яйцо - еще лучше. Может, С'лонер действительно прав...
     И Мерелан заторопилась прочь, так и не объяснив своей последней, загадочной реплики.
     А Робинтон уже думал о другом. Вспомнит ли Фаллонер - то есть Ф'лон - о своем обещании? Он ведь обещал прилететь на своем бронзовом в цех арфистов повидаться с Робинтоном. Вот удивятся-то его одноклассники! Мечтать об этом было приятно. Но вдруг Ф'лон решит, что это ниже его достоинства - выполнять подобное обещание. Ведь он теперь - всадник, а Робинтон - всего лишь ученик цеха арфистов. Ну, в любом случае все выяснится лишь после того, как молодой дракончик научится летать.
     Робинтон ходил на занятия в архив вместе с остальными учениками, но по большей части занимался там тем, что копировал для мастера Оголли особо ценные документы. Неудивительно - ведь он писал быстрее и аккуратнее любого другого ученика. Роби успел сделать несколько музыкальных инструментов, и на них поставили клеймо цеха - а значит, их можно продать во время Встреч. Еще Робинтон успел научиться чинить сломавшиеся гитарные колки и каркасы барабанов, натягивать струны на арфы и гитары, красиво инкрустировать деревянные инструменты. Теперь, освободившись от напряжения, вечно довлевшего над ним в те времена, когда он жил с родителями, Робинтон был доволен жизнью. И мама улыбалась ему гораздо чаще, когда они встречались в обеденном зале или на репетициях. Видимо, и ей теперь стало легче жить.

***

     На тринадцатом Обороте тело Робинтона - а с ним и горло, и голосовые связки - стало стремительно изменяться, и летом у него началась ломка голоса. Роби репетировал с мамой дуэт к празднику Летнего Солнцестояния, когда голос у него вдруг понизился на целую октаву.
     - Ну что ж, милый, похоже, время пришло, - сказала Мерелан, положив руку на корпус гитары. Смятение, отразившееся на лице Робинтона, невольно вызвало у нее улыбку. - Нет, радость моя, это еще не конец света. Хотя я предчувствую, что твой отец здорово разозлится, обнаружив, что ему придется менять солиста перед самым праздником Солнцестояния. А ведь придется. К этому времени голос у тебя уже пропадет совсем.
     - Но кто же... - К отчаянью Роби, голос у него снова сорвался. - Кто же будет петь с тобой?
     - Помнишь того светловолосого парнишку из Тиллека, которого прослушивали на прошлой неделе? - Мерелан весело подмигнула. - Конечно, слух у него похуже, чем у тебя, и мне предстоит немало с ним потрудиться, но тембр у него подходящий - хотя, конечно же, твоего опыта и мастерства у него нет.
     - Но что скажет папа? - порывисто спросил Робинтон. Ему совершенно не хотелось, чтобы всем стало известно о том, что с ним приключилось.
     Мерелан рассмеялась.
     - Он, конечно же, решит, что ты устроил все это нарочно, чтобы испортить ему концерт. Он разразится гневной речью, пожалуется на то, как нехорошо ты поступил, подвел его в такой ответственный момент, а потом потребует, чтобы я срочно подготовила к выступлению мальчика из Тиллека. - Мерелан взглянула на сына, немного склонив голову набок, и нежно улыбнулась. - Знаешь, скорее всего у тебя после ломки сформируется баритон. У тебя подходящее строение лица. И потом, у твоего отца тоже баритон.
     - Но я никогда не слышал, чтобы он пел, - возразил Робинтон.
     Мерелан снова засмеялась.
     - О, петь он может. Просто ему кажется, что он поет недостаточно хорошо, - она хихикнула. - Но если хорошенько прислушаться, можно услышать, как он присоединяется к хору, - и поет он именно баритоном. На самом деле, у него от природы был очень хороший голос, еще когда он только-только попал в цех. Но он думает, что в солисты он не годится. - Мерелан состроила гримасу и вздохнула. - Он желает быть совершенным во всем, что бы он ни делал.
     - Мама, - подал голос Робинтон. Он решил, что вопрос назрел. - Что мне делать, когда я стану подмастерьем и папа начнет учить меня композиции?
     И снова голос у него сорвался.
