екла ближние поля,
пришло кодированное сообщение из Телгара:  начали умирать всадники, их
драконы кончали самоубийством, исчезая в Промежутке. Мимо, направляясь
к фермам и загонам для скота,  шли люди,  и я предприняла  героические
усилия,  чтобы казаться спокойной.  Я улыбнулась,  кивая головой и шла
дальше;  мне совсем не хотелось вступать сейчас  в  разговоры.  Однако
никто  не  остановил  меня,  чтобы  узнать  новости  -  я думаю,  наши
работники чувствовали,  что ничего хорошего я сказать  не  могу.  Едва
смолкли отзвуки тяжких вестей из Телгара,  как заговорила Иста.  И там
гибли всадники.  Не понимаю,  почему я решила, что бедствие минует их.
Они  выглядели  столь величественными на своих огромных зверях,  столь
недосягаемыми для недугов,  часто гостивших в холдах,  что мысль об их
смерти даже не приходила мне в голову. Казалось, даже Нити не способны
причинить им вреда,  хотя я знала, что это не так - многих всадников и
драконов  уродовали  шрамы.  Потом  я вспомнила,  что.  всадники часто
посещали Встречи,  перебираясь от холда к холду.  В последние  же  дни
состоялось  целых  два праздника - в Руате и Исте;  вполне достаточно,
чтобы выманить наших защитников из их горных убежищ.  Два - и эпидемия
началась   одновременно   в   обеих   холдах!   Как  иначе  она  могла
распространиться столь стремительно?
  Я заторопилась  к широкому двору,  что пристроился между мастерскими
арфистов и  целителей.  Он  был  уже  полон  народа;  люди  с  цветами
лекарского Цеха на одежде,  седлали верховых животных,  вьючили на них
тюки с медикаментами.  Им предстоял долгий путь.  Сверху, со скального
карниза,  доносилась угрюмая дробь барабанов.  Все сообщения в Вейры и
холды шли от имени Фортина. Где же мастер Капайм?
  На крыльце мастерской появилась Десдра. Целительница сбежала вниз по
ступеням,  туго набитые седельные сумки хлопали ее по плечам,  в руках
она тащила вьюк.  За ней поспешали еще двое. Она выглядела так, словно
ни на минуту не сомкнула глаз. Лицо женщины обычно бледное и холодное,
раскраснелось от нетерпения и беспокойства,  лоб изрезали морщинки.  Я
перебежала  двор,  надеясь  перемолвиться  с  ней  словом,  пока   она
распределяет поклажу среди своих спутников.
  - Нет,  никаких известий,  - услышала я; Десдра обращалась к кому-то
из  оставшихся.  - Эпидемия пойдет своим чередом - с мастером Капаймом
или без него.  Следите за симптомами,  которые я  описала  и  слушайте
барабаны,  -  вот  все,  что  можно посоветовать сейчас.  Не посылайте
открытых сообщений, пользуйтесь кодом Цеха. - Она обернулась, наблюдая
за длинной чередой людей и животных,  покидавших двор,  и тут я решила
привлечь ее внимание.
  - Целительница Десдра!
  Ее взгляд переместился на меня;  видимо, она не могла вспомнить, кто
я и откуда.
  - Я  Нерилка.  Если  Цеху  понадобиться   медикаменты,   пожалуйста,
сообщите мне, - я прижала руку к груди, подчеркивая последние слова. -
У нас хватит лекарств, чтобы вылечить половину Перна.
  - Не  стоит  беспокоиться,  леди  Нерилка,  -  сказала она,  пытаясь
придать лицу профессиональное бесстрастие.
  - Речь  не  об этом.  - Мой ответ прозвучал слишком резко,  и Десдра
удивительно моргнула. - Я знаю все коды... кроме личного шифра мастера
арфистов.  Но  не  трудно  догадаться,  где  сейчас Тайрон - на горном
перевале, торопится домой. - Глаза женщины широко распахнулись; теперь
я полностью завладела ее вниманием. - Когда вам понадобятся лекарства,
пошлите в холд ко мне. Или если вам нужна сиделка...
  Кто-то нетерпеливо окликнул ее, и Десдра, благодарно кивнув, отошла.
Затем барабаны начали выстукивать очередной перечень плохих новостей -
на  этот  раз  с  востока,  из  Керуна.  Я направилась домой,  пытаясь
осмыслить последнее сообщение.  В Керуне умерли уже  сотни,  и  четыре
окрестных поселения не отвечали на сигналы главного холда.
  У внешних ворот Форта до  меня  донеслись  новые  звуки.  Я  подняла
голову,  узнав  трубный рев дракона.  Ледяная рука стиснула мое горло.
