когда Эрика наконец споткнулась,  ее  глаза  сразу  же  встретились  со
взглядом  Селига,  давая  понять,  что  она  не  так  уж  равнодушна  к  его
присутствию, как хочет показать. Он молча поманил ее к телеге, но подбородок
девушки вызывающе поднялся в знак решительного отказа.
   Селиг мгновенно застыл  от  негодования,  хотя  измученное  тело  тут  же
напомнило о себе тягучими судорогами и пронзившей спину  болью.  Его  не  на
шутку взбесила невозможность самому добраться до нее, подхватить на  руки  и
швырнуть на телегу. Девчонка прекрасно понимала, что у Селига не хватит сил,
поэтому и осмелилась своим видом противоречить ему.
   Но она не знала, что у Селига есть  и  другие  способы  добиться  своего,
конечно, не настолько действенные, как если бы он взял  дело  в  собственные
руки, но все же вполне  достаточные.  Селиг  сел,  чтобы  привлечь  внимание
Ивара, ехавшего за телегой, и подозвал его.  -  Принеси  ее,  -  сказал  ему
Селиг. Ивар без единого слова повиновался и, не обращая внимания на  громкий
визг Эрики, подхватил ее за шиворот, подтащил к телеге и бросил туда.
   Девушка было приземлилась на колени,  но  не  смогла  опереться  о  доски
связанными руками, и рухнула лицом вниз.  Ошеломленная  падением,  Эрика  не
сразу опомнилась и несколько мгновений лежала не шевелясь, радуясь,  что  не
поцарапала щеки, но отнюдь не  тому,  что  вновь  оказалась  в  телеге.  Она
достаточно вынесла сегодня утром и предпочитала любые  муки  тем  изощренным
словесным издевательствам, которым подвергал ее Селиг. По крайней мере, если
бы от нее зависел выбор, девушка предпочла бы тащиться следом за телегой.
   Намереваясь вскочить и продолжать путь пешком, Эрика попыталась сесть.
   - Останься, или я велю снова скрутить тебя, - услышала она.
   Эрика замерла. Неужели Селиг прочитал ее мысли? Он,  кажется,  злится  на
то, что она отказалась повиноваться? Что ж, пусть терпит. Эрика здесь не  по
своей воле и не собирается покорно выполнять любое его повеление. А если  он
желает, чтобы она поплатилась за это, хочет прямо сейчас начать  пытки,  что
ж, на то его воля, будь он проклят!
   Эрика едва сдержалась, чтобы не дать волю языку и не высказать  все,  что
накипело на душе, и только демонстративно повернулась к Селигу  спиной.  Она
его узница, и с этим ничего не поделаешь.  Раздражать  его  дальше  означает
лишь тешить свою гордость, но судьбу не изменишь. Эрика должна вынести  все,
что ей предназначено.
   Но не только поэтому она оставалась на месте. Странно, что,  несмотря  на
слабость и беспомощность  Селига,  Эрика  испытывала  глубокий  неосознанный
страх перед ним, страх, который она не  могла  объяснить.  И  дело  было  не
только в боли,  которую  причинял  ей  Селиг  своими  язвительными  жалящими
словами...  а  в  нем  самом..,  близости..,  и  в   непреодолимом   желании
прикоснуться...
   О Фрейя милостивая, что за безумные мысли! Селиг резко рванул девушку  за
косу так, что она от  неожиданности  вновь  повалилась  ничком.  Но  он,  не
отпуская косу, продолжал  тащить  Эрику  к  себе,  хотя  она  изо  всех  сил
упиралась ногами и локтями. Сердце  Эрики,  казалось,  вот-вот  готово  было
вырваться из груди, и вовсе не из-за напрасных  усилий.  Теперь  она  лежала
рядом с Селигом, лишь на несколько дюймов ниже, поскольку он едва  помещался
на тюфяке. Из-за этого ей даже не  нужно  было  поворачивать  голову,  чтобы
видеть, что Селиг, снова намотав косу на кулак, не собирается отпускать  ее,
хотя Эрика уже оказалась там, где он хотел.
   Он мог бы попросить или приказать. Так или иначе, Эрика, вероятнее всего,
подчинилась бы, понимая, что он может заставить ее повиноваться, как  сделал
только что. Она хотела высказать ему это, но не смогла, потому  что  застыла
как зачарованная, снова  пораженная  этим  необыкновенным  лицом.  В  голосе
Селига звучал гнев,  но  сам  он  вовсе  не  выглядел  рассерженным,  скорее
удовлетворенным.
