ать.
   За одно только это  Траск  заслуживал  смерти,  а  за  все  остальное  он
заслуживал  медленной  смерти.  И  он  умрет  -  сегодня,  завтра  или  даже
послезавтра. Но Чандоса здесь не будет, и он этого не увидит. За четыре года
жажда мщения заметно поутихла в нем. Теперь лишь Уэйд Смит возбуждал  в  нем
прежнюю неукротимую ярость. Вот кто умрет от руки Чандоса. Но с Траском  все
иначе. Тут Чандос  только  хотел  завершить  то,  что  поклялся  сделать.  А
остальное его не волновало.
   Траск так и не узнает, за что обречен на смерть, если ему  не  втолковать
этого. Нет, он должен узнать, за какие зверства его покарали.
   Вытащив кляп изо  рта  Траска,  Чандос  отступил  на  несколько  шагов  и
посмотрел на своего врага. В глазах Траска не было страха. Он  даже  плюнул,
выразив этим свое презрение.
   - Краснокожий, - проскрипел Дэйр, - я знаю, ты не убьешь меня. Я  слышал,
как ты сказал это своей женщине.
   - Ты уверен,  что  не  ослышался?  Воинственный  запал  Траска  несколько
поубавился.
   - Чего, черт возьми, тебе надо? Я не трогал эту чертову женщину!  У  тебя
нет причин...
   - Женщина здесь ни при чем, Траск.
   - Значит, Ромиро был прав? Зачем же ты прикрывался ею?
   - Твоим дружкам ни к чему знать о наших с тобой делах. Пусть думают,  что
я ревнивец, и только. Они удивятся, когда больше не увидят тебя в живых,  но
им никогда не узнать того, что здесь произошло.
   - Черта с два! Они вернутся, и скоро! Они не оставят меня здесь!
   Чандос медленно покачал головой.
   - Хочешь, поспорим? Это будет последний спор в твоей  жизни,  Траск.  Так
вот, я утверждаю, что они уже поняли, что индейцы неподалеку, и в этот самый
момент мчатся к границе во весь опор.
   - Врешь! - взревел Траск. - Мы  не  видели  никаких  признаков  индейцев.
Может быть, ты их видел?
   - Мне их не нужно видеть,  я  и  так  знаю,  что  они  здесь.  Мы  обычно
путешествуем вместе. Но на этот раз они держатся на  расстоянии  от  меня  -
из-за женщины, ибо она боится их.
   - И все-таки она едет с тобой, - заметил Траск.
   Чандос кивнул.
   - Я знаю, чего ты добиваешься, краснокожий! Но Дэйра Траска не так просто
запугать. Отсюда до границы рукой подать, никаких индейцев здесь и в  помине
нет!
   Чандос пожал плечами:
   - Я не собираюсь тебя убеждать, Траск. Когда они  найдут  тебя,  тогда  и
узнаешь. Я оставляю тебя им в подарок.
   - В подарок? - в ужасе заорал Траск. - Если хочешь убить меня - убей! Или
ты не мужчина?
   Но Чандос не принял вызов. Разговор с подонком надоел ему.
   - Не то чтобы я не хотел убивать тебя, Траск, -  сказал  Чандос,  подходя
ближе. - Посмотри на меня! Взгляни мне в глаза! Ты видел их  раньше,  Траск,
хотя это были не мои глаза. Может, ты изнасиловал  за  свою  жизнь  стольких
женщин, что и не вспомнишь, о какой из них я говорю? - Траск тяжело задышал,
а Чандос добавил:
   - Вижу, ты вспомнил.
   - Это было четыре года назад, черт возьми!
   - И ты думал, что время убережет тебя от мести команчей?  Знаешь  ли  ты,
что стало с теми, кто был с тобой в тот день?
   Траск знал. Лицо его стало белее полотна. Значит, он ошибся,  думая,  что
все кончено и дикари сполна выместили гнев на других.
