собираюсь  иметь
другого... - Внезапно он схватил ее и прорычал:
   - Я собирался встретиться с моей  будущей  женой,  но  меня  задержали  и
заключили в оковы. А она уехала и пропала без вести. Ты знаешь, где  я  был,
девка, и почему я не смог встретиться со своей невестой, как намеревался?  -
Она боялась отвечать. Он и не ждал от нее ответа. - Я был прикован к постели
для твоего удовольствия.
   Милосердный Боже, и в этом он обвиняет ее?
   - Не для моего удовольствия, - прошептала она. Он слегка оттолкнул ее.
   - Для тебя будет лучше, если леди Изабела найдется, а не умрет.
   Еще одно угрожающее предостережение  с  неизвестными  последствиями.  Она
надеялась, что леди не пропала, а имеет  основания  избегать  брака  с  этим
мерзавцем. В таком случае у Ровены будет полшанса.
   Этот разговор разозлил его. Она почувствовала, как напряглась его  спина,
которую Ровена быстро терла. Поэтому она не очень  удивилась,  когда  он  не
взял протянутое ею полотенце в  ознаменование  конца  процедуры.  Она  снова
раздражает его.
   - Я много напрягался сегодня,  поэтому  продолжай  мыть  меня,  девка,  -
везде. И лучше сними свою одежду, чтобы она не намокла.
   Ровена вняла совету. Стащила с себя тунику вместе  с  рубашкой,  затем  в
мгновение ока снова надела тунику до того, как он успел что-либо заметить. В
самом деле, мыть все его тело и не замочить при этом  свою  одежду  казалось
невозможным.
   Затем она вышла из-за его спины и принялась тереть ему грудь. Он заметил,
что она переоделась, и это удивило его. Ровена с  замиранием  сердца  ждала,
что сейчас получит от него первую пощечину. Но когда ничего не  последовало,
она наконец взглянула на Уоррика и увидела, что он  улыбается.  На  лице  ее
изобразилось глубокое изумление, и он расхохотался.
   Досадуя, Ровена присела на корточки. Последнее, чего бы ей хотелось,  так
это - смешить монстра. Но теперь она не могла делать ничего из того, что  бы
ей хотелось.
   Все еще улыбаясь, он сказал:
   - Заканчивай: вода становится холодной.
   Как мучительно для нее мытье этого  большого  мужского  тела!  Ее  сердце
колотилось, пульс участился, соски снова напряглись, поднимая ткань  туники,
мытье напоминало ей то время, когда она вынуждала его  возбудиться.  Мужской
корень уже несколько раз касался ее руки, и она  знала,  что  он  поднимется
прежде, чем она станет мыть и его тоже.
   Ее лицо горело.  Уоррик  был  поразительно  красив,  и  он  усмехался  ее
смущению и неловкости. Но не это сейчас заботило, потому что  теперь  у  нее
горело не только лицо. Ее внезапно охватило  безумное  желание  броситься  к
нему в лохань.
   Она распрямилась и принялась намыливать голову. Но она делала это слишком
энергично, с большим количеством мыла, которое попадало ему в глаза.
   - Достаточно, - почти взмолился он.  -  Прополощи  теперь.  Ровена  вдруг
вспомнила, что у нее не осталось больше горячей воды.
   - Вы должны подождать...
   - Нет, сделай это сейчас.
   - Но, мой господин, вода...
   - Немедленно, проклятие!
   Она стиснула зубы. Хорошо, он хочет  этого,  не  ,  так  ли?  С  огромным
удовольствием она вылила почти ледяную воду ему на голову.
   Она  услышала,  как  у  него  перехватило  дыхание  от  шока.  В   момент
наслаждение обернулось для нее "страхом. Он побьет ее теперь, хотя это и  не
ее вина. Уоррик не выскочил из ванны, но она медленно пятилась к двери, пока
он смахивал воду с лица, наконец он отнял руки, и его серые глаза впились  в
нее.
   - Я.., я пыталась сказать вам, что больше нет теплой воды, мой господин.
   - Поэтому ты так поступила? Она ожесточилась.
   - Вы хотите обвинить меня во всем? Я могу сказать вам, что никогда никого
не мыла, не...
   - Успокойся!
   Уоррик был, без сомнения, раздражен, но не  похоже,  чтобы  он  собирался
вскочить и побить ее, поэтому она поспешила добавить:
   - Что вы теперь наденете? Я принесу.
   - В этом нет необходимости. Я мечтаю о постели и отправляюсь прямо туда.
   - Тогда.., вы меня прощаете.., мой господин?
   - Нет, сначала вытри меня.
