ся, что пациент вернется в состояние кататонии,
если все выйдут из палаты, и тот останется один. Тогда психиатр обернулся к
девушке, разносившей таблетки, и приказал ей: "Проследите, чтобы он осталс
в этом состоянии! Я сейчас же вернусь!" - и выбежал из палаты.
    У этой молодой девушки не было никакого опыта в психотерапии и вообще
никакого представления о том, что нужно делать. Она знала только, как
выглядел этот мужчина в состоянии кататонии, и как он теперь выглядит, и
поэтому могла заметить, когда он начнет возвращаться в кататоническое
состояние. Случилось так, что сразу же после того, как врач выбежал звать
своего друга на подмогу, пациент начал возвращаться в кататоническое
состояние. Интуитивная реакция девушки была мгновенной и удивительно точной:
она подошла, обняла этого парня и подарила ему крепчайший, нежнейший
поцелуй, какой только могла себе представить! И он вернулся в нормальное
состояние!
    Кататоник приходит к убеждению, что внутренние переживания, которые он
испытывает в кататоническом состоянии, богаче и выгоднее тех переживаний,
которые он испытывает в нормальном состоянии. И если бы вы побывали в
учреждении для душевнобольных и провели там хотя бы несколько часов, вы
согласились бы с таким человеком! Молоденькая раздатчица таблеток ввела
пациента в такую ситуацию, в которой для него естественнее всего было
предпочесть нормальное состояние сознания.
    Однажды нам пришлось заниматься женщиной небольшого роста, которой уже
перевалило за шестьдесят. Когда-то она был танцовщицей. У нее возникли
трудности семейного характера, связанные с супружескими отношениями, и
правая нога была парализована от колена до пояса. Врачи не могли найти
какой-либо неврологической причины для такого паралича.
    Мы хотели проверить ее и узнать, можно ли объяснить ее паралич
психологическими причинами, а не физиологическими. В здании, где мы
работали, ванная и туалет находились на верхнем этаже, так что приходилось
подниматься туда по лестнице. Поэтому мы очень долго расспрашивали ее,
собирая разную информацию, до тех пор, пока она не спросила, как пройти в
ванную комнату. Мы пропустили ее слова мимо ушей и начали обсуждать
некоторые аспекты ее жизни, которые живо привлекли ее внимание. Она так
взволновалась, что забыла думать о ванной комнате, а когда она спросила
опять, мы снова игнорировали ее слова. Наконец, когда она была уже готова
оставить нас и уйти в ванную, не спрашивая у нас, куда идти и можно ли это
сделать, мы стали обсуждать ее мужа и подняли вопрос о его сексуальных
недостатках, которые ее больше всего волновали. А уже потом мы сказали:
"Ступайте теперь в ванную, но _п_о_т_о_р_о_п_и_т_е_с_ь_ _и_ _с_к_о_р_е_е_
_в_о_з_в_р_а_щ_а_й_т_е_с_ь_!"
    Она была настолько взволнована, что позабыла о своем параличе. Она
буквально взбежала вверх по лестнице и примчалась назад. Когда она поняла,
что она сделала, то снова заохала и приняла позу парализованной.
    Таким образом, она продемонстрировала нам, что ее паралич имеет
поведенческую природу; кроме того, это дало нам якорь, зацепляющий то
состояние сознания, в котором ее паралич исчезает. Мы использовали этот
якорь, осторожно намекая на него с помощью фраз типа: "Чтобы преодолеть
трудности, нужно сделать некоторые шаги", "Вам должно быть приятно отвечать
на зов природы", "Прогоняйте в уме различные варианты поведения".
    Джек: Как еще вы можете отличить психологическую проблему от
физиологической? Например, я страдаю от морской болезни. Мне хотелось бы
избавиться от нее. Но я не уверен - физиологическая это проблема, или
психологическая?
    Хорошо. В сущности, вы спрашиваете: "Как вообще отличить психологическую
проблему от физиологической?" На этот вопрос я отвечаю так: "Как правило,
мне не нужно разделять эти проблемы, меня это не интересует".
    Джек: Можно ли применить описанную вами технику в отношении моей морской
болезни?
    Без всякого сомнения.
