лали  к  ее  ногам  потерявшие
рассудок мужчины.
   Нет, рабство совсем не казалось ей такой уж тяжкой долей,  и,  говоря  по
правде, о лучшей жизни Лида и не  мечтала.  Единственное,  что  омрачало  ее
существование, была неизбежная  потеря  всего  в  случае  смерти  очередного
владельца и необходимость все начинать сначала. Так случилось со всеми тремя
несчастными, подпавшими под чары жестокой обольстительницы.
   И только однажды ей пришлось  пострадать  за  содеянное,  когда  жена  ее
первого хозяина, вновь обретшая власть после кончины мужа,  велела  выпороть
Лиду до полусмерти, прежде чем бросить на телегу и отправить на  невольничий
рынок.
   Она вовсе не стремилась к свободе и никогда не требовала отпустить ее  на
волю. Ведь на свободе ей придется самой  заботиться  о  себе,  а  Лида  была
избалована и ленива! И муж ей ни к чему! У жен слишком  много  обязанностей,
тогда как Лида с удовольствием предавалась приятному безделью. К тому же  на
долю жены выпадала тяжелая и неприятная миссия рожать детей, о  чем  Лида  и
слышать не желала. Нет, гораздо приятнее занять место жены, получить  власть
и  не  нести  при  этом  никакой  ответственности.  И  Лида   нисколько   не
сомневалась, что здесь, в Уэссексе, быстро добьется того  привилегированного
положения, к которому стремилась.
   К своей радости, Лида увидела, что в этом доме соперниц не  будет.  Кроме
двух рабынь, купленных одновременно с ней,  других  женщин  здесь  не  было.
Голда оказалась дородной, солидной, ничем особенно  не  выделявшейся,  кроме
разве того, что превосходно умела управлять хозяйством,  ради  чего  Ивар  и
приобрел ее. Волосы у Голды тоже  были  обычными,  каштановыми,  не  слишком
густыми, хотя глаза, ее лучшая черта, светились мягким отблеском золотистого
дубового листа. Однако никто не обращал  на  них  внимания,  поскольку  лицо
казалось почти некрасивым,  пока  Голда  не  улыбалась,  и  тогда  мгновенно
становилась едва ли не красавицей.
   Но Голде было уже не менее двадцати пяти лет,  она  привыкла  к  тяжелому
труду и не сумела бы обольстить мужчину, даже если бы и попыталась.
   Другой  рабыней  была  Мэгги,   цветущая,   соблазнительная   рыжеволосая
шотландка, неравнодушная к мужчинам, всегда готовая посмеяться и  находившая
повод для веселья во всем и повсюду. Она была красива  несколько  грубоватой
красотой, с волосами, сверкавшими начищенной медью, однако она и в  подметки
не годилась Лиде.
   Лида быстро очаровала Ивара, он был одним из  самых  красивых  мужчин,  с
которыми ей когда-либо приходилось спать. Поэтому  можно  себе  представить,
как расстроилась девушка, узнав, что тот купил ее не для себя, а для  друга.
Но, к счастью, вчера все тревоги рассеялись...
   При виде нового хозяина  девушка  застыла,  потрясенная.  Она  просто  не
представляла, что мужчины могут  быть  такими  ослепительно  красивыми,  как
Селит Хаардрад, даже в самых безумных фантазиях невозможно  было  вообразить
человека, подобного этому викингу. Вторым потрясением  явилось  то,  что  он
едва взглянул на Лиду и  все  время  провел  с  Голдой,  обсуждая  ее  новые
обязанности. Отныне  та  становилась  домоправительницей  и,  следовательно,
обретала власть.
   Лестью  и  ласками  Лиде  удалось  заставить  Ивара  добиться  позволения
отдавать распоряжения слугам, и  он  согласился,  предупредив,  однако,  что
окончательное решение  остается  за  владельцем.  Так  и  произошло.  Селигу
достаточно было взглянуть на трех  рабынь,  чтобы  сделать  выбор  в  пользу
Голды.
   Лида не была обескуражена, а всего лишь раздражена. Она почти никогда  не
работала, и это ей удавалось, И вот теперь ей придется  выносить  постоянный
надзор Голды.
   Обычно Голда была покорна, словно ягненок, но новое положение  превратило
ее в настоящего дракона, правда, дракона не мстительного. Она  не  отплатила
Лиде за  ту  работу,  которую  всегда  выполняла  за  нее,  и  поделила  все
обязанности поровну, что, конечно, было совершенно невыносимо  для  девушки,
ненавидевшей любой труд.
