ЕМЬИ НЕЖНЫЙ ЦВЕТОК * 

     Если  работая  с  семьей  в  целом,  мы  всего  лишь  создали  для  них
возможность   по-настоящему   взглянуть   друг   на   друга,   действительно
прикоснуться друг  к другу, прислушаться друг к другу, этого уже достаточно,
чтобы маятник пошел в другую сторону, в сторону нового начала.
     (В.Сеитер (р.б1, Ch. IV Inlervenlion for Congeuence in Aclping Families
to Change- Ed. by Tiffanyetal)
     Любой цветок -- чудесное произведение жизни. Мы можем посадить в  землю
семя, мы можем помочь процессу роста,  но не  способны создать живой цветок.
Мы можем , скрещивать  их между собой,  пересаживать,  возделывать,  опекать
цветы, но не можем создать ни  одного цветка с самого начала, если он уже не
содержит в себе жизни, если он сделан всего лишь из бумаги или ткани. Друга
особенность цветов и  прочих растений в  том, что лучше всего они  растут  в
родной среде обитания. Они могут расти и в других местах, но для того, чтобы
они были крепкими и могли полностью реализовать свои внутренние возможности,
как у себя  на родине, требуется положить гораздо больше усилий.  Но  иногда
даже в своей родной среде обитания, которая могла бы позволить им достаточно
полное развитие жизненного цикла, цветок чахнет, на нем видны лишь одиночные
бутоны. Иногда эти дикие  цветы оказываются в таком положении,  что им тесно
друг  с  другом, они  теснят друг  друга, начинают  болеть и гибнуть. Своего
полного роста и расцвета достигают  лишь  в том случае,  когда за ними умело
ухаживают в их родной среде, когда у них достаточно пространства и роста. Мы
полагаем, что этот процесс,  описанный нами для  цветов, во многом  похож на
то, что происходит с людьми.  В предлагаемой главе, посвященной психотерапии
семьи, мы хотим доказать эту мысль.
     Психотерапия семьи -- это, пожалуй, самая трудная форма психотерапии, в
ней труднее всего стать настоящим
     мастером.  В  то  же  время,  это,  вероятно,  наиболее  благородное  и
обогащающее явление в  психотерапии, если  заниматься этим делом с умением и
любовью.
     
     Общая стратегия: как помочь семье изменить себя
     Техники,  занимающие в психотерапии семьи важное место, сами по себе не
отличаются от методов индивидуальной психотерапии. Их особенность в том, что
они  иначе  организованы и объединены  между собой. Это значит,  что хотя  в
качестве ключевых  принципов  по-прежнему выступают  вопросы по  Метамодели,
репрезентативной  системы,  полярности, они организованы  иначе  и  по-иному
применяются  на  практике.  Эти  принципы  реорганизованы вокруг  семьи  как
системы.  Понимать   семью,  как  системную  единицу  --   с  точки   зрени
психотерапии -- значит применять в работе с  ней такую глобальную стратегию,
как если бы семья была единым живым организмом, а каждый из ее  членов -- ее
существенной  частью  и  ресурсом, играя,  следовательно,  решающую  роль  в
достижении удовлетворительного поведения всего организма как целого. Значит,
поведение всех частей или членов живого организма будет одинаково влиять  на
всех  членов  семья  -- противоречивые  или  непротиворечивые  части  одного
человека, модели мира  одного человека будут сказываться на  его поведении
его  способности  адекватно  действовать  в  различных ситуациях.  Из  всего
сказанного  для психотерапии  семьи вытекает  следующий вывод: подобно тому,
как   противоречивые   пара-сообщения  создают  инконгруэнтность,   подавл
способность к  адекватному поведении,  вызывают страдание и  безнадежность в
одном человеке, точно  так же  противоречивые модели  мира  в одном семейном
организме могут породить  хаос,  привести  к возникновению правил, создающих
застой и невозможность движения так,  что в  конечном итоге  члены  семьи не
могут установить друг с другом такие связи, которые бы были  плодотворны дл
всех членов семьи.
