резрительно повел рукой, указывая на раскинувшиеся вокруг дома из красного камня.
     - Талант Сегойны вовсе не пропал! - холодно возразила Мерелан.
     - Я не имел в виду ничего подобного, Мер, и ты сама это знаешь, - поспешно исправился Петирон. Он успел заметить, что Мерелан и ее родственников связывают искренняя любовь и уважение. - Но она могла бы стать мастером голоса...
     - Не все считают это таким важным, как мы, Петирон, - отозвалась Мерелан мягко, но решительно, и Петирон понял: всякие попытки объясниться лишь обидят ее.
     "На самом деле, - невесело подумала Мерелан, вспомнив лесных жителей, - далеко не все жители Перна хорошего мнения об арфистах".
     Когда они обосновались в холде Пири, в душе у Петирона вновь проснулось былое предубеждение против нового назначения. Их жилище состояло всего из трех комнат. Ребенка пришлось укладывать спать вместе с родителями - причем их единственная кровать занимала почти всю комнату; еще, правда, имелись шкафчики, вырубленные прямо в скале. Вторая комната, где располагался очаг, была побольше и предназначалась для всяческих хозяйственных хлопот, включая приготовление пищи. Третья - по чести, просто чуланчик - служила туалетом и умывальней. Правда, Мерелан весело сообщила, что здесь все предпочитают купаться в море. Петирон подозрительно посмотрел на длинную лестницу, ведущую к песчаной дуге пляжа, где были пришвартованы несколько рыбацких шлюпов...
     Вскоре Петирон обнаружил, что местные жители привыкли заниматься делами не в помещении, а под открытым небом - либо в просторном внутреннем дворике, где были оборудованы разнообразные мастерские, либо в тени навеса, увитого виноградными лозами, столь огромного, что под ним могли бы поместиться все обитатели холда, и еще осталось бы место. Там было даже два отгороженных загончика: один для ребятишек, только начавших ходить, и второй для детей постарше. В этих загончиках имелся небольшой бассейн, чтобы малыши могли плескаться, песок, в котором они возились, и изрядное количество игрушек. Вот и сейчас Робинтон, еще не очень уверенно ковыляя, тащил куда-то мягкую игрушку.
     - С чем это он там играет - ведь не с драконом же, я надеюсь? - спросил Петирон у жены. На Перне никогда не делали игрушек в виде драконов; это было бы форменным святотатством.
     - Нет, конечно. Глупость какая. Это всего лишь огненная ящерица, - Мерелан успокаивающе улыбнулась изумленному супругу.
     - Огненные ящерицы? Но они же вымерли невесть когда!
     - Не все. Мой отец как-то видел файра, и дядя Патри сказал, что встретил одного в прошлом году.
     - А он точно уверен, что это была именно огненная ящерица? - переспросил Петирон. Его прагматичная натура требовала хоть каких-то доказательств.
     - Точно. А мы находили обломки скорлупы. Так что огненные ящерицы и вправду существуют, хоть и нечасто попадаются людям на глаза.
     - Ну, если вы находили скорлупу, то конечно... - успокоился Петирон.
     Мерелан отвернулась, стараясь скрыть улыбку. Она прекрасно понимала, что Петирон думает о холде Пири, но не имела ни малейшего желания спорить с ним и развеивать его заблуждения. Петирон, в общем-то, был человеком справедливым. Он и сам разберется, что к чему. Может, ему даже понравится здесь, вдали от суматохи и постоянной атмосферы состязания, царящей в Доме арфистов. Мерелан было очень приятно слышать, как Петирон благодарил Сева Риткампа, Далму и прочих торговцев. Он сказал тогда, что многому научился за время пути и что их музыкальные вечера доставляли ему истинное наслаждение. Мерелан чувствовала, что он говорил совершенно искренне. По дороге Петирон все-таки освоил верховую езду, и Мерелан знала, что сможет уговорить его проехаться на скакуне по окрестным холдам, где жили ее братья и сестры. Особенно если удастся оставить Робинтона в холде Пири, чтобы его присутствие не раздражало Петирона. С этим, наверно, особых сложностей не возникнет - она уже отняла малыша от груди, а Сегойна с удовольствием с ним понянчится. Если бы только Петирон научился любить сына - и ради собственного блага, и ради блага Робинтона - и перестал видеть в нем соперника, похищающего ее внимание!

