нглии.
   Англия!
   Но Нетти никогда больше не вернется назад, никогда, нет, никогда Нетти не
вернется назад...
   Розлинн собрала силы и слабо улыбнулась этим невысказанным, но  очевидным
страхам бедняжки Нетти.
   И на мгновенье в светло-карих глазах девушки мелькнуло что-то похожее  на
успокоение:
   - Чего нам теперь бояться, раз мы счастливо избежали гибели? Джорди будет
долго искать нас в Абердине и в Эдинбурге и никогда не  догадается,  что  мы
бежали в Лондон.
   - Именно так он и поступит, - успокоилась  Нетти:  уж  очень  далеко  они
уехали. Она наконец улыбнулась, забыв свои страхи и нелюбовь  к  Англии.  Ее
антипатия к Джорди была значительно  глубже.  -  Пусть  он  подавится  своей
злобой, узнав, что ты разрушила его дурацкие планы. Дункан,  благослови  его
Бог, взяв с тебя обещание уехать, уж наверняка знал, что так для тебя  будет
лучше. Он даже позаботился о том, чтобы ты не забыла английский, нанял  тебе
этого заносчивого репетитора. Уж я надеюсь, ты не забудешь  этот  английский
теперь, когда мы здесь, у черта на куличках?..
   Розлинн усмехнулась последним словам Нетти, ее "философскому" тону и  уже
не могла сопротивляться искушению чуть-чуть поддразнить ее.
   - Мне стоит только увидеть настоящего англичанина -  этого  будет  вполне
достаточно,  чтобы  вспомнить  хороший  английский.  Но  не  станешь  же  ты
отрицать, что я уже перестала задумываться над каждым английским словом?
   - Гм! Когда ты расстроена, ты можешь забыть все что угодно.
   Нетти знала это очень хорошо. Она порой думала, что знает Розлинн  лучше,
чем сама Розлинн. Поэтому Нетти и была так удручена. Ведь Розлинн, будучи  в
плохом настроении, забывала все и переходила на шотландский акцент,  который
был приобретен ею от Грэмпа и самой Нетти.
   - Надеюсь, что наши дорожные чемоданы прибудут  сюда  в  скором  времени,
иначе  в  хорошеньком  же  положении  мы  окажемся..,  -  заметила   Розлинн
задумчиво.
   Они обе сбежали из дому с одной сменой белья, обведя таким образом кузена
Джорди  вокруг  пальца,  -  иначе  кто-нибудь  мог  заметить  их  тщательные
приготовления и тут же предупредить его.
   - Девочка моя, это последнее, о чем ты должна беспокоиться. Нам, конечно,
повезло, что в Кэмерон-холл пригласили лондонскую портниху, и она сшила тебе
красивые платья, они будут здесь очень кстати. Дункан, благослови  его  Бог,
продумал все, даже послал наши дорожные  чемоданы  раздельно,  чтобы  Джорди
ничего не смог заподозрить, если будет следить за нами.
   Нетти думала о том, как же  это  смешно  -  ускользнуть  из  дома  ночью,
тайком, надев старые мужские  брюки,  в  которых  даже  при  свете  дня  две
беглянки могли сойти за мужчин.
   Выбравшись из дома, они верхом добрались до ближайшего  городка,  где  их
уже ожидали кучер и экипаж, нанятый заранее. Потом  ждали  несколько  часов,
чтобы быть уверенными, что за ними нет погони. Все эти хлопоты  и  секретные
приготовления  -  дабы  обмануть  Джорди  Кэмерона.  Джорди   был   внучатым
племянником Дункана Кэмерона и единственным живым мужчиной  в  роду.  Джорди
имел все права на получение хотя  бы  небольшой  части  огромного  состояния
Дункана.  Но  Дункан  оставил  своей  единственной   внучке   Розлинн   все:
Кэмерон-холл, фабрики,  бесчисленные  предприятия.  Джорди  едва  сдержался,
чтобы не впасть в ярость, когда узнал об этом.
