поясницу на бегу, не
давят ли ногу короткие  штанишки и хорошо ли  прикрывает спину  безрукавка -
она должна быть гораздо  ниже талии, иначе можно  простудить почки. Если  ты
слишком часто останавливаешься справить нужду, ритм бега нарушается.
     - Что ж, пошли, - сказал  Маллум,  удостоверившись, что Тенна снаряжена
как надо.
     Сесила постояла в дверях, провожая дочь, а Тенна с Маллумом свернули на
восточную трассу. Сесила испустила особый  скороходский переливчатый крик, и
они  остановились.  Она  указывала  на небо  - там  летели  клином  драконы,
редкостное зрелище по нынешним временам.
     Увидеть драконов  в  небе - лучшая из  примет.  Они скрылись из виду, и
Тенна  улыбнулась.  Жаль, что  скороходы  не  могут  передвигаться столь  же
быстро, как драконы. Маллум, словно читая ее  мысли, с усмешкой повернулся в
нужную сторону, и все беспокойство Тенны как рукой сняло. Она догнала его на
третьем шагу, и он опять одобрительно кивнул ей.
     - Бегать - это не просто пятками сверкать, - говорил Маллум, не отрывая
глаз от трассы, хотя должен  был знать ее не хуже Тенны. - Прежде всего надо
научиться соизмерять свой  шаг. Надо знать поверхность  дорожки,  по которой
бежишь. Надо уметь беречь силы,  чтобы выдержать самый  долгий перегон. Надо
знать,  когда  перейти  на шаг,  когда попить  и  поесть,  чтобы не  слишком
отяжелеть. Надо знать наикратчайшие способы Переходов и погоду, которая ждет
тебя  в пути...  а на северных трассах приходится бежать и на лыжах. Полезно
также  вовремя спрятать в укрытие  и  дать непогоде  пройти стороной. Так ты
доставишь свою почту намного быстрее.
     Тенна согласно  кивала в ответ. Она  все это  слышала  уже много раз от
всех  своих  родственников  и от каждого бегуна,  бывавшего на  станции.  Но
Маллума  стоило  выслушать еще раз.  При  этом она наблюдала  за  ним, чтобы
посмотреть,  не  беспокоит  ли  его  ушибленная  пятка.  Он  заметил  это  и
усмехнулся:
     - Не  забывай брать с собой вашу припарку на длинные перегоны, девочка.
Никогда  не знаешь, когда она  может понадобиться.  Вот и  я  не  знал. - Он
скорчил  гримасу,  напомнив  Тенне,  что  даже  самый  лучший   бегун  может
оступиться.
     Все скороходы бегают  налегке, но длинной  оранжевой головной  повязкой
можно забинтовать растянутые связки. В промасленном мешочке не больше ладони
хранится лоскут, пропитанный  соком  немейника, который одновременно очищает
царапины и унимает  боль. Простые средства от наиболее частых повреждений. К
этому можно добавить и мешочек с припаркой - она стоит своего веса.
     Тенна преодолела перегон  без труда, даже когда Маллум прибавил ходу на
ровном месте.
     -  С  красивой  девушкой  и  бежать  легче,  -  сказал  он,  когда  они
остановились ненадолго передохнуть.
     Напрасно он столько  говорит  о ее  красоте.  Красота не поможет  Тенне
осуществить свою мечту - стать одной из первых бегуний.
     Когда они  к середине  дня добрались  до  станции Ирмы,  Тенна  даже не
запыхалась. Зато Маллум, перейдя  на шаг и начав опираться на пятку, заметно
захромал.
     - Гм-м.  Ну  что  ж,  я  могу  переждать  здесь денек и  поставить  еще
припарку.  - Он  показал Тенне  пакетик, достав его  из кармашка на поясе. -
Видишь - очень удобно.
     Тенна с  улыбкой похлопала по собственному карману. Старая Ирма вышла к
ним с усмешкой на иссушенном солнцем лице.
     - Ну как, Маллум, годится она? - спросила старуха, дав обоим напиться.
     -  Еще как  годится. Делает  честь своему роду, да  и бежать  с  ней не
скучно, - весело заявил Маллум.
     - Так я принята, Маллум? - спросила Тенна - ей нужен был прямой ответ.
     - О да,  - засмеялся он, прохаживаясь и подрыгивая ногами. Тенна делала
то же самое. - Можешь не беспокоиться. Есть кипяток для припарки, Ирма?
     - Сейчас закипит.  -  Вскоре  Ирма вынесла из  дому миску с  кипятком и
поставила ее  на длинную скамью, непременную принадлежность каждой  станции.
