ставила графа перед фактом.
   Тот  и  сам  был  не  в  лучшем  расположении  духа  и,  казалось,  хотел
возмутиться:
   - Ах, так?
   - Пора привыкать к неудобствам, - заявила  Александра.  -  Скоро  у  тебя
будет жена.
   - И тогда мы будем делить...
   - И не надейся! - Она захлопнула дверь прямо у него перед носом.
   С тех пор невеста с ним не разговаривала. Но ее гнев продлился  не  очень
долго, и скоро его сменило уныние. Последние несколько дней были мрачными  и
пасмурными, путешественники брели в тумане,  и  настроение  Александры  было
самым скверным с того момента, как она начала свой путь в Кардинию.
   Ни Даша, ни ее братья не могли развеселить Алин, хотя даже Федька считал,
что Василий не собирался выполнять  свою  угрозу  насчет  лошадей.  "  -  Он
слишком богат, чтобы так мелочиться! Зачем ему их продавать?
   - Чтобы поквитаться со Мной за то, что я не спасла его от участи  худшей,
чем смерть, - объяснила Алин.
   С присущей ему простотой Федька заметил:
   - Если он хочет спастись, пусть сам этим занимается.
   - Ты думаешь, я ему не говорила? Накануне Даша попыталась развеселить ее,
сообщив, что "Лазарь спрашивал, почему  Алин  не  хочет  выходить  замуж  за
Василия".
   - Но ты же ему не сказала или все-таки не удержалась?
   С самым невинным видом Даша спросила:
   - А что, разве это секрет?
   - Просто это не его собачье дело. Даша фыркнула:
   - Конечно, но это, безусловно, дело Василия, и вам следовало  бы  сказать
хотя бы ему.
   - Он никогда меня не спрашивал... Ты не сказала Лазарю всего или все-таки
проболталась?
   - Вы имеете в виду эти пропащие годы? -  уточнила  Даша  и,  увидев,  как
порозовело лицо Александры, солгала:
   - Конечно, нет. Я сказала, спросите у нее самой.
   И Александра решила, что раз он не подходит к ней с таким  вопросом,  то,
должно быть, потерял к этому интерес.
   Она надеялась, что Лазарь ничего не  скажет  Василию,  но  не  смогла  бы
объяснить, почему не хочет, чтобы он знал.
   Разве что-нибудь изменилось бы, узнай Василий о существовании Кристофера?
Даже если бы он  решил  проявить  благородство  и  уступить  дорогу  другому
мужчине, то сделал бы это только ради себя. И потому Алин не беспокоилась  о
том, что его может смутить этот вопрос. Ясно было, что не может,  просто  ей
не хотелось, чтобы Василий знал, что его невеста семь лет дожидалась мужчины
и все еще продолжала ждать.
   Проезжая по улицам  города,  которого  Александра  надеялась  не  увидеть
никогда, девушка чувствовала себя еще более  подавленной.  Она  сделала  все
возможное, все, что сумела придумать, чтобы  заставить  Василия  расторгнуть
помолвку, и все безрезультатно, а времени оставалось так мало. Они  ехали  к
его матери. Кто-то упомянул об этом, но Алин не помнила, кто  именно...  Она
лишь знала, что ей предстоит встреча с  графиней  Петровской,  и  страшилась
этой встречи, потому что именно она должна была все решить.
   А между тем Алин еще  колебалась,  продолжать  ли  ей  использовать  свои
простодушные деревенские хитрости в присутствии графини или  прекратить  их.
Для Василия ее поведение не имело особого значения, так будет ли  это  важно
для графини? Если да, то  достаточно  ли  у  нее  власти  над  сыном,  чтобы
заставить его изменить свои планы? Вероятно, нет, но Александра считала, что
пока есть хоть маленькая надежда на успех, она  должна  использовать  каждый
шанс. Однако, нелегко  будет  строить  из  себя  неотесанную  деревенщину  в
присутствии другой женщины дворянского происхождения - гораздо труднее,  чем
в обществе Василия и его людей. К тому же эта благородная дама  была  вдовой
лучшего друга ее отца. Кроме того, какой-то слабый, но  зловредный  голосок,
вторгавшийся в мысли девушки с тех самых пор, как они  покинули  разбойничью
деревню, нашептывал ей, что следует прекратить борьбу и выйти замуж за графа
Петровского. Конечно, Алин старалась его заглушить. Существовала по  меньшей
мере сотня причин, по которым она не хотела выходить за него или по  которым
ей не следовало этого делать, и лишь одна,  позволяющая  все-таки  допустить
мысль о браке, но как раз она-то и должна была бы остаться  неизвестной,  по
крайней мере до свадьбы.