    Джек: И вы ожидали бы, что вам это удастся?
    Я не применяю никакой техники, если не ожидаю, что достигну успеха. Я
могу различить физиологическую проблему от психологической несколькими
способами; предположим, ко мне приходит пациент, перенесший травму -
например, его сильно ударили. Все его поведение свидетельствует об афазии, и
он показывает мне рентгеновский снимок, на котором видна ужасная травма
левой височной доли. Я буду реагировать на такого клиента в прямой
зависимости от важной информации, которую он мне предоставил.
    Если трудности моего клиента свидетельствуют об определенных
физиологических явлениях, прежде всего я должен убедиться, что он лечитс
под наблюдением врача, которого я считаю компетентным профессионалом. У мен
есть несколько друзей, врачей-физиологов, которым я доверяю. Их убеждени
совпадают с моими: "Если вы принимаете лекарства, прибегайте к ним только в
крайнем случае, потому что лекарства, исцеляя вас, в то же время лишают нас
доступа к той части вашей личности, в которой вы нуждаетесь, чтобы сохранить
способность к изменению своего поведения". Как правило, лекарства не
излечивают человека; они только поддерживают его в определенном состоянии.
Для этого, на самом деле, и существуют лекарства.
    Я могу работать с человеком, принимающим лекарственные препараты; но при
этом его реакции нечистые, смешанные. Трудно понять, когда он реагирует на
мои действия, а когда он реагирует на действие химического препарата. Кроме
того, лекарственные препараты порождают резкое изменение состояния сознания.
Когда вы применяете гипнотические процедуры по отношению к человеку,
постоянно принимающему лекарственный препарат, будьте готовы повторить все
эти процедуры снова, когда он перестанет принимать лекарство. Вы должны
построить своего рода мост, переход между изменениями, совершенными в резко
измененном состоянии сознания, и теми изменениями, которые совершаются в
нормальном состоянии сознания.
    Если мой клиент принимает лекарственные препараты, я прежде всего
заставляю его отказаться от них, чтобы я мог получить доступ к той части его
личности, которая ответственна за трудности, возникшие в его жизни. Если
клиент предполагает, что у него травма головного мозга, а я заставил его
отказаться от лекарств, я прибегаю к метафорам и говорю ему о пластичности
головного мозга, о взаимозаменяемости полушарий. Центральная нервная система
человека - одна из самых пластичных структур из всех, какие я знаю.
Существует бесконечное количество фактов, подтверждающих, что люди способны
восстанавливать функции, потерянные в результате органического повреждения,
с помощью перестройки - используя альтернативные органические связи. Я часто
навожу чрезвычайно глубокий транс и программирую пациента в измененном
состоянии так, что он восстанавливает утерянные функции. Таково различие
между физиологическими и психологическими проблемами с моей точки зрения, с
точки зрения человека, решающего подобные проблемы с помощью гипноза.
    Мужчина: Вы занимаете такую позицию по отношению ко всем вообще
лекарственным препаратам, или в имеете в виду только так называемые
"психически активные" препараты?
    Я говорю обо всем, что способно изменить состояние сознания пациента.
Некоторые из неактивных психически препаратов все равно глубоко влияют на
состояние сознания. Так как я никогда не обучался фармакологии, такие
вопросы я выясняю с помощью моих друзей-физиологов, которым я доверяю. Я
спрашиваю их: "Могут ли такие-то таблетки вызвать, в качестве побочного
эффекта, изменения состояния сознания?" Если нет, я позволяю своему пациенту
продолжать принимать такие таблетки.
    Если ваш пациент страдает диабетом, или чем-нибудь в этом роде, вы
можете обучить его регулировать внутренний обмен веществ так, чтобы диабет
исчез. Затем вы постепенно заставляете его перестать принимать таблетки и
препараты, не быстрее, чем он полностью возьмет в свои руки контроль над
обменом веществ. Вы связываете уменьшение количества принимаемых им
препаратов с увеличением его способности регулировать биохимию своего тела в
соответствующей области.