Свес крыши  защищает  ее от солнца и дождя, а бегунов  хлебом  не корми, дай
посмотреть,  кто  приближается по  трассе,  а кто отбывает.  Длинная скамья,
отполированная целыми поколениями задов, позволяла видеть все четыре дороги,
сходящиеся у Ирминой станции.
     Тенна  по  привычке  достала  из-под  лавки  ножную скамеечку, сняла  с
Маллума правый башмак  и приложила  размоченную  в воде  припарку к ушибу, а
Ирма подала ей бинт, разглядывая между тем синяк.
     - Еще денек, и все пройдет. Хорошо бы и на утро ее оставить.
     - Ну нет. Когда еще представится случай пробежаться с такой красавицей.
     - Эх, мужчины, -  махнула  рукой  Ирма. Тенна  зарделась.  Она начинала
верить, что  он не  просто  дразнится.  Никто  еще  не говорил  ей,  что она
красива.
     - Этот перегон для испытания не подходит, Ирма. Он почти весь ровный, и
покрытие хорошее, - сказала она, застенчиво улыбаясь Маллуму.
     - Скажешь тоже! Не хватало еще по горам бегать.
     -  Найдется у тебя  что-нибудь для Тенны на обратный путь? Чтобы она уж
полную ходку сделала.
     - Найдется. - Ирма подмигнула Тенне, как бы принимая ее в ряды пернских
скороходов. - А пока можете поесть... суп готов, и хлеб тоже.
     - Не возражаю. - Маллум ерзал  от  горячей  припарки, которая пробирала
даже его загрубевшую подошву.
     Когда  Тенна слегка перекусила, прибыли еще двое бегунов: незнакомый ей
мужчина издалека,  из  Битры,  с письмами для передачи на  запад, и  один из
сыновей Ирмы.
     - Я могу  доставить это  на девяносто седьмую, - сказала  Тенна - такой
номер носила их семейная станция.
     -  Вот  и хорошо. - Мужчина отдувался  после долгого пробега.  - Только
смотри, письма срочные. Как тебя зовут?
     - Тенна.
     - Дочь Федри? Хорошо, мне этого довольно. Готова отправиться в дорогу?
     - Конечно. - Она  протянула  руку, скороход снял свою сумку, отметил на
крышке время передачи и  отдал ей. -  А ты кто?  - Тенна пристегнула сумку к
поясу и передвинула за спину.
     -  Массо.  -  Он  принял  от  Ирмы чашу  с водой и  махнул Тенне, чтобы
отправлялась. С  благодарностью помахав на прощание Маллуму, она побежала на
запад, а Маллум проводил ее традиционным скороходским "йо-хо".
     Домой  она добежала быстрее, чем  до Ирмы. На станции  как раз оказался
один  из  ее братьев, Силан. Он  одобрительно  хмыкнул, посмотрев  на  время
передачи, сделал собственную пометку и понес сумку дальше на запад.
     - Ну вот ты и принята, девочка, - обняла ее мать. - А  потеть  вовсе не
обязательно, правда?
     -  Не всегда  бывает так  легко, -  сказал  со скамейки  отец, -  но ты
показала хорошее  время и  хорошо  начала.  Я  думал, ты вернешься только  к
вечеру.
     Все  лето, а потом и зиму Тенна  бегала  на  короткие дистанции  вокруг
станции  97,  закаляя  себя для длинных  перегонов.  Ее уже  знали  на  всех
окрестных станциях. Самую долгую свою ходку она совершила в Серые  Камни, на
побережье, незадолго до  сильной метели. Она одна находилась на  станции 18,
когда прибыл измученный скороход со срочными депешами, и пришлось ей сделать
еще  два перегона  на  север. Рыбачий баркас  не мог прийти в порт,  пока не
поставят новую мачту,  - между  тем судно там ждали,  и  доставленное Тонной
письмо оказалось очень кстати.
     Такие  срочные  известия следовало бы  передавать барабанным  боем,  но
сильные ветры  лишили  бы  послание  всякого  смысла. Трудной  выдалась  эта
пробежка по  приморским  низинам -  холод,  ветер  и снег, Тенна передохнула
часок в  одном  из  убежищ против  Нити, часто  встречавшихся  на  трассе, и
все-таки покрыла дистанцию за короткое время, за что на ее поясе прибавилось
еще несколько стежков - знак повышения.