   - Он не должен бы уж очень удивляться, - сказала  Нетти  после  оглашения
завещания. - Он же знает, как Дункан ненавидел его, обвиняя в  смерти  твоей
матери. Почему же думаешь, он так старательно обхаживал тебя все  эти  годы.
Он прекрасно понимал, что Дункан все оставит тебе. Поэтому мы  и  не  должны
были медлить с отъездом после смерти Дункана.
   Да,  нельзя  было  терять  времени.  Розлинн  поняла  это,  когда  Джорди
очередной раз  попросил  ее  выйти  за  него  замуж  сразу  после  оглашения
завещания, и она в очередной раз отказала. Она и Нетто уехали поздней ночью,
и у нее просто не было  времени  ни  для  огорчения,  ни  для  сожаления  об
обещании, данном ею дедушке. Итак она провела в печали последние два месяца,
когда стало известно, что дни Дункана сочтены. Болезнь так мучила  его,  что
последние семь лет были  почти  потеряны  для  жизни  и  только  шотландское
упрямство помогало  ему  держаться  столько  времени.  Нет,  она  не  должна
сожалеть о его уходе - ведь, наконец, закончились его страдания.  Но,  Боже,
как она тосковала по своему дорогому старику, заменявшему ей и мать, и  отца
на протяжении всех этих лет.
   - Не горюй обо мне, девочка, - сказал он Розлинн за неделю до смерти, - я
запрещаю тебе. Ты отдала мне слишком много  лет,  слишком  много  потерянных
лет, и я не хочу, чтобы ты потеряла хотя бы еще один день после того, как  я
уйду. Ты должна мне обещать это.
   Еще одно обещание деду, которого она так любила, воспитавшему, кормившему
и лелеявшему ее с тех пор, как его дочь вернулась с шестилетней  Розлинн  на
руках. Что может изменить еще одно обещание, ведь она  уже  дала  ему  самое
главное обещание - то, которое заставляло ее сейчас так переживать?
   Но в конце концов времени на раздумье просто не оказалось, и  само  собой
получилось, что Розлинн выполнила это обещание.
   Увидев, что Розлинн повернулась опять к окну, Нетти нахмурилась, понимая,
что та снова думает о Дункане Кэмероне.
   "Грэмп" - так непочтительно она называла деда (и только это сердило  его)
с того дня, как мать впервые привезла ее в Кэмерон-холл.
   О, как этот маленький бесенок любил сердить строгого старого шотландца, и
как усердно она дразнила его и вообще сколько причинила ему бед!
   Они обе будут скучать по нему, но сейчас столько нужно обдумать - они уже
подъезжают к гостинице.
   Розлинн наклонилась вперед и посмотрела в окно,  луч  солнца  осветил  ее
лицо, дотронулся до волос и они стали похожими на вечернюю  зарю.  Такие  же
красивые рыже-золотые волосы были у Джанет, ее матери. А у Нетти волосы были
черные, как уголь, и грустно-зеленые глаза, словно озера,  отражавшие  крону
дуба. У Розлинн же были глаза Джанет - карие. С золотыми бликами. Да и все в
Розлинн было чрезвычайно похоже на Джанет Кэмерон, какой та была  до  своего
отъезда из родительского дома вместе с англичанином.  И  ничего  не  было  в
Розлинн от отца, того самого  англичанина,  который  навсегда  украл  сердце
Джанет, так что она  превратилась  просто  в  свою  собственную  тень  после
трагического несчастного случая, его убившего. Год спустя  Джанет  и  умерла
именно из-за того, что уже никогда не смогла  стать  собой.  Слава  Богу,  у
Розлинн был дедушка. Семилетний ребенок, потерявший обоих  родителей,  нашел
счастливый приют  у  старого  шотландца,  любившего  осиротевшую  внучку  до
безумия и исполнявшего любой ее каприз.