Зачем всадник прилетел в Форт - сейчас,  в такое время?  Я побежала  к
крыльцу.  Тяжелая дверь была широко распахнута, около нее стоял Кампен
с воздетыми от удивления руками.  Несколько цеховых мастеров и два-три
холдера  из ближайших поселений толпились ниже на ступеньках,  выпучив
глаза на голубого дракона; его крылья распластались по каменным плитам
двора. Я подумала, что зверь выглядит несколько поблекшим, затем снова
бросила взгляд на  крыльцо.  По  ступенькам,  расталкивая  холдеров  и
мастеров, поднимался мой отец.
  - Объявлен карантин!  Смерть гуляет по земле!  Вы  что,  не  слышали
сообщений?  Или  вы  оглохли?  Прочь,  прочь!  Идите  по  домам  и  не
высовывайте оттуда носа! Прочь! Убирайтесь!
  Он толкнул в спину одного из холдеров,  потом яростно махнул рукой в
сторону верховных животных которых  слуги  выводили  из  конюшен.  Два
мастера чуть не столкнулись лбами, шарахнувшись в сторону и безуспешно
пытаясь избежать его цепких пальцев.
  Через минуту  двор  был  чист,  только пыль вздымалась на дороге под
быстрыми копытами скакунов.
  Голубой дракон затрубил снова, словно аккомпанируя испуганному визгу
животных и криками людей.  Он взмахнул  вверх  и  исчез  в  Промежутке
раньше, чем пролетел над высокой башней Цеха арфистов.
  Отец повернулся к нам - ко мне,  к моему брату  и  прочим  домашним,
которые, всполошенные ревом дракона, выскочили встречать его.
  - Зачем вы собрали  народ?  Разве  никто  не  слышал  предупреждения
Капайма? Вы сошли с ума! В Руате люди мрут, как мухи!
  - Но тогда почему же ты появился  здесь,  мой  господин?  -  возымел
нахальство спросить мой глупый брат Кампен.
  - Что?  Что ты сказал?  - Отец навис  над  ним,  словно  огнедышащий
дракон. Не понимаю, как Кампен не превратился в горстку золы.
  - Но... но... Ведь мастер Капайм объявил карантин...
  Отец вскинул  голову и,  простирая руки ладонями вниз,  словно хотел
оттолкнуть нас всех подальше, прорычал:
  - С этой секунды я в карантине - как и вы все!  Я затворяюсь у себя,
и ни один из вас,  - его палец поочередно ткнул в каждого, - близко не
подойдет ко мне,  пока...  - он сделал многозначительную паузу, - пока
не пройдет должное время и не выяснится, что я здоров.
  - Значит,   это  инфекционная  болезнь?  Насколько  она  заразна?  -
спросила я. Для нас было жизненно важным выяснить такие подробности.
  - В любом случае я не стану подвергать опасности мою семью!  - ответ
прозвучал  с  таким  высокомерным  благородством,  что   я   чуть   не
рассмеялась.
  Ни одна из  девочек  не  осмелилась  спросить  о  матери  и  старших
сестрах.
  - Все сообщения записывайте и кладите мне перед дверью,  - продолжал
распоряжаться отец. - Почту будете оставлять в коридоре. Пока все!
  Резким жестом  он  велел  нам  очистить  дорогу  и  вошел   в   зал,
направляясь  к внутренней лестнице.  Когда вверху затих сердитый топот
его башмаков, мы начали нерешительно переглядываться.
  - Что с матерью? - спросил Мостар; его глаза тревожно блеснули.
  - Действительно,  что же с матерью? - повторила я. - Однако не будем
торчать  здесь,  устраивая  спектакль для слуг,  - я кивнула головой в
сторону дороги,  где начали  собираться  маленькие  кучки  работников,
привлеченных   визитом  дракона  и  нашим  последующим  совещанием  на
ступенях холда.
  В едином  порыве  мы ринулись в зал.  Я заметила,  что не только мои
глаза скользнули к плотно притворенной двери, что вела в покои отца.
  - Мать знала бы,  как защитить нас от заразы, - произнес Галлен; рот
его страдальчески кривился.
  - Я тоже знаю это, она обучила меня.
  Мое короткое замечание как будто успокоило их.  А я...  думаю, я уже
почувствовала  тогда,  что  мать  не вернется.  Я отвечала за здоровье
семьи,  за то,  что мы не ударимся в панику и не  покажем  свой  страх
людям.