   Он рванулся изо всех сил, но веревки крепко держали  его.  Теперь  Чандос
видел его страх: глаза, смотревшие на него с безумной мольбой, выражали ужас
перед близкой смертью.
   Чандос отвернулся и неторопливо пошел к своему мерину. Вскочив  на  него,
он ухватил за поводья чалую лошадь Траска и сказал:
   - Теперь ты знаешь, почему я хочу твоей смерти,  Траск.  Но  вспомни  еще
молодую женщину-команчи, которую ты сначала изнасиловал,  а  потом  заставил
умереть жестокой медленной смертью.
   - Это была  всего  лишь  чертова  индианка!  Вот  теперь  Чандос  уже  не
испытывал ни малейших угрызений совести.
   - Это была красивая, нежная женщина. Ее ребенок умер в тот же день, а муж
до сих пор оплакивает ее. Она не причинила зла ни одной живой душе. Она была
воплощением доброты. А ты убил ее. Поэтому я передаю тебя в  руки  ее  мужа.
Ему ты нужен, а мне нет.
   С этими словами  Чандос  ускакал  прочь.  Траск  отчаянно  вопил,  умоляя
Чандоса вернуться и убить его. Но Чандос был глух к его крикам. Другие крики
стояли у него в ушах. То кричали женщины и дети, которых насиловали, мучили,
резали. Они были рядом, как и его  друзья-воины.  Чандос  не  видел  их,  но
чувствовал, что они смотрят на него и все понимают.
   Вскоре Чандос различил вдали силуэт Кортни, и призраки прошлого  оставили
его. Эта невинная девушка, одинокая в этом жестоком мире, была бальзамом для
его израненной души.
   Она  остановилась  в  центре  плоской  равнины.  Лунный   свет   окутывал
серебряной дымкой Кортни и ее лошадь. Чандос поскакал быстрее.
   Когда он  подъехал,  Кортни  разрыдалась.  Чандос  улыбнулся.  Сдерживать
эмоции было не в ее характере, но сегодня вечером она превосходно справилась
с этим. Когда того требовали обстоятельства, она была спокойна  и  смела,  а
теперь, почувствовав полную безопасность, дала волю слезам.
   Он снял ее с седла и пересадил на свою лошадь, крепко ухватив сзади.  Она
прильнула к его груди, не переставая плакать.  Чандос  обнимал  ее,  радуясь
этим слезам, - с ними проходил страх. Когда рыдания прекратились,  он  нежно
повернул ее к себе и поцеловал.
   Сейчас его поцелуй был совершенно другим, и Кортни сразу поняла  это.  Ее
охватил такой неистовый жар,  что  Кортни  испугалась  и  вырвалась  из  его
объятий.
   Чуть дыша, она взглянула на Чандоса. Его спокойствие разозлило ее.
   - Не говори, что и на этот раз ты хотел закрыть мне рот.
   - Тебе интересно, почему я тебя поцеловал? - со вздохом спросил он.
   - Я...
   - Не надо, котенок. Если я скажу тебе, то мы с тобой очень скоро окажемся
на земле, а утром ты уже не будешь так невинна, как сейчас.
   У Кортни перехватило дыхание.
   - Я.., я не думала, что ты находишь меня.., привлекательной.
   Он промолчал. Ни слов разуверения, ни объяснения в любви - одно молчание.
Что, черт возьми, это значит?
   - Лучше пересади меня на мою лошадь, Чандос, - неуверенно сказала она.
   - По-твоему, так "приличнее"? Она всей  душой  желала  остаться  рядом  с
Чандосом, но его насмешка задела ее.
   - Да, - холодно обронила она, - так будет приличнее.
   В следующее мгновение Кортни уже сидела в своем седле, и едва она  успела
подхватить поводья, как ее кобылка поскакала следом за мерином Чандоса.
   Всю дорогу Кортни была охвачена радостным возбуждением: Чандос хочет ее!

