во, но это не значит, что свадьба состоится, если  я
смогу  что-нибудь  предпринять.  Мой  жених  считает,  что   не   вправе
отказаться от помолвки, а  я  знаю,  что  и  я  в  таком  же  положении.
Уговаривать  его  бессмысленно.  Поэтому  мне  остается  только  одно  -
показать ему, какой я буду ужасной женой.
   - Но вы будете великолепной женой, - преданно возразила Даша.
   - Нет, только не для него! Впрочем, он об этом все равно  никогда  не
узнает, он даже думать об этом не захочет к тому времени, когда я с  ним
покончу.
   Даша села рядом и неуверенно спросила:
   - А может, проще было бы выйти за него?
   - И предать Кристофера?
   - Кристофера следовало бы предать, - пробормотала Даша.
   Александра вздохнула, потому что не была готова опять вступать в  эти
бессмысленные споры о единственной в своей жизни любви.  Ни  у  кого  из
Разиных не находилось больше добрых слов  о  Кристофере,  и  особенно  у
Даши: Александра устала выступать в его защиту, тем более что сказать ей
было нечего.
   - Даже не будь  Кристофера,  ни  за  что  я  бы  не  вышла  за  этого
надменного кардинца! А чтобы мы окончательно уяснили  суть  дела,  скажу
тебе, что и он не горит желанием жениться на мне.
   Даша недоверчиво, если не сказать - негодующе, уставилась на хозяйку:
   - Он сам это сказал?
   - Да. Но он, понимаешь ли, собирается пожертвовать и  собой  и  мной,
потому что, хотя отец его и умер, он не может его опозорить, отказавшись
от этой помолвки. А хочешь узнать,  как  ему  представляется  наш  брак?
Сначала я рожу ему ребенка, а потом он обо мне забудет.  Он  сказал  мне
прямо в лицо, что у него  куча  любовниц  и  он  не  собирается  с  ними
расставаться. Конечно, он проявит  "великодушие"  и  позволит  мне  тоже
иметь любовников.
   - Он и это сказал?
   - Сказал.
   Даша вся ощетинилась:
   - Ну так плюньте на эту помолвку! Я вам не  позволю  выйти  за  него!
Барон тоже будет на вашей стороне, когда вы ему расскажете.
   Александра фыркнула:
   - И не надейся. Я уже говорила ему, что этот павлин пытался  со  мной
заигрывать, не зная, кто я такая, и отец был в восторге. Петровский  уже
показал себя человеком крайне свободных нравов, а мой  папочка  видит  в
этом только то, что я ему понравилась. Разве он поверит мне?  Он  решит,
что я все это выдумала, и заявит, что говорить об этом с графом чересчур
неудобно и затруднительно. И даже если папа и  заведет  такой  разговор,
голову даю на отсечение, что этот надменный хлыщ  струсит  и  будет  все
отрицать. У них была долгая беседа, и, кажется, они прекрасно  поладили.
Если тогда этот человек  скрыл  свои  подлинные  чувства,  то  теперь  и
подавно их не откроет - он оказал такую честь только мне.
   Даша задумчиво посмотрела в пол, прежде чем ответить:
   - Похоже, у вас будет настоящий аристократический брак...
   Александра с хохотом рухнула на постель. Даша хмуро посмотрела на нее
и заметила:
   - Ничего смешного.
   - Знаю. - Александра все еще улыбалась. - На этих  чертовых  балах  я
замечала все, ведь я не слепая - особенно в  Санкт-Петербурге.  Половина
женатых людей заводит романы, а самое ужасное, что женщины как ни в  чем
не бывало это обсуждают, сплетничают о других и хвастаются  собственными
победами. То, что предложил кардинец, по-видимому, вполне  обычное  дело
для людей его круга. Просто, видимо, он считал, что мне это неизвестно и
пытался разозлить меня, чтобы я сама  расторгла  помолвку,  вместо  того
чтобы предложить мне нормальный брак.
   - К чертовой матери такой брак!  Вы  слишком  собственница,  чтобы..,
терпеть...
   - Нет, вовсе нет.
   - Да знаю я вас! Вы бы избили хлыстом неверного мужа!
   - Да нет же! - с жаром запротестовала Александра.  Она  помнила,  что
говорила Василию прямо противоположное. Но ведь те слова предназначались
для того, чтобы его оттолкнуть. На самом деле она так не думала.