***

     После первого занятия Петирон отобрал сорок два подающих надежды ученика и разделил их на пять групп. Они различались не по возрасту, а по уровню подготовки, поскольку некоторых уже успели чему-то научить родители. Последняя группа состояла из пятерых человек, чересчур взрослых для того, чтобы заниматься вместе с детьми. Они учились по вечерам, ради удовольствия, и никто из них этого не стеснялся.
     - Когда живешь в горах, нечасто подворачивается случай чему-то научиться, - без малейшего смущения пояснил Ранту. Коренастый плотник оглянулся на свою юную супругу, ожидающую ребенка. - Так я и жил, пока не встретил Каррал. - Он покраснел. - Я вправду люблю музыку, хоть и мало о ней знаю. Но я научусь, чтобы малышу не пришлось стесняться неотесанного отца.
     Как выяснилось, Ранту потрясающе играл на тростниковой свирели. Но когда Петирон всерьез вознамерился обучить Ранту нотной грамоте, плотник отмахнулся от этого предложения:
     - Вы просто сыграйте мне разок нужную мелодию, да и хватит, я запомню.
     В тот вечер Петирон долго мерил шагами свое скромное жилище. Одна лишь мысль о том, что великолепный самородок ежедневно рискует покалечить руки топором, пилой или теслом, выводила его из душевного равновесия. Мерелан попыталась успокоить мужа:
     - Любовь моя, ведь далеко не для каждого свет клином сошелся на цехе арфистов.
     - Но он...
     - Он великолепно держится для молодого человека, которому следует содержать семью, - сказала Мерелан, - и он всегда будет любить музыку, даже если изберет для себя иной жизненный путь.
     - Но ведь Ранту - настоящий талант! Ты же знаешь, столько мне пришлось биться над теорией музыки и над композицией, прежде чем я научился работать со сложными ритмами, - а он после одного-единственного прослушивания управляется с такими каденциями, которые даже у тебя, при всех твоих дарованиях, потребовали бы целого дня работы! А Сегойна рассказала мне, что он сам делает - делает! - гитары, флейты, барабаны - все инструменты, на которых здесь играют!.. - Петирон воздел руки, не в силах сдержать переполняющие его чувства.- Стоит мне вспомнить, сколько труда я затратил, чтобы освоить все таблицы для подмастерьев, которые Ранту ловит со слуха, я... у меня просто слов нет!
     - Милый, но Ранту не хочет быть музыкантом. Понимаешь - не хочет. Он хочет заниматься своей нынешней работой, возиться с деревом. Даже все те инструменты, которые он мастерит, - это для него всего лишь развлечение, способ провести досуг, и не более того.
     - Может, конечно, ты и права, Мер, но ты, похоже, кое-чего не понимаешь. Цеху арфистов нужно куда больше молодежи, чем приходит к нам сейчас. Тому же холду Пири просто необходим подмастерье, который жил бы тут постоянно, а не наведывался на краткий срок.
     Петирон расхаживал по комнате, нервно потирая руки, - верный признак того, что он охвачен сильнейшим волнением.
     - Каждый человек имеет право учиться, и цех арфистов обязан позаботиться о том, чтобы он мог этим правом воспользоваться. Нам отчаянно не хватает арфистов!
     - Но все здесь заучивают обучающие Баллады, - сказала Мерелан. - Я и сама выучила их тут:
     - Но они здесь знают не все важные Баллады, а лишь самые распространенные, - упрямо возразил супруге Петирон. Всякий раз, когда он принимался хмуриться, его густые брови сходились на переносице, почти смыкаясь над орлиным носом. Мерелан безумно нравились брови мужа, хотя она никогда ему об этом не говорила. - Они, например, не знают Балладу о Долге.
     Мерелан с трудом сдержалась, чтобы не вздохнуть. Интересно, неужели только те, кто был воспитан в строгих традициях цеха арфистов, верят, что очередное Прохождение не просто может настать, а непременно настанет через пятьдесят Оборотов? Или их вера - всего лишь дань традициям цеха?
     - Вот ты их и научишь всему, чему нужно. А я помогу. Но даже теперь, когда они вновь повидались со мной и познакомились с тобой, боюсь, местные жители тебя неправильно поймут, если ты предложишь одному из их лучших подмастерьев уехать в цех арфистов.