     ***

     Путешествие  в холд Форт добавит ей  еще  два стежка,  если  она  опять
покажет  хорошее время,  И  Тенна была уверена, что покажет... старые бегуны
говорят,  что такая уверенность  приходит  ко  всем, кто бегает  по  трассам
сколько-нибудь долго. Тенна научилась  определять, сколько она пробежала, по
собственным  ногам.  Сейчас  в  них  нисколько  не  чувствовалось  свинцовой
тяжести, признака истинной  усталости, и она по-прежнему  бежала легко. Если
судорога не  схватит, она запросто добежит  до станции 300 в Форт  в  том же
хорошем  темпе.  Судорога  всегда  грозит  бегуну,  и  настигает   она   без
предупреждения. Тенна всегда  носила с собой пастилки,  которые жуют в таких
случаях. А по возможности прихватывала и пригоршню целебных трав. Не надо бы
позволять своим мыслям так  блуждать, но в такую хорошую ночь, когда бежится
легко, трудно думать только о работе. Иное дело, если погода дурная или свет
плохой.  А местность здесь слишком людная для подземных змей, которые бегуну
опаснее всего -  обычно эти твари выползают  поохотиться на рассвете  или  в
сумерки.  Изменники  встречаются, конечно, реже  подземных  змей,  зато  они
опаснее  -  это ведь  люди, а не  животные. Впрочем,  как сказать. Но бегуны
редко носят при себе  деньги, поэтому их не подкарауливают так, как верховых
гонцов  или других  одиноких  путников. Тенна  не  слышала,  чтобы изменники
нападали на  кого-то так далеко на западе,  но порой они бывают так злы, что
способны задержать бегуна  из одной вредности. За последние три Оборота было
два случая, в  северном Лемосе и Битре, когда скороходам подрезали  поджилки
просто так, ни за что.
     Иногда, в особо суровую зиму, стая изголодавшихся верриев может напасть
на бегуна в открытой  местности, но такое случается редко. Змеи  - вот самая
вероятная опасность, особенно в середине лета, когда вылупляется молодняк.
     Отец Тенны пострадал от них в позапрошлое лето.  Он говорил, что просто
удивительно,  как  быстро  движется  взрослая  змея,  если  ее  потревожить.
Вообще-то они вялые, и  только голод  придает им  проворство.  Но он вступил
прямо в гнездо, и  змееныши поползли у него по ногам,  кусаясь при этом - до
самого  паха  добрались. (Тут мать подавила  смешок  и  сказала, что тут  не
только отцова гордость могла пострадать.) На  отце есть шрамы и от когтей, и
от  зубов. В такие  вот  лунные  ночи бегать одно удовольствие -  прохладный
воздух сушит потные лицо и грудь, тропа пружинит под ногами, и видно далеко.
И можно думать о разном.
     В  Форте  скоро  будет  Собрание  -  Тенна   несла   письма   некоторым
расположенным там цехам.  Если  бежишь в место Собрания или из  него,  сумка
всегда тяжелеет - ремесленники, которые не могут присутствовать, извещают об
этом старшину цеха.  Может быть,  если Тенне повезет, она сможет остаться на
Собрание. Она давно уже на них не бывала, а ей надо купить хорошо выделанную
кожу для новой пары  беговых башмаков. На ее счету достаточно  денег,  чтобы
уплатить хорошую цену: Тенна проверила это по книгам матери. Многие цеховики
охотно принимают  бирки  почтовых  станций,  а  у Тенны  такая бирка лежит в
поясном кармашке. Если попадется хорошая кожа, можно будет сторговаться даже
за большую сумму, чем указано в бирке.
     Притом на  Собраниях всегда весело. Тенна хорошо танцевала и  мастерски
исполняла подлеталку -  если находился хороший кавалер. Форт - хороший холд,
и музыка в нем должна  быть отменная, поскольку там расположен цех арфистов.
Мелодии арфы звучали у Тенны в голове, хотя петь на бегу она не могла.
     Дорожка описывала длинный поворот вокруг скопления скал - обычно трассы
прокладывались  по  возможности  прямыми,  -  и  Тенна  вернулась мыслями  к
насущным  делам.  Как  раз за этой кривой трасса должна повернуть направо, в
глубь  суши,  к Форту.  Нужно  быть  внимательной, чтобы  не пришлось  потом
возвращаться.
     Внезапно земля под ногами  задрожала,  хотя Тенна не  видала  ничего за
окружающей  дорожку  растительностью.   Она   насторожила  уши   и  услышала
"пуфф-пуфф",  становившееся все  громче. Это побудило ее  сдвинуться влево с
середины  дорожки, где она могла бы получше разглядеть, что это такое пыхтит
и сотрясает  землю. Это почтовая трасса, а не проезжая  дорога, но  ни  один
бегун  не  мог издавать таких  звуков и  так топотать. На Тенну  надвинулась
какая-то  темная  громада,  и  она  нырнула в  кусты,  а верховик  вместе  с
всадником промчались на какой-нибудь палец от нее. На Тенну пахнуло ветром и
запахом животного.
