нных, а также половину солдат из
гарнизона крепости, Квентин оставил дома только старых и немощных сэра Шарля
и сэра Эйнхарда, да еще сэра Стефана, одного из местных шевалье, от которого
все равно было бы мало толку в бою.
   Итак, в одно ясное утро Квентин уехал, а Брижит в последний раз проводила
брата в поход. Девушка не смогла бы точно сказать, когда  именно  оруженосец
Хью привез весть о гибели Квентина, потому что  после  этого  она  несколько
недель ничего вокруг не понимала и никого не узнавала. Но  слова  оруженосца
навсегда отпечатались в ее памяти:
   - Барон Квентин погиб во время штурма  неприятельской  крепости  в  устье
Роны.
   Минуло уже несколько месяцев с тех пор, как Брижит оправилась от удара. И
с этого момента она не расставалась со своей болью.
   Из горестного состояния ее не могли вывести даже  предостережения  Мэвис.
Верная нянька говорила, что в доме творится неладное, и  жаловалась  молодой
госпоже на возмутительное поведение Друоды. В беспросветной печали Брижит не
обратила внимания даже на то, что ни один из вассалов Квентина не приехал  в
Луру, а Хью, едва передав печальные  вести,  в  тот  же  день  отправился  в
обратный путь. Девушка начала  что-то  понимать,  лишь  обнаружив  Вольфа  в
загоне вместе с другими собаками. Вот тут-то она впервые  увидела  настоящую
Друоду, без привычной маски скромности и кротости.
   - Не приставай ко мне по пустякам, девчонка! У меня  есть  дела  поважнее
твоей собаки, - повелительно сказала Друода.
   Брижит вспылила:
   - Но какое ты имеешь право?.
   - Полное право, - прозвучал резкий ответ. - Как родная тетка твоего брата
и твоя единственная родственница, я имею полное право принять  на  себя  всю
власть в этом доме. Ты пока еще  девица,  и  тебя  следует  опекать.  Вполне
естественно, что это наш с Валафридом долг.
   - Нет! -  возмущенно  вскрикнула  Брижит.  -  Моим  опекуном  будет  граф
Арнульф.
   Друода была дюймов на шесть  выше  девушки,  она  буквально  нависла  над
племянницей.
   - Девочка моя, тебя вряд ли  спросят  об  этом.  Обычно  покровителей  не
выбирают. Вот если бы у тебя  не  оказалось  родных,  тогда,  конечно,  граф
Арнульф как сеньор твоего брата стал бы о тебе заботиться. Но ты не одинока,
Брижит. - Друода улыбнулась и самодовольно добавила:
   - У тебя есть я и Валафрид. Граф Арнульф назначит опекунами нас.
   - Тогда я поговорю с ним сама, - твердо заявила Брижит.
   - Интересно, как? Ведь ты не сможешь покинуть Луру без  сопровождения,  я
же, по всей видимости, откажу тебе в  охране.  Ну  а  сам  граф  Арнульф  не
приедет сюда, пока не узнает, что Квентин погиб.
   Брижит едва не задохнулась от возмущения.
   - Так ему до сих пор не сказали?
   - Я решила подождать с этим, - бесстрастно произнесла Друода. - До  твоей
помолвки. Не стоит беспокоить столь занятого  человека  поисками  подходящей
для тебя партии. Я и сама с этим прекрасно справлюсь.
   - Ты? Да ни за что! -  голос  Брижит  зазвенел  от  негодования.  -  Отец
обещал, что я сама выберу себе мужа,  и  Квентин  согласился.  Граф  Арнульф
знает об этом.
   -  Не  мели  чепухи.  Ты  еще  слишком  молода,  чтобы  принимать   столь
ответственные решения Вот еще выдумки!
   - Тогда я вообще не выйду замуж! -  порывисто  воскликнула  Брижит.  -  Я
пойду в монастырь!
   Друода усмехнулась и язвительно принялась рассуждать:
   - В самом деле? И это говорит барышня, которая никогда не держала в руках
ничего тяжелее  простой  прялки?  Если  ты  мечтаешь  стать  монахиней,  то,
конечно, должна знать, - Друода  снова  усмехнулась,  -  что  тебе  придется
работать день и ночь, как простой служанке.
   Брижит вызывающе вскинула голову, но ничего не ответила.
   - Пожалуй, ты можешь начать  свое  послушание  немедленно.  Это  неплохой
способ помочь тебе укрепиться в своем намерении.