  - Мы - выносливое племя,  Галлен,  - мой голос оставался спокойным и
ровным. - Ты сам знаешь это. Вспомни, ты не болел ни разу в жизни.
  - Болел... Сыпным тифом!
  - Ну, это никого не миновало, - насмешливо заметил Мостра; остальные
тоже начали приходить в себя.
  - Он  не  должен  был  нарушать карантин.  - Тескин кивнул в сторону
отцовской двери.  - Нехороший пример  для  людей!  Почему  Алессан  не
задержал его в Руате?
  Я тоже хотела бы знать это.  Однако отец обладал таким напором,  что
даже люди старше его возрастом предпочитали ему не противоречить.  Мне
не  хотелось  думать,  что  Алессан  проявил  слабость,  даже  уступая
желаниям  гостя  из  вполне  понятой вежливости.  Все же карантин есть
карантин!
  Этой ночью   я   провалилась  в  беспокойную  полудрему,  и  слишком
возбужденная,  чтобы глубоко заснуть,  встала очень рано. Никто еще не
поднялся  -  ни слуги,  ни мои домашние,  - и записка,  лежавшая перед
дверью отца,  оставалась нетронутой.  Я подняла  и  прочитала  ее.  0,
вполне понятно,  что он просил оставить у порога запасы еды,  вина,  и
каких-нибудь жаропонижающих лекарств;  но  он  также  строго  приказал
Кампену забрать в холд Анеллу и "ее семью",  как он выразился.  Как же
он мог покинуть  мою  мать  и  сестер  в  зараженном  Руате,  а  потом
требовать от своего старшего сына и наследника,  чтобы тот позаботился
о безопасности его любовницы? И двух детей, прижитых от нее.
  В действительности,  тут не было ничего скандального. Мать просто не
обращала внимания на такие  вещи;  она  привыкла  за  долгие  Обороты.
Как-то  мне  довелось подслушать пару фраз из ее болтовни с тетушками.
Она сказала,  что жизнь становится легче, когда отец дарит внимание не
только ей одной.
  Но Анелла не нравилась мне.  Глупая,  с вечной приторной улыбкой  на
губах,  прилипчивая,  как колючка. Если бы ею не заинтересовался отец,
она была бы не менее счастлива в объятиях Мостара;  полагаю,  она даже
мечтала  стать его леди.  Долгое время я боролась со странным желанием
сообщить ей,  что у Мостара несколько иные идеалы - хотя  младший  сын
Анеллы вполне мог оказаться произведением моего брата.
  Упрекнув себя за столь недостойные мысли,  я  отрезала  ножом  часть
записки,  предназначенную Кампену,  и сунула ему под дверь.  Что ж, по
крайней мере мальчик Анеллы обладал всеми  фамильными  чертами  нашего
рода.
  Я спустилась в  кухню,  предусмотрительно  позванивая  висевшими  на
поясе ключами. Повар, его помощники и служанки, потягиваясь и протирая
глаза,  вылезали из-под своих покрывал.  Они  встретили  меня  робкими
опасливыми улыбками;  я улыбнулась в ответ и перечислила,  что следует
положить на поднос с завтраком для лорда Толокампа.
  Кампен поджидал  меня  в  зале,  изрядно  огорошенный  своей  частью
отцовских распоряжений.
  - Что же мне делать с этим,  Рилл? - он потряс клочком пергамента. -
Я не могу привести ее в холд при свете дня. Это неприлично!
  - Воспользуйся  входом  около  ям  для  огненного камня.  Обычно там
никого нет.
  - Все равно, мне это не нравится... Очень не нравится!
  - Нравится, не нравится... Какое это имеет значение, Кампен?
  Стараясь избежать  его  ворчливых  смущенных  вопросов,  я напустила
озабоченный вид и отправилась взглянуть на Детскую;  ее покои занимали
часть этого этажа.  Здесь,  по крайней мере, был островок безмятежного
спокойствия - если не считать писка дюжины младенцев и  возни  детишек
постарше. Девочки занимались вышиванием под присмотром тетушки Лусии и
ее помощниц.  Из-за царившего тут гвалта тетушка не  слышала  сигналов
барабана,  и  потому оставалась в счастливом неведении.  Детская имела
собственную небольшую кухню,  так  что  эту  часть  холда  можно  было
изолировать полностью,  если Форт станет очередной жертвой эпидемии. Я
решила прислать сюда побольше продуктов и лекарств.