   - Сейчас ты совсем уж не такая хорошенькая, верно, девчонка? - с издевкой
спросил он, исподволь любуясь ею.
   Даже измученная, в изорванном платье, покрытая пылью, она была  прекрасна
земной красотой, которую Селиг находил непередаваемо чувственной. И ничто не
могло помешать ему любоваться  точеным  личиком,  не  обращать  внимания  на
которое становилось все труднее. Но она никогда не узнает об этом, и,  чтобы
посильнее уколоть ее, он добавил:
   - И не такая надменная и заносчивая. Что скажете, госпожа Задавала?
   По какой-то совершенно непонятной причине девушка вспыхнула. Казалось, ей
должно быть все равно, как она выглядит, подобные вещи и раньше  не  трогали
ее, может, потому, что никогда еще она не имела такого  жалкого  вида:  косы
растрепались, непокорные пряди выбились из плена и прилипли к потному лбу  и
щекам. Дорожная пыль покрывала ее с ног до головы. Она не мылась так  давно,
что уже не ощущала исходившего от тела дурного запаха, зато Селиг  наверняка
чувствовал его, и это унижало и оскорбляло ее больше всего.
   Даже измученный, с темными кругами под глазами,  Селиг  был  великолепен.
Эрика же походила на неряшливую ведьму и была уверена, что он  хочет,  чтобы
она это поняла. Она съежилась от стыда и больше не поднимала головы, - пусть
он наслаждается своими играми.
   - Тебе лучше убить меня и покончить с этим раз и навсегда, - не выдержала
она.
   Селит не встречал еще таких дерзких и отважных женщин.., если не считать,
конечно, матери и  сестры,  и  сейчас  был  ошеломлен,  хотя  постарался  не
показать этого.
   - Нет, смерть слишком легкое наказание для тебя. - Он покачал головой.  -
И выкупа я  тоже  не  возьму.  Тебя  ожидают  бесконечная  мука  и  жестокие
терзания, такие, которым ты подвергла меня.
   - Но твои муки не были бесконечными, - осмелилась возразить Эрика.
   - Три дня в твоей темнице показались мне вечностью, леди.  Жаль,  что  не
могу предложить тебе ничего подобного.
   Во рту внезапно пересохло, сдавило горло, но девушка нашла  в  себе  силы
спросить:
   - Что ты намереваешься сотворить со мной?
   - Кроме того, что сделал тебя рабыней? У Эрики перехватило дыхание.
   - Ты не можешь обратить меня в рабство!
   - Уже обратил.
   - Но брат придет за мной, - в отчаянии пробормотала она.  -  И  заплатит,
сколько ты попросишь, как полагается по закону за причиненный ущерб.
   - Я не сакс и не собираюсь брать золото за то,  что  со  мной  сделали  в
твоей темнице. Это их законы. Я - викинг. Викинги мстят за оскорбление. Тебе
это известно лучше всех! Ты сама из рода викингов.
   Но Селит жил в Уэссексе. Его сестра замужем за саксонским лордом, и он не
может не повиноваться тамошним законам. И Эрика не должна терять веру в  то,
что все будет улажено и закончится уплатой выкупа.  Рабыня?!  Он  просто  не
может так поступить! Ее захватили не в битве, а украли из собственного дома.
Он вправе потребовать выкуп, даже отнять у нее жизнь,  хотя  Рагнар  вызовет
его на поединок и убьет. Но рабство?
   И хотя мысли были в  беспорядке,  а  сердце  сжималось  от  тоски,  Эрика
пыталась говорить как можно рассудительнее:
   - Мой брат никогда не позволит тебе  удерживать  меня  силой.  Ты  должен
определить цену к тому времени, как он придет за мной.
   - Неужели?
   Селит весело улыбался, но очередной рывок за  косу  доказал,  что  в  нем
снова загорелся  гнев,  при  этом  он  просто  сжал  кулак,  по-видимому  не
сознавая, что причиняет девушке боль.
   - Твой брат мне не страшен, - добавил Селит. - Если он  явится,  придется
мне расправиться с ним. И кто тогда будет виноват в его смерти?
   Эрика прикрыла глаза. Он собирается довести  ее  до  слез.  И,  возможно,
хочет насладиться зрелищем ее очередного унижения.
   Но она скорее задохнется, прежде чем заплачет перед ним.
   - Наконец я, кажется, выяснил, что для тебя дорого? -  мягко  осведомился
Селит.
   - Да, - еле слышным шепотом призналась Эрика.
   - И как долго ты станешь умолять меня пощадить его?
   - Мой брат  -  не  трус  и  не  жалкое  хилое  создание!  Он  сам  сможет
позаботиться о себе! - Она смело встретила его взгляд.