     В чем же  состоят  конкретные различия  между индивидуальной и семейной
терапией, психотерапией?  Индивидуальная  психотерапия описывалась  в  общих
чертах в двух  томах  "Структуры  магии" как  процесс,  в котором  с помощью
различении  Метамодели,  репрезентированных систем,  вопросов,  связанных  с
инконгруэнтностью у пациента, выявляется часть его  модели мирз, которая так
или иначе была обеднена, в результате этого обеднения модели мира пациент не
имел возможности выбора, он был неспособен справиться со своими проблемами и
получать от  жизни то,  что хотел и мог бы от вес получить. Выявив эту часть
модели и определив предпосылки, из которых строилась репрезентация пациента,
психотерапевт  получает  возможность  вонять  его  поведение.  В  результате
психотерапевт  мог  выбрать  одну  из  множества  возможностей   дальнейшего
поведения. В "Структуре магии I" говорилось, что, каким бы странным ни было,
причудливым  и совершенно непонятным  не  казалось  поведение  человека,  не
следует думать,  что он порочен,  болен или психически  ненормален.  Так и в
семейной терапии  мы не считаем, что  причиной  трудностей в  семье являетс
кто-либо  из  .ее  членов,  и ни  одного из  членов семьи мы  не  выделяем в
качестве плохого больного или психически неполноценного человека. Мы всходим
из убеждения, что в семейном организме  как в целом, в этой системе  имеетс
некоторая часть общей модели мира,  и эта часть  обеднена в,  следовательно,
мешает плодотворному развитию процессов в данной семье.
     Одно  из наиболее резких отличий психотерапии в семье от индивидуальной
психотерапии  состоит в том, что  паттерны поведения,  которые  в  контексте
индивидуальной  психотерапии  поначалу  кажутся  психотерапевту   странными,
производят   впечатление   гораздо   большей   осмысленности   в   контексте
психотерапии  семьи.  Семья  сама по себе  представляет собой  один из самых
важных контекстов,  к содержанию которого  пациент вынужден  адаптироваться,
поэтому  особенности  поведения, кажущиеся  странными  в  отсутствие  других
членов  семьи,  в  контексте  семейных  паттернов  становятся гораздо  более
понятными. Другими словами: психотерапевт  получает доступ к наиболее важным
контекстам  данного  индивида --  контекст,  содержание которого  более  чем
какое-либо другое  способствовало формированию  генерализаций  в его  модели
мира  и жизни. Это,  разумеется,  оказывает  значительное  влияние  на выбор
психотерапевтом тех или иных психотерапевтических техник. Возьмем, например,
технику инсценизации. Одной  из ценных черт данной техники является  то, что
психотерапевт может  видеть и слышать, каким образом его пациент  моделирует
собственный  опыт. Предлагая  пациенту  пережить заново ту или иную ситуацию
(опыт прошлого), а затем сравнивая способность пациента осмыслить этот  опыт
со  способностью  психотерапевта  осмыслить  тo  же,  последний  располагает
отличным примером  того,  какие  виды  процессов моделирования  пациент, как
правило,  применяет,  конструируя  модель  своего  опыта.  Применяя  технику
инсценизации  в   индивидуальной  психотерапии,   он   получает  возможность
идентифицировать  конкретные способы  применения пациентом  трех универсалий
моделирования,  ведущих  к  успеху,  или,  напротив,  к  неудаче  в  решении
жизненных   проблем.   Применяя   технику   инсценизации  в   индивидуальной
психотерапии, психотерапевт  получает  возможность  обнаружить,  что пациент
систематически не  воспринимает того  материала,  который  другие  участники
инсценизации предъявляют  аудиально,  он  просто не  слышит  того,  что  ему
говорят.  В  контексте же  семейной  психотерапии  у  него нет необходимости
полагаться  на воссоздание какой-либо сцены из прошлого, потому что он имеет
дела с  действительным процессом  коммуникации,  разворачивающимся у него на
глазах.   Он   наблюдает   процесс,   лежащий    в   основе   моделирования,
осуществленного пациентом здесь и сейчас.
     Внимательно   присматриваясь   к  процессу  коммуникации,   к   наличию
инконгруэнтности  в  коммуникации  между  различными  членами  семьи  или ее
отсутствием,  к систематическому избежанию  или  использованию  определенных
типов сообщений -- а значит, с помощью  вопросов  определяя для себя, что из
этого процесса  общения осознается каждым членом семьи, психотерапевт  может
выявить  опущения,  искажения,  генерализации, препятствующие  членам  семьи
достичь взаимодействия комфорта, к которому они стремятся.