    Большинство людей не верят, что изменения такого рода возможны. Многие
люди выработали несокрушимые убеждения относительно того, что можно и чего
нельзя сделать с проблемами, в которых заметны биохимические и
физиологические характерные особенности. Вместо того, чтобы спорить с
убеждениями таких людей, используйте их взгляды так, чтобы они помогли вам
достичь желательных изменений.
    Однажды, по просьбе своего друга, я пришел в больницу и занялс
пациентом, перенесшим травму. Он страдал афазией Брока - болезнью, при
которой подавляется способность словесно выражать свои мысли, но не исчезает
способность понимать чужую речь. Некоторые больные афазией Брока понимают
чужую речь настолько, что могут даже выполнять задания и поручения. С другой
стороны, афазия Брока, как правило, сопровождается определенного рода
параличом - у людей с правосторонней ориентацией поражается правая сторона
тела и некоторые части лица. При этом самое обычное явление заключается в
том, что парализованная правая рука застывает в чрезвычайно напряженной
позиции, когда передняя часть руки плотно прижата к предплечью.
    Правая сторона этого пациента была особенно сильно напряжена, и так как
физиологическая терапия не принесла никаких результатов, мой друг попросил
меня использовать гипноз для того, чтобы расслабить правостороннюю
мускулатуру этого пациента. Терапевт считал, что пациент может восстановить
частичный контроль над парализованной частью тела, но только после того, как
мускулатура будет достаточно расслаблена.
    Я знал, - в частности, потому, что читал о подобных случаях, - что здесь
можно попытаться применить гипноз. Я пришел и тщательно работал в течение
двух с половиной часов с пациентом, находящимся в очень глубоком
гипнотическом состоянии и, в конце концов, его рука расслабилась настолько,
насколько это было возможно. Я был просто поражен этим обстоятельством,
потому что никогда раньше не делал таких вещей. Я даже не знал, способен ли
я на это. Я просто пришел, думая про себя: "Хорошо, я попытаюсь это сделать
так, как будто занимаюсь этим каждый день, и это главное - ведь если
проповедники чудесного исцеления проделывают такие вещи, может быть, и
гипноз здесь поможет. Я не знаю". Я пришел, попытался, и это подействовало.
Я считал это замечательным достижением.
    Я все еще находился рядом с этим пациентом, когда в его палату зашли
врач и физиолог-терапевт. Никто из этих людей не приглашал меня работать с
этим пациентом. Они объяснили мне, что в это время проводят
физиотерапевтическое лечение, и что было бы лучше, если бы я ушел и занялс
с этим пациентом позже, в другой день. Я остался в палате, думая с
внутренним злорадством: "Подождем, пока они заметят. Это немного проветрит
им мозги!" Итак, я остался там сидеть, посмеиваясь про себя и с гордостью
глядя на произведенное мной изменение.
    Врач и физиотерапевт подошли, помогли пациенту встать с кресла и лечь
снова в постель - и, пока они это делали, никто из них не заметил того
факта, что рука больного свободно свисала с правой стороны тела! Это мен
просто изумляло. Но, - подумал я, - раз люди не думают об этом, и их мысли
заняты чем-то другим, такое вполне возможно. Затем физиотерапевт подошла,
взяла руку пациента и аккуратно сложила ее в то самое положение, в каком она
была до того, как расслабилась. Она сделала это так же машинально, как будто
поправляла постель. Укладывая больного в постель и возвращая руку в прежнее
положение, она о чем-то разговаривала с врачом. Затем она приступила к серии
упражнений, предназначенных помочь пациенту разогнуть руку и расслабить
мышцы. Это поразило меня больше всего. Рука пациента была настолько
податлива, что все происходящее становилось просто смешным. Она брала его
пальцы и разгибала их до конца, а потом складывала обратно. Все это врем
она разговаривала с врачом, уделяя только часть внимания тому, что она
делает; она пересела и начала работать с правой ногой пациента, и ничего так
и не заметила!