   Для нее это было хуже, чем ушат холодной воды.
   Она начала вытирать его голову, потом тело, и тут он спросил.
   - Тебе нравится мое возбуждение?
   - Нет! - выразительно ответила Ровена.
   - Раньше тебе всегда нравилось,  -  напомнил  он.  Его  голос  был  очень
хриплым. Боже милосердный, неужели  он  хочет  заставить  ее  захотеть  его?
Только чтобы потом отослать ее и отправиться к своей Селии?
   - Я.., я люблю изнасилование не больше, чем вы, - сказала она  огорченно.
- Я уже сказала, как сожалею о том, что сделала с вами. Когда окончится  ваш
реванш?

Глава 21

   Ровена лежала на своей неудобной кровати в ткацкой комнате совершенно без
сна. Она надела рубашку, прежде чем лечь. Ткань ее была грубой, но не это не
давало Ровене заснуть. Ей не давали  покоя  собственные  мысли,  непривычные
ощущения в животе, сложные чувства, которые вызывал в ней лорд Мститель.
   Она не могла разобраться в  этих  чувствах.  Как  можно  желать  мужчину,
которого ненавидишь? И тем не менее, за последние несколько дней он  вынудил
ее хотеть его. Тело вспомнило его вожделение и затрепетало, несмотря на  все
ее желания оставаться спокойной.
   А он... Он после купания  пришел  в  такую  ярость,  когда  вспомнил  все
причины, по которым хотел отомстить ей. Однако же, надо признать, что Уоррик
сдержался. Ярость читалась лишь в его глазах, но этого взгляда  было  вполне
достаточно, чтобы Ровена задрожала. А ему пришелся по душе ее страх.  Видеть
ее страх для  него  достаточно,  чтобы  почти  полностью  потушить  злобу..,
почти...
   Ей показалось, что ее ноги одеревенели, когда она  приблизилась  к  нему,
неся в руках сухую одежду. А его ледяной голос насквозь пронизал ее ужасом.
   - Немедленно на колени, - скомандовал  он.  -  И  позаботься,  девка,  не
пропустить ни  одной  капельки  жидкости.  Если  я  простужусь  из-за  твоей
небрежности, то хорошенько всыплю тебе.
   Подобную угрозу она слышала уже не в первый раз, но  к  этому  невозможно
было привыкнуть. Каждый раз угроза физической расправы наполняла ее  ужасом,
и, чтобы обезопасить себя, она стала медленно  и  старательно  вытирать  его
кожу, наблюдая за тем, чтобы на ее поверхности не осталось ни капельки воды.
   О, Боже, она готова провалиться сквозь землю при мысли о том, что этим ей
придется заниматься и впредь. Но  постепенно  нервная  дрожь  в  ее  пальцах
превратилась в дрожь иного рода... Он наблюдал за  ней,  как  коршун,  чутко
улавливая  перемену  ее  состояния  и  осознавая  силу  своего  воздействия.
Впрочем, сила ее воздействия на него была еще более  явной.  Его  восставшая
плоть почти касалась ее лица, и, к ее собственному  изумлению,  это  зрелище
вызывало в ней восхищение.  Непроизвольно  она  даже  приласкала  его,  пока
старательно вытирала это место.
   Почему-то именно в тот момент он  подал  ей  знак,  чтобы  она  убиралась
прочь. Она не заставила себя просить второй раз, хотя была немало  удивлена.
Ровена бегом по лестнице устремилась в ткацкую, где ей полагалось спать.
   Здесь было темно и пусто, ибо час еще ранний, и другие служанки работали.
Когда ее сердце наконец перестало так бешено стучать,  Ровена  спустилась  в
кухню, чтобы немного поесть. Вскоре она вернулась  в  ткацкую,  захватив  из
коридора факел, зажгла несколько свечей,  а  затем  взбила  свою  подстилку,
надела на себя рубашку и легла спать.
   Но заснуть ей никак не удавалось.  Она  все  еще  бодрствовала,  когда  в
комнату вошли четыре ткачихи. Немного поговорив, они дружно захрапели. Итак,
Ровена не могла заснуть и тревожно ворочалась  в  предутренней  мгле,  когда
вдруг дверь комнаты распахнулась  и  на  пороге  возникла  гигантская  тень,
которую отбрасывал чей-то зловещий силуэт.
   Почему-то Ровена сразу догадалась, кто это. Она  смутно  предчувствовала,
что он придет за ней. Даже когда ее воображение, полное  ревности,  рисовало
картины его утех с Селией. Но разве Селия спит в этой комнате? Так зачем  же
он пришел за своей фавориткой  сюда?  Или  его  интересует  какая-то  другая
женщина?