     - Ну, сперва тебе еще надо сменить стол. Не волнуйся так сильно, радость моя. Хотя, по правде говоря, я должна признать, что и сама задумывалась, как бы нам избавить его от огорчений. Ты и сейчас не хуже отца разбираешься в теории музыки, композиции и даже оркестровке. К счастью, твоя сильная сторона - это скорее музыка для голоса, а не для инструментов. Во всяком случае, мне так кажется... а значит, между вами не будет прямого соперничества. Правда, не исключено, что сам он посмотрит на ситуацию по-другому - но тут уж мы ничего не сможем поделать, верно? Пойдем-ка лучше выпьем кла.
     Мерелан бережно спрятала гитару в футляр и погладила сына по щеке.
     - Я все никак не привыкну, что ты стал таким высоким. Какой же ты будешь, когда вырастешь? В моей семье все мужчины отличались высоким ростом.
     - Да, я помню Ранту, - улыбнулся Робинтон.
     А еще он хорошо помнил, как тогда расстраивался отец, не в силах понять, почему человек со слухом и голосом Ранту не хочет стать арфистом и упорно желает оставаться плотником. Ну что ж, по крайней мере, Робинтон - не единственный, от кого отец ожидает совершенства.

***

     Когда ломка голоса завершилась и у Робинтона действительно сформировался баритон, он уже обогнал в росте почти всех учеников второго года обучения. Отец поставил его в задний ряд хора, и Робинтон был этому только рад. А мама сразу начала учить Роби пользоваться новым голосом и очень радовалась его гибкости и глубине.
     - У тебя чудесный баритон, Роби. - Мерелан восхищенно щелкнула пальцами и радостно улыбнулась сыну.- Богатый, бархатный. Что ж, мы не станем его перегружать. Но, думаю, это голос будущего солиста.
     - Но ведь папа в солисты не годится? Мерелан скривилась.
     - У тебя совершенно другой тембр голоса и намного шире диапазон. Мы сделаем из него нечто особенное.
     - Что-нибудь такое, что сгодится для простеньких песен?
     Рассердившись, Мерелан хлопнула сына по руке.
     - Простенькие песни - это то, что все любят слушать, играть и петь! Не смей умалять свои достоинства! Ты пишешь гораздо лучше, чем он! Из всей музыки, что он написал, настоящей была только... - Мерелан умолкла, раздраженно прикусив губу.
     - Только та, которую он написал, пока мы жили в Бенден-холде, - договорил за нее Робинтон. - Ты права. Если говорить беспристрастно, сочинения отца технически безукоризненны и требуют от музыкантов и певцов высочайшего мастерства. Но вряд ли они затронут душу обычного холдера или ремесленника.
     Мерелан помахала пальцем у него перед носом.
     - И никогда не смей об этом забывать! Робинтон поймал ее руку и ласково поцеловал.
     - Ах, Роби, - сказала Мерелан уже совершенно другим тоном. - Ведь все могло быть совсем по-другому!
     И она прижалась к сыну в поисках утешения.
     - Ну, могло, да не случилось. Мы не в силах изменить прошлое, мама.
     Робинтон успокаивающе погладил мать по спине. Внезапно настроение ее снова переменилось. Мерелан отстранилась и шутливо ткнула Робинтона в бок.
     - Вот интересно, потолстеешь ты когда-нибудь или нет? А то сейчас - одна кожа да кости!
     - А Лорра жалуется, что я ем больше трех учеников, вместе взятых, - сказал Робинтон и добавил: - Зато ты в прекрасной форме.
     А про себя отметил, что мама несколько похудела. Мерелан вспыхнула и отступила.
     - Да нет, пустяки. - Она издала странный смешок.- Просто у меня началось время перемен - так говорит Джиния.
     - Но ты вовсе не старая! - возразил Робинтон. Он отчаянно не желал признавать, что мама - его мама! - может когда-нибудь состариться. - И голос у тебя делается все лучше.
     Мерелан рассмеялась - на этот раз с искренним весельем.
     - Сын мой, этак ты умудришься доказать, что я нахожусь в расцвете сил, а не на закате!
     Раздался звон большого цехового колокола. Мерелан легонько подтолкнула сына.
     - Тебя ждет твоя арфа!
     Робинтон поцеловал ее в щеку и вышел. Уже ступив на порог, он услышал, что Мерелан снова рассмеялась. Но он знал, что мама понимает, как ему не терпится довести до ума маленькую арфу, доставившую ему столько хлопот. Это был один из четырех инструментов, которые Робинтону следовало сделать, чтобы получить звание подмастерья, и он желал, чтобы даже отец не нашел в них ни единого изъяна.