   "О, я такая глупая девчонка - думаю о мертвых, когда будущее так неясно",
- спохватилась Розлинн.
   - Будем надеяться, что здесь кровати будут мягче, чем  прошлой  ночью,  -
обратилась она к Нетти, когда их экипаж остановился у деревенской гостиницы.
- Уже это одно заставляет торопиться в Лондон. У  Френсис  нас  всегда  ждет
удобная кровать.
   - Ты хочешь сказать, что не будешь рада просто снова увидеть свою  лучшую
подругу после стольких лет разлуки?
   Розлинн с удивлением скользнула взглядом по Нетти.
   - Конечно, конечно, я рада. Не могу дождаться, когда увижу ее  опять.  Но
обстоятельства вовсе не располагают к приятной встрече подруг, не так ли?  Я
имею в виду, что нельзя терять времени, нам с Френсис придется нанести массу
неотложных визитов. О, проклятый Джорди, чтобы  он  провалился,  -  добавила
она, нахмурив брови. - Если бы не он...
   - Тебе не надо было давать обещаний, и мы бы  не  были  сейчас  здесь.  И
нечего теперь хныкать, не так ли? - возразила Нетти.
   Розлинн усмехнулась:
   - А кто плакал прошлой ночью, лежа на жесткой постели, что не может  дать
отдых уставшему телу? - Кетти фыркнула и выпихнула Розлинн из экипажа,  едва
кучер открыл дверцу и подал ей руку.
   Пенять ей, что она не может провести несколько ночей без удобств,  думала
Нетти, глядя на выпрыгивающую из экипажа Розлинн,  крайне  несправедливо.  И
легкость, с какой девушка соскочила на землю, заставила Нетти  ощутить  груз
своих собственных лет. Пусть кровать будет хоть из камня, - ты не скажешь ни
слова. Иначе конца не будет шуточкам этой девчонки. Но Нетти  усмехнулась  и
встряхнула головой. Немного подразнить - вот что нужно сейчас Розлинн, чтобы
отвлечься от мыслей о будущем. Кровать может быть мягкая как  пух,  но  тебе
лучше сказать, что она набита камнями.
   Уже слишком много времени она не слышала ее смеха и не видела озорства  в
ее глазах. Розлинн действительно необходимо было немного повеселиться.
   Возле гостиницы Розлинн едва заметила шестнадцатилетнего парня, стоявшего
на стуле и зажигавшего свет в лампе над входной  дверью.  Услышав  ее  шаги,
парень обернулся и, чувствуя себя неловко под ее взглядом,  слез  со  стула.
Сияя пламенем волос в красноватом свете садившегося  солнца,  она  пересекла
двор, и чем ближе она  подходила,  тем  яснее  он  видел  красоту  ее  лица:
безупречной формы скулы, маленький,  как  будто  вырезанный  из  камня  нос,
твердый, небольшой подбородок и полные крупные губы.
   Она вошла в дверь, и он потянулся было за ней, чтобы увидеть ее  в  доме.
Но резкое "Гм!" заставило его повернуться, и глаза его наткнулись на  взгляд
Нетти, в упор разглядывающей его. Щеки юноши вспыхнули, и Нетти  стало  жаль
парня, она не одернула его, как делала это всегда, когда кто-нибудь  таращил
глаза на ее Розлинн. Это случалось везде, куда бы  она  не  приходила:  леди
Розлинн Уэдуик производила фурор,  чары  Розлинн  не  оставляли  равнодушным
никакого из мужчин - ни юного  грубияна,  ни  глубокого  старика,  в  общем,
никого из тех, кто носил брюки. И такая девушка  должна  была  затеряться  в
Лондоне...

Глава 2

   - Не могу себе представить достойного партнера для него, по крайней мере,
сейчас. Если бы сам Книгтон вышел с ним на ринг, он  бы  и  его  побил.  Да,
Мэлори в хорошей форме, это все и решает.