   Предстояла нелегкая борьба, но Брижит твердо решила идти до конца. Она не
отступила даже через несколько дней, когда зашла в свои покои и  обнаружила,
что все ее вещи вынесены, а вышедшая к ней Друода сказала, что монахиням  не
разрешается жить в роскоши и что с этого момента Брижит поселится в одной из
крестьянских хижин на другом конце двора.
   Как ни странно, Брижит до сих пор ни разу не задумывалась о побеге.  Даже
тогда, когда робкий сэр Стефан отказался передать письмо графу Арнульфу,  ей
не пришло в голову, что можно отправиться в Берри самой. Но когда из  имения
выгнали Мэвис, Друода приказала запереть девушку, чтобы та не ушла вслед  за
любимой няней. Только через три дня пленницу  освободили,  и  она  сразу  же
бросилась в конюшню, ни на минуту не задумываясь о  последствиях  одиночного
побега. Когда она уже седлала коня, к ней подошел Леандор, управляющий Луру.
Он принялся объяснять опасности такого путешествия, но Брижит не обращала на
его слова никакого внимания.
   - Что ж, бегите, если вам не дорога жизнь! - крикнул Леандор в  отчаянии,
но, спохватившись, тут же добавил:
   - Сударыня, я не могу позволить, чтобы вы пустились в путь одна.
   - Я все равно поеду, Леандор, - решительно  сказала  Брижит.  -  Если  не
найду Мэвис поблизости, тогда отправлюсь прямо в замок к  графу  Арнульфу  и
попрошу его защиты. Пора ему узнать о грязных  проделках  Друоды.  Я  должна
ехать как можно скорее.
   - А если на вас нападут?
   - Никто не осмелится - наказание за .оскорбление благородной дамы слишком
сурово. Леандор опустил голову:
   - Не хотел я вам говорить, но вашу служанку нашли вчера вечером  в  лесу.
Она была мертва. Брижит отпрянула:
   - Нет, - прошептала она и замотала  головой,  не  желая  верить.  -  Нет,
Леандор.
   - Без провожатых на большой дороге  даже  такая  степенная  женщина,  как
Мэвис. не может считать себя в безопасности.  А  вы,  мадемуазель,  с  вашей
красотой, рискуете больше чем жизнью.
   Гибель  любимой  няньки  потрясла  Брижит,  а  страшные   предостережения
Леандора заставили ее отказаться от намерения отправиться в путь в одиночку.
Она будет ждать графа Арнульфа, который вот-вот приедет сам;
   А Друода пока пусть считает, что ее племянница  всерьез  намерена  надеть
монашескую рясу. Это даст Брижит отсрочку.

Глава 2

   Город Арль возник  много  веков  назад  на  реке  Роне,  в  самом  сердце
Прованса. Члены первой  городской  общины  были  римского  происхождения,  и
потому  поселение  издавна  называли  Малым  Римом.  До  наших  дней   здесь
сохранилось немало латинских древностей, в том числе  дворец  Константина  и
амфитеатр с почти неповрежденной ареной.
   Для Роланда из Монтвилля Арль был чужим и незнакомым городом, но  молодой
рыцарь уже привык к странствиям. С тех пор как шесть лет  назад  он  покинул
родной дом в Нормандии,  за  его  плечами  осталось  множество  поединков  и
сражений, он приобрел жизненный опыт, выявивший, правда, серьезные пробелы в
его воспитании. Роланда научили читать и писать, чем мог  похвастать  далеко
не каждый дворянин.  К  тому  же  его  отец,  обучавший  ратному  мастерству
соседских недорослей, сделал из сына великолепного бойца, а  война  закалила
его. Но из-за отсутствия утонченных  манер  многие  неграмотные  французские
дворяне звали нормандца неотесанной деревенщиной.
   Если бы Роланд не покинул  своего  имения,  он,  вероятно,  подобно  отцу
Лютору Монтвилльскому навсегда остался бы грубым и жестоким  воином.  Но  во
время своих странствий он обнаружил в себе недостаток галантности и внешнего
блеска  и  не  раз  упрекнул  родителя  за  пренебрежение  к  этой   стороне
воспитания. Своим  поведением  Роланд  оскорблял  дам.  Лощеные  французские
рыцари потешались над ним, а это вело к постоянным ссорам и поединкам.
   Нормандец пытался наверстать упущенное.  Он  заставил  своего  оруженосца
обучать себя подобающим манерам, но все получалось неестественно,  и  Роланд
чувствовал себя дураком. Действительно, легко  ли  избавиться  от  привычек,
усвоенных за восемнадцать лет воспитания в дикости и глуши?
