что капитан Гостол иногда делал это, чтобы немного передохнуть, - спустился в каюту. Точнее сказать, свалился туда, разбудив и перепугав Касию.
     - Здесь ничего нет - одни лишь скалы! - возмущенно заявил Робинтон, растопив жаровню последней порцией угля. Надо хоть чем-нибудь покормить Касию. А то ели они уже давно, да и то последняя трапеза состояла из супа и нескольких засохших крекеров, завалявшихся в шкафчике. Да, и надо заварить еще кла, чтобы не так хотелось спать.
     - Значит, скоро начнется хороший берег. Мне так жаль, что все так вышло, любимый... Так жаль... - и она жалобно заплакала.
     Робинтон принялся утешать жену:
     - Любовь моя, но ты ведь не позволила нам утонуть во время этой жуткой бури - потому-то ты так и устала. Не плачь. Ну, не плачь, пожалуйста! А то одеяло промокнет, а у нас нет запасного.
     Его увещевания сделали свое дело: Касия улыбнулась, потом фыркнула и смахнула слезы с ресниц.
     - Но я ничем не могу тебе помочь...
     - Подумаешь, чепуха какая. Я и сам справлюсь. Ты только говори, что мне нужно делать.
     Уговорив жену поесть, Робинтон прихватил кружку с кла и поднялся на палубу.
     Ночь выдалась ясная и очень холодная. Постепенно набрал силу ровный ветер. Он дул с юга, и Робинтон понимал, что им это на руку. Ведь если они не слишком далеко от Тиллека, в такую ночь легко можно встретить корабль, вышедший на промысел. А может, их уже ищут...
     - Ну, нет. Мы сами в это влезли. Я сам вытащу нас из этой истории, - твердо сказал себе Робинтон и плотнее запахнул куртку, стараясь сохранить последние крохи тепла. - Сами вляпались, сами и выберемся.
     Он тихонько пропел эту фразу, слегка покачиваясь, чтобы размять онемевшие от длительного сидения ягодицы. Потом, увлекшись мотивом, Робинтон принялся притопывать. Так он и сидел, напевая, притопывая, покачиваясь и выстукивая мелодию на румпеле, сочиняя на ходу новые ритмы и наслаждаясь самим движением, - и вдруг осознал, что впереди сквозь тьму движется нечто большое белое и кто-то кричит:
     - Эй, на шлюпе!
     - Проклятье! Что мне теперь делать? Руль направо, направо, направо! - завопил Робинтон. А белый силуэт тем временем приближался с наветренной стороны. Робинтон выдернул румпель из гнезда и чуть не навернул им себе по голове. Мимо неспешно проплывал борт чужого корабля.
     Их спасла шхуна "Пожирающий волны". Два крепко сбитых рыбака подняли Касию на борт, где ее тут же подхватили другие. Робинтон как-то умудрился вскарабкаться по веревочной лестнице сам, хотя из-за усталости тело почти не повиновалось ему. Взяв шлюп на буксир, "Пожирающий волны" развернулся и взял курс на Тиллек-холд: он выполнил свою задачу. На топе шхуны подняли фонарь, чтобы дать знать остальным поисковым судам: пропажа найдена.
     Лиссала, помощник и жена капитана Идаролана, принялась ухаживать за Касией. Сам капитан тем временем возился с Робинтоном, громко выражая свое удивление: как, дескать, простой арфист умудрился так ловко справиться с нешуточной передрягой.
     - Касия говорила мне, что нужно делать, - объяснил Робинтон в промежутке между двумя глотками. Ему подали рыбу, тушенную с овощами, - Робинтон в жизни не ел ничего вкуснее - и почти свежий хлеб. Шхуна вышла в море всего день назад, вместе с другими кораблями, отряженными на поиски исчезнувшего шлюпа.
     - Ну, да, арфист. Но сделал-то это ты.
     - Теперь с ней все будет в порядке, - сказала вернувшаяся Лиссала и уселась напротив Робинтона. - Ты очень мудро поступил, заставляя ее много пить. Не обморожение, но...
     Лиссала пристально взглянула на неестественно бледные пальцы Робинтона. Робинтон испугался. Ведь без рук он - пустое место! Он протянул руки Лиссале, и та поочередно ущипнула его за кончики пальцев. Щипки оказались неожиданно чувствительными.
     - Нет, с ними все в порядке. Но еще бы пара часов... - она кивнула в сторону двери, - и все могло бы сложиться совсем иначе. Вовремя мы вас нашли.
     Она достала чашку, налила себе кла, а потом, не выпуская кувшина из рук, вопросительно взглянула на Робинтона. Тот покачал головой.
     - Где мы были, когда вы нас подобрали? - поинтересовался арфист.
     - На полпути от побережья Форта до Тиллека. Вам бы лучше было двинуться в сторону порта. Вы находились не так уж далеко от рыбацкого холда.
     Робинтон застонал, но потом напомнил себе, что они понятия не имели, куда их занесло бурей.
     Касия велела мне плыть вправо, - сказал он, взмахнув рукой.
     - Не волнуйся. Мы вас уже нашли.
     Робинтон, не удержавшись, зевнул во весь рот - усталость, облегчение и тепло каюты брали свое. Увидев это, Идаролан добавил:
     - Пошли-ка, парень, я тебе постелю.
     - А где Касия? - спросил Робинтон, когда они вышли в коридор.
     - Здесь, - ответил капитан, указав на дверь, мимо которой они как раз проходили. - А твоя каюта вот.