   Однако Лида была убеждена, что  это  лишь  временное  поражение,  которое
обязательно превратится в победу, как только она станет  делить  с  хозяином
постель. И, судя по предыдущему опыту, это  случится  почти  сразу  же,  как
только он вернется в дом.
   Уже  прибыл  гонец  с  известием,  что  новобрачные  должны  сегодня   же
переехать. Видимо, Лиде не придется долго ждать, чтобы осуществить желаемое.
И первое, чего она добьется, - приобретения новых рабынь!
   Правда, слуг-мужчин здесь вполне  хватало,  но,  поскольку  женщин  всего
трое, придется волей-неволей что-то делать по дому, а об этом Лида и слышать
не хотела.
   Ее совершенно не волновало, что Селит женился всего два дня назад: прошел
слух, будто он ненавидит датчанку и пошел под венец только  по  распоряжению
короля. Но даже будь он влюблен в жену, Лида нисколько не обеспокоилась бы -
слишком хорошо она знала притягательную силу своих чар,  и  ничто  не  могло
поколебать ее уверенности  в  этом.,  -  Однако  впервые  она  почувствовала
опасность.., потерять голову из-за Селига Хаардрада, превратиться из-за него
в такую же покорную невольницу любви, каким он сам может стать из-за нее.
   Лида знала не одного мужчину, но до сих пор чувства ее ни  разу  не  были
затронуты, и даже в минуты жгучей страсти она всегда сохраняла хладнокровие.
Но ради этого человека она была готова пойти на все...

Глава 36

   Селит вывел жеребца  из  конюшни.  Он  одолжил  этого  скакуна  у  Ройса,
поскольку его дорогого боевого коня и великолепный меч захватили  грабители.
Выздоравливая, он часто думал о том, что стоило бы отправиться в  погоню  за
разбойниками, чтобы если и не истребить их,  то  хотя  бы  вернуть  отнятое.
Может быть, после того, как он обоснуется в новом доме...
   Он выбрал не лучшее время для отъезда, так как в  этот  момент  во  дворе
царила суматоха. Прибыли новые гости, Ройс и Кристен о чем-то  беседовали  с
ними. Правда, Селит не был знаком и с половиной придворных Алфреда.  Братья,
ни на кого не обращая внимания,  показывали  в  дальнем  углу  двора  умение
владеть мечами и собрали небольшую толпу поклонников  рыцарского  искусства,
включая и Гаррика. Леди Бренна о чем-то беседовала с Терджисом-десять футов,
державшимся, как обычно, на некотором расстоянии от  Эрики,  -  недаром  его
называли ее тенью.
   Казалось странным, что могло быть общего у Бренны с молчаливым великаном?
Рядом с ним она выглядела почти ребенком, но, несмотря на это, не выказывала
ни малейшего страха.
   Эрика ждала мужа около крыльца - там, где он ее оставил. Всего  несколько
часов назад она  попрощалась  с  братом.  Селиг  решил  было,  что  слез  не
избежать, и поэтому, чтобы отвлечь жену  от  грустных  мыслей,  отправил  ее
наверх с приказом собрать вещи.  Ну  и  глупцом  же  он  оказался!  За  свой
благородный порыв заработал от Эрики язвительное замечание насчет того,  что
у нее здесь вообще нет вещей. Пришлось отплатить ей. Демонстративно  свернув
цепи, он сунул их в сундук. С этой минуты глаза ее метали молнии, что крайне
забавляло Селига.
   Кристен  заметила  брата,  весело  махнула  рукой,   подошла   ближе   и,
ослепительно улыбаясь, заметила, что надеется  вновь  наслаждаться  миром  и
покоем в своем доме,  особенно  теперь,  когда  Селит  по  собственной  воле
покидает их, в противном случае непременно придумала бы какой-нибудь  способ
отделаться от него.
   - Сын будет вне себя от горя, если ты не дождешься его, - добавила она.
   Опасаясь появления Рагнара, детей вместе с молодой няней заранее отослали
к кузену Ройса - Олдену.
   - Они должны вот-вот появиться.
   - Но я буду только спать в своем доме, - напомнил Селит. - Все мои родные
здесь, так что я каждый день.., ну, в крайнем случае, через  день  буду  вас
навещать.
   - Вместе с женой?
   Селит нахмурился. Не так-то легко переносить постоянные издевки  Кристен,
особенно когда речь шла не о всех женщинах, а лишь об одной, его жене. Лучше
просто вообще не обращать внимания на сестру. :
   - Я думал, все придворные уехали с королем, - заметил Селиг.
