ишку:
   - Ну как он? Возмущен? Ошеломлен?
   - Мне неприятно говорить об этом, но он смеется.
   На минуту она застыла с открытым ртом, потом плечи ее поникли, и  она
с отвращением сказала:
   - Что же, черт возьми, нужно, чтобы вывести его из терпения?
   Никишка не мог больше сдерживать смех:
   - Попробуйте станцевать нагишом у костра. Я думаю,  он  не  останется
равнодушным, а мы, конечно, будем смотреть в другую сторону.
   - Разумеется, вы будете смотреть в другую сторону, - сухо подтвердила
Александра, и обрушив на близнецов новый поток брани, на сей раз  вполне
искренней, удалилась, рассерженная на них, а еще больше на себя,  потому
что не достигла цели, но пуще всего на Василия, за то, что тот  оказался
таким чурбаном! Надо же - она так старалась, а ему смешно! Неужели графу
невдомек, что раз она может позволить себе это  здесь,  то  с  такой  же
легкостью закатит подобную сцену и в гостиной в присутствии короля?
   Александра удалилась к лошадям, чтобы утешиться и успокоиться, -  она
так делала всегда: лошади оказывали на нее благотворное действие. Там  и
нашел  ее  Василий.  Но  сегодня  облегчение  почему-то  не   приходило.
Александра расхаживала среди лошадей, не обращая внимания на графа, хотя
инстинктивно почувствовала его присутствие. Может быть, поэтому она и не
могла  успокоиться.  Александре  было   неприятно,   что   она   ощущает
присутствие Василия так же, как ее кобылы ощущали присутствие  жеребцов,
если те оказывались поблизости.
   Василий не стал дожидаться, пока она соизволит обернуться:
   - Может быть, объясните мне, чем так разгневали вас ваши казаки?
   - Почему это я должна вам объяснять?
   - Потому что я вас спрашиваю.
   Александра решила  отказаться  от  своего  первоначального  намерения
нагрубить ему, потому что лошади навели ее  на  мысль  придумать  вполне
правдоподобную ложь. Она повернулась к Василию, и, как это  уже  не  раз
случалось, его красота вновь смутила и встревожила девушку. Каждый  раз,
когда Александра оказывалась так близко от графа, ей становилось  трудно
дышать, не говоря уже о беседе с ним.
   Наконец ей удалось взять себя в руки;
   - Они позволили Князю Мише покрыть одну из кобыл.
   - Вот как?
   -  Им  прекрасно  известно,  что  я  обязательно  должна   при   этом
присутствовать, - пояснила она, и это была правда.
   - И вы действительно присутствуете и наблюдаете?
   По его лицу девушка поняла,  что  наконец-то  ей  удалось  смутить  и
шокировать его и не тем,  что  делалось  напоказ,  а  вполне  обычным  и
будничным занятием.
   - Конечно, наблюдаю.  Это  мои  "дети",  и  лучше  меня  за  ними  не
ухаживает никто! Я должна быть уверена, что кобылы  не  пострадали,  как
любой нормальный коневод, разводящий скаковых лошадей.
   - Но...
   - да?
   Тон ее был вызывающим, и Василий хотел напомнить,  что  она  все-таки
женщина, но  тут  ему  пришло  в  голову,  что  при  таком  поведении  о
женственности не может быть и речи. Вспомнив об этом, он  решил  сменить
тему:
   - И где же вы были, что вас не смогли найти? Алин улыбнулась:
   - А вы не догадываетесь?  Вы  не  единственный,  кто  любит  кататься
верхом в одиночестве...
   Она уже хотела было продолжить: "...в поисках развлечений", - но граф
лишил ее этой возможности:
   - И что же вы делали?
   - Ну, когда я езжу верхом, - сказала она, - то не держусь дороги, как
вы. Дикое поле гораздо интереснее и привлекательно для меня.
   И на этот раз ей удалось  достигнуть  цели,  но,  вместо  того  чтобы
наброситься на нее, Василий убежденно заявил:
   - Вы лжете, Длин.
   - Конечно, лгу, но что заставило вас так подумать?
   Внезапно Василий нахмурился:
   - Что вы хотите сказать этим "конечно"? У вас есть такая  привычка  -
лгать?
   - Разумеется, - не  раздумывая  ответила  она.  -  Это  делает  жизнь
гораздо интереснее. Вы так не считаете?