   Но он смотрел только на Ровену, а затем произнес:
   - Пошли.
   Теперь она не сомневалась, что он  обращался  к  ней,  хотя  и  не  могла
разглядеть в темноте его лица. Ни одна другая женщина не  пошевельнулась,  и
Ровена тоже затаилась и лишь слабо покачала головой.
   Он протянул к ней  руку  и  повторил  приказ.  И  тут  на  нее  нахлынули
воспоминания о суровой нежности его рук,  о  том  невыразимом  удовольствии,
которое доставляла ей близость  его  тела.  И  она  опять  яростно  покачала
головой. Она не желала вновь  испытывать  это  мучительное  наслаждение,  по
крайней мере вместе с ним.
   Он приблизил губы к ее уху и тихо, но безоговорочно произнес:
   - Ты этого хочешь так же, как я, иначе бы давно спала. Я же не  собираюсь
терпеть дольше, пошли со мной, или я выволоку тебя отсюда насильно.
   Она пришла в ужас при мысли о том, что  это  может  произойти  и  все  ее
соседки будут разбужены, и тем не менее, она не  пошевелилась.  И  тогда  он
добавил:
   - Твои вопли ничего не изменят, неужели ты до сих пор этого не поняла?
   Нет, она поняла, что дальше ей  опасно  отстаивать  чувство  собственного
достоинства. Ясно, что крики, действительно, ничего не дадут. Она  поднялась
и вышла за ним из комнаты, но  затем  остановилась  в  совершенно  пустом  и
темном коридоре. Он у.е шел вперед, абсолютно  уверенный,  что  она  за  ним
следует. Когда же он понял, что ее нет  сзади,  то  возвратился  за  ней.  И
странное дело, он вовсе не был зол, скорее удивлен.
   - Может, тебе помочь? Непринужденность его вопроса взбесила ее.
   - Я не пойду с вами, - воскликнула Ровена. - Вы уже отомстили мне сполна.
Вы мстили по принципу "око за око", а значит, принуждать меня к сожительству
теперь - нарушение вашего собственного принципа.
   - А когда я говорил, что ограничусь этим принципом? После урока,  который
я преподал сегодня, тебе следовало бы быть умнее. Одним словом, раз  я  хочу
взять тебя, я это сделаю. - Вдруг жесткая улыбка исказила его губы.  -  Черт
возьми, зачем я вожусь с тобой. Ведь ты теперь обычная крепостная  девка.  И
этим все сказано. Как любая другая крепостная - ты моя добыча. А это значит,
что если я пожелаю задрать твои юбки и овладеть тем, что у тебя  между  ног,
мне достаточно скомандовать: в койку - и через минуту ты  должна  быть  там.
Тебе все ясно?
   - Да, но...
   - Но, что?
   - О, мой господин, - только и проговорила она.
   - Однако ты трудновоспитуема. Впрочем, чего еще ждать от такой дуры?
   - Я не дура, мой господин.
   - Неужели? А по-моему,  только  дура  может  попытаться  украсть  у  меня
ребенка.
   - Это не глупость, - возразила она. - Конечно, я поступила не  правильно,
но у меня не было выбора.
   - Никто не приставлял к твоему горлу нож, - сказал он резко.
   Ее предупреждали, что с ним не стоит спорить или оправдываться. Теперь он
был зол и не склонен выслушивать ни извинения, ни  попытки  объясниться.  Но
она уже не могла сдержать себя и решила высказать все начистоту, какой бы ни
была его реакция.
   - Вы знаете не хуже меня, что  я  не  крепостная,  лорд  Уоррик.  Будь  я
крепостной, не колеблясь бы согласилась со всем, что  вы  сказали,  и,  быть
может, по-другому восприняла бы ваш  теперешний  приказ,  но,  называя  меня
крепостной, вы не сделаете меня ею, ибо это не  изменит  моих  чувств  и  не
заставит меня признать за вами привилегии повелевать.
   - Ты все время повторяешь мне: "у меня не было выбора,  у  меня  не  было
выбора". Так вот, теперь его у тебя тоже нет.
   -  Тогда  прикуйте  меня  к  кровати  снова,  -  сказала  Ровена.  -  Ибо
добровольно я никогда с вами не лягу. Этот ответ был безжалостным:
   - В конечном счете, эти цепи помогали тебе, а  не  мне.  Я  предпочел  бы
преодолеть твое сопротивление, ибо мне вовсе не нужна твоя готовность.  Нет,
я хочу твоей ненависти и твоего стыда, когда  ты  наконец  уступишь  мне.  И
может случиться, ты еще будешь умолять меня  о  том,  чего  ты  так  желаешь
сейчас.