   Алин бранила себя за то, что слишком часто думала о  графе,  даже  тогда,
когда Василия не было поблизости. Но, когда он оказывался рядом, или  просто
смотрел на Александру, девушка так живо вспоминала  его  ласки,  что  у  нее
захватывало дух. И ночью, когда уже ничто не отвлекало ее  от  этих  мыслей,
девушка не могла им противостоять - и воспоминания  осаждали  ее.  Уныние  и
страх усугублялись предчувствием, что, если она все же будет вынуждена выйти
за  него,  ей  придется  забыть  о   его   многочисленных   недостатках,   и
компенсировать свои несчастья наслаждением.
   Она могла сколько угодно твердить себе,  что  этого  не  случится,  но  в
глубине души сама не верила, что не поддастся искушению, ибо  один  раз  это
уже случилось. Итак, это было вполне возможно, а ее собственное нежелание  в
последнее время перестало служить для Алин серьезным утешением.
   Ведь она и в Кардинию не хотела ехать, а  вот  оказалась  здесь  и  скоро
должна выйти замуж.  Когда  произойдет  это  событие  -  ее  свадьба?  Через
несколько дней? Через неделю? Неважно. Какую бы отговорку она ни придумала -
все равно, отсрочка продлится недолго.
   Впрочем, одна из этих отговорок прямо напрашивалась, потому что Алин  так
волновалась, что ее начало слегка  подташнивать.  Или  это  просто  излишняя
нервозность перед встречей С матерью Василия? Если эта дама кинется к ней  с
распростертыми объятиями, ее может вырвать прямо на графиню.
   Александра содрогнулась, представив это Зрелище, и решила, что с  помощью
небольшого трюка Их встречу можно хоть чуть-чуть  отсрочить.  Она  повернула
Гордость Султана и оказалась рядом с Василием, ехавшим на своем чалом.
   - Вы с матерью живете вместе, Петровский? Он удивился, но изумление  было
фальшивым. Алин поняла это сразу.
   - Ты снова со мной разговариваешь? Она не отказала  себе  в  удовольствии
ему подыграть:
   - А ты и вправду заметил, что я не разговариваю с тобой?
   Василий вздохнул и тотчас же сдался:
   - Предпочел бы не заметить, что ты снова заговорила.
   - Так как насчет моего вопроса?
   - Нет, я живу один.
   - Вот и покажи, где ты живешь. На этот раз он удивился искренне:
   - Сейчас?
   - Конечно, сейчас.
   Василий подумал о Фатиме, о той бурной  радости,  с  которой  она  всегда
встречала его даже после самых кратких отлучек, и покачал головой:
   - Это жилище холостяка. Вот поженимся, тогда и покажу.
   Отрицательный ответ только подстегнул решимость Александры:
   - Если бы ты был умнее, то не женился бы на мне. Покажи мне свой дом  или
я разобью лагерь Прямо на улице.
   - Тогда тебя арестуют.
   - В самом деле? - с интересом спросила она. -  Ты  полагаешь,  что  я  не
предпочла бы тюремную камеру?..
   Василий начал злиться:
   - А как насчет камеры  в  донжоне  ?  Я
могу это устроить.
   К слову сказать, в Кардинии не было ни одного донжона, но  в  эту  минуту
Василий всерьез подумывал, не построить ли  его  специально  для  Алин.  Его
уклончивость вызвала у девушки определенные  подозрения,  особенно  учитывая
то, что ее просьба была самой простой.
   - У тебя дома есть что-то, чего мне не полагается видеть?
   - Просто сегодня у меня много дел, и в их число не входит экскурсия...
   - Прекрасно! - резко перебила его Алин. - Тогда я как-нибудь обойдусь без
тебя, чтобы не расстроить твоих планов.  Я  уверена,  любой  из  слуг  твоей
матери покажет мне его.
   Разумеется, любой из слуг  графини  мог  это  сделать,  и  ничего  бы  не
случилось, но она уже угрожала отрезать слишком много  ушей,  чтобы  Василий
мог пойти на такой риск.
   - Ты всегда будешь такой упрямой и трудной? - с  неудовольствием  спросил
он. Алин натянуто улыбнулась:
   - Ради тебя. Петровский, конечно, постараюсь.