   Кристен проследила за взглядом брата:
   - Нет, они только что приехали с каким-то делом к королю. Ройс объясняет,
как лучше его найти.
   Селит неожиданно сузил глаза, разглядывая одного из гостей:
   - Тот, что в центре, почему-то  кажется  мне  знакомым.  Он  когда-нибудь
бывал здесь?
   - Лорд Дервин? Возможно, раньше, поскольку Ройс, кажется, знал его еще до
того, как я здесь появилась.
   Селит равнодушно пожал плечами. Один вид этого человека вызывал  головную
боль, ту, что, как он надеялся, покинула его навсегда.  Селиг  направился  к
тому месту, где ждала Эрика, но  Кристен  не  отставала,  по-видимому,  тоже
думая о другом:
   - Что тревожит твою жену? Почему она так свирепо уставилась на  тебя?  Не
хочет покидать Уиндхерст? К Селигу мгновенно вернулось хорошее настроение.
   - Нет, просто не по нраву, что пришлось захватить с собой цепи... Ой!
   Сильный удар пришелся по плечу. Кристен потерла ушибленный кулак.
   - Ну, за что ты меня так?
   - За то, что с улыбкой говоришь об  этом,  -  проворчала  Кристен.  -  Ты
прекрасно знаешь, как я отношусь...
   - Один, помоги мне, - перебил Селиг. - Не начинай снова, сестра! Она ведь
больше не носит их, верно?
   - Но это еще не означает, что ты не вынудишь ее  снова  надеть  оковы.  Я
права?
   - Собственно говоря...
   Но он не успел договорить:  у  ворот  поднялся  переполох,  отвлекший  их
внимание. Оказалось, что приехали дети.
   Маленький Алфред, успевший первым спрыгнуть с пони,  помчался  сначала  к
отцу, потом к деду и, наконец, ринулся через весь двор, чтобы  броситься  на
шею Селигу, и только потом поздоровался с матерью. Но Кристен не  обиделась,
понимая, что сын достиг такого возраста, когда мужская дружба важнее всего.
   Селит безудержно хохотал, особенно когда няня  принесла  малютку  Тору  и
девочка протянула ручонки не матери, а дяде. Он, конечно,  не  смог  устоять
против мольбы ангелочка и осторожно подхватил ее.
   Как Селиг мечтал о такой дочери, точной копии его самого!
   Но тут взгляд его упал  на  Эрику,  и  неожиданная  мысль  заставила  его
вздрогнуть. Жена.., чья главная обязанность по отношению к мужу и  церкви  -
рожать детей. Но не его жена, такая же язычница,  как  и  он  сам,  та,  что
вырвала у него обещание не прикасаться к ней. От такой сделки детей  ожидать
не приходится.
   - Может, к  лучшему,  что  ты  уезжаешь.  Селигу  понадобилось  несколько
мгновений, чтобы подавить  раздражение,  вызванное  неприятными  мыслями,  и
понять, о чем говорит сестра.
   - Ну же, Кристен, не надо ревновать, -  усмехнулся  он.  -  Жена  Олдена,
должно быть, и без того вконец избаловала Тору своей любовью,  так  что  она
больше не желает иметь дело с женщинами, даже с матерью.
   - Чего не скажешь о тебе.
   Кристен рассмеялась, видя, как брат  преувеличенно  сладострастно  скосил
глаза на проходившую мимо служанку.
   "Совершенно не изменился, даже после женитьбы! Интересно, как отнесется к
этому Эрика?" - подумала Кристен. Сама она вряд  ли  потерпела  бы  подобное
поведение.
   Несколько минут Селит щекотал губами Тору, заставляя малышку  хихикать  и
визжать от восторга, и, Только отдав матери, сделал Эрике знак  подойти.  Та
нехотя  повиновалась,  но,  когда  он  приказал  ей  сесть  на   его   коня,
запротестовала:
   - Я поеду с Терджисом, - сухо объявила она, и Селит окончательно вышел из
себя.
   - Ты поедешь со мной!
   - Разве других лошадей нет?
   - Не вижу необходимости просить у Ройса коней для такой короткой поездки.
Или, может, предпочитаешь идти пешком.., снова?
   При этом напоминании глаза Эрики недобро блеснули:
   - Я предпочла бы никогда...
   - Дети, хватит препираться, - вмешалась  Бренна,  подойдя  к  ним.  -  Вы
показываете плохой пример моей внучке.
   С этими словами  Бренна  взяла  Тору  у  Кристен  и  направилась  в  дом.