   - Так ты не будешь молить?
   - Нет.
   - Это прекрасно, что у тебя есть  гордость.  Теперь  моей  главной  целью
станет сокрушить ее. Люблю, когда мне бросают вызов! Разве радость и счастье
воина не в том, чтобы втоптать в землю поверженного противника?
   Как хотела бы знать Эрика, в чем  смысл  его  жестокой  игры!  Или  Селит
просто хочет вселить ужас в ее сердце?
   - Но я не собиралась бросать тебе вызов, - осторожно заметила она.
   - Значит, все-таки будешь ползать на коленях и пресмыкаться ?
   - Ты не так понял меня.
   - Знаю, хочешь избежать заслуженного возмездия? О нет!  Несмотря  на  все
твои усилия и хитрости, наказание неотвратимо. Клянусь в этом Одином!
   Говоря это, он неотрывно смотрел на ее губы, и этот взгляд снова заставил
девушку сжаться. Селит заметил  это  и  расхохотался,  хотя  смех  почему-то
звучал натянуто.
   - Этого можешь не опасаться.., по крайней мере от меня,  -  пообещал  он,
заметив ее испуг. - Я  не  настолько  низко  пал,  чтобы  снизойти  до  тебе
подобных!
   Эрика от всей души надеялась, что правильно поняла Селига и  что  насилие
не входит в длинный перечень пыток, предназначенных им для нее. Но может, не
стоит слишком  рассчитывать  на  это  -  Селит  достаточно  коварен,  чтобы,
возбудив в ней надежду, немного погодя безжалостно разрушить, растоптать ее,
Глава 16

   Бренна Хаардрад  легла  на  поросший  сочной  травой  берег,  предоставив
солнышку и теплому ветру высушить  мокрые  локоны  цвета  воронова  крыла  и
разгладить тревожные морщинки на лбу.  Время  было  милостиво  к  ней  и  не
отметило другими  морщинами  лицо  этой  сорокапятилетней  женщины,  а  тело
благодаря постоянной езде верхом и охоте казалось упругим и налитым,  словно
у девушки. Четыре беременности почти не оставили на нем следов.
   Громкий всплеск снова привлек внимание Бренны к маленькому озеру, где все
еще резвился ее муж. Полные любви серые глаза женщины наблюдали, как  Гаррик
тряхнул золотистой головой, посылая во всех направлениях радужные брызги. Он
и сам ничуть не состарился, ее дорогой викинг,  и  по-прежнему  каждый  день
упражнялся с мечом, хотя теперь почти не удавалось поднять его  в  настоящей
битве. Несколько седых прядей, появившихся совсем  недавно,  не  отняли  его
силу и не испортили красивое лицо. Муж, как и раньше, мог  заставить  Бренну
издавать страстные вздохи.., и делал это часто, весьма часто.
   Как обычно, ему совсем не хотелось выходить из прохладной воды, и  Бренна
вполне понимала Гаррика. Она сама выросла в Уэльсе, к северу отсюда, правда,
не так уж далеко, но провела половину жизни в Норвегии, и нужно было немало,
времени, чтобы привыкнуть к зною южного Уэссекса.
   До сих пор они никогда не оставались  здесь  слишком  надолго,  и  теперь
Бренна беспокоилась за мужа - он явно страдал от духоты гораздо больше,  чем
она. Поэтому с  радостью  согласилась,  когда  Гаррик  повел  ее  к  озерцу,
лежавшему поблизости от Уиндхерста.
   Раньше они почти наверняка обнаружили бы здесь Ройса и Кристен или Селига
с очередной женщиной, которую тот увлек нежными речами, поскольку дети, хотя
и жили в Уэссексе, все тоже жаловались на невыносимо жаркую  летнюю  погоду.
Бренна и сама до сих пор не выносила безжалостных  норвежских  зим,  поэтому
прекрасно понимала и мужа и детей.
   - Ты уже так долго сидишь в воде, что вот-вот растаешь, -  окликнула  она
Гаррика.
   Он поднял глаза к солнцу, все еще высоко стоявшему  в  небе,  и  неохотно
направился к берегу.
   - Не знаю, почему только позволил тебе притащить меня  сюда,  -  ворчливо
проговорил он.
   Бренна поняла, что муж имеет в виду не прохладу озера, а Уэссекс.
   - По-моему, это тебе не терпелось повидаться с внуками, -  заметила  она,
словно сама не торопила мужа поскорее отправиться в путь.
   - И теперь приходится страдать от этой проклятой богами жары. Я подумываю
взять их с собой в Норвегию.