Глава 21

   Чандос хочет ее! Об этом Кортни подумала, проснувшись на следующее  утро,
и ее снова охватило радостное возбуждение. Но очень скоро  ее  пыл  охладила
ужасная догадка. Она поняла, все поняла, и -  ох,  это  было  так  очевидно!
Господи, а она-то размечталась как дурочка! Конечно, он хотел ее. Она  здесь
единственная женщина, а ведь он мужчина. А как она знала,  мужчины  привыкли
брать то, что под рукой. Да, он хотел ее, но его желание было примитивным. С
самого начала  он  выказывал  к  ней  полнейшее  равнодушие,  а  сейчас  его
одолевала обыкновенная похоть, и ему все равно, с кем удовлетворить ее.
   - Ты что, хочешь сжечь это одеяло? Кортни быстро обернулась:
   - Что?
   - Ты смотришь на него таким испепеляющим взглядом.
   - Я.., мне приснился плохой сон.
   - После вчерашнего это неудивительно.
   Чандос сидел на корточках у костра, держа в руке оловянную кружку с кофе.
Он уже побрился и оделся, нацепил даже свою широкополую шляпу  для  верховой
езды. Он приготовился к отъезду, но, очевидно, решил дать ей выспаться.  Сон
и в самом деле был необходим Кортни.
   - Если ты не слишком торопишься, может,  нальешь  мне  кофе?  -  спросила
Кортни, поднимаясь и складывая постель. Тут только  она  поняла,  что  легла
вчера спать не раздевшись. - Господи, я, наверное, рехнулась, - пробормотала
она, ощупывая все еще непросохшую одежду.
   - - Возможно, это была запоздалая реакция, - предположил Чандос.
   - Реакция? - Кортни стрельнула в него глазами. - Но ты-то знал! Почему же
не напомнил мне?
   - Я напомнил. Ты сказала мне "большое спасибо", легла и заснула.
   Кортни отвернулась, представив, какой дурой  она  ему  показалась,  когда
улеглась спать в мокрой одежде. А все из-за того, что Чандос  вдруг  захотел
ее! Конечно, дура.
   - Мне.., надо переодеться, - сказала она и поспешно ушла.
   Но на этом ее неприятности не закончились. Вчера вечером она  так  быстро
собиралась, что, не подумав, сунула мокрую одежду в саквояж,  и  теперь  все
вещи отсырели.
   Кортни глянула через плечо на Чандоса, потом опять в саквояж.
   - Чандос, я.., я...
   - Что там еще стряслось. Кошачьи Глазки? Она опять посмотрела на  него  и
выпалила:
   - Мне нечего надеть.
   - Нечего?
   - Нечего. Я.., положила в саквояж  мокрые  вещи  и..,  забыла  их  оттуда
вытащить и просушить.
   - С просушкой придется подождать до вечера. А твои брюки тоже мокрые?
   Он подошел к ней и заглянул в саквояж.
   - Нет, сухие. Я убрала их в седельную сумку.
   - Ну что ж, тогда надевай их.
   - Но я думала...
   - Ничего не поделаешь. Погоди, я дам тебе одну из своих рубашек.
   Удивительно, но Чандос, казалось, совсем не рассердился. Через секунду он
бросил ей кремовую рубашку из мягчайшей оленьей кожи. Вся беда заключалась в
том, что рубашка была не на пуговицах, а на шнуровке, а  у  Кортни  не  было
сухой сорочки, чтобы надеть под нее.
   - Не хмурься, Кошачьи Глазки, все равно ничего другого нет: все остальные
мои вещи надо стирать.
   - Да нет, ничего... Я с удовольствием постираю тебе.
   - Нет, - резко бросил Чандос. - Это делаю я сам.
   Вот теперь он рассердился. О Боже! Вытащив из сумки брюки, Кортни пошла в
кусты. Что за ужасный человек! Она только хотела помочь, а он так вскинулся,
словно она в жены ему набивалась.