   В Арле юноша повстречал  еще  одного  ученика  своего  отца,  Роджера  из
Мезидона. Если у этого человека вообще была душа, то непременно черная,  как
сажа. Встреча с ним была Роланду неприятна, но вскоре на улице его остановил
другой старый знакомый, Ги де Фалез, приехавший из  Монтвилля  с  поручением
Лютора.
   - Приказ твоего отца, как всегда, отличался прямотой, - сказал  Ги  после
взаимных приветствий и обмена новостями, накопившимися за  шесть  лет,  пока
друзья не виделись. - Мне было велено не возвращаться до  тех  пор,  пока  я
тебя не найду.
   - В таком случае ты выполнил поручение своего господина, -  сухо  ответил
Роланд. Ему не нравилось, что друг принес клятву верности  Лютору,  хотя,  с
другой стороны, Ги не мог знать своего сюзерена так же хорошо, как знал  его
собственный сын.
   - Да, но это только половина моей миссии, - добавил Ги.  -  Другая  часть
состоит в том, что я должен привезти тебя домой.
   Роланд был настолько поражен, что едва смог скрыть свои чувства.
   - Для чего? - спросил он резко. - Неужели папаша размяк на старости  лет?
Или он забыл, как сам же выгнал меня из дома?
   - Ты все еще ожесточен, Роланд? - зеленые . глаза  Ги  выражали  глубокую
озабоченность.
   - Ты же знаешь, я только хотел сражаться за  короля  Франции,  повелителя
нашего герцога. Но Лютор не позволил. Он вырастил из меня сильного воина, но
никогда не разрешил бы мне испробовать свои силы и умение. Подумать  только,
всю свою жизнь я ни разу не  покидал  Монтвилль!  Меня,  восемнадцатилетнего
воина, недавно посвященного в рыцари, он хотел, словно сосунка, привязать  к
дому. По-моему, это слишком.
   - Ты говоришь не о том. Ведь ты уехал  после  поединка,  в  котором  отец
честно победил тебя. Синие глаза Роланда потемнели:
   - Не спорю, но ты не знаешь, что произошло потом. Меня, конечно,  есть  в
чем упрекнуть, но слышал бы ты, как самоуверенно  он  хвастал  перед  своими
женой и дочерьми, что никогда, даже на краю могилы, не проиграет  мне.  Если
бы не это, я бы не сказал, что уеду без благословения и, может быть, никогда
не вернусь. Но я был взбешен, а  он  ответил:  "Уезжай  и  будь  проклят!  Я
никогда не позову тебя назад".
   - Я и не подозревал, что дело зашло так далеко. Но  это  случилось  шесть
лет назад. Нельзя же вечно помнить то, что было сказано в минуту гнева.
   - И все же Лютор сказал именно так, а он никогда не берет  слов  обратно.
Люди вообще не любят признавать свою не правоту.
   Ги нахмурился:
   - Прости, Роланд, я знал о вашем поединке, но не  подозревал,  что  ссора
так серьезна. Твой отец не говорил об этом после твоего  отъезда.  Теперь-то
мне понятно, почему он сомневался, вернешься ли ты.  Но  думаю,  что  старый
вояка втайне скучал и, наверное, послал бы за тобой  раньше,  если  бы  смог
смирить свою гордость. Ты же знаешь Лютора. Он весь в этом.
   - Но ты еще не объяснил, почему он теперь изменил свое решение.
   - Он хочет завещать тебе имение, - неожиданно выпалил Ги.
   - Лютор умирает? - Роланд заметно побледнел.
   - Нет, я не то имел в виду. Но  беда  надвигается:  твоя  сводная  сестра
Бренда вышла замуж.
   - Значит, старая ведьма наконец подыскала ей партию, - усмехнулся рыцарь.
- Парень, должно быть, или полный тупица, или ужасно страшен на вид.
   - Нет, Роланд, она вышла за Терстона из Мезидона.
   - Брат Роджера! - воскликнул Роланд.
   - Он самый.
   - Как же так? Терстон всегда был красавчиком и любимцем дам. С  чего  это
ему понадобилась Бренда? Она ведь не только сварлива, как ее мать, но к тому
же совсем невзрачна.
   - Думаю, туг дело в приданом, - предположил Ги.
   - Но не так уж оно и велико.
   - Я слыхал, она настолько влюбилась  в  Терстона,  что  приложила  немало
усилий, чтобы убедить его как раз в обратном. Еще говорят, в первую  брачную
ночь он избил ее до полусмерти, когда обнаружил, что за нею нет  и  половины
обещанного.
   - Ну что ж, поделом, - равнодушно заметил Роланд.