     Когда его работы выставлялись в числе других, отец проходил мимо без единого слова и придирался к другим инструментам - не его. Конечно же, Робинтон был осторожен и не повторял узоры и элементы отделки, которые использовал ранее. Он от души радовался, что отец считает его изделия безукоризненными.

***

     На втором году ученичества, весной, Робинтон пережил свой первый звездный час. Он сидел тогда в полуподвальной мастерской, выходившей окнами во двор цеха, когда вдруг посреди двора приземлился бронзовый дракон и его всадник, сложив ладони рупором, закричал- почти пропел:
     - Робинтон! Робинтон! Ученик Робинтон!
     - Клянусь Первым Яйцом! Роб! Это тебя он зовет!- воскликнул мастер Бослер.
     Робинтон выглянул в окно, но не увидел ничего, кроме лап и брюха бронзового дракона.
     - Можно мне выйти?
     - Дорогой мой, - с улыбкой сказал мастер, - если всадник зовет кого-то, то этому кому-то надо бежать бегом. А ну вперед!
     Робинтон взлетел вверх по лестнице и выскочил во двор.
     - Ф'лон, я здесь! - завопил он и помчался к бронзовому дракону. Дракон изогнул шею; глаза его сделались от волнения ярко-синими.
     - Я же сказал тебе, что прилечу!.. - Голос всадника сорвался, Ф'лон спрыгнул на землю и с нетерпением обнял старого друга.
     И снова Робинтона поразили необычайные, янтарные глаза Ф'лона, искрившиеся весельем.
     - А еще ты сказал, что запечатлишь бронзового... - Робинтон вежливо обратился к дракону: - Могу ли я спросить: как тебя зовут?
     Дракон моргнул.
     - А, он у меня застенчивый, - сказал Ф'лон, но заигравшая на лице молодого всадника озорная улыбка плохо вязалась с его словами. - Его зовут Сайманит'.
     Дракон опустил голову так, что она оказалась на одном уровне с телом всадника. Взгляд его был устремлен на Робинтона.
     - Сайманит', ты всегда можешь поговорить с моим другом Робинтоном, если тебе захочется. Робинтон станет мастером-арфистом, когда вырастет.
     - Эй, погоди-ка! - воскликнул Робинтон и невольно рассмеялся - настолько нелепым показалось ему это предположение. Ему совершенно не хотелось становиться главным арфистом цеха. Да и отец наверняка воспротивится.
     - Главное - хотеть, приятель, и тогда ты непременно станешь мастером-арфистом. Я очень хотел - и вот, взгляни! - Ф'лон эффектным жестом указал на Сайманит'а и с гордостью улыбнулся.
     - Я как раз дежурил на барабанной вышке, когда к нам пришла эта весть, и попросил, чтобы мне разрешили спросить, кто запечатлил бронзовых. Так что я уже давно знаю, - сказал Робинтон другу.
     - А мне не передал ни словечка?
     Ф'лон, скривившись с притворным отвращением, стянул с головы кожаный летный шлем.
     - Ну, нам не положено передавать личные сообщения. Но мне прислали весь список. Рангул и Селлел...
     Ф'лон наморщил нос.
     - Да, Р'гул и С'лел теперь тоже бронзовые всадники, хотя я понятия не имею, за что их выбрали. - Он пригладил мокрые от пота волосы. - Слушай, ну ты и длинный стал.
     Робинтон отступил на шаг и оценивающе оглядел друга.
     - Да и ты не маленький.
     Ф'лон повернулся вполоборота и хлопнул себя по плечу. Робинтон послушно подошел и встал с ним спина к спине. Ф'лон провел ладонью над головой. Оказалось, что рост у них одинаковый.
     - Ты как, собираешься расти еще?
     Робинтон рассмеялся - отчасти от переполнявшей его радости, ведь Ф'лон все-таки сдержал свое обещание! - а отчасти потому, что на них сейчас глазели из всех окон. Потом он сообразил, что глазеют в том числе и из окон репетиционного зала, в котором его отец занимался с хором, и Робинтон едва не застонал. Еще он заметил краем глаза Лорру: она стояла на ступенях Дома и махала ему рукой. Потом Робинтон увидел, что через двор к ним бежит дочка Лорры, Сильвина. Подбежав, девочка замедлила шаг и приблизилась к дракону уже с благопристойным видом.