   От этих слов она побледнела, хорошо еще, что тусклый свет не позволил ему
заметить это. И на нее нахлынули воспоминания  об  их  последней  встрече  в
постели, когда играючи он довел ее до такого состояния, что  она  совершенно
потеряла голову и наверняка стала бы умолять его взять ее, если бы  не  кляп
во рту. Да, такое состояние более унизительно,  чем  все  остальное,  вместе
взятое. Но тогда она была прикована цепями и не способна  противостоять  его
интимным ласкам, теперь же она будет сопротивляться, так что ему не  удастся
возбудить в ней это безумное желание -  нет,  она  не  станет  его  умолять.
Никогда.
   Почувствовав уверенность в себе, Ровена сделала глупейшую ошибку,  сказав
ему, что теперь такое невозможно. То  был  верный  способ  раззадорить  его,
чтобы он доказал обратное. И Уоррик уже собрался это сделать, когда в животе
у нее заурчало. Ровена смутилась, особенно когда его взгляд  вперился  в  ее
живот.
   - Когда ты ела в последний раз?
   - Утром.
   - Но почему? У тебя ведь было достаточно времени...
   - Нет, перед тем как прислуживать вам в ванной, у меня времени не было, а
после я почти ничего не съела. Я настолько устала, что мне хотелось  одного:
лечь и зализать раны.
   - Но меня не стоит винить за то, что ты пропустила трапезу. Клянусь всеми
святыми: следующую - ты не пропустишь. Можешь умереть с голоду  -  это  твое
право, но сперва ты должна выносить моего ребенка, который покоится в  твоем
чреве. Сейчас у тебя слишком мало мяса на костях.  Попробуй  пропустить  еще
одну трапезу - и я выдеру тебя так, что не сможешь сидеть.
   В душе у Ровены зародилось сомнение относительно реальности этой  угрозы:
он произносил ее так, будто в любой момент готов привести ее  в  исполнение,
но, угрожая слишком часто, уже не мог вызывать у нее прежний страх.
   - Я не намереваюсь обречь себя на голодную смерть, чтобы  избежать  вашей
мести.
   - Умница. Потому что избежать ее тебе все  равно  не  удастся.  А  теперь
пошли...
   - Я пойлу назад, в свою постель.
   - Ты пойдешь со мной, и я уже предупреждал тебя, чтобы ты не  смела  меня
прерывать.
   На его лице появилась знакомая безжалостная улыбка. Такая улыбка вызывала
в ней куда больший страх, чем  все  его  угрозы,  ибо  в  ней  чувствовалось
неумолимое наказание.
   Он двинулся на нее. Ровена отступила.
   - Неужели ты надеешься убежать от меня,  глупая  девка?  -  издевательски
спросил он.
   Она гордо вздернула подбородок:
   - А почему бы нет? Все равно  вы  меня  накажете.  И  наверняка  я  бегаю
быстрее, чем такой тяжеловес, как вы.
   И, прежде чем он успел схватить ее, она ловко увернулась  и  бросилась  к
винтовой лестнице в конце коридора. Только бы ей успеть добежать до зала,  а
там можно найти немало  укромных  уголков,  где  можно  спрятаться.  Но  еще
надежнее можно укрыться в погребе в основании замка. Ровена бежала что  есть
мочи вниз по лестнице, слыша за спиной его неотступные шаги. Она слышала его
проклятия, чувствовала, как начинает срываться ее  дыхание.  Ноги  несли  ее
сами, Ровена уже не управляла ими и вот-вот мола упасть. И тут она оказалась
в ловушке. Дорогу ей преградил мужчина со свечой в  одной  руке  и  мечом  в
другой. Выглядел он не сильнее ее, но был по крайней мере на локоть выше.
   От неожиданности Ровена остановилась как вкопанная. И тут же могучие руки
Уоррика оторвали ее от пола, и она услышала, как он распорядился:
   - Дорогу, Бернард. Отправляйся присматривать за  кухней.  И  когда  юноша
удалился, она услышала его угрожающий шепот:
   - Ну, теперь-то ты заработала  себе  наказание,  но  сперва..,  сперва  я
заставлю тебя поесть.

Глава 22

   Кухня с потухшим очагом  и  редкими  факелами,  от  которых  тени  только
сгущались, казалась  очень  мрачной.  Жалобно  промяукал  кот,  стремительно
выскочивший из-под их ног. Повар недовольно заворчал, когда  его  разбудили.
