стями она уж как-нибудь справится...
  Менолли как раз вовремя приняла такое решение:  не успела она войти,
как на нее  накинулась  Данка  с  перечнем  ее  прегрешений.  Пришлось
выслушать   длинную   тираду   о   файрах   -   какие  это  опасные  и
непредсказуемые твари,  как им надлежит себя вести,  чтобы она, Данка,
не выставила их из дома,  что Менолли должна раз и навсегда усвоить: у
нее в доме титулы ничего  не  значат  и  она,  как  новенькая,  должна
проявлять  большую  учтивость  к  тем,  кто уже давно обучается в Цехе
арфистов.  Менолли же держится непочтительно, нескромно, недружелюбно,
необщительно,  и она,  Данка,  не потерпит змею в своем доме,  где все
девочки питают друг к другу такую нежную любовь и  дружбу,  что  любая
мать не могла бы пожелать лучшего.
  Менолли сразу поняла:  что бы она ни сказала в  свою  защиту  или  в
защиту своих питомцев,  Данку ей не переубедить.  Единственное, что ей
оставалось,  это изредка вставлять "да" или "нет",  когда  Данка  была
вынуждена остановиться, чтобы перевести дух. Каждый раз, когда Менолли
казалось,  что домоправительница уже исчерпала запас  упреков,  у  той
оказывалась наготове очередная придирка. Девочка уже стала подумывать,
что придется позвать Красотку.  Появление  ящерицы  наверняка  положит
конец   этому  потоку  обвинений,  но  неминуемо  лишит  ее  последней
возможности поладить с Данкой.
  - Надеюсь, тебе все ясно? - неожиданно спросила толстуха.
  - Все,  -  согласилась  Менолли  и,  воспользовавшись  тем,  что  ее
спокойный  ответ на мгновение лишил Данку дара речи,  стрелой взлетела
по лестнице,  забыв о ноющих ступнях.  Услышав,  как Данка  у  нее  за
спиной снова разразилась злобной бранью, девочка тихонько рассмеялась.


                               Глава 6

Тоска, что терзает грудь,
Острее, чем сталь клинка.
Сегодня мне не уснуть -
Слишком печаль глубока.
Я слезы должна сдержать,
Их завтра успею пролить.
Мой голос не должен дрожать:
Ему над волной парить.
Над горем, что в сердце ношу,
Не властны ни дни, ни года.
Да, слезы я нынче сдержу,
Но боль не пройдет никогда...

"Песня для Петирона"

  Красотка разбудила ее на рассвете.  Остальные файры тоже проснулись,
но, кроме них, все в домике еще спали крепким сном.
  Накануне вечером,  в своем единственном  прибежище,  Менолли  первым
делом  заперла  дверь,  потом  распахнула  ставни  и  впустила файров.
Смазывая полученным у мастера Олдайва снадобьем их шелушащиеся спинки,
девочка слегка успокоилась. Впервые после того, как она распрощалась с
пещеркой у Драконьих камней, ей представилась возможность позаботиться
о  своих  маленьких  друзьях,  погладить  и  приласкать  каждого.  Они
радостно отвечали на ласку, передавая девочке смутные вереницы образов
- в основном о том,  как они купаются в озерах над Форт холдом, что им
там не очень нравится,  потому что нет волн,  на которых они  привыкли
качаться.  Еще Менолли увидела больших драконов и виды Вейра,  который
совсем не походил на Бенден.  Самые четкие картинки  она  получила  от
Красотки.  Менолли  от  души  наслаждалась  обществом своих питомцев -
своеобразной наградой за несправедливость,  которую она  вытерпела  от
Данки.
  А сейчас, вслушиваясь в утреннюю тишину, девочка думала о том, что у
нее,  наконец,  есть  время,  чтобы  немножко  заняться  собой.  Можно
выкупаться и постирать перепачканную соком блузку. Если развесить ее у
окна,  она  быстро  высохнет  на солнышке.  До начала Падения еще есть
время.
  Менолли тихонько отперла дверь и,  выглянув в коридор, прислушалась.
До нее донесся только тихий храп -  не  иначе,  как  Данка...  Призвав
файров  к  тишине,  она  бесшумно  спустилась  по лестнице в купальню.
Девочка не раз слышала о теплых бассейнах,  которыми славились большие
холды и Вейры, но сама их никогда не видела. Файры, сбившись в стайку,
просочились за ней и беспокойно зачирикали,  завидев выемку, в которой
струилась  дымящаяся  вода.  Менолли  попробовала  теплую воду рукой -
какая роскошь!  -  и  проверив,  есть  ли  поблизости  мыльный  песок,
сбросила одежонку и скользнула в бассейн.