   - Тогда милости просим, вот моя скромная обитель, -  едко  ответил  он  и
указал на дом, мимо которого они как раз проезжали.
   Алин бросила на него кислый взгляд.
   - У тебя это заняло так много  времени,  верно?  -  с  ледяным  сарказмом
сказала она и повернула коня к не такому уж скромному особняку.
   Василий ничего не ответил и окликнул Лазаря,  сопровождавшего  повозки  и
лошадей. Когда Александра осознала, что останется с ним одна в пустом  доме,
она едва не передумала. Впрочем, большой трехэтажный дом  наверняка  не  был
пустым. Там, должно быть, куча слуг.  Ни  один  богатый  человек  не  станет
распускать слуг, если отлучается на месяц или два. Как выяснилось, здесь она
оказалась права, Василий догнал ее у парадной двери  и  постучал.  Пока  они
ждали, Алин почувствовала, что граф не только раздосадован тем,  что  теряет
время. Он казался... Уж не нервничал ли  он?  Неужели  он  и  в  самом  деле
беспокоится о том, какое впечатление произведет на нее его дом?
   В высшей степени сомнительно. Должно быть, ей  кажется,  да  и  какое,  в
сущности, ей до этого дело? Алин была слишком разочарована тем, что его  дом
оказался так близко, и  к  ней  вернулось  угнетенное  состояние,  а  с  ним
какая-то смахивавшая на самозащиту апатия. Ну какая ей  разница,  понравится
она матери Василия или нет? Разве имело значение, что ее отец будет уязвлен,
узнав о ее поведении? И что случится, если  даже  она  потеряет  Кристофера,
когда состоится этот брак?
   Дверь открылась, и  Василия  приветствовал  сварливый  слуга,  поразивший
Александру своими габаритами. Это  был  самый  высокий  и  крупный  мужчина,
когда-либо встреченный ею, по правде говоря, настоящий гигант, хотя и совсем
древний старик, морщинистый и седовласый. Судя потому, как он выглядел,  ему
следовало отойти от дел еще лет двадцать или тридцать назад. Конечно, он был
слишком стар для дворецкого, но, тем не менее, видимо, все-таки занимал этот
пост, потому что тут же начал раздавать указания  многочисленным  лакеям,  в
том числе отправив одного присматривать за лошадьми. Алин догадывалась,  что
в дни молодости для него не составляло никакого труда отшивать нежелательных
визитеров. Да что там в молодости? Ему и сейчас это было раз плюнуть.
   Василий называл его по имени - Марус  -  и  сообщил,  что  не  собирается
задерживаться в доме, а вернется сюда позже, сегодня  вечером.  Он  не  счел
нужным представить Александру, поэтому и  она  решила  не  обращать  на  них
внимания и осмотреться.
   Ее поразили белый мраморный пол и переливчатые блики гигантского  витража
над дверью, превращающие подвески трех больших хрустальных люстр,  свисавших
с потолка второго этажа, в сверкающие самоцветы.
   Вестибюль был длинным и просторным, с  огромной  и  широкой  лестницей  в
конце и коридорами по обе стороны ее, ведущими в глубину здания.
   По левой стороне вестибюля располагалось  множество  закрытых  комнат,  а
справа - только две пары двухстворчатых дверей; одна из них была распахнута,
и в ней виднелся белый ковер. Александре удалось рассмотреть  еще  кое-какую
мебель розового дерева и светло-синюю с золотом обивку на софе и  нескольких
стульях, и она поняла, что это гостиная.
   Высокие стены были украшены превосходными картинами и изящными  зеркалами
в тяжелых рамах, а вдоль стен тянулись оранжерейные цветы на подставках  или
длинных столах - наверное, восхитительное зрелище зимой. Поймав  собственное
отражение в зеркале над белыми розами, Александра  вздрогнула.  Лицо  ее  не
было пыльным, как обычно: дороги в Кардинии содержались в порядке, но  рядом
с тщательно уложенными локонами из-под меховой  шапки  выбивалось  несколько
прядей, а на подбородке красовалось черное пятно неизвестного происхождения.
Одежда, разумеется, была вся измята, и сама она выглядела  усталой  -  более
того, измученной, но в  этом  не  было  ничего  удивительного:  путешествие,
которое должно было занять три недели, обернулось пятью  из-за  повозок,  но
зато все переходы совершались в светлое время суток. А  круги  под  глазами,
конечно же, следствие постоянного недосыпания  -  этот  докучливый  голосок,
мучивший ее последние несколько дней, в основном  звучал  как  раз  поздними
ночами.