Покраснев от заслуженного упрека, Эрика вскочила в седло.  Селиг,  такой  же
багровый, сел впереди. Никто больше  не  произнес  ни  слова,  только  Селиг
кивнул на прощание сестре, прежде чем отъехать. Терджис последовал за ними.
   Эрика горько сожалела о том, что их тела почти соприкасаются, от этого  с
ней происходило что-то непонятное. И она  злилась  на  себя,  поскольку  это
мешало ей сосредоточиться на том, что стояло  у  нее  перед  глазами  и  так
потрясло ее: Селиг, весело играющий с  девочкой,  его  дочкой.  В  этом  нет
никакого сомнения, и леди Бренна сама подтвердила, что маленькая Тора  -  ее
внучка.
   Впереди уже показался новый  дом,  когда  не  дававший  ей  покоя  вопрос
наконец сорвался с языка.
   - Это ведь не первая твоя женитьба, Селиг? - нерешительно,  словно  боясь
чего-то, спросила Эрика.
   - Первая.
   - Но кто же тогда мать этого ребенка?
   - Какого ребенка?
   - Маленькой девочки.
   - Торы? Ну да, конечно, Торы! - весело хмыкнул Селит. - Она очень  похожа
на меня, не так ли?
   - Как две капли воды, - почти прорычала Эрика. Селит  оглянулся,  блеснув
смеющимися глазами:
   -  Если  ты  боишься,  что  тебе  придется  воспитывать  ее,  можешь   не
беспокоиться. Ее мать никому не отдаст малышку.
   - Я спрашиваю, кто ее мать?
   - Моя сестра.
   Кристен? Не будь сходство между малюткой  и  Селигом  таким  разительным,
Эрика поняла бы это раньше.
   Ей  захотелось  одновременно  засмеяться  и  ударить  мужа,  и  она   уже
замахнулась, но тут вспомнила, что не имеет права так обращаться с ним. Этот
негодяй дразнит ее, а она даже не может ответить ему тем же!
   Эрика  неожиданно  пожалела  об  этом,  и  подобная  мысль  поразила  ее.
Супружеская жизнь оборачивалась совсем не тем, чего ожидала  девушка.  Кроме
того, необходимо сдерживать  совершенно  неуместные  и  смехотворные  порывы
ревности, так забавляющие мужа. Но как она может ревновать, когда терпеть не
может этого человека?!

Глава 37

   Рагнар оказался прав. Эрике понравился дом, хозяйкой которого она  отныне
должна стать. Он, возможно, был вполовину меньше Уиндхерста,  но  все  равно
достаточно просторным и  тоже  двухэтажным.  Поэтому  и  хозяевам  и  слугам
хватало места. В отличие от Уиндхерста кухня была во дворе, рядом  с  залом,
чтобы дым не растекался по комнатам, по крайней мере летом.  Были  и  другие
хозяйственные постройки неизвестного  пока  Эрике  назначения,  и  отдельное
здание для тех мужчин, которые сопровождали Селига в его походах, но еще  не
обзавелись собственными жилищами.
   Правда, Эрику испугало, что дом никак не защищен,  а  внешняя  деревянная
ограда едва начата, но девушка тут же поняла, что все  эти  сооружения  лишь
недавно закончены и у Селига достаточно много слуг, чтобы  возвести  высокий
забор.  Кроме  того,  она  слышала,  как  муж  говорил  своему  отцу,  будто
намеревается заменить деревянную ограду каменной, как у Ройса.
   Слуг в доме действительно  оказалось  немало,  и  почти  все  -  мужчины.
Женщины работали по дому, но, увидев их, Эрика посчитала, что и этих слишком
много.
   Голда ей понравилась.  Домоправительница  представилась  сама  и  назвала
имена остальных, а также дала Эрике подробный отчет относительно  того,  что
уже было сделано до приезда хозяйки и что еще надлежит сделать. В женщине не
было ни малейшей угодливости, скорее некая бесцеремонная прямота, говорившая
о том, что  Голда  привыкла  командовать,  однако  манеры  и  речь  казались
достаточно почтительными.
   Мэгги казалась добродушной и услужливой.., может, даже слишком. Улыбка не
сходила с ее пухлых губок, но девушка подчеркнуто старалась  не  глазеть  на
Селига в присутствии Эрики.