  Восхитительно теплая вода мягко льнула к телу,  приятно отличаясь от
жесткой  воды  Полукруглого.  Девочка  окунулась с головой и отряхнула
волосы.  Вдруг кто-то из файров столкнул Тетушку первую в бассейн.  От
неожиданности  ящерица  испустила пронзительный визг ужаса и протеста,
но быстро успокоилась и принялась с удовольствием плескаться в  теплой
воде.  Не  успела  Менолли  оглянуться,  как  вокруг нее уже плавали и
ныряли все файры,  то и дело задевая ее коготками,  путаясь крыльями в
волосах. Она сердито одергивала их, не зная, как далеко разносится шум
из купальни - не хватает только, чтобы сюда явилась Данка, разбуженная
на заре самыми нежеланными из постояльцев!
  Менолли старательно  натерла  каждую  ящерицу  мыльным  песком,  как
следует  сполоснула,  потом  сама вымылась с ног до головы,  выстирала
одежду и,  никем не замеченная, вернулась в свою комнату. Втирая масло
в  шершавую  спинку  Кривляки,  она  уловила  во дворе первые признаки
начинающегося  дня:   пастухи   зычно   приветствовали   друг   друга,
направляясь  к  своим  животным,  которым сегодня предстоит оставаться
взаперти  по  случаю  ожидаемого  Падения.  Интересно,  как  отразится
Падение на жизни в Цехе арфистов?  Может быть, школярам и подмастерьям
придется помогать командам огнеметчиков холда?  Какая удача, что никто
не  спросил  ее,  чем она занималась в Полукруглом после Падения!  Вот
внизу хлопнула  дверь  -  наверное,  Данка  встала.  Менолли  натянула
единственную смену одежды - штаны и рубаху, оставшиеся со времен жизни
в пещере, латанные-перелатанные, но, по крайней мере, чистые.
  Однако за   завтраком   ей   недвусмысленно  дали  понять,  что  это
неподобающий наряд для юной девицы, проживающей у Данки. Когда Менолли
попыталась объяснить,  что ее единственная смена одежды сохнет,  Данка
возмущенно  закудахтала  и  пожелала   узнать,   где   именно   сохнет
выстиранная  одежда,  а  узнав,  обвинила Менолли в очередном смертном
грехе: мыслимо ли, как последней голытьбе, развешивать свои постирушки
на  окне!  Ей  было  велено немедленно снять это неприличие и повесить
там,  где положено,  - в задней комнате.  Пришлось  подчиниться,  хотя
Менолли  не сомневалась:  там ее одежда будет сохнуть не один день и в
довершение пропахнет сыростью.
  Подавленная очередным   выговором   и   своим   невезением,  девочка
поспешила как можно скорее разделаться с завтраком. Но едва она встала
из-за   стола;   как  Данка  язвительно  осведомилась,  куда  это  она
собралась.
  - Мне  нужно  накормить  ящериц,  а потом я должна явиться к мастеру
Домису...
  - Первый раз слышу, - выпалила Данка, изображая недоверие.
  - Мастер Домис сам сказал мне вчера.
  - А  вот  мне  он  не давал никаких распоряжений по этому поводу.  -
Данка явно намекала, что Менолли выдумывает.
  - Может быть, и его вчерашнее распоряжение до вас не дошло.
  Воспользовавшись тем,  что Данка задохнулась от возмущения,  Менолли
выскользнула   из   домика   и   припустила  вверх  по  дороге.  Файры
стремительно неслись над  ее  головой,  пока  не  убедились,  что  она
направляется в Цех арфистов, после чего разом исчезли.
  Когда девочка вышла из-за угла кухни, они уже ожидали ее, рассевшись
на карнизе; глаза их быстро вращались, пылая голодным красным огнем. В
кухне царила еще большая суматоха,  чем обычно,  но Камо, едва завидев
Менолли,   бросил  тушу,  которую  тащил,  так  что  она,  непристойно
раскорячив ноги, перегородила проход, а сам ринулся в кладовую. Оттуда
он  появился  с  миской  невиданных размеров,  из которой вываливались
кусочки мяса,  и  вразвалку  припустил  навстречу  девочке.  Вдруг  он
испуганно  вскрикнул,  и Менолли,  заглянув в окно,  увидела:  за ним,
занеся деревянный черпак, гонится Альбуна! К его счастью, юбка женщины
зацепилась за торчащую ногу туши.