  Следующей на очереди была прачечная и кладовая с запасами тканей.  Я
напомнила тетушке,  заведовавшей всем  этим  хозяйством,  что  сегодня
превосходный  день  для стирки - солнечный и не слишком холодный.  Она
была доброй женщиной,  но слишком медлительной,  и  часто  откладывала
дела,  считая,  что ее прачки и так трудятся очень много. Я знала, что
мать не раз корила ее за это. Мне не хотелось думать, что я присваиваю
права  матери  -  пусть  даже временно - но чистая льняная ткань могла
понадобиться нам в больших количествах.
  В ткацкой мастерской все было в порядке.  Ткачихи прилежно согнулись
над своими станками,  челноки летали без устали.  На одном из  станков
только  что  закрепили  огромный  плотный  рулон пряжи - гордость моей
матери. Она сама была превосходной мастерицей. Тетушка Сира, следившая
за работой, кивнула мне головой с отличавшим ее холодным достоинством.
Хотя негромкий рокот станков не мог заглушить барабанную дробь, она не
промолвила ни слова о событиях, происходивших в мире.
  Я позавтракала в маленькой клетушке на  первом  подземном  уровне  -
рабочей  комнатке  матери,  -  как  и  она,  благодарная судьбе за эту
возможность  уединения.  Барабаны  продолжали  грохотать,  подтверждая
прием  очередных  сообщений,  затем передавали ужасные новости дальше.
Снова и снова я слышала раскатистый грохот,  и  тяжесть,  давившая  на
сердце,  становилась  все  сильнее.  Из Керуна пришли четыре послания;
Руат был ближе,  но оттуда вестей не поступало.  Что с моей матерью  и
сестрами?
  Стук в дверь прервал мои  грустные  мысли;  почти  с  облегчением  я
услышала,  что  Кампен  ждет  меня  на  первом  этаже.  Поднимаясь  по
ступенькам, я сообразила, что брат уже должен был вернуться с Анеллой,
и она,  видимо,  нацелилась на покои для гостей. Эти помещения в конце
первого уровня были слишком роскошными для нее; я сама бы засунула эту
девку куда-нибудь на пятый этаж.  Конечно, не могло быть и речи о том,
чтобы поселить ее в комнатах  матери,  связанных  удобным  проходом  с
отцовской спальней; отец находился в карантине, а моя мать пока еще не
умерла.
  Анелла своеобразно  восприняла  приказ  лорда  Толокампа  насчет "ее
семьи".  Она заявилась не только с двумя  детьми,  но  притащила  свою
мать,  отца,  трех  младших  братьев  и шестерых приживалок.  Наружная
дверь,  выходившая к ямам с огненным камнем,  располагалась  высоко  в
скалах;  не  представляю, как  они  ухитрились  вскарабкаться туда.  Я
отправила их наверх, предоставив заботам тетушек.
  Анелла недовольно надула губы, заметив, что комнаты находятся далеко
от покоев отца.  Однако ни Кампен,  ни я не обратили на это внимания -
как и на сварливый тон ее матери. Мне показалось, что два брата Анеллы
- те,  что  постарше,  -  держаться  куда  скромнее;  видимо,  они  не
разделяли  дерзких  планов  своей  сестрицы.  Хотя  она  могла  и сама
присмотреть за детьми,  я вызвала няню из Детской и еще одну служанку.
Я  не  собиралась  выслушивать  потом  упреки отца;  наш холд должен с
честью принимать любого гостя. Но все это было мне не по душе.
  Затем я спустилась в кухню,  чтобы распорядиться насчет обеда. Фелим
нуждался только в самых общих указаниях,  дальше  он  все  делал  сам.
Кухня  была  центром,  откуда распространялись все слухи и сплетни.  К
счастью,  никто из работников не понимал языка  барабанов,  но  у  них
хватало  соображения заметить,  что сообщения поступают непрерывно.  Я
подумала,  как  легко  догадаться  о  смысле  посланий.   Если   вести
радостные,  барабаны  гудели торжествующе,  звонко,  их туго натянутая
кожа пела от удовольствия.  Кто же мог  упрекнуть  меня  в  том,  если
сегодня мне казалось, что барабаны плачут?
  К вечеру  руки  барабанщиков   ослабли,   и   в   передачах   начали
проскальзывать  ошибки.  Собрав  все силы,  я слушала,  как они раз за
разом повторяют послания  из  Керуна  и  Телгара  -  вопль  о  помощи,
отчаянный  призыв  отправить  целителей  на замену тем,  кто уже умер,
пытаясь справится с болезнью. Я заткнула уши, иначе я не могла уснуть.
Но  эхо  ужасных  дневных вестей всю ночь отдавались в моих барабанных
перепонках.