     - Дурак! - прокричала она вслед. В  рот ей  набились  листья и ветки, в
руки вонзились  колючки. Она поднялась на ноги и стала отплевываться. Листья
оставляли горький, вяжущий вкус: неотвязка! Она  упала в  кусты неотвязки. В
это  время года у них  на  ветках появляются  волосяные шипы  - расплата  за
вкусные ягоды, поспевающие осенью.
     А всадник даже не остановился, не вернулся посмотреть, не пострадала ли
она.  Не  мог же он  ее не заметить, не  услышать ее  крик.  И как он смеет,
прежде  всего,  скакать  по  почтовой  трассе?  Чуть  севернее есть  хорошая
проезжая дорога.
     - Ну, погоди ты у меня! - воскликнула Тенна в досаде, грозя кулаком.
     Она  вся  тряслась,  пережив такую  опасность. Постепенно  до нее стало
доходить, что руки, ноги  и грудь у нее  покрыты  царапинами - даже на  щеке
остались две метки. Топнув ногой от ярости, Тенна достала из кармашка платок
с  немейником и  промокнула  ссадины.  Снадобье  сильно  щипало, Тенна  даже
зашипела сквозь зубы,  но делать нечего: нельзя, чтобы ядовитый сок попал  в
кровь, да и занозы  оставлять нельзя.  Из рук  Тенна  их выбрала,  постоянно
смачивая кожу немейником. Но занозы чувствовались и позади,  между локтем  и
плечом... Тенна  удалила,  что  могла, и прижимала  к ранкам платок, пока не
выжала из него всю влагу. Хорошо, если удастся избежать заражения, а  вот от
насмешек на станции  ее уже ничто не спасет. Бегуны должны крепко  стоять на
ногах и сохранять равновесие. Но, с  другой стороны,  всаднику нечего делать
на  трассе. Что ж,  легче будет отыскать виновника - он должен быть известен
своей наглостью. И если она не  сможет лично дать ему в глаз,  ее, возможно,
выручит  другой  скороход.  Бегуны  не  стесняются  обратиться с  жалобой  к
старосте холда, если кто-то нарушает их права.
     Сделав все, что можно, Тенна поборола гнев: он не поможет ей  доставить
сумку по назначению. И нельзя, чтобы гнев возобладал над рассудком. Она была
на  волосок  от гибели,  а  отделалась  пустяками. Подумаешь,  поцарапалась!
Однако ей было  трудно снова набрать темп - а она так хорошо бежала, и конец
перегона был так близок.
     Верховник мог бы  убить  ее, растоптать при той скорости, с которой они
оба  бежали. Если бы она не догадалась свернуть вбок, хотя,  кстати сказать,
имела  полное право бежать посередине... если бы не ощутила топота подошвами
своих  башмаков  и  не услышала, как  пыхтит  верховник...  Тогда  ее письма
задержались бы надолго - или вовсе пропали бы.
     Ноги  у  нее отяжелели, и  она  с трудом передвигала  их.  Наконец  она
поняла, что былой скорости не вернешь, и решила беречь силы.
     Рассвет,   забрезживший   позади,   не    доставил   Тенне   ожидаемого
удовольствия,  и  это привело ее в еще большее раздражение. Ничего, она  еще
узнает, кто этот лихой наездник! Еще скажет ему пару слов. Хотя вряд ли она,
конечно,  с  ним  встретится.  Он  ведь  скакал  ей  навстречу.  Раз  он так
торопился, то, может статься, вез письмо куда-нибудь далеко. Старосты холдов
могут  позволить  себе такие  услуги,  и у  них  повсюду  содержатся  свежие
верховники  для  подмены.  Но  гонец  не  должен  был  ехать  по трассе  для
скороходов. Для верховых  существуют дороги!  Подковы могут повредить покров
беговой дорожки,  и  смотритель  станции часами будет восстанавливать ущерб,
нанесенный копытами. Трассы  проложены только  для бегунов. Негодующая Тенна
постоянно возвращалась к этой мысли. Остается надеяться, что и другие бегуны
на трассе услышат наездника  вовремя! Вот почему нужно думать только о беге,
Тенна. Если даже не  подозреваешь ничего дурного. Ты думала, что  находишься
наедине с лунной ночью - а вышло по-иному.