     Второе   резкое   различие   психотерапии   семьи   от   индивидуальной
психотерапии  заключается  в   том,  что  в   последней  индивид,  каким  бы
инконгруэнтным и расщепленным он ни был, какое бы множество различных частей
он не выражал, как бы ни противоречили эти части  одна  другой, этот индивид
пребывает в  одном и  том же теле, В психотерапии семьи  участвуют несколько
индивидов, занимающих разные  тела,  а это значит, что  имеется возможность,
что в  результате  вмешательства  терапии  семейная система  изменится таким
образом, что ее члены  решат растворить семью  как  организм.  В последующем
изложении мы будем исходить из  допущения, что распад семьи --  это наименее
приемлемое  решение  или   исход   для   психотерапевта.   В  индивидуальной
психотерапии подобных дилемм не возникает.
     Допущение,  что  распад  семьи   --   это  наименее  приемлемый   исход
психотерапии,   налагает   на   психотерапевта   определенные   ограничения.
Во-первых,  мы рекомендуем первым делом выяснить у членов семьи, какие  цели
ставят они сами  перед собой. Это позволяет психотерапевту  решить, стоит ли
пытаться работать  с этой семьей, стремясь достигнуть преследуемых ею целей,
оставаясь  в  рамках ограничений,  налагаемых спецификой психотерапии семьи.
Психотерапевт  может,  например,  решить,  что  не хочет работать  в  рамках
семейной  терапии  с  соответствующими ограничениями,  и может вместо  этого
предложить поработать  с  отдельными членами семьи в условиях индивидуальной
психотерапии 1).
     Итак,  исходя  из допущения,  что распад  семейной системы  -- наименее
желательный исход, попытаемся конкретно определить, в чем именно заключаетс
своеобразие поведения психотерапевта в рамках психотерапии семьи и в отличие
от  индивидуальной.  В  нашей  работе  нам всегда,  в  любой семье, и  любой
семейной   паре    удавалось   выявить   конкретную   форму    семантической
неправильности,      известной     как     семантическая      неправильность
Причина-Следствие: ситуацию, когда один из членов семьи представляет другого
члена  семьи  в качестве  причины  того, что первый  член  семьи  испытывает
какое-то  чувство или  эмоцию. Например,  такие  высказывания, как:  Мой муж
заставляет меня чувствовать себя чудесно всегда,  когда он смотрит  на  мен
таким образом.
     Стоит  моему мужу  посмотреть  на  меня  вот так, у меня  на  душе  так
чудесно. или:
     Она сильно огорчает меня, когда совсем не слушает меня.
     В  обоих  процитированных  случаях  человек,  произнесший  предложения,
принимает  такую  репрезентацию  собственного  опыта, согласно  которой  его
чувства  определены   действиями  другого  человека.  Отобразившись  на  мир
говорящего,     языковая    репрезентация    семантической    неправильности
Причина-Следствие  транслируется  в  конкретные  схемы  "вижу-чувствую"  или
"слышу-чувствую", о чем говорилось в части III данного тома. Таким  образом,
один  из   путей   сохранения   семейных  отношений   состоит  в  сохранении
положительных  нечетких  функций,  которые  ценятся  очень высоко.  Так  как
основное ограничение, налагаемое на психотерапию семьи, состоит в том, чтобы
сохранить  семью  как  организм,   поскольку  психотерапевт,  если  начинает
работать над разрушением  семантической неправильности Причина-Следствие или
нечетких функций, лежащих в ее основе, -- он начинает подрывать самые основы
семейной   системы.   Здесь-то   происходит   основное   различие   семейной
психотерапии от  индивидуальной. В индивидуальной  -- положительную ценность
представляет  собой  разрушение,  постановка  под  вопрос  всех  и всяческих
выражений семантической  неправильности  Причина-Следствие,  другое дело  --
семейная терапия, когда психотерапевт должен принять сознательное  решение о
том,   к  чему  может   привести   разрушение  семантической  неправильности
Причина-Следствие с  точки зрения  сохранения  семейной  системы.  Чуткость,
проявляемая  психотерапевтом  при   отборе  решений,   конкретных  отношений
Причина-Следствие, с которыми он будет работать эксплицитно, лежит  в основе
быстрой  и  эффективной  психотерапии  семьи.  Ниже  мы  подскажем  основные
ориентиры, которые могут  помочь психотерапевту принимать действенные меры и
решения  относительно   того,   какие   формы  семантической  неправильности
Причина-Следствие он может поставить под вопрос с пользой для дела.