   - Нет,  не  считаю,  -  возразил  он  серьезно.  -  Жизнь  достаточно
интересна и без всяких осложнений. Впрочем,  это  неважно.  Вы  взрослая
женщина, и я не собираюсь отучать вас от ваших привычек.
   Его снисходительный тон взбесил ее, а Александре куда  приятнее  было
испытывать подлинный гнев к  графу,  чем  Притворяться  рассерженной  на
своих друзей.
   Улыбнувшись, она ответила:
   - Как это великодушно с вашей стороны,  Петровский!  От  меня  такого
великодушия не ждите.  Впрочем,  мы  оба  знаем,  от  каких  привычек  я
собираюсь вас отучить.
   Граф не попался на удочку, но на этот раз  его  улыбка  была  уже  не
такой искренней.
   - Это вы воображаете, что перевоспитываете меня и  отучаете  от  моих
привычек. Я знаю, что вы лжете, потому что, если бы вы уехали одна, один
из моих людей тут же сообщил мне, а другой последовал бы за вами.
   - Ах, так за мной шпионят? Ну ладно, я верну вам этот знак внимания и
с завтрашнего дня тоже начну выслеживать вас, чтобы  разузнать,  что  вы
делали сегодня.
   Его брови взметнулись вверх:
   - Вы хотите сказать, на ферме, которую я нашел...
   - Вы там волочитесь за женщинами...
   - Ну, ну, и в чем же вы меня обвиняете? -  Василий  был  так  рад  ее
подозрениям, что чуть ли не смеялся. - По правде говоря, когда я  набрел
на  ферму,  уже  почти  стемнело,  и  у  меня  не   оставалось   времени
порезвиться. Но уж раз об этом зашла речь, позвольте напомнить, что ваше
собственное поведение должно  тоже  оставаться  безупречным,  совершенно
безупречным, по крайней мере пока вы не  родите  мне  наследника.  Потом
можете делать, что хотите.
   - Я и так  собираюсь  делать,  что  хочу,  и  не  буду  ждать  вашего
позволения. Что же касается вас, то  с  вашими  грязными  и  вульгарными
связями покончено.
   Его хорошее настроение моментально  улетучилось;  Василий  просто  не
верил своим ушам.
   - Иными словами, вам можно все, а мне ничего?
   - Вы и так слишком долго пользовались монопольным правом  на  свободу
чувств. И вам следовало бы знать, что однажды найдется женщина,  которая
изменит такое положение вещей.
   - Но вам этой женщиной не стать, любовь моя, - сказал граф,  и  голос
его звучал холодно. - Вам нравится отрезать уши? В этом случае я  отрежу
нечто более важное у любого мужчины, который  осмелится  приблизиться  к
вам, по крайней мере пока...
   - Да-да, вы это уже  говорили,  -  огрызнулась  Алин,  выведенная  из
терпения. - А с чего вы взяли, что я могу рожать детей? Возможно, я  уже
пыталась это сделать, но потерпела поражение.
   Александра  добилась  цели,  своей  последней  колкостью   угодив   в
обнаженный нерв.
   - Может, нам следует проверить это заранее?
   - Даже и не думайте, иначе одними ушами дело не ограничится.
   Теперь они одинаково гневно смотрели  друг  на  друга,  сдвинув  лица
почти вплотную, нос к носу.
   Оба зашли в тупик, и каждый об этом знал.  Внезапно  Василий  сморщил
нос и отшатнулся.
   - Проклятие, что за вонь? Я думал, это от лошадей, а это от вас!
   Александра заморгала, но, вспомнив свою роль, возмутилась:
   - От меня?!
   Она делала отчаянные попытки, чтобы не расхохотаться.
   - Я пахну так, как пахну всегда.
   Теперь Василий нахмурился уже по-настоящему:
   - Когда я впервые встретился с тобой, от тебя не воняло.
   Она пожала плечами:
   - Просто накануне я как раз приняла свою ежемесячную ванну.
   - Ежемесячную? - поперхнулся Василий.
   - Она широко раскрыла глаза:
   - Вы считаете, это слишком часто? Я тоже так всегда думала,  но  папа
настаивал, и...
   Содрогнувшись от омерзения, Василий отвернулся и зашагал прочь.
   Она широко улыбнулась.

Глава 16

   Два дня Александра пребывала в замешательстве. Девушка хотела поймать
Василия на слове, но им пришлось остановиться  на  упомянутой  ферме,  и
оказалось, что единственными ее обитателями были  пожилая  чета  и  двое
внучат.