   Через пять минут Кортни вышла на поляну. Лицо  ее  пылало  от  злости  на
Чандоса и от смущения за свой костюм. Рубашка Чандоса оказалась  ей  слишком
длинна - намного ниже бедер,  и  она  не  могла  заправить  ее  в  брюки.  А
треугольный вырез на шнуровке, который ему доходил только до середины груди,
у нее достигал пупка. Но хуже всего были шнурки из грубой  сыромятной  кожи.
Она никак не могла затянуть их туго. Кортни старалась изо всех сил, но так и
не справилась с этим.
   Кортни поворачивалась спиной к Чандосу,  а  подойдя  к  костру  за  кофе,
прикрыла грудь шляпой. Только раз она  взглянула  на  него,  и  этот  взгляд
предупреждал: "Только  посмей  что-нибудь  сказать!"  Но  Чандос  не  только
молчал, но и вообще не смотрел на нее.
   Чтобы справиться со смущением, Кортни начала подыскивать безопасную  тему
для разговора, и тут взгляд ее упал на чужую кобылу, которая паслась  вместе
с их тремя лошадьми.
   - Не  слишком  ли  ты  сурово  обошелся  с  этим  Траском,  заставив  его
возвращаться в Канзас пешком?
   Эти  слова  вызвали  непредвиденную  реакцию.  Чандос  уставился  на  нее
голубыми, холодными как лед глазами, и Кортни сочувствовала, что он на грани
бешенства.
   - Ты не знаешь, в чем он виноват, леди. Как же ты можешь  судить  о  том,
чего он заслуживает?
   - А ты точно знаешь, что он виноват?
   - Да.
   - В чем?
   - В изнасилованиях и в зверских убийствах мужчин, женщин и детей.
   - Боже мой! - Кортни побледнела. - Если ты знал все это, почему же  сразу
не убил его?
   Ничего не ответив, Чандос встал и пошел к лошадям.
   - Прости, - бросила Кортни ему вдогонку. Услышал ли он?
   "Господи, вечно мне приходится за что-то перед ним извиняться!  Не  лучше
ли сразу попридержать язык?" - подумала она.
   Зачем думать об этом Дэйре Траске?  Его  надо  вздернуть  на  виселицу  и
четвертовать, как поступают в цивилизованных странах с  теми,  кто  совершил
тяжкие преступления. Ладно, хватит об этом!
   Кортни выплеснула остатки кофе в огонь и пошла к  своей  лошади,  которую
Чандос оседлал для нее. Достав из сумки расческу,  она  быстро  прошлась  по
волосам - спутанным, но чистым.
   Когда она раздирала особенно трудный узел, Чандос подошел к ней сзади.
   - Я мог бы отрезать тебе этот клок, раз уж  ты  признаешь  мой  талант  к
этому делу, - насмешливо сказал он. - Так сколько же  скальпов  я  снял,  а?
Что-то память меня подводит.
   Кортни быстро  обернулась.  Он  весело  смотрел  на  нее.  Быстро  же  он
избавился от плохого настроения!
   Она вспомнила все, что говорила о нем вчера вечером, и краска  залила  ее
щеки.
   - И долго ты слушал?
   - Достаточно долго.
   - Надеюсь, ты не думаешь, что я говорила это всерьез? - поспешно спросила
Кортни. - Просто они интересовались, есть ли в тебе  индейская  кровь,  и  я
решила, что лучше сказать да. Я хотела немного попугать их. Они  утверждали,
что никогда не видели тебя, так откуда им было знать, что ты совсем не похож
на индейца?
   - Не похож? - лукаво спросил Чандос, удивив ее этим вопросом. - Разве  ты
повидала на своем веку столько индейцев, что сразу узнаешь их?
   Кортни побледнела. Он, конечно, просто дразнил ее, но она не  находила  в
этом ничего забавного.
   Постепенно до нее дошло, что он говорил вполне серьезно.