     С учетом своеобразия семейной психотерапии терапевт применяет известный
трехэтапный процесс,  пользуясь  которым,  он  помогает  семье в ее процессе
изменения и роста:
     (1)  Определение того, к чему  семья  стремится как  целое, так и того,
какими ресурсами она в данный момент времени располагает для этого.
     (2) Развитие семейной системы от ее  нынешнего состояния к ее желанному
состоянию.
     (3) Интеграция новых  возможностей  выбора и паттернов  взаимодействия,
созданных в семьей психотерапевтом в ходе психотерапевтических сеансов.
     Эти три  этапа  параллельны  трем  этапам  работы  с инконгруэнтностью,
которые  были  названы  нами:  Идентификация  инконгруэнтностей.  Сортировка
инконгруэнтностей  на полярности  и Интеграция  инконгруэнтностей.  По  мере
изложения  принципов  семейной психотерапии эти параллели  будут  все  более
очевидны.
     
     ИДЕНТИФИКАЦИЯ НЫНЕШНЕГО СОСТОЯНИЯ СЕМЬИ И ЕЕ ЖЕЛАЕМОГО СОСТОЯНИЯ
     В любой форме психотерапии психотерапевт  выступает всегда  в  качестве
модели  коммуникации. Начиная работу  с какой-то  семьей,  особенно важно  и
полезно,   как   показывает    наша    практика,   прямо   определить   цели
психотерапевтической  работы. Конкретно, мы обнаружили, что  большую  пользу
приносит прямое обращение  к членам семьи с просьбой  сказать,  что он хочет
иметь в результате  психотерапевтических  сеансов.  Это можно осуществить  с
помощью любого из следующих вопросов:
     Что вы  надеетесь  получить  для  себя и для своей  семьи в  результате
психотерапевтических занятий?
     Каким образом вы хотели бы изменить себя и свою семью?
     Что вы хотите для себя и своей семьи?
     Если бы вы могли изменить себя и свою семью, как вам хочется, чтобы она
изменилась (какие изменения вы бы осуществили)?
     Какие  различия  возникали бы  в  вас и  в  вашей  семье,  если  бы  вы
изменились самым желанным для вас образом?
     В  ответ на  любой  из этих вопросов психотерапевт получит, разумеется,
поверхностную  структуру английского языка -  ПС, которую можно проверить на
соответствие всем требованиям психотерапевтической правильности. Кроме того,
при ответе каждый из  членов семьи  будут неосознанно выбирать  определенные
предикаты,   которые    подскажут   внимательному   психотерапевту,   какими
репрезентативными   системами  он  пользуется.  Здесь  можно   обратиться  к
различениям   Метамодели,   что   дает  психотерапевту   возможность   ясной
коммуникации с каждым из членов семьи с самого начала,  уже при уяснении как
для   самого   себя,   так   и   для  членов   семьи   согласованных   целей
психотерапевтической   работы.   Результатом    этой    работы   будет   ряд
психотерапевтических  целей, в отношении  которых  имеется взаимное согласие
всех сторон. Они  определяют то состояние жизни, к которому стремится семья,
которого она хочет достичь в конечном итоге.
     Работая   с   семьей   над    уяснением   психотерапевтических   целей,
психотерапевт  одновременно внимательно смотрит и слушает, отмечая для себя,
как различные  члены  семьи  выражают себя, как они  через  свое  восприятие
выражают  свои  надежды,  опасения  и нужды.  Мы обнаружили,  что  полезно в
качестве естественной  и  неотъемлемой части  этого  процесса  обращаться  к
различным  членам  с  просьбой  рассказать,  каким образом  они  переживают,
испытывают  процесс психотерапии в  его развитии. Попросив их сделать это, а
затем внимательно наблюдая  их реакции, мы можем узнать об  используемых ими
принципах моделирования, с помощью которых они строят модель своего опыта. В
качестве  примера  мы  приведем  несколько  небольших  отрывков  разговоров,
происходящих на начальных этапах психотерапевтического процесса.