   Вряд ли он позволил себе шалость  со  старой  женщиной,  если  только
совсем уж не впал в отчаяние, а  вряд  ли  это  так,  потому  что  когда
Александра выходила из дома и садилась на лошадь, граф улыбался. И после
этого он тоже улыбался, или ей только показалось?! Черт бы  его  побрал,
но этот тур, несомненно, за ним.
   Но этим граф не ограничился. Когда на следующую ночь они остановились
в гостинице, Василий прислал Александре в комнату лохань горячей воды  с
запиской: "Воспользуйтесь этим, а иначе я с удовольствием помогу вам", -
а когда Алин спустилась к обеду, несносный щеголь обнюхал ее.
   Когда же наконец предоставилась возможность  поквитаться,  девушка  с
жадностью ухватилась за нее, даже не сознавая, какая ей выпала удача.
   В городке, до которого они добрались в конце недели, была  небольшая,
но хорошая гостиница, и, как это  случалось  и  раньше,  оказалось,  что
Василий хорошо с нею знаком, потому что они в точности  повторяли  путь,
которым он ехал в Россию. Сначала  Александра  беспокоилась,  что  среди
служанок окажется слишком много женщин и ей  трудно  будет  уследить  за
всеми, и вместо этого девушка приняла мудрое решение - не спускать  глаз
с самого Василия.
   Однако ей  стало  известно,  что  граф,  остановившись  в  гостинице,
переночевал тут всего один раз, а между тем его спутники за  все  время,
что провели в этом городе, ночевали  здесь  каждую  ночи,  и  Александру
осенило, что причиной  их  недельной  задержки  была  вовсе  не  болезнь
кого-то из  путников.  -  Василий  солгал  барону.  Граф  торопил  ее  с
отъездом, заставил собраться и покинуть дом за один день. И почему?
   Александра без труда выяснила, что  Василий  провел  целую  неделю  в
постели одной дамы, молодой вдовы,  графини  Клавдии  Шевченко.  Ее  дом
находился на той же  улице,  и  Василий  познакомился  с  ней  сразу  по
прибытии в город, когда она обедала в гостинице с  друзьями.  Узнать  об
этом оказалось проще простого, потому что поведение этой  парочки  стало
притчей  во  языцех.  Городок  был  небольшим,  и   вдова   пользовалась
репутацией весьма богобоязненной дамы: по  крайней  мере  до  того,  как
встретила этого исключительно красивого кардинца, который, будь  у  него
охота, смог бы соблазнить и ангела. Во всяком случае, так говорили люди.
   Поэтому Александра была чрезвычайно удивлена, заметив, что Василий не
попытался на ночь глядя удрать из гостиницы и до утра  проспал  в  своей
постели, о чем на следующее утро Александре сообщил  Тимофей,  едва  она
вышла из своей комнаты.
   Зато,  когда  девушка  присоединилась  к  своим  спутникам  у  дверей
гостиницы, чтобы отправиться дальше, Василия среди них не оказалось.
   Лазарь с чрезвычайно смущенным видом сообщил ей, что граф уже уехал.
   - Правда? И давно ли?
   - Минут десять назад.
   Александра не сомневалась, что у Лазаря наготове множество оправданий
и объяснений, почему  Василий  вдруг  изменил  свои  планы,  но  она  не
снизошла до того, чтобы их выслушивать. Желая удостовериться, что Лазарь
правильно  назвал   ей   время   отъезда   графа,   Александра   бросила
вопросительный взгляд на Федьку и, получив в ответ утвердительный кивок,
молча улыбнулась и направила коня к городским воротам.
   Александра приняла решение дать Василию двадцать  минут  свободы,  не
более. Если за это время граф не присоединится к  ним,  она  вернется  и
найдет его, потому что девушка ни на секунду не верила,  что  он  скачет
где-то впереди, по уже установившейся привычке опережая своих спутников.
   В эту самую минуту Василий стучался  в  дверь  к  рыжеволосой,  столь
безотказно и любезно развлекавшей его,  когда  он  первый  раз  проезжал
через этот городишко. Она сама открыла дверь, но тут  же  захлопнула  ее
перед носом графа.
   - Убирайся прочь! - услышал он истерический крик из-за толстой двери,
так поспешно запертой хозяйкой, - мои уши нравятся мне  именно  в  таком
виде!
   В первую минуту Василий даже не поверил тому, что услышал,  но  потом
его руки медленно сжались в кулаки, лицо запылало от гнева, а  из  груди
вырвалось низкое рычание.