   - Но в тебе же нет индейской крови, правда? - прошептала  она  и  тут  же
пожалела о своем вопросе.
   Зачем спрашивать о том, что и так очевидно? Но Чандос промолчал, глядя на
нее в упор. От этого взгляда ей стало не по себе.
   Кортни опустила глаза:
   - Забудь о моем вопросе. Если ты готов ехать... Взяв ее руку, он вложил в
нее кусок мяса, оставшийся после вчерашнего ужина:
   - Это поможет тебе продержаться до обеда.
   - Спасибо. Чандос, ты не знаешь, что значит "bella"?
   Он очень внимательно посмотрел на нее:
   - Это мексиканец тебя так называл?
   - Да.
   - Это значит "красивая".
   - А-а. - протянула Кортни и снова вспыхнула от смущения.

Глава 22

   - Если у тебя есть что постирать,  лучше  сделай  это  сейчас,  -  сказал
Чандос, когда они остановились вечером на ночлег. -  Завтра  мы  отъедем  от
Арканзаса, и по крайней мере три дня на нашем пути не будет воды.
   Стирки у Кортни осталось не слишком  много,  но  следовало  проветрить  и
просушить всю одежду. Чандос быстро управился с двумя  лошадьми  -  своей  и
Траска - и пошел к реке стирать свои вещи. С этим он тоже  вскоре  покончил,
хотя Кортни только собиралась  приняться  за  стирку.  Когда  она  тоже  все
сделала, их привал напоминал задний двор гостиницы. На всех  кустах,  ветках
деревьев и камнях висела и лежала одежда.
   Кортни показалось забавным, что их дикий привал в самом сердце  Индейской
Территории выглядит так по-домашнему. Но здесь, на полянке, и в  самом  деле
стало уютно, и  она  удивилась  тому  теплому  чувству  спокойной  гармонии,
которое охватило ее душу.  Отчасти  это  объяснялось  присутствием  Чандоса.
Рядом с ним ей всегда было спокойно и надежно. Сегодня вечером он не ушел на
охоту. Кортни не сомневалась, что он остался из-за нее. Чандос понимал,  что
она боится остаться одна, и Кортни была благодарна ему за чуткость.
   Чтобы выразить ему благодарность, Кортни с усердием взялась  за  стряпню.
Она решила приготовить что-нибудь вкусное из вяленого мяса и  сухих  овощей,
приправила рагу специями, которые взяла в дорогу, и слепила жирные клецки. В
этом блюде не было ни одного боба!
   Пока Кортни готовила, Чандос полулежал  на  земле  с  закрытыми  глазами,
привалившись к седлу.
   Когда она начала что-то тихонько мурлыкать себе  под  нос,  по  телу  его
пробежали теплые волны, и он, пытаясь перебороть себя, плотнее закрыл глаза.
Она все напевала, невольно разжигая его  чувства  в  тот  момент,  когда  он
меньше всего ожидал этого. Когда дело касалось Кортни Хортс,  он,  казалось,
напрочь утрачивал способность сопротивляться.
   Интересно, сколько еще он выдержит эту пытку желанием? Для  Чандоса  было
внове бороться со своим естеством, к тому же он никогда еще не желал женщину
столь неистово. Чандос почти не мог думать ни о чем другом.  Кортни  безумно
возбуждала его, и некуда было деваться от нее и от этого наваждения!
   Но он не тронет ее. Даже если она предложит себя,  он  не  возьмет...  Э,
минуточку, достанет ли у него благородства  отказаться?  Нет,  требовать  от
себя такой жертвы он решительно не мог.
   К чему лукавить? Она уже предлагала себя, и он страдал от  этого.  Чандос
вбил себе в голову, что должен защищать ее даже от себя самого, и вот теперь
страдает. Она зажигала его своими страстными взглядами, мягкими, податливыми
губами. Она хотела его, и понимание этого растравляло ему душу.
   Но знала ли она сама о том, как искушает его? Нет, откуда ей  это  знать!