   - Сомневаюсь, что Ройс согласится.
   - А я и не  собираюсь  его  спрашивать.  Бренна  рассмеялась.  По  правде
говоря, Гаррик искренне любил зятя, но где-то  в  глубине  души  по-прежнему
отказывался признать, что на свете есть мужчина, который может быть  достоин
его единственной дочери. И кроме того, еще была жива память о  том,  что  их
первая встреча закончилась смертельной схваткой.  К  счастью,  оба  остались
живы и, как только  смогли  встать  с  постели,  отпраздновали  свадьбу.  Но
все-таки Гаррик время от  времени  сильно  затруднял  жизнь  Ройса.  Правда,
Бренна не  без  оснований  подозревала,  что  он  делал  это  намеренно,  из
принципа, и даже получал удовольствие от очередного скандала.
   Однако сейчас он по-настоящему рассердился на зятя из-за того,  что  Ройс
позволил Селигу ввязаться в дело, его не касающееся и докончившееся пленом и
темницей, а кроме того, разрешил Кристен одной отправиться на поиски  брата.
Можно подумать, от сакса что-то зависело!
   Бренна попыталась объяснить это мужу, но Гаррик  был  слишком  расстроен,
чтобы спокойно выслушать все ее  доводы.  Он  немедленно  отправился  бы  за
детьми, будь в Уиндхерсте достаточно коней для него и его воинов. Однако  он
все равно решил пуститься в путь, если они не вернутся к завтрашнему утру.
   Сама Бренна старалась скрыть свою тревогу. Она не так боялась за  Кристен
- девочка взяла с собой небольшое войско, да и муж помчался за ней следом, к
тому же Бренна научила дочь всему, что знала о воинском искусстве, что  само
по себе было немало, - как за Селига! Он был  в  плену!  Беспомощный,  среди
чужих людей, и от этого материнское сердце разрывалось.
   Все знали, как относились женщины  к  ее  старшему  сыну,  но  не  каждый
замечал неприязни, которой  встречали  его  большинство  незнакомых  мужчин.
Почему он вызывал в них недобрые чувства?  Бренна  считала,  что  все  дело,
вероятно, в чисто мужской ревности и зависти к необычайной красоте сына.
   Правда, это не имело особого значения, потому что Селиг прежде всего  был
воином,  обладавшим  достаточной  силой  и  ловкостью,  чтобы  предотвратить
слишком поспешные действия любого  соперника.  Но  если  Селиг  оказался  во
власти врага, дело может обернуться совсем плохо.
   Бренна твердо решила, что, если дети к утру не вернутся,  она  отправится
вместе с мужем,  чтобы  узнать,  что  задержало  их  в  дороге,  и  неважно,
понравится это Гаррику или нет. И небо помоги тому, кто встанет на ее пути и
попытается воспрепятствовать матери, желающей помочь дочери и сыну. Но  пока
можно было наслаждаться теплым ветерком, чувственно  ласкавшим  кожу,  видом
любимого человека, стоявшего рядом в прилипшей, мокрой насквозь  набедренной
повязке, и не думать о плохом.
   Бренна оценивающе оглядела  мужа  с  ног  до  головы.  Ее  викинг.  такой
высокий, мускулистый, широкогрудый... Как часто она терялась,  исчезала  под
этой грудью!
   Гаррик поймал ее  пристальный  взгляд,  заметил,  как  изменилось,  стало
призывно-пылким ее лицо. В его светло-бирюзовых глазах блеснул свет, который
лишь одна Бренна могла зажечь.
   - Ну вот, теперь, когда  ты  немного  остыл,  неужели  захочешь  остаться
льдинкой? - спросила Бренна кокетливо, и этого оказалось  достаточно,  чтобы
получить ответ, которого она так хотела. Гаррик опустился сначала на колени,
а потом упал на жену, почти закрыв ее своим телом.
   Бренна рассмеялась, потому что муж еще не  обсох,  а  с  волос  струилась
вода, но он закрыл ей рот поцелуем, и вместо смеха с губ сорвался  стон.  Ее
иногда изумляло, что после стольких лет супружеской жизни страсть,  когда-то
сразившая их, ничуть не уменьшилась и могла в любую минуту вспыхнуть так  же
ярко, как в юности, или медленно тлеть,  разжигая  желание,  но  никогда  не
умирала и всегда оказывалась разделенной.