   Для большей убедительности Александра добавила:
   - А что касается кардинца, то мне в высшей степени наплевать,  с  кем
этот человек спит - сейчас или потом. Впрочем, это не имеет значения:  я
уже сказала тебе, что никакого брака не будет.
   - Если вы сумеете с этим справиться, - таковы были  ваши  собственные
слова, - но как же вы собираетесь это сделать?
   Александра прикрыла глаза рукой и шумно выдохнула:
   - Не знаю. Пока что мне пришло в голову только затянуть наш отъезд  -
вот я и придумала все эти повозки и сундуки.
   - Он только разозлится, но от брака не откажется, - заметила Даша.
   - Я знаю, так давай подумаем  вместе.  Что  может  заставить  мужчину
отказаться от брака, на который он уже дал согласие.
   - Отвращение, - предположила Даша.
   - Стыд, - добавила Александра.
   - Омерзение...
   - Подожди-ка, это хорошая мысль! - возбужденно вскочила Алин.
   - Не знаю, не знаю... Вызвать у него отвращение вам не  удалось,  как
ни старались., так как же вы хотите вызвать у него омерзение?
   - Этого я уже добилась, - улыбнулась Александра.  -  Он  высокомерен,
надменен и полон презрения и уж точно находит омерзительной, по  крайней
мере, мою одежду. Во всяком случае, рожа у него  была  именно  такая.  И
можешь не сомневаться, моя откровенность  ему  тоже  не  по  вкусу.  Вот
так-то, милочка!
   - Что так? Вы все еще обручены с ним, значит, это не сработало?
   - Пока, Дашенька, пока! Он видел меня всего только раз, а  у  меня  в
запасе еще полно всяких штучек!
   - Ах, немножко притворства, - кивнула Даша. - Это я понимаю.
   -   Бездна,   бездна   притворства!   -    воскликнула    Александра,
воодушевляясь. - Граф уже считает  меня  провинциальной,  но  я  окажусь
худшей из всех провинциалок, каких он когда-либо встречал. Я буду грубой
и вульгарной, плохо воспитанной, я стану для него  сущим  бедствием.  Он
будет бояться одной только мысли, что придется представлять меня семье и
друзьям, и быстро поймет, что даже его отец расторг  бы  помолвку,  едва
увидев меня.
   - Это звучит как шутка, - улыбнулась Даша.
   - Но ты поедешь со мной?
   - А вы думали, что сможете от меня избавиться? Александра рассмеялась
и обняла подругу.
   - У него займет не больше недели, чтобы как следует познакомиться  со
мной и отослать обратно, поэтому мы уезжаем  ненадолго.  Но  все-таки  я
захвачу все свое имущество.
   - То есть вы все же хотите потянуть время с этими повозками?
   - Я не хочу, чтобы какая-нибудь случайность спутала наши карты. А так
у меня будет запас времени, чтобы убедить его, что  он  сваляет  дурака,
женившись на мне. Но не беспокойся об укладке моих вещей. Просто запихни
все в сундуки - и дело с концом. Я выставлю ему счет за все,  что  будет
испорчено,  потому  что  у  меня  не  было  времени  уложить  вещи,  как
полагается. Как только помолвка будет аннулирована, я это сделаю.
   - Это все равно, что сыпать соль на раны, - заметила Даша.
   - Вот именно!
   Даша отправилась на поиски сундуков,  а  хозяйка  решила  поподробнее
обдумать  свое  решение.  Но  пришла  Анна,  и  чувство  обиды,  которое
Александра пыталась в себе подавить, вспыхнуло с новой силой.
   - Твой отец сказал мне, что ты не выйдешь к  нам  обедать,  -  начала
Анна.
   - У меня слишком много дел - я укладываюсь.
   От Анны не ускользнуло, что в голосе девушки прозвучала горечь.
   - Я очень сожалею, Алин. Я понимаю твои чувства, но все же согласись,
что твой отец раздобыл тебе в мужья очень красивого мужчину.
   "Очень красивого и очень испорченного мужчину, - подумала Алин,  -  о
котором и говорить-то не хочется".
   - Так ты знала о помолвке, - утвердительно заметила Александра,  имея
в виду близкие отношения Анны и барона.
   Анна вздрогнула:
   - Поверь, я сделала все, что могла. Но твой отец просто не согласился
с моим мнением.
   - Но ты могла меня хотя бы предупредить!
   - Конечно, я твой друг, дорогая,  но  ты  же  знаешь,  что  в  первую
очередь я храню верность твоему отцу.