   Алин раздумывала о том, следует ли ей сохранить  такой  ужасный  вид  для
первой встречи с будущем свекровью или, наоборот, потратить несколько  минут
и привести себя  в  порядок.  Конечно,  с  кругами  вокруг  глаз  ничего  не
сделаешь, но, вероятно, в этом доме есть прислуга, которая быстро вычистит и
погладит ее одежду. А волосы можно легко...
   - Господин!
   Резко обернувшись на голос  и  звук  шагов,  Александра  сначала  увидела
выпученные глаза Василия и лишь потом -  маленькую  черноволосую  женщину  в
развевающемся цветастом  шелковом  кафтане,  столь  тонком,  что  он  больше
напоминал пеньюар. Женщина торопливо бежала по лестнице. На вид лет двадцати
с  небольшим,  она  была  чрезвычайно  красива:   длинные   черные   волосы,
ниспадающие почти до колен, большие темные глаза, тело - изящное и стройное,
а движения полны грации. Эта грация была заметна даже в том, как она бежала,
а черты ее лица казались экзотичными и чувственными.
   Александра подняла бровь и переспросила:
   - Господин?
   - Фатима была рабыней, когда  мне  ее  подарили,  -  раздраженно  пояснил
Василий. - Я дал ей свободу, но она  выросла  в  гареме  и  упорно  называет
меня...
   Александре пришлось перебить его, потому что Фатима  была  уже  рядом  и,
судя по всему, намеревалась броситься с объятия Василия.
   - А ну-ка остановись. - Голос Алин прозвучал столь повелительно, что  мог
бы остановить и батальон, не говоря уж о бывшей рабыне.
   Как ни странно, но Александра даже не рассердилась, хотя  положение  этой
женщины в доме не требовало комментариев. Пару дней назад все было бы совсем
иначе. Но сегодня настроение Алин было настолько мрачным и безнадежным,  что
для других чувств не осталось места, и если бы она не  считала,  что  должна
быть последовательной в своем поведении, то вообще бы не сказала ни слова  и
дала любовникам насладиться счастливой встречей. По крайней мере теперь хотя
бы ясно, почему  Василий  отговаривал  ее.  Граф  весь  подобрался,  готовый
отразить атаку, но Александра лишь спокойно сказала Фатиме:
   - - Тебе придется найти другое место.
   - Но я здесь живу, госпожа.
   - Уже нет. Твой господин женится. Фатима повернулась к  Василию,  считая,
по-видимому, что тот как мужчина должен поставить точку  в  этом  споре.  И,
чтобы обеспечить положительное решение  в  свою  пользу,  уже  приготовилась
плакать: в ее прекрасных глазах засверкали  две  огромные  слезинки.  Только
теперь Александра ощутила гнев. Бить на жалость, используя мужской  инстинкт
покровителя и заступника, - что, может быть гнуснее этих женских штучек!
   Впрочем, речь шла не  о  рыцарстве  -  поколебаться  должны  были  именно
животные инстинкты Василия, его похоть, но Александра не  собиралась  просто
стоять и смотреть, как это произойдет.
   Она вытащила из-за пояса свой кнут и взмахнула им прежде, чем граф  успел
ее остановить. Этот свистящий звук тотчас напомнил ему о рубцах, до сих  пор
багровевших на его коже, но это воспоминание не остановило бы Василия,  если
бы его суженая решила нанести девушке увечье. Но поскольку Александра  всего
лишь красноречиво щелкнула кнутом и теперь опять сворачивала его,  он  решил
больше ее не искушать.., черт, да он и не мог бы. Василий вырвал  у  нее  из
рук кнут и получил в ответ презрительный взгляд.
   - Запомни, Петровский, что сначала я всегда честно предупреждаю, а  кроме
того, у меня есть н другие кнуты. -  Внезапно  ее  лицо  приняло  угрожающее
выражение, и она  уставилась  своими  темно-синими  немигающими  глазами  на
Фатиму:
   - Ты хочешь делить его постель? В таком случае тебе  придется  заплатить.
Ты уверена, что хочешь этого?
   Фатима была слишком напугана, чтобы ответить.  Она  просто  вскрикнула  и
убежала в глубь  дома.  Василий  разрывался  между  желанием  догнать  ее  и
сказать, что с нее не  сдерут  шкуру,  по  крайней  Мере  пока,  и  желанием
свернуть шею Александре. Поколебавшись, он сделал шаг к своей невесте.