   Все знали, что между ним и обеими его сводными сестрами не было любви.  В
детстве ему приходилось терпеть их жестокое обращение, от которого никто  не
защищал его. Поэтому теперь он не испытывал к ним жалости.
   - А как поживает сестрица Илзе? - поинтересовался он. - Они с  мужем  все
еще сшиваются у Лютора?
   - О да, Джеффри никогда бы  не  оставил  пиво  Лютора  ради  того,  чтобы
отстроить свое маленькое поместье, - презрительно сказал Ги.  -  Только  вот
теперь в его  жизни  произошла  одна  существенная  перемена:  Джеффри  стал
близким другом Терстона.
   - И что из того?
   - Это сулит беду Лютору. Один его зять  зол  из-за  маленького  приданого
Бренды и жаждет оттяпать кусок от Монтвилля. А другой  живет  под  крышей  у
тестя, но водит дружбу с первым.  Лютор  чует,  что  нужно  прикрыть  спину,
поскольку зятья могут объединиться против него.
   - Но чего же отцу бояться? У него достаточно людей.
   - Не следует недооценивать Терстона. Его амбиций  и  Жадности  хватит  на
двоих. Он занимается грабежами в  Бретани  и  Мейне  и  уже  собрал  большое
войско, вполне достаточное для того, чтобы  Лютор  задумался  об  укреплении
Монтвилля. Открытая война не исключена, если только твоего отца попросту  не
убьют, прежде чем она начнется.
   - Думаешь, Терстон способен на это?
   - Да, Роланд, это возможно, тем более что  уже  произошел  один  странный
случай. И если тебя не окажется поблизости, чтобы предъявить свои  права  на
Монтвилль, то их заявят Терстон и Джеффри, и тогда, чтобы заполучить  имение
обратно, тебе потребуется армия не меньше, чем у самого герцога.
   - Ну а если оно мне вообще не нужно, тогда как?
   - Ты не можешь так говорить, Роланд! Отказаться от своих любимых  лошадей
и от земли, которую Лютор передает тебе!
   Роланд запустил руку в свои густые волнистые  волосы.  Притворяться  было
бессмысленно.
   - Ты прав, я не откажусь. Это единственное, что мне нужно от Лютора.
   - Ты все-таки вернешься домой? - с надеждой в голосе спросил Ги.
   - Я во многом похож на отца, но если мне случается сказать глупость, то я
не упорствую в ней до гробовой доски. Разве что несколько лет, но не всю  же
жизнь. - Роланд добродушно усмехнулся.  -  Правда,  отец  тоже,  как  видно,
смягчился или это только кажется.
   - Но и ты изменился, старина. Я-то  помню,  что  ты  частенько  дрался  с
Мезидоном по каждому пустяку. Кстати, не попадался тебе этот мерзавец?
   - Да, он здесь, вместе с графом Лемузенским.
   Ги удивился:
   - Мы наслышаны об удали Роджера. Говорят, у него теперь владения по  всей
Франции. Удивляюсь, как он ухитряется служить стольким сюзеренам?  -  Да  он
так же жаден,  как  и  его  старший  брат  Терстон.  -  Ты  с  ним  хотя  бы
разговаривал? - нетерпеливо спросил Ги.
   Роланд пожал плечами:
   - Да, мы виделись. Он уже менее задирист, чем раньше, и не так  уверен  в
своем превосходстве.
   - Не мудрено, с тех пор ты стал заметно выше и сильнее. Бьюсь об  заклад,
что Лютора ты уже перерос, а мне еще не приходилось видеть человека, который
смотрел бы на него сверху вниз.
   Роланд ухмыльнулся;
   - К его великой досаде, я превзошел Роджера во всем.
   - Наверное, не только в боевом искусстве? - засмеялся Ги, и  его  зеленые
глаза сверкнули озорным огнем. - Должно быть, франки и  тебя  переделали  на
свой манер? - Юноша увернулся от шутливого  удара.  -  Ах,  нет?  Ну  тогда,
похоже, у нас будет сразу два Лютора. Роланд снова нахмурился и проворчал:
   - По крайней мере я не бью без причины, чего  не  могу  сказать  о  своем
папаше.
   Это была правда. Лютор  из  Монтвилля  был  грубым  человеком  с  тяжелым
характером, настоящим  рыцарем  войны,  жестоким  и  неотесанным.  Окрестные
дворяне присылали к нему своих детей только затем, чтобы он  сделал  из  них
сильных и искусных  воинов.  Физическая  сила  и  военное  искусство  высоко
ценились у нормандцев.