  Менолли прижалась к стене,  от души надеясь,  что страсть дурачка  к
файрам  не  станет  причиной  ее  ссоры  с  Альбуной.  Арфистов нечего
бояться, это правда, но женщины Цеха арфистов - совсем другое дело...
  - Менолли,  я  не  опоздал?  - от спальни школяров через двор трусил
Пьемур - ботинки незашнурованы,  завязки камзола развеваются по ветру,
заспанное  лицо  явно неумыто.  Не успел он привести одежду в порядок,
как  за  его  рукава  уже  уцепились  Крепыш  и  Лентяй  с  Кривлякой.
Появившегося  из  кухни  Камо  тут же атаковала его троица.  Все файры
оглушительно верещали в предвкушении завтрака.
  Наконец бездонная  миска  Камо  опустела,  и сию же секунду раздался
голос Альбуны,  призывающий дурачка вернуться  к  своим  обязанностям.
Менолли  поспешно поблагодарила его за помощь и настойчиво подтолкнула
к ведущим в кухню ступенькам,  уверяя,  что  его  милашки  наелись  до
отвала и больше не смогут проглотить ни кусочка.
  Когда прозвучал гонг к завтраку,  Менолли укрылась в  уголке  кухни,
ожидая  пока  проголодавшиеся  арфисты проследуют в столовую.  Ведь ей
предстоит идти к мастеру Домису,  а для встречи с  ним  нужна  гитара.
Девочка поднялась в комнату над аркой и задержалась там, поскольку все
еще завтракали. Она же тем временем настроила гитару, снова радуясь ее
богатому,  глубокому  голосу.  Потом  повторила  несколько аккордов из
пьесы,  которую играла во время прерванного  урока  с  Тальмором,  все
растягивая  и  растягивая  непослушные  пальцы,  пока  ладонь не свела
судорога.  Вдруг  девочка  вспомнила  еще  одну  свою  обязанность   -
проверять  яйца.  А  что  если  Главный  арфист  еще спит?..  Придется
осторожно заглянуть...  Она легко сбежала по ступенькам,  радуясь, что
сегодня уже почти не чувствует тяжести в ногах, постояла прислушиваясь
в главном вестибюле и  отчетливо  услышала  голос  мастера  Робинтона,
доносящийся  из  столовой.  Тогда она снова поднялась на второй этаж и
поспешила по коридору к его комнате.
  Горшочки с  яйцами были теплые даже со стороны,  повернутой от огня.
Очевидно, их только что перевернули. Менолли разгребла песок, пощупала
яйца и внимательно осмотрела каждое, ища бороздки или трещины. Никаких
признаков.  Успокоенная,  она осторожно засыпала их песком и  прикрыла
крышками.
  Выходя из комнаты,  она услышала на лестнице голос  мастера  Домиса.
Его сопровождал Сибел, который нес маленькую арфу, и Тальмор с гитарой
за спиной.
  - А вот и она, - сказал Сибел. - Яйца проверяла?
  - Да, они в полном порядке.
  - Тогда следуй за нами,  да поживее...  если можешь, - велел Домис и
нахмурился, запоздало вспомнив о ее больных ногах.
  - Ноги  у  меня  почти как новенькие,  мой господин,  - заверила его
Менолли.
  - Только  больше  не  бегай  наперегонки с Нитями,  договорились?  -
проворчал он.  По сумрачному лицу мастера было непонятно, шутит он или
нет, но Сибел, поймав недоуменный взгляд Менолли, ободряюще подмигнул.
  В кабинете  Домиса,  освещенном  огромными  светильниками,  внимание
Менолли  сразу  привлек  невероятных  размеров  письменный стол,  весь
испещренный нотными значками, которые прикрывали куски стекла. Девочка
вежливо отвела взгляд:  кто знает,  может быть, мастер не любит, чтобы
посторонние совали нос в его музыку. Полки были завалены свитками кожи
и  тонкими  белоснежными  листами  из  незнакомого  материала  с ровно
обрезанными краями.  Менолли собралась взглянуть на  них  поближе,  но
мастер Домис позвал ее и велел сесть на табурет рядом с подмастерьями.
Они уже заняли места перед  пюпитрами  и  принялись  настраивать  свои
инструменты.  Менолли  села  между  Сибелом  и Тальмором и заглянула в
ноты.  Вот это да!  Пьеса предназначалась для четырех  инструментов  и
прочесть музыку с листа оказалось не так-то просто...
  - Ты, Менолли, будешь исполнять партию второй гитары, - благосклонно
улыбаясь,   возвестил  Домис.  Сам  он  взял  металлическую  трубку  с
клапанами для пальцев. Петирон объяснял, что это разновидность флейты,
на   которой   играют   только  очень  искусные  исполнители.  Девочка
постаралась не показать своего  любопытства,  но  не  смогла  сдержать
восторга,  когда  Домис  стал  пробовать инструмент.  Его высокий звук
походил на голос огненной ящерицы.