     Петирон как-то странно взглянул на жену.
     - Ты так думаешь?
     Мерелан поджала губы. Подобным тоном - чрезвычайно сухим и унизительным - Петирон разговаривал с нерадивыми учениками, не прилагающими достаточных усилий, чтобы соответствовать его взыскательным требованиям.
     - Ты же знаешь, что здесь был мор. Да еще холд потерял многих жителей во время той бури, - сказала Мерелан, стараясь сохранить спокойствие. - Хотя Пири не так уж велик, но для того, чтобы содержать его в должном порядке, требуется немало народу. И временами они просто не могут позволить себе выделить ни единого человека.
     - Однако же они отдали двоих пареньков в Вейр, - с завистью произнес Петирон.
     Мерелан попыталась сдержать смех, прикрыв рот ладонью, но у нее ничего не вышло: больно уж забавно выглядел сейчас Петирон.
     - То есть ты хочешь сказать, что если бы ты оказался избранником посланцев Вейра, ты бы отказался?
     - Меня не выбрали.
     - Это я знаю. Но если б тебя позвали в Бенден-Вейр, неужели ты бы отказался?
     - Ну... - попытался увильнуть от ответа Петирон.- Конечно, я не стал бы отказываться от столь высокой чести... Но ведь далеко не каждому из избранных во время Поиска удается запечатлить дракона.
     - Они оба запечатлили зеленых, - сообщила Мерелан.
     - Значит, они и вправду счастливчики.
     - Но ни один из них никогда бы не стал хорошим арфистом, - сказала Мерелан и подмигнула мужу.
     - Это нечестно, Мер, - холодно отозвался Петирон.
     - А ты попробуй немного подумать над этим, дорогой, - отозвалась Мерелан и вновь принялась складывать выстиранное и высушенное белье.

***

     Когда Петирон узнал, что Мерелан учит Робинтона плавать, его чуть не хватил удар.
     - Да он ведь только начал ходить - куда ж ему плавать?! - возопил Петирон.
     - Все наши дети учатся плавать на первом году жизни, - невозмутимо сообщила ему Сегойна. - И лучше учить ребенка еще до того, как он начнет ходить, - пока он еще помнит, как плавал в чреве матери.
     - Что-что он помнит?!
     Мерелан предостерегающе дотронулась до руки Петирона. Тот словно окостенел от потрясения - так на него подействовала мысль об опасности, которой только что подвергался его сын.
     - Это чистая правда, - сообщила Сегойна. - Хочешь - когда вернешься, спроси сам у кого-нибудь из цеха целителей.
     Петирон отпрянул, а Сегойна доброжелательно добавила:
     - Сейчас - самый подходящий момент напомнить ребенку то, что он умел в материнской утробе. Так и нам меньше беспокойства, когда он подрастает, - мы-то живем у самого моря.
     Она указала на лестницу, ведущую к пляжу, где легкий прибой вырисовывал узоры на безупречно белом песке.
     - У нас существует такая традиция: парню требуется нырнуть в море вон оттуда, если он хочет доказать, что он - мужчина, - Сегойна показала на мыс, высоко вознесшийся над водой.
     Петирон сглотнул и яростно прищурился.
     - Ты умеешь плавать? - кротко поинтересовалась Сегойна.
     - Ну да, умею. У нас там протекает река Телгар.
     - А в море плавать намного легче, чем в реке. Плавучесть выше.
     И Сегойна отвернулась, так и не заметив, каким обеспокоенным выглядит Петирон.
     Мерелан эта сцена позабавила, но она предпочла не выдавать своих чувств. Петирон явно опасался, что стоит ему сознаться в неумении плавать, как Мерелан тут же объявит себя его наставником. На самом деле он плавал вполне прилично, а до летних состязаний все равно оставалось еще несколько месяцев. К тому времени они уже давным-давно вернутся в Дом арфистов. Мерелан вздохнула. Она охотно задержалась бы здесь до большой летней Встречи; тогда весь полуостров собирается на состязания, и всякий желающий может испытать свое искусство плавания или хождения под парусом.
     "Впрочем, - подумала Мерелан, пока они шли к своему жилищу, - хорошо уже и то, что Петирон вышел из того возраста, когда ему могли бы предложить нырнуть с мыса". Это тоже было неотъемлемой частью летнего празднества. Может, она ухитрится уговорить его попробовать...