     - Мама... говорит... мы рады оказать... ему гостеприимство... - выпалила Сильвина, переводя дыхание. Вид у нее был потрясенный: еще бы - нечасто приходится видеть так близко всадника и дракона.
     - Это Ф'лон, мой друг из Бенден-Вейра, бронзовый всадник, - сказал Роб и, набравшись храбрости, хлопнул Ф'лона по спине, чтобы все видели: он на короткой ноге с всадником. - А это Сильвина. Ее мама печет лучшие на свете пирожки и печенье.
     - Ну, какой же всадник откажется от угощения! - сказал Ф'лон, радостно потирая руки. Потом он взглянул на Сайманит'а. - А ты подожди меня на скале. Сегодня хорошее солнце.
     Сайманит' проследил за тем, как его всадник поднялся с другом по лестнице, а потом взмыл в небо, подняв целую тучу пыли.
     - А каково это - летать на драконе? - нерешительно поинтересовался Робинтон, когда они вошли в главное здание цеха.
     Ф'лон улыбнулся и глубоко вздохнул.
     - Ты даже не представляешь, до чего же это здорово! - Он хлопнул друга по спине. - Но если тебе куда-нибудь нужно, ты только скажи, и я тебя отвезу. Ты все еще поешь?
     - Теперь уже баритоном, - с оттенком гордости сообщил Робинтон. - А ты? Хотя теперь, когда ты стал всадником, это не так уж важно.
     - Э, как раз важно, - заверил его Ф'лон, явно желая утешить друга. - Драконы любят музыку. Кажется, у меня тоже баритон.
     Он пропел нисходящую гамму; у него был приятный, но не сильный голос.
     - Верно, баритон, как и у меня. Жалко только, что я не стал всадником, как ты.
     Ф'лон уловил в голосе Робинтона печальные нотки, и лицо его изменилось.
     - Понимаешь, кладка была такая маленькая, что на нее хватило ребят из Вейра, и еще оставалось. И С'лонер решил не проводить на этот раз Поиск. Такое иногда бывает. - Ф'лон улыбнулся, но в улыбке его читалось искреннее сожаление. - Из тебя получился бы хороший всадник.
     Он умолк, и взгляд его на миг устремился куда-то вдаль.
     "Если тебе хочется, Робинтон, я буду с тобой разговаривать", - произнес в сознании у Робинтона голос, в точности - до малейшего оттенка - похожий на голос Ф'лона. От удивления и неожиданности - мало того, что Сайманит' с ним заговорил, так еще и голосом своего всадника! - Робинтон даже споткнулся. Ф'лон с улыбкой поддержал его.
     - Наверно, это неважная замена, но это лучшее, что я могу для тебя сделать, - сказал Ф'лон.
     - Сайманит' разговаривает в точности, как ты, - с трудом выговорил Робинтон.
     - Что, в самом деле? - Ф'лон задумался. - Я и не замечал. Они ведь обращаются к нам только мысленно - не вслух. Ну, как бы то ни было, ты можешь разговаривать с ним всегда, когда пожелаешь.
     - Спасибо. Я обязательно с ним поговорю. Когда придумаю что-нибудь стоящее, что нужно сказать.
     - Непременно придумаешь, - с железной уверенностью отозвался Ф'лон.

***

     Сильвина ожидала их у дверей маленького обеденного зала. Дождавшись гостей, она впустила их внутрь. Робинтон представил своего друга Лорре. Лорра, конечно, не волновалась так сильно, как дочка, но все же видно было, что ей лестно принимать у себя всадника.
     - Я отправила гонца к твоей маме, Роб. Помнится мне, она упоминала Фаллонера - прощу прощения, Ф'лона - среди своих учеников.
     Вскоре появилась Мерелан, и в маленьком зале воцарилась теплая, сердечная атмосфера. Все пирожные были съедены и большая часть печенья тоже, и Ф'лон успел уже пообещать, что будет отвозить Мерелан в любой уголок Перна всякий раз, как ей понадобится транспорт... Потом Мерелан извинилась и сказала, что ей пора на урок. Но попозже она пришла снова, чтобы проводить Ф'лона и заверить, что когда-нибудь непременно воспользуется его предложением.
     - Если, конечно, тебе это дозволено, - сказала Мерелан, лукаво взглянув на рослого молодого всадника.
     - У меня не так уж много других дел. Даже полет - это своего рода работа. Мы должны точно знать, как попадать в любое место на Перне, и потому я явился сюда на абсолютно законных основаниях. Я могу прилетать сюда как угодно часто.