Он прилагал все усилия, чтобы она ничего не поняла, - до вчерашней  ночи.  А
если она что-то и подозревала, то, очевидно,  не  придавала  этому  никакого
значения, поскольку даже не пыталась отвести глаза,  взгляд  которых  опалял
его.
   - Чандос, как же по этим холмам перегоняют такие большие стада коров? Они
ведут их в обход?
   - Нет, здесь не перегоняют стада. - Он сам удивился резкости своего  тона
и поспешил смягчить его:
   - Коровья тропа отсюда милях в пятидесяти к западу.
   - А я думала, что кратчайший путь до Уэйко - коровья тропа.
   - Это так.
   - А мы едем другим путем?
   - У меня есть дело в Парисе, городке на северо-востоке Техаса. Поэтому мы
свернули с прямого пути. Это задержит нас дней на пять, но тут уж ничего  не
поделаешь. Я сразу направлялся туда и вовсе не обязан терять неделю  на  то,
чтобы сначала везти тебя в Уэйко, а  потом  возвращаться,  проделав  двойной
путь. Есть возражения?
   Это было сказано так решительно, что Кортни не осмелилась возразить.
   - Нет, я не стала бы просить тебя менять из-за меня планы. Еще  несколько
дней пути ничего не решат. - Она  еще  раз  помешала  рагу.  -  Ужин  готов,
Чандос.
   Они уселись у костра и  стали  есть.  Кортни,  радуясь,  что  проведет  с
Чандосом больше времени, чем предполагала, злилась на него  за  то,  что  он
утаил от нее свои  планы.  Она  украдкой  посматривала  на  Чандоса,  но  он
перехватил ее взгляд.  Смутившись,  она  торопливо  доела  рагу  и  побежала
проверять, высохла ли ее одежда.
   Кое-что подсохло, и она уже могла переодеться в свои вещи. Спустившись  к
реке, она стянула с себя брюки, рубашку и,  поддавшись  мгновенному  порыву,
окунулась в воду. Солнце зашло, Чандос еще ужинал. Теперь несколько дней они
проведут вдали от реки, и ей очень хотелось искупаться напоследок.
   Вода мерцала лунным светом. Кортни встала на дно  в  тени  нависшего  над
рекой дерева, и вокруг нее забурлила вода. Запретное удовольствие доставляло
ей особую радость.
   Наконец она неохотно вылезла из воды. Вытереться было нечем -  Кортни  не
взяла с собой полотенца. Пришлось кое-как обтереться руками. О  Господи,  не
так ли она хотела обтереть спину Чандоса? "Не думай об этом, Кортни!" Быстро
одевшись, она пошла к привалу.
   К ее удивлению. Чандос уже прибрал после ужина,  раскатал  свою  походную
постель и уже подбросил хвороста в огонь. Кортни вздохнула. После  бодрящего
купания ей совсем не хотелось спать, а Чандос уже готовился ко сну.
   При ее появлении он встал и быстро окинул взглядом  ее  зеленое  шелковое
платье. Кортни вдруг поняла, что шелк местами прилип к  ее  мокрому  телу  и
волосы тоже намокли, хоть она и собрала их наверх. Он, конечно,  понял,  что
Кортни купалась, и, вспомнив о том, как стояла обнаженная  в  воде,  девушка
внезапно смутилась.
   - Знай я, что мне не придется мыть посуду, - начала она, -  не  стала  бы
так спешить. - О, почему это  прозвучало  так  ужасно?  -  Я  только  хотела
сказать.., а, не важно! Вот, возьми. - Кортни протянула Чандосу его рубашку.
- И еще раз спасибо.
   Она отвернулась, но Чандос вдруг ухватил ее за запястье.
   - В следующий раз предупреждай,  куда  ты  уходишь.  Тебя  может  укусить
речная змея, ударить  плывущее  бревно  и  унести  по  течению,  тебя  могут
похитить индейцы, или