   Мужчины окружили  боксерский  ринг,  сэр  Энтони  Мэлори,  расслабившись,
разговаривал с Книгтоном,  хозяином  зала.  Все  знали,  что  уже  несколько
месяцев прошло с  тех  пор,  как  Мэлори  проиграл  матч  и  позволил  своим
соперникам продержаться более нескольких раундов на ринге. Теперь он  был  в
превосходной форме, мускулы его были близки к совершенству, а  его  сноровка
на ринге делала его неподражаемым и непобедимым. Соперники, и Книгтон в  том
числе,  считали  его  готовым  к  профессиональному  бою.  Но  из-за  своего
беспутного образа жизни Мэлори занимался боксом лишь для поддержания  формы.
Он приходил в зал Книгтона два-три раза в  неделю  только  для  собственного
удовольствия.
   Половина джентльменов здесь были боксеры, ожидавшие своей  очереди  выйти
на ринг. Другие просто смотрели бой,  и  среди  них  двое  были  закадычными
друзьями Мэлори, а иногда его спарринг-партнерами, и Джордж Амхерст - лучший
его друг.
   Лорд Амхерст - чертовски интересный  мужчина,  примерно  одного  роста  с
Мэлори, хотя более худой, с насмешливыми светло-серыми  глазами,  был  одних
лет с Энтони, разделял его увлечения женщинами и азартными играми и даже был
таким же задорным дуэлянтом.
   Энтони никогда не убивал никого на дуэли, ибо всегда дрался из-за  женщин
и, как всякий распутник, считал, что не родилась еще та  женщина,  исключая,
конечно,  членов  его  семьи,  из-за  которой  стоило  бы  умереть.   Мэлори
трогательно относился к своей семье. Сам он был убежденным холостяком, но  у
его трех  братьев  детей  было  в  избытке,  так  что  Энтони  не  испытывал
недостатка в племянницах и племянниках, которых любил до безумия.
   - Ищешь, с кем померяться силами. Тони? Пошли своего человека за мной. Ты
же знаешь, я всегда с удовольствием сделаю тебе это одолжение.
   Джордж резко обернулся, не веря своим ушам: этого голоса он не слышал вот
уже более десяти лет. Его брови недоверчиво поползли вверх: в  дверях  стоял
Джеймс Мэлори, постаревший, конечно, но выглядевший так же, как и десять лет
назад, когда был самым знаменитым повесой в Лондоне. Большой,  светловолосый
и такой же красивый. О, Господи! Невероятно!
   Джеймс был родным братом Энтони.  Когда-то  они  были  очень  близки  при
разнице в возрасте всего в один год, но потом Джеймс  исчез  по  неизвестной
причине, о нем не говорили в семье и даже лучшему  своему  другу  Энтони  не
рассказал, почему его брат покинул семью.
   К удивлению Джорджа, Энтони не высказал особо удивления и на лице  Энтони
не мелькнуло ни тени неприязни. Но когда он заговорил, можно было  подумать,
что он обращается к своему худшему врагу:
   - Джеймс, какого черта, ты до сих пор в Лондоне? Ты  должен  был  отплыть
сегодня утром! Джеймс лишь уныло пожал плечами:
   - Это все из-за Джереми. Он попал под влияние Ригэн.
   Энтони  хотел  было  посмеяться  над  досадой   Джеймса:   его   озадачил
семнадцатилетний  мальчишка,  казавшийся  более  сыном   Энтони,   чем   его
собственным. Но Джеймс назвал имя "Ригэн". Он не  смел  ее  так  называть  -
Энтони и старшие братья Джейсон и Эдвард этого терпеть не могли. Джеймс знал
и нарочно говорил "Ригэн" - вместо "Perm", - как другие  члены  семьи  звали
Реджину Идеи. Сколько Энтони помнил Джеймса, тот всегда делал все по-своему,
так, как лучше ему, считая, что может наплевать на других.