     Петирон очень много узнал не только о жизни обычных людей, но и о себе самом. В ранней юности, во время жизни в Телгаре, он отдавал все свое время учебе, отчего его и отправили в цех арфистов при первой же возможности. И хотя с тех пор он успел сделаться взрослым, ему не подворачивалось случая расширить свой кругозор - до нынешнего момента. И никогда еще он не выглядел бодрее и красивее, чем сейчас, с этим загаром и волосами до плеч. Петирон теперь куда более уверенно держался в седле, мог за день пешего пути преодолеть немалое расстояние и отдавал наставничеству куда больше времени, чем того требовали обязанности арфиста. Если бы он еще научился лучше ладить с собственным ребенком...
     "Ничего, - сказала себе Мерелан, - когда Робинтон начнет разговаривать и нужно будет учить его всему, чему отцы учат сыновей, - вот тогда-то он привяжется к малышу и начнет гордиться им". По крайней мере, в этой истории с плаванием Петирон показал, что его волнует безопасность сына.
     В следующий раз, когда Петирон отправился вместе с женой и сыном в бухту, на пляж, отцовские чувства проявились еще сильнее. К тому времени Робинтон уже с удовольствием плескался в воде и нимало не обеспокоился, когда волна накрыла его с головой. Но тут Петирон, побелев от страха, выхватил бронзовое от загара тельце из воды - так стремительно, что Робинтон даже удивился. Он взглянул на отца круглыми глазами и принялся вырываться. Ему хотелось назад, в воду - ведь она так здорово булькала у ног и несла с собой такую замечательную пену!
     Робинтон даже принес следующую свою находку - очень симпатичный красный камушек с белыми пятнышками, образующими узор, - отцу, ожидая похвалы. И Петирон действительно похвалил малыша, даже без напоминаний со стороны Мерелан.
     Получив камушек обратно, Робинтон бодро зашлепал к кучке всяких интересных вещей, которые уже успел насобирать. А потом со всех ног бросился в другую сторону - посмотреть, что там его двоюродные братья нашли в груде водорослей, которую только что выволокли на берег.
     - Присядь, милый, - мягко сказала Мерелан, устроившись в тени, и похлопала по красному плетеному коврику рядом с собой. - Если вдруг понадобится, мы успеем ему помочь.
     - Он ведь младше, чем парнишка Нэйлоров? - поинтересовался Петирон, и в голосе его впервые проскользнули нотки отцовской гордости.
     - На два месяца, - с притворным безразличием ответила Мерелан.
     - А ведь он на целую ладонь выше, - почти самодовольно заявил Петирон.
     - Он будет высоким, когда вырастет, - сказала Мерелан. - Тебя коротышкой не назовешь, да и мои родители тоже были рослыми. А твои братья выше тебя или как?
     - Думаю, Форист повыше, но остальные трое вряд ли с ним сравняются, - безразлично ответил Петирон. Он никогда не питал особой любви к братьям.
     - И с тобой тоже.
     Она лениво стряхнула песок с густых темно-русых волос и загорелых плеч супруга, воспользовавшись этим поводом, чтобы лишний раз прикоснуться к его гладкой, согретой солнцем коже. Мерелан нравилась спина Петирона, сильная и мускулистая. Вряд ли он когда-нибудь растолстеет; он не склонен к полноте. Но сейчас Петирон выглядел даже лучше, чем всегда, и Мерелан чувствовала, что любит его еще сильнее.
     Петирон взглянул на жену и встретил ее взгляд. Не опуская глаз, он взял руку Мерелан и принялся пощипывать губами ее пальцы.
     - Может, когда Роби уснет после обеда, мы найдем где-нибудь тенечек? - спросил Петирон, и дыхание его участилось.
     - Пожалуй, можно, - пробормотала в ответ Мерелан, чувствуя, как в ней разгорается ответный жар. - Сегойна дала мне снадобье, которое на время нас обезопасит.

***

     Когда они вернулись в Дом арфистов, все его обитатели отметили, как посвежела Мерелан, как подрос за эти шесть месяцев Робинтон и как замечательно эта поездка повлияла на характер Петирона.