  - Ты  бы лучше просмотрела партитуру,  - посоветовал он,  заметив ее
интерес.
  - Правда?
  Мастер насмешливо фыркнул.
  - Так обычно делают,  если собираются играть незнакомую музыку. Ведь
это,  - язвительно сказал он,  похлопав флейтой по нотам, - не детская
забава.  Хоть  ты и играла вчера с Тальмором,  эту вещь тебе навряд ли
удастся прочитать так же легко.
  Смутившись, Менолли   пробежала   глазами   ноты.  Кое-где  придется
использовать другую  аппликатуру,  чтобы  со  своей  рукой  ухитриться
сыграть в нужном темпе. Сложность инструментовки захватила девочку, и,
увлекшись,  она начисто забыла, что ее ждут трое арфистов. - Извините!
- Она открыла начало партитуры и взглянула на Домиса, ожидая сигнала к
началу игры.
  - Готова?
  - Думаю, что да, мой господин.
  - Неужели?
  - Не поняла, мой господин?
  - Ну  что ж,  отлично,  милочка,  тогда начали,  - и Домис притопнул
ногой, задавая темп.
  Менолли всегда   обожала  играть  с  Петироном,  особенно  когда  он
позволял ей импровизировать на заданную тему.  И  вчера,  на  уроке  у
Тальмора,  она получила большое удовольствие,  когда увидела новую для
себя музыку. Но сейчас игра с тремя чуткими, виртуозными исполнителями
так  окрылила  ее,  что пальцы едва успевали исполнять то,  что видели
жадные  глаза.  Поток  музыки  захватил  ее  в  плен  и  унес  куда-то
далеко-далеко,  а  когда  прозвучали  последние  ноты  бурного финала,
Менолли испытала потрясение, острое, как боль разлуки.
  - Какое чудо... Давайте сыграем еще раз!
  Тальмор расхохотался.  Домис глядел на нее со странным выражением, а
Сибел, прикрыв глаза рукой, уронил голову на свою арфу.
  - А знаешь,  Тальмор,  я ведь тебе  не  поверил,  -  качая  головой,
признался Домис.  - Хотя сам играл с ней,  правда,  самые элементарные
вещи. Мне не показалось, что у нее какие-то выдающиеся способности.
  Менолли едва  дышала,  испуганная тем,  что снова допустила какую-то
оплошность, как накануне, с девочками.
  - И я совершенно уверен,  - так же сухо и строго продолжал Домис,  -
что ты никак не могла видеть эту партитуру раньше...
  Менолли подняла глаза на мастера.
  - Какая прелесть,  как дивно переплетаются  голоса  флейты,  арфы  и
гитар!  Жаль,  это  место  мне  не совсем удалось,  - она перелистнула
страницы,  - нужно было, конечно, использовать ваши аккорды, но с моей
рукой...
  Домис все так же, не отрываясь, смотрел на нее.
  - Сибел,   наверное,   предупредил   тебя,   чем  мы  будем  сегодня
заниматься?
  - Нет,  мой  господин,  он  только сказал,  что я обязательно должна
прийти.
  - Полно,  Домис,  неужели  вы  не  видите:  девочка  сама не своя от
страха? Она боится, что сделала что-то не так. Успокойся, Менолли, все
в порядке.  - Тальмор ободряюще похлопал ее по плечу.  - Видишь ли,  -
продолжал подмастерье,  добродушно поглядывая на Домиса,  - он  только
что закончил эту вещь. Ты просто загнала нас с Сибелом, да и сам Домис
едва поспевал за тобой.  К тому же тебе удалось с легкостью справиться
с его мучительными изобретениями так,  что я заметил...  пожалуй, лишь
один неверный аккорд,  тот,  который ты упомянула, но ты говоришь, что
это из-за руки...
  Сибел, наконец,  поднял голову, и Менолли с изумлением заметила, что
в глазах у юноши стоят слезы.  И в то же время он смеялся!  Трясясь от
хохота,  не в силах вымолвить ни слова,  он  лишь  бессильно  погрозил
Домису пальцем.
  Недовольно покосившись на него, Домис обратился к подмастерьям:
  - Хватит, хватит. Я и сам вижу, что перегнул палку, но, согласитесь,
у меня были веские основания для сомнений. Соло может сыграть любой...
- Он повернулся к недоумевающей Менолли.  - Ты, наверное, часто играла
с Петироном? А другие музыканты у вас в холде есть?
