ейчас, жутко хотел.
   Он не желал ждать ни минуты. Эта мысль  придала  ей  силы.  Но  с  другой
стороны, она, к своему огорчению, ощущала, что и в  ней  поднимаются  те  же
призывные чувства.
   Он стоял в дверях, смотря на нее не  отрываясь,  и  медленно  расстегивая
застежку плаща. Уоррик был одет в  нарядную  коричневую  тунику,  украшенную
снизу и  у  воротника  золотым  шитьем.  Этот  цвет  очень  подходил  к  его
темно-золотистым волосам. Они были сейчас длиннее, чем тогда, в Киркбурге, и
доставали ему до плеч. Он не хмурился. Он не хмурился, и  красота  его  черт
виделась ясно и приводила ее в смятение.
   Ровене было трудно наблюдать его такого,  когда  он  выглядел  нормальным
человеком, а не жестоким монстром, который ей известен слишком хорошо.
   - Подойди сюда, Ровена.
   Она немедля приблизилась  к  нему,  но  не  решалась  встретиться  с  ним
взглядом. Его выразительные глаза действовали на  нее  так,  что  она  могла
потерять контроль над собой.
   - Так ты хочешь спать со мной?
   - Да.
   - Почему?
   Боже милостивый, он что, не может поверить ей на слово?  Почему?  Она  не
думала, что ее желание может вызывать вопросы, и сейчас не могла  думать  об
этом, стоя так близко от него.
   - Почему женщина может хотеть разделить постель с мужчиной?
   - Потому что моя мягче твоей.
   Она бросила на него быстрый взгляд.  Недоносок.  Он  сомневается,  и  это
значит, что ей придется убеждать его. Он не  хочет  играть  главную  роль  в
соблазнении.
   - Это правда, - сказала она. - Но я  не  так  уж  много  спала  в  вашей.
Возможно, моя все же лучше в конце концов.
   Она в сердцах отвернулась, но он поймал ее  за  руку  и  прижал  к  своей
груди. И затем его губы заставили ее почувствовать  переполняющую,  горячую,
рвущуюся наружу страсть. Она обняла его,  потому  что  ощущала,  как  у  нее
слабеют колени, обняла его, потому что не могла иначе.  И  он  не  прекращал
своей атаки, заставляя ее желать, почувствовать то же, что  и  он,  и.  Боже
милостивый, ему это удалось.
   Она почти сползла на пол, когда он ее отпустил. Он не заметил  этого.  Он
отошел от нее, его лицо горело от волнения. Он уселся на кровать и  обхватил
руками голову. Но когда он опять посмотрел на нее, она тяжело  вздохнула.  У
него снова был жестокий взгляд, один из тех, которых она так боялась.
   - Ты все еще будешь уверять, что хочешь меня? Если она  скажет  "да",  он
заставит ее поплатиться; она знала, читала это в его взгляде.  Но  если  она
скажет "нет", то, похоже, он  начнет  уличать  ее  во  лжи,  и  сейчас,  еще
чувствуя на губах вкус его  губ,  она  не  была  уверена,  что  "нет"  будет
правдивым ответом. В любом случае она проигрывает - или  выигрывает.  Однако
выиграть  -  поступиться  своей  гордостью,  вот  почему  план   Милдред   -
обоюдоострый меч. Она поняла теперь, что ей придется не слишком притворяться
в той роли, которую она выбрала.
   Он ждал спокойно, давая ей время выбрать. Она приняла решение. Она должна
пройти через все, чего бы ей это ни стоило.
   - Я все еще хочу вас, мой господин.
   Мгновение он молчал. Как будто бы  потерял  дар  речи.  Потом  он  хрипло
проговорил:
   - Мне нужно доказательство.
   Меньшего она от него и не  ожидала.  Ровена  медленно  двинулась  вперед,
расстегивая на ходу  свой  корсет.  Она  сняла  его,  когда  приблизилась  к
Уоррику. Блузу она расстегивала уже медленнее. По правде  говоря,  она  была
заворожена его видом, потому что у него на лице отражались все его  чувства,
по мере того как  она  раздевалась;  к  ней  вернулось  ощущение  силы,  она
почувствовала себя более уверенно.
   Она сбросила свою блузу на пол, оставшись лишь в нижней рубашке, носках и
туфлях. Чтобы снять туфли, она не наклонилась, а, напротив,  поставила  ногу
высоко на кровать, совсем рядом с Уорриком. У последнего тут же  перехватило
дыхание. Он наклонился и, подхватив ее, рванул к себе. Ее  колени  оказались
прижаты к его бедрам, ее спина невольно изогнулась, когда он прижался  лицом
к ее мягкой груди.