   Александра это знала и была рада за отца. Она даже надеялась,  что  в
один прекрасный день Анна уступит и выйдет за него замуж.  Но  вместе  с
тем Алин знала и то, что Анна никогда  не  одобрила  бы  что-либо  столь
архаичное, как помолвка, и надеялась, что она будет на ее стороне.
   - Мне кажется, он просто боялся, что ты сбежишь, если узнаешь об этом
заранее, - продолжала Анна.
   Алин смягчилась и даже улыбнулась Анне. Конечно, та не виновата,  что
обстоятельства сложились именно так.
   - Ничего, не беспокойся. Я уже смирилась, - сказала Александра, и это
была чистая правда, потому что она имела в виду вовсе не брак, -  но  ты
должна позаботиться об отце.
   - Не волнуйся, все будет в порядке.
   - И, кстати, подготовь его к тому, что я могу и вернуться.
   Анна испугалась на секунду, но тут же расхохоталась:
   - Господи, ты, наверное, имеешь в виду  визиты?  Алин  почувствовала,
что прежняя горечь и боль возвращаются к ней.
   - Если мне придется наносить визиты, значит, я его никогда не прощу.
   - О Алин, - вздохнула Анна,  -  он  просто  хочет,  чтобы  тебе  было
хорошо.
   - Жаль только, что наши мнения на этот счет не совпадают. Разве я  не
права? Анна печально покачала головой:
   - Если ты передумаешь и захочешь пообедать с нами...
   - Не передумаю.
   Но Александра все же передумала: по крайней мере ей пришло в  голову,
что неплохо будет появиться в столовой и обнаружить некоторую грубость и
вульгарность в присутствии и кардинца, и отца,  возможно,  это  послужит
для графа прекрасным предлогом  разорвать  помолвку.  Она,  конечно,  не
сделает ничего из ряда вон выходящего, поэтому отец не  сможет  сказать,
что она ведет себя "вопиюще", но это даст ему  возможность  убедиться  в
том, что Василий ее презирает, и понять, что влечение, которое тот якобы
испытал к ней при первой встрече, не может устоять перед  отвращением  и
презрением.
   Момент, для этого был выбран самый подходящий:  шел  роскошный  обед,
который, как надеялся барон, произведет на кардинца впечатление,  и  как
раз подали главное блюдо. Анна была в своем самом лучшем  наряде,  да  и
Константин в торжественном вечернем костюме выглядел весьма внушительно.
А граф Петровский - ей бы не  следовало  на  него  смотреть:  при  одном
взгляде на его великолепное  тело  и  божественное  лицо  Алин  чуть  не
забыла, зачем она здесь. Конечно, граф выглядел безукоризненно; иного от
этого привередливого хлыща она и не ожидала. Его спутник, тот  самый,  с
ласковыми синими глазами, был точно  так  же  расфуфырен.  Он,  кажется,
первым заметил, как Алин вошла и, судя по всему, ничуть не удивился, что
она не переоделась к обеду и была  по-прежнему  в  одежде  для  верховой
езды, а волосы специально растрепала еще больше. Впрочем,  Алин  явилась
сюда не для того, чтобы присутствовать на обеде.
   - Не обращайте на меня внимания, Я быстренько перехвачу  чего-нибудь,
потому что сегодня у меня нет времени обедать.
   Александра   рассчитывала   на   то,   что   это   замечание   смутит
присутствующих, но не глядела по сторонам, а гордо прошествовала к столу
и схватила уже намазанный маслом кусочек горячего хлеба прямо с  тарелки
синеглазого. Они  не  были  представлены  друг  другу,  и,  стало  быть,
инцидент грозил выглядеть скандально, но  неожиданно  Алин  поняла,  что
этот человек единственный, кому  нет  решительно  никакого  дела  до  ее
поведения.
   Взглянув  на  него,  она  приветливо  улыбнулась,  как  бы   в   знак
благодарности,  а  потом  повернулась  посмотреть,   какое   впечатление
произвела ее выходка. Анна прикрыла  рот  рукой  -  вероятно,  чтобы  не
расхохотаться вслух.  Щеки  Константина  побагровели,  и  не  только  от
замешательства. Несомненно, барон готов был устроить  дочери  невиданный
доселе разнос, если бы только она оставалась в поместье. Но  завтра  она
уезжает, и, значит, баталия не состоится...
   - Александра, - придушенным голосом ухитрился сказать Константин.