   - Значит, ты решил остаться? - спросил Энтони.
   - Конни считает, что мы должны остаться на острове, чтобы у  Джереми  был
дом, - Джеймс говорил о своем друге Конраде Шарпе.
   Тут Энтони все же рассмеялся:
   - Два старых морских волка играют в дочки-матери. Боже, надеюсь, я  смогу
увидеть это.
   -  Кто  бы  говорил.  Тони,  -  невозмутимо  ответил  Джеймс.  -  Ты  сам
изображаешь мамочку уже шестое лето, не так ли?
   - Отца, - поправил Энтони. -  Или,  если  более  точно,  большого  брата,
который ни здесь, ни там. Удивляюсь, что  ты  не  женился,  как  это  сделал
Джеймсон, - у Джереми была бы мать. Но, поскольку Конрад Шарп  помогал  тебе
воспитывать мальчика, ты не счел нужным этого сделать.
   Джеймс прыгнул на ринг:
   - Ты говоришь пренебржительно о моем лучшем Друге.
   Энтони слегка поклонился:
   - Все ясно. И кто же возьмет к себе дорогого мальчика, ради которого вы с
Конни решили вернуться домой?
   Джеймс правой рукой нанес резкий удар Энтони:
   - Ты.
   В воздухе повисло напряжение. Энтони был выше брата на несколько вершков.
Его блок ударов был настолько сильным, что казалось, он  готов  растереть  в
порошок всех присутствующих, включая брата.
   Давая возможность перевести дыхание, Энтони, наконец, улыбнулся и подошел
к брату, чтобы обнять его за плечи.
   - Значит, ты берешь парня? - спросил Джеймс.
   - Боже правый, придется мне вытерпеть немало насмешек! Ведь  каждый,  кто
посмотрит на Джереми, решит что он мой сын, а не твой.
   - Потому он и хочет быть  с  тобой,  -  Джеймс  усмехнулся,  обнажив  ряд
ослепительно-жемчужных зубов, - теперь о сегодняшнем  вечере.  Я  знаю  пару
девчонок...
   - Девчонок! Ты был пиратом  слишком  долго,  капитан  Хок.  Я  знаю  пару
леди...

Глава 3

   - Но я не понимаю, Роз, - покачав головой, сказала леди Френсис. -  Зачем
ты хочешь выйти замуж, связать себя  с  каким-то  малознакомым  мужчиной?  Я
понимаю еще, если бы ты была влюблена, все было бы по-другому.
   Но ведь ты говоришь о браке с кем-то, кого еще даже не видела.
   - Френсис, неужели ты думаешь, что я стала бы это делать, если бы не дала
обещание? - удивилась Розлинн.
   - Надеюсь, что нет, но все равно, кто знает о твоем обещании?  Я  имею  в
виду, что твой дедушка умер...  -  Френсис  остановилась  под  выразительным
взглядом подруги. - Забудь о том, что я сказала. Я только думаю, что это так
ужасно, - весьма эмоционально заметила Френсис.
   Леди Френсис Гринфилл была выразительной женщиной во всех отношениях. Она
не была особенно  красива,  однако  была  вполне  симпатичной  блондинкой  с
темными карими глазами. Еще недавно она была  самой  веселой  и  искрометной
девочкой из всех знакомых Розлинн, но семь  лет  назад  она  неудачно  вышла
замуж за Генри Гринфилла.  Сейчас  она  стала  сдержанной,  как  и  подобает
почтенной  женщине,  но  иногда  проскальзывало  что-то,   напоминавшее   ту
счастливую девочку, какой Френсис  была  когда-то,  во  времена  их  первого
знакомства.