   Лида, конечно, была той самой, от  которой,  по  мнению  Рагнара,  сестра
непременно захочет избавиться. Прелестнее девушки Эрика в жизни  не  видела,
но очевиднее всего было присущее ей откровенно-чувственное притяжение.  Даже
одежда теснее чем надо облегала тело, нижнее платье расшнуровано едва ли  не
до пояса, а верхнее распахнуто так,  что  треугольный  вырез  почти  обнажал
готовые вырваться  на  свободу  груди.  Но  ее  глаза  -  ,  томно-зазывные,
огромные, жгучие - яснее всяких слов говорили о желании. Лида не спускала их
с  Селига   с   момента   его   появления,   если   не   считать   короткого
пренебрежительного взгляда в сторону Эрики. И нужно отдать должное Селигу  -
он не обращал на рабыню ни малейшего внимания, что,  по  мнению  Эрики,  еще
абсолютно ничего не означало.
   Ивар поздоровался с Селигом, и тот немедленно отошел поговорить с другом,
оставив Эрику одну знакомиться с женщинами того дома, хозяйкой которого  она
отныне считалась.
   Беда была в том, что Эрика сомневалась, дадут  ли  ей  это  право.  Селит
вполне может принудить ее опять надеть ненавистные оковы, и тогда у слуг  не
останется ни малейшего  сомнения  в  том,  какой  ничтожной  властью  :  она
обладает. Но пока этого не произошло и муж не отдал Других приказаний, Эрика
поведет себя так, словно в ее  замужестве  нет  ничего  странного,  и  будет
выполнять все, что положено жене и хозяйке дома.
   - Эй ты, немедленно снимай грязные сапоги! - неожиданно завопила Голда. -
Либо помой их, либо Убирайся, но не смей пачкать мои чистые подстилки!
   Эрика обернулась, чтобы увидеть преступника, и  была  немного  потрясена,
обнаружив, что в доме появился Терджис. Он задержался, потому что возился  с
лошадьми, и, вероятно, именно в конюшне испачкал сапоги  в  навозе.  Терджис
всего лишь пристально взглянул на  женщину  и  молча  подчинился.  Эрика  не
верила собственным глазам: Голда ничуть не устрашалась  великана,  наоборот,
отдала приказ. На памяти Эрики ни один  человек  не  осмелился  на  что-либо
подобное.
   Селит также наблюдал за происходящим и едва  не  засмеялся,  но,  вовремя
поймав взгляд Эрики, благоразумно сдержался, решив, что Терджис ее друг и не
стоит подшучивать над ним. Правда,  он  не  совсем  понимал,  почему  должен
принимать в расчет чувства жены..,  возможно,  потому,  что  испытывал  вину
из-за того, что едва не натворил.
   Он   должен   был   освободить   одну   из   женщин,    которую    сделал
домоправительницей и наделил властью над слугами,  так  как  теперь  у  него
появилась жена, которая и  должна  управлять  хозяйством...  Правда,  в  его
намерения не входило давать ей какую-либо свободу, поэтому и чувствовал себя
немного неловко от того, что собирался лишить ее законных прав.
   В конце концов он решил вообще ничего  не  говорить  по  этому  поводу  и
посмотреть, станет ли Эрика вести себя, как госпожа дома, без его  просьб  и
повелений. По крайней мере Голда безоговорочно считала, что во всем  обязана
подчиняться хозяйке.
   Если Селиг все еще и желал мести, хотя почему-то он  все  реже  думал  об
этом, никто, кроме них двоих, не должен знать этого. Но чем больше проходило
времени, тем меньше оставалось в Селиге горечи и гнева. Вместо этого к  нему
возвращалось  добродушие  и  хорошее  настроение.  Он  даже   мог   искренне
забавляться  взрывами  вспыльчивости  Эрики  и  гораздо  больше   веселился,
поддразнивая ее, грозя всяческими карами, чем самим наказанием.
   И сейчас, наблюдая, как Эрика поднимается по ступенькам  в  сопровождении
одной из женщин, он неожиданно  обрадовался,  что  не  спрятал  лестницу  за
стеной, где ее невозможно  было  увидеть  из  зала.  Чуть  приподнятая  юбка
обнажала тонкие щиколотки, а раза два даже мелькнули стройные ножки, которые
в тот день едва не обвились вокруг его бедер.
   Эрика оказалась женщиной страстной, легко загоравшейся  от  прикосновения
мужчины. Интересно, сколько мужчин, кроме  него,  обнаружили  это?  Подобная
мысль неизвестно почему привела его в бешенство.
   - Так ты  женился  из-за  мести  или  потому,  что  желал  ее?  -  ехидно
осведомился Ивар, видя, что друг не может  оторвать  глаз  от  Эрики.  Селиг
смутился, застигнутый врасплох и еще больше от