   Это было возбуждающее объятие и затронуло какую-то нежную струну  в  ней.
Потому что он больше не двигался. Он просто застыл, прижав ее  к  себе.  Она
обвила руки вокруг его головы, уже совсем не уверенная  в  том,  что  играет
роль, потому что чувствовала: очень правильно, вот так обнимать его.
   Потом он поднял голову и, сказал:
   - Поцелуй меня.
   Она поцеловала его, обняв ладонями за щеки, невинным и  лишенным  страсти
поцелуем, но он выдержал это не более трех секунд. Его губы заставили ее рот
открыться, он облизывал ее языком внутри вокруг губ, и затем проникая глубже
в рот.
   Уоррик откинулся на спину, увлекая ее за собой, затем перевернулся, чтобы
быть над ней, прижимаясь к ней тесно  своим  мужским  орудием,  и  ее  пульс
участился, все внутри перевернулось, и сердце забилось гулкими ударами.  Она
обхватила его голову руками, цепляясь пальцами за волосы. Ей нужно за что-то
держаться, потому что поднимающаяся волна чувств уже захватила ее всю.
   Она удивилась, когда он вдруг приподнялся, но это лишь  для  того,  чтобы
снять с нее нижнюю рубашку. Теперь она  лежала  перед  ним  обнаженная,  его
взгляд обжигал, затем он стал медленно гладить ее по  животу,  снизу  вверх,
приближаясь к ее груди. Он захватил одну  грудь  ртом  и,  облизывая  языком
сосок, пытался губами обхватить ее всю.
   У  нее  перехватило  дыхание  и   бессознательно   она   выгнула   спину,
приподнимаясь к его губам, как бы прося еще.
   Она даже вскрикнула, протестуя, когда он остановился и выпрямился. Но  на
лице его не оказалось торжествующей улыбки. Его желание было так велико, что
сейчас не до мелких радостей мести.
   Он тяжело дышал. Его глаза не отрывались от нее, пока он старался содрать
с себя одежду. Нарядная туника порвалась от резкого движения.  Ровена  села,
пытаясь помочь ему развязать шнурки. Но  ее  пальцы  так  дрожали,  что  она
только затянула узел. Наконец  его  мужское  орудие  оказалось  между  ними,
обнаженное, горящее,  и  ей  казалось  самой  естественной  вещью  на  свете
обхватить его руками.
   Он втянул губами воздух, прежде чем выдохнул "нет", и,  взяв  ее  руку  в
свою,  прижал  к  кровати,  и  она  не  замечала  уже  ничего,  кроме  жара,
охватившего  ее.  Свободной  рукой  она  схватила  его  за  зад,  настолько,
насколько ей хватало сил, чтобы поторопить его. Но он приподнялся и захватил
в плен и эту руку, также прижав ее к кровати, но она не могла ждать дольше.
   - Сейчас - пожалуйста, Уоррик, сейчас! - попросила она, на этот  раз  без
его команды, и просьба ее была выполнена незамедлительно.
   Он вошел в нее. Она раскрылась для него. Он двигался часто и быстро.  Она
закричала, достигнув вершины раньше, чем он, и продолжая вместе с ним, и это
было настолько сильно, что она почти теряла сознание.
   Она плавала в растянувшемся  чувстве  удовлетворенности,  когда,  немного
погодя, услышала, как он говорит:
   - Интересно бы знать, это я развлекаюсь на досуге по собственному желанию
или ты провоцируешь меня на такое сумасшествие?
   Ровена только улыбнулась.

Глава 30

   Уоррик был еще там. Когда Ровена проснулась на следующее утро, он лежал с
ней рядом в своей широкой кровати, хотя и не спал. У нее появилось  чувство,
что он наблюдал уже некоторое время за ней, пока она спала,  и  это  смутило
ее. Уоррик выглядел слишком серьезным.
   - Вы должны были разбудить меня, мой господин, и послать  меня  выполнять
мои обязанности.
   -  Я  должен?  Почему,  когда  одна  из  твоих  обязанностей  по   твоему
собственному выбору - находиться именно здесь, где ты и находишься.
   Румянец разлился по ее щекам.
   - Значит ли это,  что  я  могу  переложить  на  кого-нибудь  другие  свои
обязанности?
   - А, - сказал он, как будто внезапно поняв. - Теперь мы имеем  мотив,  по
которому ты предпочла мою кровать.