   Девушка отступила, но выражение ее  лица  не  изменилось.  Казалось,  она
готова выцарапать ему глаза немедленно, но вместо  этого  обрушила  на  него
град обвинений:
   - Ты самый неверный, самый похотливый, самый низкий человек на свете!  Ты
отправился за невестой, а любовницу оставил жить в своем доме?  Ты  даже  не
потрудился переселить ее куда-нибудь!
   Александра уже кричала, Василий же, наоборот, ответил,  пожалуй,  слишком
спокойно, продолжая настукать на нее, оттесняя к стене:
   - Я отправился в Россию, чтобы избавиться от невесты, а  не  привезти  ее
домой. Я полагал, что у тебя хватит ума понять,  что  мы  не  подходим  друг
другу. Но будь спокойна: другие мои любовницы живут в  других  домах,  и  до
вечера Фатима тоже переедет отсюда.
   - Но ты от них не избавишься?
   - Я же предупредил тебя, что нет, любовь моя. Так что  у  тебя  есть  все
основания покончить с нашим контрактом.
   - Мне наплевать  на  этот  дурацкий  контракт,  ты  кретин  -  я  связана
обещанием выйти за тебя. Когда ты, наконец, поймешь, что  я  выполню  его  в
любом случае, за исключением одного. Откажись на  мне  жениться,  и  дело  с
концом.
   Он сделал еще один шаг, и Александра уперлась  спиной  в  стену,  а  руки
Василия легли у нее по бокам.
   - Я начинаю с нетерпением ждать нашей свадьбы. Оставшуюся часть  жизни  я
посвящу тому, чтобы сделать тебя несчастной.
   Александра была слишком разгневана, чтобы испугаться.
   - Несчастье любит компанию, любовь моя, - отпарировала она. - Поэтому  не
надейся, что я буду страдать в одиночестве.
   Она проскользнула под его рукой и направилась к двери.

Глава 25

   Терзай терпеливо  сидел  на  крыльце  и  ждал  Александру.  Она  мысленно
выбранила себя за то, что забыла о собаке. С тех пор как во время бурана пес
не сумел найти хозяйку, он не упускал ее из вида... И что это опять  на  нее
нашло? Какая ей, черт возьми, разница, сколько у Василия женщин! Другие?  Он
сказал, другие.., ах, сукин.., но нет, черт возьми, ей  все-таки  наплевать.
Однако необходимо оставаться последовательной, хотя бы  просто  делать  вид,
что ее задевает его поведение.
   Хорошо еще, что он не вспомнил своих угроз! И, слава  Богу,  она  вовремя
ушла, потому что как только он оказался слишком близко,  те  самые  чувства,
которые Александра упрямо гнала от себя, взметнулись в ней с новой силой.  И
она опасалась, что опять потеряет контроль над собой.
   Василий крепко зажмурился, но все равно ощущал аромат ее тела, все  равно
видел ярость, полыхавшую в ее темно-синих, как  полуночное  небо,  глазах  и
чувствовал в себе такую страсть, такую...
   Застонав, он снова ударился головой о стену. Граф так  и  не  двинулся  с
места после того, как она выскользнула из-под его руки. Он мог справиться  с
собой, право же мог.  Просто  нужно  было  держаться  от  нее  подальше.  До
сегодняшнего дня это ему удавалось. И какой бес попутал его  согласиться  на
ее просьбу? Пусть бы ставила шатры прямо на улице! А если бы ее  арестовали,
он ни слова бы не сказал. Засадил бы ее за решетку, и дело с концом.
   Теперь Василий надеялся только на мать, и эта адская мышеловка, в которую
он угодил, к концу дня должна  была  раскрыться.  Как  только  Мария  увидит
Александру... Господи, она  ушла,  хлопнув  дверью,  и  даже  не  соизволила
подождать. Не дай Бог, она потеряется в городе! У нее такие манеры и одежда.
Что любой начнет к ней приставать! А  он  забрал  у  нее  кнут,  оставил  ее
беззащитной! От страха Василия  прошиб  холодный  пот.  Как  ошпаренный,  он
выскочил наружу - так и есть: конюх держал только его лошадь.
   Конь Александры исчез.
   - - Дама, по крайней мере, спросила у тебя дорогу?  -  осведомился  он  у
лакея, вскакивая в седло