     ***

     Почтовая станция помещалась сразу  же за главным входом в Форт. История
гласила,  что именно здесь бегуны появились впервые -  они носили письма  на
короткие расстояния сотни и сотни Оборотов назад, еще до того, как построили
барабанные башни. В Форте  бегуны  использовались для многих целей, особенно
во время Нитепада, когда они сопровождали  в качестве  курьеров спасательные
отряды.  Даже постройка барабанных  башен  и распространение  верховников не
вывело  бегунов из употребления. В этом узловом холде и станция  была больше
всех на  Перне.  Тенне  говорили, что в  ней три  этажа и глубокие  подвалы,
врезанные  в камень. А купальное помещение - одно  из лучших на  континенте:
горячая вода сама бежит в глубокие ванны, веками снимающие с бегунов  боль и
усталость, Сесила настоятельно рекомендовала  Тенне завернуть  в Форт, когда
та окажется  на крайнем западе.  И вот Тенна здесь. Скоро она оценит местные
удобства.
     Она очень устала и не просто сбилась  с ритма  - каждый шаг по  широкой
улице отдавался болью во  всем  теле. Руки жгло, и она надеялась, что в  них
больше  не осталось  заноз,  Но  даже  рукам было далеко до  ног. Скотоводы,
поднявшиеся рано,  чтобы накормить животных, весело махали ей и  улыбались -
это вернуло Тенне частицу бодрого настроения. Ничего хорошего не будет, если
она впервые явится  на  эту станцию не  только поцарапанной, но  вдобавок  и
надутой.
     Здешний  смотритель как будто чуял  бегунов  издалека -  двойные  двери
распахнулись перед  Тенной, как только она остановилась перед ними и взялась
за шнур звонка.
     -  То-то  я слышу -  кто-то бежит.  - Смотритель, приветливо  улыбаясь,
поддержал Тенну обеими руками. Это был один из самых старых людей, известных
ей: лицо все в морщинах и рытвинах, но глаза даже в столь ранний час ясные и
смотрят весело. - Да  еще и новенькая, хотя с виду ты как будто мне знакома.
Приятно посмотреть на красивое личико в такое чудесное утро.
     Отдышавшись в  достаточной степени, чтобы назвать себя,  Тенна  вошла в
большую переднюю. Там она сняла с пояса сумку, не переставая разминать ноги.
     -  Я Тенна  и  бегу с двести восьмой. Несу  восточные письма,  все  для
Форта.
     - Добро пожаловать на трехсотую, Тенна. - Старик  взял у Тенны сумку  и
тут же  отметил ее прибытие мелом на тяжелой старой доске слева от двери.  -
Все  сюда,  говоришь?  -  Он подал ей  воды,  прежде  чем  открыть  сумку  и
посмотреть на адреса.
     Тенна с чашей в руке опять вышла наружу, потряхивая ногами.  Для начала
она прополоскала рот и выплюнула воду на булыжник, а потом уж отпила глоток.
Это была не просто вода, а освежающее питье, увлажняющее пересохшие ткани.
     -  Я гляжу, этот перегон  нелегко тебе дался. - Старик, выйдя на порог,
указал на ее ссадины. - На что это ты налетела?
     - На неотвязку, - сквозь зубы ответила она. - Верховник налетел на меня
там, где  кривая идет вокруг холма... всадник скакал по  трассе, хотя должен
был знать,  что это запрещено.  - Тенна сама удивилась злости, с которой это
выпалила - она собиралась говорить строго по-деловому.
     - Не  иначе как Халигон, - нахмурился смотритель.  -  Я  видел, как  он
помчался в загон для верховников около часа назад. Я предупреждал его, чтобы
не ездил по  нашим трассам,  -  а  он говорит,  что так  он сбережет полчаса
времени. Это, говорит, экс-пе-ри-мент.
     - Он чуть не убил меня. - Тенна разозлилась еще пуще.
     - Скажи ему это сама. Может, хорошенькая  бегунья и вобьет ему что-то в
башку - а то, сколько он ею ни стукается, все без толку.
     Поведение  старика уверило Тенну в том, что  гневается она справедливо.
Одно дело - злиться  в одиночку, другое - получить подтверждение, что имеешь
на  это  право.  Она почувствовала  себя  отомщенной.  Хотя  неясно,  почему
хорошенькой проще свести с кем-то счеты. Она может залепить оплеуху  не хуже
самого безобразного бегуна.
     - Тебе надо долго отмокать с  твоими-то занозами. Ты вед