   - Нет - работа, которую я выполняю ежедневно, пока не утомляет меня.
   - Пока? - Он нахмурился, взгляд его  переместился  на  ее  живот  и  стал
ледяным. И все же голос его продолжал оставаться мягким. - Понятно.  Ты  еще
раз доказала свою непроходимую тупость, напомнив, что носишь моего  ребенка,
которого украла.  Однако  теперь  ясно,  что  это  другая  причина,  которая
объясняет твою внезапную страсть ко мне, не так ли? Или ты будешь  говорить,
что у тебя не было и мысли договориться со мной насчет бэби?
   - Я бы хотела этого. Не буду отрицать.
   - Настолько, чтобы раздвигать свои ноги передо мной каждый раз,  когда  я
скажу?
   Как она могла забыть о его жестокости и как ненавидела ее, ведь именно ей
Ровена и пыталась положить конец. Очевидно, то, что произошло с ними  ночью,
не изменило его. Он ведь не поверил, что она действительно хочет его - и это
то, из-за чего он пытает ее сейчас. И у нее нет никаких средств его убедить.
   Внезапно она рассердилась - так полностью проиграть. Почему этот  человек
не может просто принять то,  что  ему  предлагают?  Зачем  он  ищет  скрытые
мотивы?
   И его проклятые вопросы - ладно, она  достаточно  сердита,  чтобы  просто
раздвинуть ноги широко на кровати, достаточно широко, чтобы он увидел.
   - Тогда иди, сэр Дракон, и обожги меня своим вогнем. Его чело потемнело.
   - Я хочу знать причину, и я хочу знать ее сейчас. Она заговорила  горячо,
глядя прямо на него.
   - Вы жестокий и мстительный, но все же, когда  прикасаетесь  ко  мне,  то
всегда нежно.
   Она изумилась тому, что нашла наконец нужные  слова,  и,  немного  сбавив
тон, добавила в него нотку нерешительности.
   - Мне не хотелось в этом признаваться  самой  себе,  тем  более  вам,  но
получается, что я - я безумно жажду ваших прикосновений.
   Боже милостивый,  она  научилась  хорошо  врать.  И  выражение  его  лица
изменилось. Она могла бы сказать, что он  хочет  верить  ей,  и  это  -  это
вызвало у нее ощущение кома в горле.
   - Если ты так жаждешь меня,  то  могла  бы  не  ждать  так  долго,  чтобы
соблазнить меня и получить удовольствие. Или я должен  обучать  тебя  работе
проститутки?
   Оскорбление не задело ее, потому что она приняла эту речь за то, чем она,
в сущности, и  являлась,  -  попыткой  противостоять  соблазну  поверить  ее
словам. Или он думает, что ни одна женщина не может желать его без  скрытого
мотива? Ровена припомнила слова Эммы, что все женщины удивляются, почему она
не боится его. И Милдред сказала, что  половину  своей  жизни  он  был  этим
жестоким, мстительным человеком, какой сейчас. Значит, все, что он  ожидает,
- страх? И как же женщина может его действительно захотеть, если она боится?
   Она удивилась на мгновение, почему  сама  больше  не  чувствовала  страха
перед ним, затем положила руку на его грудь, подталкивая его.
   - Возможно, вы будете меня учить, мой господин Уоррик,  -  нежно  сказала
она, наклоняясь к нему. - У меня пока мало навыков  в  этом,  но  все  же  я
уверена, что могу продвинуться.
   Ровена высунула руку из-под одеяла, и, к ее изумлению, он не  был  против
их сближения. Так же как и она. Она думала, ей  будет  трудно  ласкать  его.
Однако оказалось легко, слишком легко - ей нравилось это.
   И ему нравилось. Он закрыл глаза. Его дыхание участилось. И не  прошло  и
нескольких мгновений, как она была опрокинута на спину, его губы нашли ее, и
его руки отвечали ей теми же ласками  в  благодарность  за  то  возбуждение,
которое она приносила ему.
   Но прежде чем он дошел до того, чего Ровена безуспешно ждала, в  комнату,
без предупреждения, как обычно, вошел Бернард. Бедный мальчик был смущен  до
крайности, но, когда он заметил, что Уоррик не обращает  на  него  внимания,
то, надо отдать ему должное, попытался тихо  удалиться.  Однако  Уоррик  был
слишком военным человеком, принимающим быстрые решения, чтобы не  выслушать,
о чем ему хотят сообщить. Он поднял голову и пробурчал:
   - Что?
   И Бернард мог только пролепетать:
   - Отец.., здесь.., с невестой.