    Внезапно я понял, что нахожусь лицом к лицу с необычной, потрясающей
возможностью. Удивляясь тому, что они не замечают происходящего, я не
понимал, что из этого следует. Теперь я убедился, что, так как гипноз не
является признанным научным методом лечения, то эти врачи _в_е_р_я_т_, что
рука пациента должна находиться в прежней позиции, а поэтому возвратили ее в
надлежащее, с их точки зрения, положение. Тогда я прервал их разговор и
сказал: "Я хочу вам кое-что показать". Я подошел к пациенту и взял его за
руку - она была податлива, словно масло. Оба врача воззрились на эту руку,
как будто увидели привидение. Я взглянул на них и сказал: "Должен сказать
вам, что гипноз не является надежным научным средством излечения, он
способен только помочь физиотерапии, и вполне возможно, что рука этого
пациента вернется в прежнее состояние. Обычно это происходит в течение 24
часов. Но изредка, по какой-то непонятной причине, этого не происходит. И
это не происходит, как правило, тогда, когда пациента лечил настоящий
опытный физиотерапевт, прежде чем его подвергли гипнотическому лечению".
    Таким образом, я подстроился к их системе ценностей, желая заручиться их
поддержкой, чтобы вся система больницы помогала мне. При этом я преследовал
только одну цель - дать этому пациенту возможность напрягать и расслаблять
парализованные мышцы по своему желанию. Что приведет к этому результату,
меня не беспокоило. Важно было вернуть пациенту способность управлять своей
рукой. И если людям не нравится метод, с помощью которого такая возможность
появляется, подсознательно они будут вовлечены в поведение, направленное на
то, чтобы помешать возникновению такой возможности. Это не значит, что они
будут действовать злонамеренно, но их сознание не может справиться с
явлениями, противоречащими их системе ценностей.
    Всегда легче добиться изменений, если все, что вы делаете, соответствует
системе ценностей учреждения, в котором вы работаете, или индивидуальности,
которую вы желаете изменить. Участник одного из наших семинаров, Пэм,
спросил меня, что можно сделать для его девятилетнего пациента, Дэйви,
который находился в очень плохом состоянии. Мне рассказали, что мальчик не
мог спать больше получаса в сутки уже четыре или пять дней, уже истощен до
крайности и начинает болеть. Каждый раз, когда мальчик ложился спать, через
15 или 20 минут ему начинали сниться кошмары, полные чудовищ, он сбрасывал
одеяло, начинал метаться и просыпался с криком. Пэм не знал, как справитьс
с этой проблемой, и попросил меня помочь ему как можно быстрее.
    Во время обеденного перерыва я вышел в другое помещение вместе с Дэйви,
его матерью и Пэмом. У меня было мало времени, так что я сразу приступил к
установлению раппорта. Так как я старший среди девяти моих братьев и сестер,
у меня нет проблем при установлении раппорта с детьми. К тому времени, когда
мы сели, я уже установил раппорт с помощью походки, прикосновений и так
далее.
    Вместо того, чтобы приступать к обширной стадии сбора дополнительной
информации, я сразу спросил: "Какого цвета чудовища?" Я не спрашивал
мальчика: "Можешь ли ты представить чудовищ?", "Существуют ли чудовища?",
"Видишь ли ты сны?", "Беспокоит ли тебя что-нибудь?", "В чем твоя проблема?"
- вопрос, который я задал, уже подразумевал все это, и поэтому я пропустил
предварительную фазу. "Какого цвета чудовища?" - огромный скачок, но у мен
уже был раппорт с мальчиком, и никаких трудностей не возникло. Дэйви ответил
и перечислил несколько цветов. Я сказал: "Мне кажется, они страшно большие и
жуткие". Он ответил: "Еще бы!"
    Я спросил: "Кто из людей или зверей, которых ты знаешь, такой сильный,
что может справиться с этими чудовищами?" Он ответил: "Не, я не знаю", так
что я продолжал поиски: "А человек, у которого есть шесть миллионов
долларов, с ними справится?" Мальчик сказал: "Нет".
    Потом я случайно натолкнулся на нечто. Я спросил: "Ты смотрел фильмы из
серии "Звездные войны"?" Это было несколько лет назад - тогда каждый
девятилетний мальчишка, конечно, смотрел "Звездные войны". Его лицо просияло
при мысли об этом фильме. Я сказал: "Мне кажется, я знаю, какой из героев
тебе больше всего нравится". Разумеется, он спросил: "Какой?" Я сказал:
"Вуки", - "Ну да, он самый".