   Девушка одарила его вопросительным взглядом, в котором ясно читалось,
что она с нетерпением ждет проявления бурного отцовского негодования. Но
барон н"  пошел  ей  навстречу.  Когда  он  осознал  это,  ему  пришлось
проглотить свою досаду и только надеяться,  что  на  сегодня  ее  фокусы
окончены.
   Впрочем, скоро стало ясно, что  план  Александры  провалился.  Вместо
того чтобы воспользоваться удачным моментом, граф поднялся из-за стола и
оказался у нее за спиной.
   -  Я  счастлив,  что  вы  решили,  хотя  и  ненадолго,  но   все   же
присоединиться к нам, баронесса. Это дает мне возможность исправить свой
досадный промах. Не соблаговолите ли дать мне вашу руку?
   Насторожившись, Алин повернулась к нему. Руку? Если он решил хлопнуть
ее по руке, как напроказившего ребенка, она даст  ему  сдачи!  Но  когда
Александра нерешительно протянула ему свободную руку, он отвел ее и взял
ту, в которой она сжимала похищенный рогалик. С непроницаемым выражением
лица, за которым, несомненно, скрывалось отвращение, граф двумя пальцами
отнял у нее рогалик,  отложил  в  сторону  и,  прежде  чем  Алин  успела
отдернуть руку, надел ей на палец кольцо.
   Оно налезло не без усилия и, возможно, вообще бы не подошло, если  бы
не  масло,  в  котором  были  испачканы  ее  пальцы.  Алин  в  изумлении
уставилась на кольцо, смущенная тем, что оно оказалось  таким  красивым.
Кольцо   было   украшено   огромным   сверкающим   алмазом,   окруженным
поблескивающими и переливающимися сапфирами, изумрудами и рубинами.
   - Теперь, когда я выполнил свой долг, вы  можете  вернуться  к  вашим
делам и закончить  приготовления  к  отъезду,  -  сказал  Василий.  -  Я
понимаю, что возложил на вас лишние заботы и приношу свои извинения,  но
мы действительно должны оправиться не позднее завтрашнего дня. Я выражаю
надежду, что вам удастся сегодня все же  немного  поспать,  но,  тем  не
менее, прошу поторопиться.
   Его извинения были настолько  же  фальшивыми,  как  и  выраженная  им
надежда, что ей удастся немного поспать, по крайней мере Алин восприняла
их  именно  так.  Остальные  же,  вероятно,  сочли  эту  тираду   вполне
искренней. Теперь этот человек вызывал у нее еще  большую  ярость  своим
лицемерием в присутствии отца - ведь Алин знала его  подлинные  чувства.
Она пришла сюда, чтобы разыграть комедию, но, судя по  всему,  потратила
время зря.
   Алин схватила свой  злосчастный  рогалик,  потому  что  действительно
хотела есть, и удалилась.

Глава 10

   На следующее утро Василий вскочил ни свет ни заря, но не затем, чтобы
выехать пораньше, а потому, что провел на удивление беспокойную  ночь  и
сумел уснуть всего лишь на пару часов, и, когда показались  первые  лучи
солнца, он уже давным-давно проснулся. Граф не мог припомнить,  когда  в
последнее время ему выпадала такая адская ночь.
   Отчасти причиной тому были слова Александры насчет того, что это  его
последняя спокойная ночь, и Василий долго гадал, на  что,  черт  возьми,
она намекала. Неужели ему предстоят еще худшие  бессонные  ночи?  Другая
причина заключалась, как это ни удивительно, в самой Александре. Василию
редко приходилось видеть столь неприбранную и растрепанную женщину,  как
она, разве только в собственной  постели.  А  еще  этот  чертов  красный
кушак, так бесстыдно подчеркивающий, как хорошо она сложена! И эта белая
сорочка: он никогда не видел, чтобы рубашка выглядела так привлекательно
и так красиво очерчивала упругую божественную грудь.
   Алин возбуждала его. И, несмотря на те сердитые слова,  которыми  они
обменялись в его комнате,  и  всю  эту  досадную  историю  с  помолвкой,
Василий до сих пор испытывал волнение. И черт бы его побрал, если он  не
почувствовал  дрожь,  когда  она  появилась   в   столовой,   такая   же
взлохмаченная, как и раньше.
   Надо было что-то предпринять, хотя  бы  найти  какую-нибудь  из  этих
хихикающих  субреток,  что  не  давали  ему  вчера  проходу,  без  конца
интересуясь, не нуждается ли он в чем-нибудь. Любая  из  них  охотно  бы
ублажила его, но Василий твердо решил,  что  ради  Константина  Русинова
будет вести себя как подобает и исключил всякую возможность поразвлечься
с какой-нибудь служанкой в то время, как его невеста  спит  всего  через
несколько комнат.