   - Ты сейчас так независима, как другие могут только мечтать, - решительно
продолжила Френсис. - Денег у тебя больше, чем  нужно,  а  сердце  подскажет
тебе, что делать. Чтобы достигнуть такого положения, как у  тебя  сейчас,  я
потратила семь лет, жила с нелюбимым человеком, моя мама  и  сейчас  ворчит,
если я сделала что-то,  по  ее  мнению,  не  заслуживающее  одобрения.  Даже
теперь, будучи вдовой и живя с сыном, я должна перед  кем-то  оправдываться.
Но у тебя, Розлинн, нет никого, из-за кого следовало  бы  переживать,  а  ты
хочешь  подчинить  себя  какому-то  мужчине,  который  не  откажет  себе   в
удовольствии захомутать себя, твою свободу, как  это  сделал  со  мной  лорд
Генри. Я знаю, что этого в душе ты не хочешь. Я очень хорошо это знаю.
   - Не имеет значения, что я хочу, Френсис. Важно то, что я должна.
   - Но почему? - вскрикнула Френсис раздраженно. - Вот,  что  я  хотела  бы
понять. И я ничего не говорю против того, что  ты  обещала  своему  дедушке.
Только скажи, почему он попросил тебя дать подобное обещание?  Если  уж  это
было так важно для него, у него было достаточно времени, чтобы самому выдать
тебя замуж.
   - Это все так, - ответила Розлинн, - но не было человека, за  которого  я
хотела бы выйти. Грэмп никогда не заставлял меня делать то, что я не хотела.
   - Все эти годы тебе никто не нравился?
   - Страшно даже, как ты сказала "все эти годы". Френсис, не напоминай  мне
о том, что предстоит. Это так тяжело для меня.
   Карие глаза Френсис широко раскрылись.
   - Тяжело? - она готова была рассмеяться. -  Превосходно.  Да  нет  ничего
проще, чем выдать тебя замуж.  И  твои  годы  не  будут  препятствием.  Боже
милостивый, неужели ты не  знаешь,  как  невероятно  хороша?  И  если  этого
недостаточно, значит, ты самая большая неудачница в мире.
   - Мне двадцать пять лет, Френсис! - протянула Розлинн так, словно ей было
по крайней мере все сто. Френсис усмехнулась:
   - Мне столько же и я не собираюсь считать себя древней старухой, спасибо.
   - У тебя все по-другому, ты - вдова, была замужем. Никто не подумает, что
ты опять собираешься замуж.
   - Конечно, не подумает, потому что я и не выйду.
   Розлинн нахмурилась, недовольная, что ее не дослушали:
   - Ведь общество будет смеяться надо мной, когда  я  присоединюсь  к  этим
молоденьким девушкам на выданье.
   - Перестань! Я клянусь тебе, твой возраст не имеет никакого значения.
   Розлинн и сама хотела бы, да никак не могла поверить в это. Она  пыталась
скрыть слезы, но это не  удавалось  и  она  уже  была  готова  расплакаться:
возраст - это была самая важная причина, по которой она приходила в ужас  от
предстоящих  поисков  мужа.  Увы,  ей  придется  поставить  себя  в   глупое
положение, и вынести это было тяжелее всего. - Все будут думать, что со мной
что-то не в порядке, раз я до сих пор не вышла замуж, Френ.  Ты  же  знаешь,
что это непременно будет так.  Это  в  природе  людей,  такова  человеческая
психология.
   - Все отлично поймут твои обстоятельства,  когда  узнают,  что  последние
шесть лет ты ухаживала за дедушкой, и только будут уважать тебя за это.  Так
что ты напрасно беспокоишься. Но ты  сумела  уклониться  от  ответа  на  мой
вопрос, не так ли?
   Розлинн только хмуро взглянула на подругу и ничего не сказала.

***

   Вчера вечером они с Нетти приехали в городской дом  на  улице  Саус  Эдли
очень поздно. Так поздно, что у двух  давних  подруг  уже  не  был