   Они  оба  услышали,  как  кто-то  громко  зовет  Гаррика,   и   мгновенно
встрепенулись, забыв обо всем, кроме общей тревоги за детей. Гаррик поспешно
вскочил, чтобы  с  высоты  своего  роста  оглядеть  берег.  Бренне  пришлось
вскарабкаться на пригорок, чтобы посмотреть, кто их потревожил.  Она  успела
как раз вовремя, чтобы услышать долгожданную весть:
   - Они отправили вперед посланца и через  час  будут  здесь!  -  прокричал
воин.
   - А мой сын? - крикнул в ответ Гаррик.
   - С ними.
   Гаррик махнул рукой, разрешая воину удалиться, и закрыл глаза,  подставив
лицо яркому полуденному солнцу.  Бренна  поняла,  что  муж  благодарит  всех
известных ему богов, включая и  того,  которому  поклонялась  она  сама,  и,
подойдя ближе, обняла Гаррика, положив голову ему на грудь, насколько  могла
дотянуться. Его руки, в свою очередь, стиснули ее, так, что Бренна  едва  не
задохнулась.
   Слезы облегчения подступили к глазам, но вместо того, чтобы расплакаться,
Бренна радостно засмеялась. Гаррик оглушительно вторил жене.
   - Хочешь поехать к ним навстречу?  -  наконец,  придя  в  себя,  спросила
Бренна.
   - Думаю, мы оба достигли  того  возраста,  когда  достойнее  всего  будет
встретить их в зале.
   Тонкие брови женщины насмешливо приподнялись:
   - Но на то, чтобы добраться до дома, уйдет гораздо меньше часа.
   - Знаю, - расплылся в улыбке Гаррик.  И  не  прошло  минуты,  как  Бренна
обнаружила, что лежит на спине и снова смеется, но уже совершенно по  другой
причине.

Глава 17

   Селит изо всех сил старался как можно скорее подняться на  ноги.  И  хотя
прежние силы еще не вернулись, на третье утро он  уже  не  пожелал  ехать  в
телеге и сел в седло позади Кристен.
   Немало времени ушло, чтобы убедить сестру позволить ему ехать  верхом,  и
теперь оставалось только скрыть терзавшую его боль. Но  Селит  был  исполнен
решимости и  сгорал  от  нетерпения.  Кроме  того,  он  хотел  оказаться  за
надежными стенами поместья, прежде  чем  появится  брат  Эрики  и  потребует
ответа. Недаром она предупредила о неминуемом приезде Рагнара.
   Толстые стены необходимы, чтобы сдержать датчанина, пока Селит достаточно
оправится для встречи с ним на поле брани. Он  не  хотел  доводить  дело  до
сражения между войсками. Простого  поединка  с  Рагнаром  будет  достаточно,
чтобы уладить дело. Он  считал  более  чем  справедливым  -  расправиться  с
человеком, который, окажись он в  это  время  в  Гронвуде  на  месте  Эрики,
непременно велел бы повесить Селига только по одному подозрению в шпионаже.
   Селит прекрасно помнил, что датчанка говорила об этом. Жаль  только,  что
горячка была слишком сильной и Селиг смутно помнил, о чем его спрашивали  во
время допроса и последовавшую за этим пытку.  Но  смерть  Рагнара  уничтожит
надежды пленницы на спасение, чего, собственно говоря, и добивался Селит.
   Он пришел в ярость, увидев на соломе кровавые следы ее  ног,  после  того
как Эрика полдня шла за телегой  босиком.  Проклятая  ведьма  готова  истечь
кровью до смерти, но не попросить о  помощи!  Так  же  горда,  как  Кристен.
Только  душа  черна  от  злобы.  Он  добьется  того,  чтобы  она  забыла   о
высокомерии, и как можно скорее... вот только сам оправится немного.
   Ну, а пока Селит вовсе не хотел, чтобы пленница свалилась от болезни  или
усталости. Когда настанет время, он еще увидит, как она ползает на  коленях,
пресмыкаясь, дрожа от страха, умоляя о милосердии. Много ли радости доставит
ему  ее  сломленное  тело,  если  разум   будет   по-прежнему   отказываться
покориться? Нет, отнюдь не сочувствие к девушке заставило его посадить ее на
телегу, а желание поскорее оказаться дома.

***

   - Они приехали! - взволнованно закричала Кристен.
   Селиг, сидевший  позади  сестры  на  огромном  боевом  коне,  был  просто
счастлив увидеть Уиндхерст. Но пока крик  сестры  еще  звенел  в  ушах,  он,
прищурившись, вгляделся вдаль и увидел родителей, стоявших на внешних стенах
и приветственно махавших руками.
   Селит тихонько застонал. Они говорили, что, возможно, приедут этим летом,