     Психотерапевт:  А вы, Бэтти, как жена и мать, какие надежды вы  питаете
для самой себя и для  своей семьи? Какие изменения вы хотели бы ввести?  Что
вы хотели бы изменить?
     Бэтти: Знаете, я вижу в  семье столько обидного и горького... Я не могу
ни на  секунду расслабиться.  Вот, посмотрите только на моего мужа,  как  он
сидит и не обращает на меня внимания, и так все время.
     Психотерапевт: Откуда вы знаете. Бэтти, что ваш муж Джим не обращает на
вас внимания?
     Бэтти: Что  вы  хотите сказать, говоря: "Откуда вы  знаете, что  он  не
обращает на меня внимание?" Да любому ясно, что он... Он даже не взглянул на
меня, пока я разговариваю. Я даже...
     Обратите внимание,  что  даже  в этих нескольких строках  психотерапевт
может  уже  установить  ряд  важных  паттернов.  Бэтти употребляет,  главным
образом, визуальные предикаты (видеть, смотреть,  ясно, взглянуть), кванторы
общности (никогда,  всегда, любой, ни разу, все время), визуальный материал,
поступающий  на вход, лежит в основе Чтения Мыслей (сложная эквивалентность:
"Он  не  обращает на  меня  внимание" =  "Он  даже  не взглянул  на  меня").
Употребление  как   визуальных   предикатов,   так   и  кванторов   общности
(синтаксический  коррелят  Сейтер-категории  2  --  блзмер)   вписывается  в
распространенный паттерн, который обсуждался нами " части II данного тома, а
именно:  конгруэнтное сочетание  позиции  Бламера с употреблением визуальных
предикатов.
     Психотерапевт: (перебивая)  Подождите, Бэтти. Хочу спросить  вас, Джим.
Вы сейчас не обращаете внимание на Бэтти?
     Джим: Нет,  я все слышал,  что она  сказала. Психотерапевт: Послушайте,
Джим,  что  вы  испытывали, когда  вы слышали, как она  говорит  то, что она
сказала?
     Джим:  Она  часто  говорит мне,  что я  никудышный, так  что я  привык,
что-ли, вы понимаете, я просто...
     Психотерапевт:  Минуточку,  Джим.  Что  на  самом  деле  вы  слышали из
сказанного Бэтти?
     Джим: M-м-м-м...я...ну, я не  могу вспомнить точно, какими словами  она
говорила, но голос  у  нее  был по-настоящему сердитый. Вы знаете,  я слышал
такой голос от нее столько раз, что я понял суть...
     Еще несколько строк, и внимательный психотерапевт может  извлечь из них
еще  один паттерн.  Обратите  внимание, что Джим употребляет  большое  число
аудиальных предикатов (слышал, сказала, голос), но не может вспомнить слова:
по-видимому,  он реагирует на  тон  голоса говорящей Бэтти. Кроме того,  его
слова подтверждают,  что  этот обмен  репликами -- блаймированием  Бэтти  --
хорошо известный  ему  паттерн.  Обратите  внимание, что  он также применяет
сложную  эквивалентность  ("Голос  у  нее  по-настоящему  сердитый"  =  "Она
говорит, что  я никудышный")  ,  лежащую  в  основе Чтения  Мыслей.  Один из
постоянно встречающихся паттернов, позволяющих отличать  семьи, относительно
открытые для изменения и роста от относительно закрытых семей -- это  то,  в
какой мере члены семьи пользуются  обратной  связью,  а не  калибровкой (см.
статью Бейтсона, т.2, стр. 9) в коммуникации друг с другом. Другими словами,
если каждый раз, когда Джим слышит от  Бэтти сердитый голос, он "знает", что
она говорит ему, что он  никудышный муж,  или, если  всякий раз, когда Бэтти
видит, что Джим не смотрит на нее, когда  она ему что-то говорит, и "знает",
что  он  не  обращает на  нее внима