     Робинтон понимающе переглянулся с Мерелан. Да, Ф'лон сделался еще более уверенным в себе.
     - Если я понадоблюсь, передай сообщение через барабанщиков, - сказал Ф'лон, еще раз дружески ткнул Робинтона в бок и вспрыгнул на подставленную лапу Сайманит'а, а оттуда - на спину бронзовому.
     Робинтон и Мерелан помахали ему на прощанье.
     - Вот всадник до мозга костей, - негромко произнесла Мерелан. - Очаровательный паренек.
     - Обычно ты звала его чертенком, ма, - с легким упреком отозвался Робинтон.
     - Смена имени не изменила его сути, сынок. Даже, может, усложнила проблему, - немногословно заметила Мерелан. - Но мне нравится, что он сдержал данное тебе обещание.
     Она еще раз сжала руку сына, а потом легонько подтолкнула его к мастерской, где Робинтона ждала неоконченная работа.
     Когда настал час обеда, мастер Дженелл, направлявшийся к столу мастеров, остановился рядом с Робинтоном и поинтересовался, кто был его гость - уж не тот ли друг Робинтона из Бенден-Вейра? Робинтон принялся извиняться за переполох.
     - Можешь не извиняться, малыш. Как-никак тебя почтил визитом всадник.
     Петирон хмуро взглянул на сына - появление дракона сорвало ему репетицию, - но Робинтон отвел взгляд, сделав вид, будто ничего не заметил. В конце концов, он ведь не зазывал Ф'лона в гости. Робинтон не любил огорчать окружающих и уж вовсе не хотел огорчать отца. Но он давно уже с болью осознал, что постоянно раздражает отца, что бы ни делал. Робинтон старался не слушать, когда одноклассники говорили о своих папах и о том, какие подарки они им дарили и как играли с ними или что-нибудь мастерили вместе. Арфисты, конечно, особый случай, и их не стоит мерить общей меркой. Но все-таки... тяжело это - быть сыном Петирона.
     К середине третьего года обучения Робинтон сдал все экзамены, требовавшиеся для получения звания подмастерья. Неудивительно - у него ведь было немалое преимущество. Он начал учиться раньше всех ребят из своей группы, и они привыкли, столкнувшись с какими-то трудностями, идти за помощью к Робинтону. Даже Леар перестал дразнить его всезнайкой, ибо к третьему Обороту все ученики уже знали о сложных взаимоотношениях Робинтона с отцом - и сочувствовали парню, - и все они обожали его мать. Последнее не создавало для Робинтона никаких трудностей: он тоже ее обожал. Но он знал - хотя отец этого не замечал, - что каждое выступление отнимает у нее куда больше сил, чем следовало бы. Робинтон даже поделился своим беспокойством с мастером-целителем, Джинией, - так он разволновался, когда Майзелла рассказала ему, что после напряженной репетиции концерта, который готовили к Встрече Весеннего Равноденствия, Мерелан упала в обморок.
     - Я и вправду не знаю, что у нее за хворь, Роб, - сказала Джиния, нахмурившись, - но я заставила ее пообещать, что летом она возьмет отпуск и отдохнет. Пусть Петирон сам ведет уроки вокала... - Она изучающе взглянула на Робинтона. - Или ты. - Лицо ее смягчилось, и Джиния погладила Робинтона по руке. - Судя по тому, что я слыхала, они и так почти полностью висят на тебе.
     Встревоженный Робинтон подобрался. Ему только не хватает для полноты счастья, чтобы отец узнал, что он разучивает с хором отдельные партии!
     - Да ты не волнуйся. Твой отец замечает лишь то, что хочет заметить, и он не замечает, что творится с Мерелан.
     - Но вы же сами не знаете, что с ней творится! - возразил Робинтон.
     - Я знаю, что ей нужен отдых. Ты же сам знаешь, сколько сил твоя мать вкладывает в подготовку каждого выступления...
     Робинтон согласно кивнул. Мерелан действительно не жалела сил, добиваясь, чтобы подготовка солистов соответствовала высоким стандартам, которые Петирон предъявлял музыкантам и хору.
     - Я думаю, что лето в Южном Болле, в кругу родни, вдали от выступлений и всяческой ответственности, пойдет ей на пользу. Больно уж тяжелой выдалась зима. - Джиния снова погладила Робинт