   Ровена выслушала сообщение,  но  не  могла  разобраться.  Поскольку  отец
Уоррика умер, то имел ли в виду оруженосец своего  отца  или  кого  еще.  Но
слово "невеста" ей не понравилось.
   Для Уоррика, однако, это сообщение не было загадкой.
   - Они только приближаются к Фулкхесту или  уже  приехали?  Спокойный  тон
вопроса дал мальчику прийти в себя.
   - Они в зале, милорд, и желают вас видеть. Сказать им...
   - Не надо. Я выйду сейчас поздороваться с  ними.  Ровена  поняла  по  его
ответу, что Уоррик не докончит с ней того, чего начал, и ее  тело  застонало
от возмущения. Однако на лице ее не отразилось ничего,  когда  Уоррик  вновь
обернулся к ней. Зато его лицо выражало расстройство, сожаление, огорчение.
   - Неудобно заставлять ждать лорда Рейнарда. - Он вздохнул и перелез через
нее.
   Она только спросила:
   - Лорд Рейнард - это отец невесты?
   - Будущей.
   Так вот; ее худшие опасения подтвердились. Теперь исчезла возможность для
нее смягчить этого человека. Прибыла невеста. И вскоре его жена будет делить
с ним постель. Что он  будет  делать  тогда  со  своей  пленницей?  Поместит
обратно в темницу? Заставит ее прислуживать ему и его жене?
   - Значит, нашлась ваша невеста, -  проговорила  она  безразличным  тоном,
наблюдая, как он впопыхах вытаскивает из ящика свои  одежды,  наверное  ищет
что-либо нарядное для своей драгоценной леди Изабеллы.
   - По крайней мере это преступление больше не будет мне приписываться.
   Он бросил на нее быстрый взгляд.
   - Не считай, что ты оправдана,  пока  я  не  выясню,  почему  именно  она
потерялась.
   Ровена не ответила. Ей все равно, что скажет леди  Изабелла;  она  только
понимала,  что  ей  хотелось,  чтобы  невеста   не   находилась.   Это   был
всеразрушающий поворот событий, на который она не могла никак повлиять.
   Уоррик не обращает на нее теперь  внимания.  Его  мысли  заняты  гостями.
Ровена не могла не обращать внимания на него, хотя ее мысли были тоже заняты
гостями.
   Однако, несмотря на то что голова ее была занята беспокойством по  поводу
того, как  это  новая  ситуация  скажется  на  ее  положении,  глаза  ее  не
отрывались от Уоррика  в  его  восхитительной  наготе.  Широкие  мускулистые
плечи, бугры мускулов на руках, выступающие и  перекатывающиеся  при  каждом
его движении мускулы на груди и животе. Сила и мощь  в  каждой  линии,  и..,
красота.  Да,  она  не  могла  отрицать  этого,  как  не  могла  отрицать  и
захлестывающего желания прижаться к прекрасному телу.
   Уоррик обернулся, прежде чем начать одеваться, и она увидела, что  то  же
самое желание испытывает сейчас и он.
   Он подошел к кровати и, не говоря ни слова, обнял ее за шею и притянул  к
своим губам. Ее немного отпустило, но прежде чем она даже успела обнять  его
в ответ, он отошел опять. Лицо его выражало  одновременно  смесь  желания  и
гнева; гнева, наверное,  потому,  что  она  соблазняет  его  и  отрывает  от
дражайшей Изабеллы. Очевидно, соблазн все же недостаточный.
   Но в этом она была не совсем права.
   - Оставайся здесь, как есть, - приказал он резко. - Я вернусь раньше, чем
угаснет огонь в твоих сапфировых глазах, мы посмотрим, как ты выполнишь  то,
что они обещают.
   Он не увидел, как она вспыхнула, поскольку  отвернулся  и  стал  поспешно
одеваться. Она не предполагала, что ее чувства можно так же легко прочитать,
как и его, но, очевидно, что сейчас не смогла их скрыть.  Это  заставило  ее
почувствовать себя более уязвимой, чем когда-либо раньше  с  Уорриком.  Одно
дело признаться себе, что она может хотеть его, хочет его  прямо  сейчас.  И
совсем другое, когда он сам видит  это  и  ей  не  надо  врать  ему.  Врать?
Возможно, вначале, когда она сдерживала свои чувства, какие-то  ее  слова  и
были враньем, но сейчас все не так.