   У Лютора не было сыновей, кроме Роланда,  и  его  совершенно  не  смущало
внебрачное происхождение ребенка. Сам же Роланд презирал свое положение. Ему
сказали, что его мать, была простая  крестьянка  из  соседней  деревни.  Она
умерла родами, а о нем целых полтора года заботилась соседка. И только когда
старая женщина, сама будучи при смерти, послала за господином, Лютор узнал о
существовании наследника.
   Законная жена рожала ему только девочек, и он  рад  был  случаю  еще  раз
больно уколоть ее,  привезя  сына  в  дом.  Гедда  возненавидела  маленького
Роланда, и он сразу ощутил ее злобу. С тех пор как ему исполнилось три года,
мачеха со своими дочерьми  принялись  колотить  мальчика  по  поводу  и  без
повода. Лютор ничего не делал,  чтобы  унять  их.  Его  самого  воспитали  в
суровости, и он считал, что своей силой обязан тяжелой юности.
   У отца  Роланд  научился  подавлять  порывы  нежности  и  сдерживать  все
чувства, кроме злобы. Его учили бегать, прыгать,  плавать,  скакать  верхом,
без промаха метать копье и боевой топор, с великим искусством и  жестокостью
орудовать мечом и кулаками. Лютор  хотел  обучить  сына  всему  искусству  в
совершенстве, он бил его за ошибки и весьма скупо хвалил.
   Детство Роланда прошло в побоях. Их  приходилось  терпеть  не  только  от
домашних, но и от чужих людей: дворянские сыновья, отданные Лютору в  науку,
были весьма злобны, особенно Роджер из Мезидона. Он был на два  года  старше
пятилетнего Роланда, когда приехал и замок и принялся добавлять свои  тумаки
к ежедневным избиениям мачехи. Так продолжалось, пока мальчик достаточно  не
возмужал, чтобы оказать сопротивление. Лютор,  который  раньше  не  запрещал
Гедде и обеим дочерям бить маленького беззащитного ребенка, теперь точно так
же не собирался защищать их от заметно окрепшего парнишки.
   С тех пор как Роланд впервые дал сдачи, жизнь его заметно  полегчала.  Но
после этого случая он не стал мстить женщинам, а просто игнорировал  их.  Он
больше не боялся их брани и отбивал только  нападения  старших  мальчишек  и
Лютора.
   - Можем мы поехать завтра утром? - спросил Ги,  когда  они  добрались  до
палатки на окраине Арля. Город праздновал победу над  сарацинами,  и  причин
оставаться здесь у Роланда не было. - Чем скорее мы отправимся в  путь,  тем
лучше. Я потерял целых полгода, пока разыскивал тебя.
   - Как же ты все-таки меня нашел? - спросил Роланд.
   - А война? - широко улыбнулся Ги. - Дураку и то  понятно:  где  сражение,
там и ты. Должно быть, после всех подвигов у тебя будет  не  меньше  земель,
чем у Роджера.
   Роланд усмехнулся, и его глаза засветились словно сапфиры:
   - Я дерусь за золото, а не за  поместья.  Земля  требует  заботы,  а  мне
нравится быть свободным, путешествовать, останавливаться где мне хочется.
   - Тогда у тебя, наверное, уже много золота. Роланд покачал головой:
   - Увы, большая часть уже потрачена на женщин и выпивку,  но  кое-что  еще
осталось.
   - А добыча, награбленная у сарацин?
   - А как же, и это имеется. У разбойников  было  много  шелка,  стеклянной
посуды, золотых тарелок и ламп, не говоря уже об украшениях.
   - Расскажи мне о сражениях.
   - Сражаться пришлось  много,  -  ответил  Роланд.  -  Сарацины  настроили
укреплений по всему побережью. А самая крупная крепость у них - в  Нисе.  Но
они  воюют  без  оружия,  как  простые  крестьяне  против  опытных  рыцарей.
Некоторым, правда, удалось бежать на кораблях, но мы разграбили и сожгли  их
укрепления.
   - Похоже, я приехал как раз вовремя.
   - Да, моя служба у герцога Бургундского окончена. Мы  можем  отправляться
завтра утром. Но сегодня...
   Сегодня вечером мы кое-куда сходим, mon ami. Я знаю славный  кабак  возле
Северных ворот, где подают  замечательную  острую  похлебку  и  великолепное
пиво. - Роланд рассмеялся. - Ты не  представляешь  себе,  как  я  скучал  по
отцовскому пиву! Эти французы потонули в своем проклятом  вине!  Предвкушаю,
как буду каждый день наслаждаться пивом вместе с крестьянами!
   Роланд пристегнул ножны и вложил в них меч. Кольчугу и латы  он