  - По-настоящему  играть  мог один Петирон.  От рыбного промысла руки
так грубеют,  что  становятся  негодными  для  музыки.  -  Она  искоса
взглянула на Сибела. - Есть, правда, несколько барабанщиков...
  Услышав ее ответ, Сибел снова залился смехом.
  "Да что это с ним?  - подумала Менолли. - А казался таким спокойным,
таким  невозмутимым.  Правда,  смеется  он  не  так  уж   громко,   но
все-таки..."
  - А теперь,  Менолли, расскажи-ка мне поподробнее, чем ты занималась
у себя в Полукруглом, я имею в виду музыку. Мастер Робинтон так занят,
что мне не удалось побеседовать с ним на эту тему.
  Мастер Домис сказал это таким тоном, будто имел право знать все, что
она могла бы рассказать самому Главному арфисту,  и Сибел  кивнул  ей,
подтверждая это. Менолли на миг задумалась. Уместно ли признаться, что
она занималась с детьми после смерти Петирона,  пока не  прибыл  новый
арфист?  Наверное,  - ведь Эльгион,  должно быть,  уже сообщил об этом
мастеру Робинтону, и тот ни словом не упрекнул ее за то, что она взяла
на  себя  эти  чисто  мужские обязанности.  К тому же мастер Домис уже
как-то язвил на тот счет,  что всегда следует говорить правду.  И  она
рассказала им о том,  что происходило с ней в Полукруглом: как Петирон
отметил ее еще в детстве,  когда она  уже  достаточно  выросла,  чтобы
разучивать обязательные баллады и сказания. Как он научил ее играть на
гитаре и арфе,  - только для того,  чтобы помогать ему учить других, -
заверила  она  слушателей,  -  и  подыгрывать ему по вечерам.  - Домис
понимающе кивнул. - Как Петирон познакомил ее со всеми нотами, которые
у  него  были  - правда,  их было не так много,  всего три пьесы,  а в
других и нужды-то не было:  морской правитель  Янус  предпочитал  петь
сам, а не слушать музыку.
  - Это понятно, - снова кивнул Домис.
  Еще Петирон научил ее вырезать из тростника свирели, натягивать кожу
на барабаны,  большие  и  малые,  познакомил  с  основными  принципами
изготовления  гитары  и  малой  арфы,  только  в  Полукруглом  не было
подходящего дерева,  чтобы сделать еще одну арфу,  да и зачем ей  своя
гитара  и  арфа?  Но  два  Оборота  назад  ей  пришлось  взять на себя
исполнение учебных баллад,  потому что у Петирона от болезни  суставов
пальцы  совсем скрючились.  Ну а потом,  конечно...  - горло у Менолли
перехватило от печальных воспоминаний,  - некоторое время после смерти
Петирона ей пришлось учить детей самой: Янус понимал, что ребятишки не
должны отставать в изучении обязательных песен и баллад  -  ведь  отец
сознавал  свой долг перед Вейром,  а во время лова никого,  кроме нее,
нельзя было освободить от работы.
  - Все ясно, - заметил Домис. - Ну а когда ты повредила руку?
  - Почти сразу в холд приехал новый арфист,  Эльгион,  так что мне...
больше  не  нужно  было  играть.  А  потом,  -  вместо  объяснений она
повернула руку ладонью вверх,  - все решили, что играть я не смогу уже
никогда...
  Захваченная воспоминаниями, Менолли не заметила, что в комнате стоит
тишина.  Она  сидела,  низко опустив голову,  потирая разболевшийся от
долгой игры шрам.
  - Когда  Петирон был среди нас,  - негромко проговорил Домис,  - Цех
арфистов  не  знал  лучшего  наставника.  Я  имел  счастье  быть   его
подмастерьем. И у тебя нет никаких причин стыдится своей игры...
  - Или того,  какую радость ты получаешь от музыки,  - добавил Сибел,
слегка  наклонившись  к  ней,  но  теперь  его  глаза  были совершенно
серьезны.
  Радость от музыки!  Какое облегчение - услышать эти слова.  И как он
только угадал?
  - Скажи, Менолли, теперь, когда ты здесь, в Цехе арфистов, чем бы ты
занялась охотнее всего?  - спросил мастер  Домис  таким  безразличным,
невыразительным голосом, что девочка не могла понять, какого ответа он
от нее ожидает.
  Радость от музыки... Но как ее выразить? Сочинять песни, которые так
нужны мастеру Робинтону?  Только вот как узнать, что именно ему нужно?
Но  разве  Тальмор  не  сказал,