   К счастью, барон не собирался сопровождать их, и, стало быть, Василий
мог покончить с примерным поведением, едва выехав за  ворота.  Там  была
одна девушка, чье имя граф забыл, делившая с ним постель на  придорожном
постоялом дворе в одну из прошлых ночей. Сегодня ночью они  снова  будут
ночевать в этой корчме, и, конечно, он не упустит случая пустить  в  ход
свои чары и позаботиться о том, чтобы Александре это стало известно. Чем
скорее она разобидится и  попросится  обратно  к  отцу,  тем  скорее  он
избавится от ощущения, что угодил в капкан. И раз уж Василий  все  равно
проснулся, он решил, что пора поднимать людей и немедленно  отправляться
в путь. Он искренне надеялся, что Александра всю ночь,  как  и  обещала,
укладывала вещи. Ведь  если  дама  поднимается  с  постели  раньше,  чем
рассчитывала, она весь день ходит в кислом настроении, а именно этого  и
добивался граф.
   Однако  все  его  старания  причинить  своей  невесте  дополнительные
неудобства пропали втуне. Видя, что прислуга в этот ранний  час  уже  не
спит,  Василий  послал  одну  из  горничных  разбудить  Александру.   Та
вернулась с ответом, что "Алин" уже, весьма вероятно, в  своей  конюшне.
Граф был несказанно удивлен,  услышав,  что  служанка  называет  госпожу
столь фамильярно,  поэтому  не  обратил  внимания  на  слова:  "в  своей
конюшне".
   Скверное настроение графа еще усугубилось  тем,  что  Александра  его
опередила. Василий  погнал  ворчащего  Лазаря  завтракать  с  бароном  и
обнаружил, что его невеста и на  сей  раз  не  собирается  составить  им
компанию.
   Как ни странно, но после этого  он  решил  не  спешить  и  целый  час
праздно сидел  за  столом,  не  обращая  внимания  на  многозначительные
покашливания Лазаря и его осторожные кивки на дверь.
   Когда же Василий наконец покинул столовую,  вчерашние  три  горничные
тут же слетелись к нему: одна - со шляпой, другая - с плащом, а третья -
с перчатками. Собственный слуга графа, Борис, обязанный прислуживать ему
и Лазарю, увидев  эту  сцену,  только  пожимал  плечами  в  знак  своего
бессилия справиться с женщинами и пробиться сквозь этот заслон.
   К счастью, Василий, считая такой интерес  к  своей  особе  совершенно
нормальным,  едва  обратил  на  него  внимание  и  преспокойно  позволил
радостным девушкам одеть себя, даже не замечая, как красноречиво их руки
задерживаются на его теле. За этим занятием и застала графа  Александра,
решившая выяснить, что задержало кардинцев;  Увидев  служанок,  вьющихся
вокруг Василия "с таким видом, словно  бы  некие  интимные  отношения  с
графом  давали  им  на  это  право,  Александра  истолковала  эту  сцену
абсолютно однозначно и с едким сарказмом заметила:
   - По-моему, кто-то говорил вчера, что ему  не  терпится  вернуться  в
Кардинию. Конечно,  мне  следовало  бы  догадаться,  что  человек  ваших
наклонностей и Темперамента не сможет  оторвать  задницу  от  постели  в
нужное время.
   Она вышла,  прежде  чем  Василий  успел  придумать  достойный  ответ.
Служанки испарились при первых  же  звуках  голоса  хозяйки,  а  Лазарь,
прикрывая рот ладонью, давился  смехом.  Но  барон,  стоявший  в  дверях
столовой, казался не на шутку огорченным и смущенным, правда, не  более,
чем вчера за обедом, когда извинялся за поведение своей дочери.
   - Она, гм, она...
   Василий сжалился над  несчастным,  которого  господь  наградил  такой
дочерью:
   - Не нужно никаких объяснений, господин барон. Как вы уже говорили, с
ней требуется обращаться.., э-э.., с большим вниманием.
   Теперь уже он с нетерпением дожидался  этой  возможности.  Высмеивать
его?! Да будь он проклят, если еще до исхода дня не заставит эту  девицу
проливать слезы. В конце концов презрение в  умелых  руках  может  стать
смертельным о