   Он быстро вышел из комнаты,  не  взглянув  на  нее  больше.  Мельком  она
отметила, что он натянул на себя  что  попало,  не  заботясь  о  том,  чтобы
произвести впечатление на долгожданную невесту. По правде  говоря,  подумала
она с удовольствием, он выглядел  совершенным  неряхой  и  невежей  и  из-за
рассерженного состояния, в котором был, обычная хмурая складка на лбу  была,
как всегда, на месте. Ему  повезет,  если  невеста,  взглянув  на  него,  не
разрыдается.
   Эта мысль заставила Ровену улыбнуться, но только на мгновение.  Затем  ее
обеспокоенность  снова  вернулась.  Неважно,  как  Изабелла  отреагирует  на
Уоррика, она все равно будет его женой.  Слезы  невесты  -  последняя  вещь,
которая может повлиять на заключение брака, значит, оно должно произойти,  а
это подразумевает,  что  положение  Ровены  должно  измениться,  и,  как  ни
посмотреть, жребий не улучшится.
   Она может по-прежнему возбуждать желание у Уоррика, однако у него  теперь
будет жена, чтобы удовлетворить его, и на долю Ровены останутся мелкая месть
и жестокость с его стороны.
   Без близкого контакта, к которому это желание приводит, у нее нет  шансов
изменить его обращение с ней. Конечно, он будет становиться хуже.
   Он приказал ей оставаться в постели, но Ровена не могла.  Она  поднялась,
быстро начала ходить из угла в угол, ожидая его возвращения, потом  оделась.
И какие бы желания он ни оживил своими последними словами, они уже остыли.
   В конце концов она присела у окна в мучительном беспокойстве. Вскоре  она
пришла к заключительному решению, что надо бежать  -  возможно,  как  раз  в
неразберихе во время свадьбы Уоррика.
   Уоррик вернулся без предупреждения, и не один. Женщина, которая следовала
за ним, была высокого роста, в очень богато украшенном  наряде  -  и  ужасно
бледна. В ее бледности чувствовалась какая-то  неуловимая  красота,  при  ее
черных волосах и  темно-зеленых  глазах.  Она  была  в  крайне  возбужденном
нервном состоянии.
   Ровена глядела на них, широко раскрыв глаза. Она не могла  понять,  зачем
Уоррик привел сюда эту женщину. Сюда, где, если бы  Ровена  последовала  его
приказу, еще лежала бы в его постели. Мог ли он  забыть  об  этом?  Нет,  он
посмотрел сначала на кровать и, когда  обнаружил,  что  она  пуста,  обшарил
глазами комнату, пока не заметил Ровену в амбразуре у окна...
   Она сразу же поняла, что он чего-то хочет от нее. Она  почувствовала  это
так же, как раньше, когда он был прикован к кровати, и у нее было  ощущение,
что она может читать его мысли.
   Но сейчас она не могла понять, чего ему нужно от нее, пока  не  услышала,
что говорит тем временем Изабелла.
   Эта дама нервничала не без оснований. То, что она  рассказывала  Уоррику,
повернувшемуся к ней спиной, было объяснением, почему она не  любит  его.  И
теперь Ровена догадалась точно, чего он от  нее  хотел.  Он  хотел  показать
Изабелле - то, что она говорит, не задевает его, но просто сказать это  было
недостаточно. Ровена не знала, говорила ли в нем только одна гордость или он
хотел также умерить немного тревогу дамы.  В  любом  случае,  он,  очевидно,
надеялся, что если бы Ровена оказалась  там,  где  он  ее  оставил,  то  эта
ситуация прояснила все яснее, чем слово.
   Она не очень была уверена в том, что хочет помочь ему в данной  ситуации,
да и каким собственно образом, но она вышла из ниши у  окна,  чтобы  женщина
могла ее заметить. Этого, к сожалению, оказалось недостаточно, Изабелла была
слишком глубоко поглощена своими  излияниями,  чтобы  обращать  внимание  на
присутствие служанки. Она горячо убеждала Уоррика выслушать  ее,  но  он  не
оборачивался к ней и вместо этого продолжал наблюдать за Ровеной.
   Ровена приблизилась к ним, но остановилась  перед  Уорриком,  говоря  ему
глазами, что он может использовать  ее  присутствие  по  своему  усмотрению.
Тогда он повернулся к Изабелле, оставив Ровену позади и протянув к ней руку.
Когда она взяла ее, Уоррик привлек Ровену к  себе,  так  что  она  оказалась
вплотную у него за  спиной.  То,  что  могла  наблюдать  Изабелла,  если  бы
обратила на это внимание, была Ровена, частично скрытая за  спиной  Уоррика,
который стремился прижать ее к себе,