Бернард поднял свечу у него над головой, чтобы облегчить ему пробуждение.  А
Ровена по-прежнему оставалась в плену властных объятий Уоррика. Каждый  раз,
когда она делала хоть малейшее движение, он воспринимал это  как  попытку  к
бегству и сжимал ее в руках еще сильнее.
   Наконец он  усадил  ее  на  табуретку  перед  столом,  и  взгляду  Ровены
представилось  соблазнительное  изобилие  пищи;  правда,   блюда   не   были
разогреты, но ее голодный желудок  все  разно  возликовал.  Впрочем,  пышный
каравай, испеченный для утренней трапезы, оставался еще теплым и  мягким,  а
смазанный маслом, он был бесподобен. В тарелках лежали еще тонко  нарезанные
куски жареного мяса, телячий бок,  россыпь  макрели,  украшенная  укропом  и
петрушкой и приправленная острым  соусом,  а  сверх  того  -  головка  сыра,
деликатесные груши, яблочный пирог и здоровая фляга эля.
   -  А  почему  нет  куропаток?  -  спросил  повара  Уоррик,  когда  Ровена
приступила к еде.
   - Одна осталась, милорд, но леди Беатрис попросила прислать ей  куропатку
на завтрак...
   - Принеси ее сюда, - оборвал повара Уоррик, - моя дочь может съесть  все,
что приготовлено на завтрак и что будем есть все мы, а эта  девушка  здорово
изголодалась.
   Ровена не верила своим ушам. Неужели  он  хочет  создать  ей  еще  одного
врага? Как можно  отбирать  что-то  у  собственной  дочери,  чтобы  подарить
служанке? Такое можно сделать для гостя, но не  для  прислуги.  К  тому  же,
утром повару достанется от рассерженной Беатрис,  и  в  его  лице  у  Ровены
появится еще один враг, а ведь он - муж Мэри Блуэ, которой она подчинена.
   - Но здесь больше пищи, чем я могу съесть, - поспешно заговорила  Ровена.
- Я не нуждаюсь...
   - Ты нуждаешься в разнообразии, - настаивал Уоррик.
   - Но я не люблю куропаток, - соврала она.
   - Ты кормишь не только себя, - парировал он. Это неожиданное  напоминание
заставило ее вспыхнуть от стыда,  ведь  за  сценой  наблюдали  двое  мужчин,
которые тут же  перестали  удивляться  странному  поведению  лорда  Уоррика.
Теперь весь замок узнает о том, что она ждет ребенка.  А  увидев,  какое  он
оказывает ей внимание, все поймут, кто отец ребенка. Неужели ему все  равно?
А впрочем, что ему скрывать, если он хочет оставить  ребенка  себе.  Но  тут
чувство протеста взыграло в Ровене.
   - Ни младенец, ни я не любим куропаток, и мы не станем ее есть.
   Секунду он молча смотрел на нее, а затем ворчливым тоном проговорил:
   - Отлично, - после чего повернулся к повару и добавил:
   - Подай ей вина вместо этого эля. И не  какой-нибудь  кислятины.  Принеси
бутылку сладкого вина, которое я прислал из Туреса.
   Ровена  не  верила  своим  ушам.  То  же  самое  происходило  с  поваром,
воскликнувшим:
   - Но ведь мне придется разбудить дворецкого, чтобы получить от него ключ,
милорд.
   - Ну так буди.
   Ровена только что избежала  опасности  обзавестись  двумя  врагами,  ради
этого отказавшись от своего любимого блюда, и теперь она ни за что не хотела
оказаться врагом дворецкого ради того, чтобы  выпить  ее  собственное  вино.
Жестоко предлагать ей частицу того, что  она  утратила,  но  эту  жестокость
нельзя ставить в упрек Уоррику, так как он не знает, что она  является  леди
Турес.
   Ровена остановила повара, собравшегося выполнить распоряжение хозяина:
   - Это совсем не обязательно, мистер Блуэ. В  моем  положении  от  вина  я
почувствую себя совершенно больной, я просто не могу пить его.
   Сбитый с толку повар  остановился,  чтобы  предоставить  решение  вопроса
хозяину, но Уоррик теперь рассердился на Ровену:
   - Очень странно, что тебе вредны лишь те блюда, которые  могут  поссорить
тебя с кем-то, - заметил он.
   - Это не так, - упрямо заявила она.
   - Неужели? - спросил он  с  откровенным  недоверием  в  голосе,  а  затем
добавил:
   - И никогда впредь, не перечь моим приказам, а  если  мистер  Блуэ  будет
слушат