                               Глава 4

             Год 1543, четырнадцатый день третьего месяца

  Одна из затычек выскочила,  и в это утро мне был ясно слышен  грохот
барабанов, сообщивших о смерти моей матери и сестер. Я оделась и пошла
утешить младших.  Лилла,  Ния и Мара рыдали, лицо Габина покраснело от
усилий сдержать слезы. Он прижался ко мне, голова братишки уткнулась в
мое плечо,  и я сама заплакала.  Я горевала о своих сестрах и  о  себе
самой, не пожелавшей им счастливого пути.
  Здесь и нашли нас старшие братья - все,  кроме Кампена; и этим утром
мы позволили себе роскошь предаться горю. Хотела бы я знать, многие ли
из нас молились про себя о смерти Толокампа - ведь он обрек на  гибель
нашу мать и сестер.
  Когда меня вызвал посланец Десдры,  я почти с  облегчением  покинула
залитую слезами комнату. Мы направились в кладовые. Когда мы проходили
по главному коридору - не помню,  почему  я  повела  его  этим  путем,
вместо  того,  чтобы  сразу спуститься вниз - я услышала громкий голос
отца. За поворотом мелькнуло платье Анеллы; на миг она обернулась, и я
заметила  ликующую  ухмылку  на ее лице.  Меня передернуло от горечи и
отвращения.
  Посыльный, лекарский   ученик,   тяжело   топал  за  мной,  пока  мы
спускались по спиральной лестнице на нижний уровень.  Когда  я  начала
набивать  мешок за мешком сушеными травами и корнями,  что значились в
присланном Десдрой списке,  он отчаянно запротестовал, жалуясь, что не
сможет  дотащить  такую гору в мастерскую.  Похоже,  он был прав,  и я
крикнула Сима; мой голос, наполнивший гулкие сводчатые переходы, почти
не дрожал.
  Сим моментально возник на пороге с выкаченными  от  страха  глазами,
словно  он  боялся,  что  забыл  сделать  что-то важное.  Я предложила
посыльному не жалеть его спину и пошла к лестнице,  ведущей  в  кухню,
чтобы найти еще кого-нибудь в помощь.  Там стояла Анелла;  высокомерно
кивая головой,  она подзывала оробевшего Фелима.  Я замерла. Стоит мне
появиться сейчас в кухне,  где эта маленькая дрянь разыгрывает из себя
леди  холда,  как  столкновение  неминуемо.  Тихо  отступив  назад,  я
вернулась в кладовую,  взвалила на плечо пару мешков и, вслед за Симом
и посланцем Десдры, выскользнула во двор.
  Когда мы   добрались   до  места,  мастерская  арфистов  дрожала  от
радостных криков.  Я не могла представить, чем вызван такой энтузиазм,
но  он был столь заразительным,  что я тоже беспричинно разулыбалась -
только потому,  что кто-то находил в  себе  силы  радоваться  в  такое
время.  Затем  счастливый  гул  распался  на  отдельные  голоса,  и  я
безошибочно узнала сочный баритон мастера Тайрона.
  - Туман задержал меня в пути,  друзья,  - голос главного арфиста был
четким и ясным,  - и охромевший скакун. Я раздобыл нового на ближайшем
пастбище  и тронулся дальше,  когда услышал первое сообщение.  Тут мне
пришлось забыть про еду и сон; я двигался так быстро, как мог. Я почти
загнал   бедное  животное  -  придется  мне  передать  свои  извинения
хозяевам,  но попозже,  когда кожа  на  барабанах  слегка  остынет  от
нынешних вестей,  - чувствовалось, что он улыбается; в ответ раздались
слабые смешки.  - Были и другие сложности...  Откуда  мне  знать,  что
кордоны  лорда  Толокампа  уже перекрыли все дороги?  - В первый раз я
услышала о том, что отец велел выставить охрану. Мастер Тайрон понизил
голос почти до шепота:  - Теперь скажите, что за лагерь он устроил для
лекарей и арфистов,  возвращающихся в свои Цеха?  Что за глупость? Как
можем мы работать, если отсутствует свобода передвижения?
  Глаза посыльного Десдры с ужасом обратились ко мне при  этих  резких
словах.  Я  постаралась сохранить спокойствие;  не могла же я показать
парню,  что   считаю   распоряжения   своего   родителя   нелепыми   и
бессмысленными.  Во  всяком случае,  не с ним надо было объясняться по
этому поводу.
  В дальнем  конце двора появилась Десдра;  удивленно приподняв брови,
она взглянула на нашу команду, навьюченную мешками.
  - О леди Нерилка, я не рассчитывала, что ты будешь так щедра...
  - Во