   Он догнал Александру меньше чем через те двадцать минут,  на  которые
она рассчитывала.
   Девушка услышала топот копыт и, развернув Гордость Султана, оказалась
лицом к лицу со своим , женихом. Они Чуть  не  столкнулись  и  оказались
чертовски близко друг к другу.
   - Именно здесь! - заявил угрожающе граф. - И сейчас, иначе я превращу
вашу жизнь в ад!
   Он указал на одинокое дерево в четверти  версты  от  них  и  направил
лошадь прямо туда, даже не потрудившись проверить,  следует  ли  она  за
ним. Видя, в каком он гневе, Александра с минуту размышляла, не стоит ли
ей остаться на месте, но девушка очень рассчитывала, что на этом история
их помолвки будет окончена, а ведь она так трудилась ради этого.  Друзья
Александры, как известно, не разделяли ее  надежд,  и  девушке  пришлось
потребовать, чтобы они отстали от нее и не удалялись от повозок.
   Гордость Султана в  мгновение  ока  донес  ее  до  указанного  Места.
Василий уже спешился и вышагивал под деревом взад и вперед. Он не дал ей
возможности спрыгнуть с коня самой, а  просто  сдернул  с  седла,  потом
неожиданно отпустил и снова начал вышагивать туда-сюда.
   Никогда  еще  она  не  видела  его  в  таком  состоянии  и  даже   не
подозревала, что этакий хлыщ способен на подобную ярость. А в  том,  что
ярость его была подлинной, не было ни малейшего сомнения.
   Насторожившись и приготовившись постоять за себя, Александра  немного
отошла назад, чтобы подождать и узнать, что он ей скажет. Но,  едва  она
сделала первый шаг, Василий мгновенно настиг ее  и  навис  над  ней  как
скала, а глаза его - "Господи, помоги!" - взмолилась Александра, - глаза
его сверкали каким-то внутренним огнем.
   - Больше я не намерен терпеть это, - прорычал граф, - хватит  с  меня
угроз,  Александра.  Я  буду  спать  с  любой  женщиной,   которая   мне
понравится, и тогда, когда мне этого захочется, а если по вашей  милости
им придется прятаться от меня, то я уложу в свою постель вас.
   Это было совсем не то, что она надеялась услышать, но, тем не  менее,
еще не самое худшее. Скрестив руки на груди, девушка спокойно возразила:
   - Нет, вы этого не сделаете. И пока принадлежите  мне,  вам  придется
хранить верность. Не понимаю, зачем вы  вынуждаете  меня  повторять  это
снова и снова. Что же касается постели, то это произойдет не раньше, чем
мы обвенчаемся. Если же вы хотите заполучить  своих  женщин,  вы  знаете
условия.
   - И вы думаете, я буду вам подчиняться? Василий уже кричал и довольно
громко. Александра понимала,  что  ее  спокойствие  оскорбляет  его  еще
больше, но тем не менее решила вести себя именно так.
   - Никто  не  заставляет  вас  подчиняться,  граф.  Просто  вы  должны
отдавать себе отчет, каковы  будут  последствия  вашего  отказа.  Но  вы
вполне свободны в своем выборе.
   Ее слова вызвали у Василия новый приступ ярости, и он опять  принялся
расхаживать взад и вперед. В таком состоянии  он  просто  зачаровывал  -
такой  живой,  такой  непредсказуемый.   Александра   должна   была   бы
испугаться, но страха она не чувствовала - легкое волнение, и не больше.
Так продолжалось до тех пор, пока  она  вдруг  не  осознала:  весь  этот
сыр-бор из-за того, что он отправился к той женщине! А ведь  граф  пошел
туда с определенной целью -  развлечься  в  постели,  и  так  оно  бы  и
случилось, если бы Александру не предупредили и она, в свою очередь,  не
отправила его даме  крохотную  записочку.  Он  был  виновен,  виновен  в
грязных намерениях! И то, что девушка при этом почувствовала, невозможно
описать словами. Внезапно граф спросил:
   - А как вы, черт бы вас побрал, узнали об этом? О...
   - О Клавдии? - подсказала она имя.
   - Да, о Клавдии - или как ее там! То обстоятельство, что Василий даже
не помнил имени женщины, должно было бы умиротворить Александру,  но  на
самом деле только еще больше разозлило ее. По-видимому, у этого  негодяя
было столько баб, что  он  не  мог  их  всех  упомнить.  Эта  мысль  уже
приходила ей в голову, но Александре было  отвратительно  видеть  прямые
доказательства его распущенности.