    Я сказал: "Между прочим, давай-ка я научу тебя фокусу со спящей рукой,
чтобы ты мог управлять своими снами". Я взял его за руку, поднял ее и
попросил мальчика представить себе Вуки в какой-нибудь особенно
запомнившейся ему сцене фильма. Его рука каталептически повисла в воздухе, и
я сказал: "Теперь твоя рука спит, и пусть она потихоньку опускается, но не
быстрее, чем ты увидишь один раз, а потом еще один раз, как Вуки ведет себ
в той части фильма, которая тебе особенно нравится".
    Когда его рука начала опускаться бесконтрольными подсознательными
движениями, я увидел быстрое движение его глаз, и поэтому знал, что он
визуализирует события фильма. Я сказал: "Все правильно. Ты видишь Вуки?" Он
сказал: "Угу".
    "Попроси его, чтобы он был рядом с тобой и стал твоим другом и помогал
тебе защищаться". Я заметил, что рот и губы мальчика стали двигаться так,
как будто он задает Вуки вопрос. Я спросил: "Что он сказал?" Дэйви ответил:
"Я не понял его: он просто издал какой-то звук". Если вы смотрели "Звездные
войны", то вы знаете, что речь Вуки весьма неразборчива. Тогда я сказал:
"Отлично. Скажи ему, чтобы он кивнул головой, если говорит "да", или пусть
он покачает головой, если скажет "нет". Спроси его еще раз". Дэйви снова
представил Вуки и спросил его еще раз, и Вуки утвердительно кивнул ему. Я
спросил: "Посмотри, ведь Вуки такой сильный, что может справиться с этими
чудовищами?" Мальчик чуть-чуть подумал, а потом сказал: "Мне кажется, нет.
Они гораздо больше его, и такие хитрые".
    Я сказал: "Но ведь Вуки двигается _б_ы_с_т_р_е_е_ этих чудовищ, верно?"
Дэйви ответил: "Ну". Я положил руку ему на плечо и сказал: "Хорошо. Значит,
Вуки останется с тобой, и ты знаешь, что он остается для тебя, потому что ты
чувствуешь, как что-то давит тебе на плечо, как будто он стоит рядом с тобой
и положил руку тебе на плечо, и он знает, что если случится беда, он
бросится тебе на помощь, возьмет тебя в руки и убежит, потому что он бегает
быстрее чудовищ. Так что ты всегда сможешь убежать, если тебе не останетс
другого выхода". Он продумал все, что я сказал, и кивнул.
    "Однако, мы еще не справились с самими чудовищами. Кто еще может их
победить?" Таким образом, мы уже забыли о непобедимости чудовищ, и мальчик
нашел ответ на мой вопрос - точно так же, как любой клиент всегда находит
ответ, если психотерапевт с величайшей тщательностью подготовит контекст.
Мальчик выбрал Годзиллу.
    Я сказал: "Отлично. Теперь представь себе Годзиллу". Дэйви сразу же
закрыл глаза и поднял руку. Он научился этому с одного раза и все правильно
понял; я снова заметил быстрые движения глаз, свидетельствующие о том, что
он видит внутренним взором. Потом он остановит движения глаз и сказал: "Но
он не хочет отвечать мне". Я сказал: "Хорошо, пусть он покажет головой".
Дэйви ответил: "Но он смотрит в другую сторону". - "Скажи ему, чтобы он
обернулся!" - Дэйви проговорил: "Обернись".
    Это уже само по себе было _о_ч_е_н_ь_ важным изменением его личности.
_О_н_ теперь управлял мощными созданиями из того мира, который приводил его
в ужас. Причем я действовал все время и полностью в пределах его системы
ценностей, пользовался его метафорами.
    Годзилла обернулся и кивнул: "Да". Я сказал: "Теперь осталась только
одна проблема. Теперь у тебя есть друг, который защитит тебя, если это будет
нужно. Но Годзилла большой и неуклюжий. Он сильный, и он о тебе позаботится,
но ты не хочешь, чтобы он всюду таскался за тобой во сне, даже если он тебе
не нужен".
    Вслушайтесь в предварительное предположение, содержащееся в моем
выс