Глава 2

     Петирон трудился над партитурой последнего своего творения, когда его внимание привлек какой-то негромкий звук. Прислушавшись, Петирон понял, что он исходит из другой комнаты. Мерелан ушла куда-то по делам, а Робинтону полагалось сейчас спать.
     Этот тихий звук был эхом темы, которую Петирон как раз поспешно записывал, боясь упустить, - он и сам не сознавал, что напевает себе под нос во время работы. Разозлившись, Петирон отправился на поиски неведомого подражателя.
     И обнаружил, что его сын сидит в кроватке-качалке и мурлычет эту мелодию.
     - Робинтон, прекрати сейчас же! - раздраженно воскликнул Петирон.
     Малыш натянул легкое одеяльце до подбородка.
     - Ты сам так делаешь, - сказал он.
     - Что я делаю?
     - Угукаешь.
     - Мне можно, а тебе нельзя!
     И Петирон строго погрозил мальчику пальцем. Робинтон нырнул под одеяло с головой. Петирон стащил с него одеяло и наклонился над кроваткой.
     - Никогда не смей меня передразнивать! Никогда не смей мешать мне, когда я работаю! Понял?
     - Что он там еще натворил, Петирон? - воскликнула Мерелан, влетев в комнату, и остановилась у изголовья кроватки с явным намерением защитить малыша. - Когда я уходила, он спал. Что происходит?
     Робинтон, никогда не отличавшийся плаксивостью, всхлипывал, сунув в рот край одеяла, и по лицу его текли слезы. Этого Мерелан уже никак не могла стерпеть. Она подхватила плачущего сына на руки и принялась утешать.
     Петирон сердито посмотрел на жену.
     - Он бубнит себе под нос, когда я пишу!
     - Если ты так делаешь, почему ему нельзя?
     - Но я пишу! Как я могу работать, если он бубнит?! Он же прекрасно знает, что мне нельзя мешать!
     - Петирон, он всего лишь ребенок. Он подражает всему, что видит.
     - Замечательно, но это еще не повод бубнить у меня под боком! - заявил Петирон, ничуть не смягчившись.
     - Как же не повод, если ты его разбудил?
     - Ну и как, спрашивается, мне работать, если вы оба все время меня перебиваете? - Петирон воздел руки и торжественно направился к выходу из комнаты. - Забери его куда-нибудь. Я не могу вынести, когда он тут поет рядом со мной.
     Мерелан, прижав к себе плачущего сына, на миг остановилась на пороге.
     - Тогда его вообще не будет рядом с тобой! - уничтожающе бросила она.
     - Он меня еще никогда в жизни так не бесил! - сказала Мерелан Бетрис. Та, к счастью, оказалась у себя, когда Мерелан постучалась к ним.
     - Он, наверно, не заметил, что мальчик напевает в унисон, - сказала Бетрис со свойственным ей своеобразным юмором и убрала из мягкого кресла-качалки шитье, чтобы Мерелан могла сесть и успокоить ребенка.
     Мерелан недоуменно уставилась на Бетрис, потом рассмеялась.
     - Нет уж, если б Роби перевирал мелодию, об этом Петирон непременно бы упомянул! Ведь тогда к помехе добавилось бы еще и оскорбление!
     Она ненадолго умолкла.
     - А знаешь, ведь Роби подпевает и мне, когда я занимаюсь вокалом. Раньше я этого как-то не осознавала. Ну, хватит, золотце мое. - Она вытерла Робинтону глаза уголком одеяла, которое малыш по-прежнему продолжал пихать в рот. - Твой папа на самом деле вовсе не хотел на тебя кричать...
     Бетрис скептически хмыкнула.
     - Но нам все-таки нужно сидеть тихо, когда папа работает дома.
     - У него есть собственная студия, - заметила Бетрис.
     - Ее попросил на время Уошелл - ему нужно было поговорить с родителями учеников, явившимися без предупреждения.
     - Уошелл мог бы выбрать для этого какое-нибудь другое место.
     - Ну вот, радость моя, теперь мы будем с тобой петь вместе, но так, чтобы папа не знал. Пусть он спокойно занимается своей важной работой.
     - Ха! Своими несравненными музыкальными произведениями, полными глубочайшего смысла! Ох, прошу прощения! - Бетрис прикрыла рот ладонью, но на лице у нее не заметно было ни малейшего сл