   Однако Василию не следовало  знать,  насколько  она  задета,  поэтому
девушка лишь равнодушно пожала плечами:
   - Вы бы удивились, узнав, сколько  информации  можно  получить,  если
опустить нужное количество монет в нужные карманы.
   - Так  вы  были  у  нее?  Когда?  Вы  же  не  покидали  гостиницы!  -
По-видимому, прошлой ночью его шпионы плохо спали.
   - Мне нет нужды заниматься этим самой, - нарочито безразличным  тоном
ответила Александра. - Я отправила  ей  записку,  и,  должно  быть,  она
попала по назначению.
   - О, в этом-то я не сомневаюсь, - ответил он насмешливо. - Ваши  люди
- дотошный народ.
   - На моем языке это называется преданностью.
   - Вы намекаете на то, что я ею не обладаю? Она натянуто улыбнулась:
   - Это вы сами сказали, я не говорила ничего подобного.
   Граф весь ощетинился и негодующе заявил:
   - Да будет вам известно, что моя преданность безгранична, но я  дарую
ее лишь немногим избранным.
   Александра знала ответ заранее, но хотела услышать подтверждение:
   - А я не принадлежу к числу этих немногих избранных?
   - Вы сами это сказали, не я, - ответил Василий ее словами,  и  улыбка
его стала отвратительной.
   Не в силах дальше сдерживаться, Александра повысила голос:
   - Даже если я стану вашей женой?
   - Лучше возьмитесь за ум до того, как вы ею станете, - пролаял он.
   - Лучше бы это сделать вам, Петровский!
   И снова они очутились лицом к лицу: она смотрела на него  с  яростью,
он на нее - мрачно.
   Василий заметил, как вздымается  ее  грудь,  и  на  сей  раз  его  не
раздражал неприятный запах.
   Страсть - чувство капризное  и  легко  переключается  с  предмета  на
предмет. Внезапно Василий почувствовал, что умрет, если не поцелует  ее.
И Александра вдруг поймала себя на том, что не может отвести глаз от его
чувственного рта.
   И потом она почувствовала его вкус, пламенный и дикий. На сей раз это
было еще лучше, чем сохранилось в ее памяти. Василий стиснул  Александру
так, что чуть не раздавил,  и  это  объятие  тоже  было  лучше,  чем  ей
запомнилось.
   Пальцы девушки вцепились ему в руки, давили  их  и  царапали,  но  не
затем, чтобы оттолкнуть. Василий приподнял ее и прижал к себе, к  своему
телу, от которого исходил жар, и  Александра  почувствовала,  что  тает,
расплавляется и все ее существо бездумно тянется к чему-то недосягаемому
и непонятному.
   Ее тело изогнулось дугой так, что казалось, что  переломится  хребет:
Василий заставил ее откинуться назад, словно хотел повалить на землю,  и
все это сделали только его губы, его поцелуи, он так страстно  желал  ее
любви, что забыл о золотом правиле обольщения, которому всегда  следовал
в прошлом.
   Да это и не было похоже на обольщение, ведь  тогда  все  его  чувства
были под контролем, он владел каждым движением, каждым нюансом до самого
желанного завершения. Но теперь Василий не мог контролировать ничего, он
был весь захвачен чистыми эмоциями, вкус ее губ, запах ее тела наполнили
его чувства, ощущение близости было опьяняющим, и такое  состояние  вряд
ли можно было назвать разумным.
   Сами не замечая того, они оказались на  земле.  Василий  стремился  к
единственной цели; Александра была вся  во  власти  неизведанных  доселе
чувств,  она  испытывала  ничем  не  замутненное  наслаждение   от   его
прикосновений, от веса его тела, от того, что его рука  скользила  вверх
по ее ноге до тех пор, пока...
   Ее стон был не слышен, потому что Василий заглушил  его  поцелуем,  и
теперь его рука, как чашей, прикрывала то место  ее  тела,  из  которого
исходил жар, приближавший Александру к краю бездны,  и  он  знал  это  и
никогда еще не чувствовал  такого  острого  удовлетворения  от  ответной
реакции женщины, от ее готовности отдаться ему...
   Василий мог овладеть ею тут же на земле, и  Александра  позволила  бы
ему это. И когда Гордость  Султана  ткнулся  в  них  мордой  несколькими
безумными мгнове