     Он открыл дверь напротив и снял колпак с небольшого светильника.
     - Ложись на нижнюю койку. Эллик все равно сейчас на вахте.
     Робинтон спросил, сколько еще продлится эта вахта (хотел узнать, когда ему нужно освободить койку), но ответа так и не услышал, ибо заснул, едва голова его коснулась подушки.

Глава 14

     Клостан провел тщательный осмотр незадачливых мореходов. К тому времени, как они доплыли до Тиллека, к Касии отчасти вернулись силы и нормальный цвет лица. Их встретили прямо на пристани и повели в холд. Касию с одной стороны поддерживала Лиссала, а с другой - Робинтон. Робинтон, вообще-то, хотел нести Касию на руках, но ему не разрешили.
     - Парень, ты и сам-то еле-еле держишься, - без обиняков рявкнул Идаролан.
     Робинтон вынужден был признать, что ноги у него и вправду дрожат. Он с радостью последовал за Клостаном, встретившим их на пороге холда. Целитель подхватил Касию на руки и отнес в лечебницу. Вскоре весть об их счастливом возвращении дошла до лорда и леди, и они, конечно же, поспешили прийти. Ювана встревоженно склонилась над постелью Касии. Мрачный Мелонгель стоял рядом, и видно было, что лорд Тиллекский встревожен.
     - Вы прошли тяжкое испытание, - сказал Клостан. Касия закашлялась, вежливо прикрыв рот рукой, и целитель нахмурился. - Я приготовлю успокаивающее снадобье, оно снимет острую боль. Но вы оба ближайшие три дня должны лежать не вставая. А потом я ещё раз вас осмотрю.
     По настоянию Юваны Касия и Робинтон устроились в гостевых покоях на нижнем этаже. В их собственных комнатах сейчас было холодно - больно далеко они находились от источника тепла, при помощи которого Предки обогревали холд. А больным сейчас необходимо было тепло. Честно говоря, Робинтону чудилось, что он никогда уже не согреется, и его постоянно тянуло к очагу, словно мотылька - к свече. Подчиняясь приказу Клостана, они целыми днями лежали. Ювана подкладывала им под одеяла бутылки с горячей водой. В конце концов Робинтон, не выдержав, объяснил, что ноги у него в порядке - чего не скажешь про все остальное.
     Касия почти все время спала, и даже приступы кашля не могли ее разбудить. А Роб лишь дремал, просыпаясь каждый раз, когда Касия принималась кашлять. Однажды, проснувшись, он обнаружил, что отбивает все тот же ритм, что и тогда, на шлюпе... В другой раз приснился кошмар: ему снилось, что его окутал туман и он не может теперь ни увидеть Касию, ни услышать ее. Робинтон знал, что она его зовет, и изо всех сил пытался крикнуть в ответ, но у него ничего не получалось: губы намертво сковало льдом.
     Потом к ним заглянул капитан Гостол. Капитан чувствовал себя виноватым за то, что поиски затянулись.
     - Касия ведь действительно кое-что знает о море и малых судах. И у вас впервые появилась возможность побыть наедине... Эта буря добралась до нас лишь вчера, поздно ночью. Вот тогда-то мы и забеспокоились. Вам-то уже следовало бы вернуться в порт... - сказал Гостол, вертя в руках свою фуражку.
     - Я делал то, что говорила мне Касия, - пробормотал Робинтон, не желая приписывать честь их спасения себе. - Вы бы только видели, как она управлялась со шлюпом во время бури! Вы бы точно ею гордились. Я вот горжусь.
     Он погладил жену по ноге, и Касия слабо улыбнулась.
     - Это благодаря тебе мы вернулись домой, - сказала она, и в глазах ее на миг блеснул отсвет прежнего сияния.
     Потом она закашлялась - надрывным, сухим кашлем; несмотря на лекарства, составленные Клостаном, кашель никак не унимался.
     Если целителя ее кашель и беспокоил, Робинтону он ничего не говорил. Вскоре молодожены поправились достаточно, чтобы вернуться в собственные покои. Ювана принесла несколько жаровен, чтобы прогреть их комнаты. Черный камень давал много тепла, но при этом дымил, и от его едкого дыма Касия начинала кашлять еще сильнее. Робинтон предложил было вернуться на более теплый нижний этаж, но Касия сказала, что хочет оставаться в их гнездышке, в окружении привычных вещей. А кроме того, им обоим все равно предстоит проводить большую часть времени в теплых классных комнатах - ведь на следующей неделе они непременно примутся за работу, правда?
     Клостан все это время был очень занят. Необычно ранние холода принесли с собой простуду, насморк, кашель, лихорадку - и пациенты шли к нему один за другим. Целитель продолжал присматривать за Касией, но та твердила, что чувствует себя хорошо.
     - Не считая кашля, - добавил при очередном таком осмотре Робинтон. - О нем ты почему не говоришь?
     - Но я же не все время кашляю, Роб, - отозвалась Касия.
     Она по-прежнему оставалась какой-то вялой, апатичной, и это беспокоило Робинтона. К вечеру она настолько уставала, что засыпала, едва они ложились в постель. Правда, Робинтон не чувствовал себя ущемленным. Ему нравилось лежать, держа в объятиях зеленоглазую женушку, - он чувствовал себя ее защитником.
     Похолодание усугубили три бурана, налетевшие подряд, один за другим. Жители Тиллека старались не высовываться из домов, а о том, чтобы выйти в море за рыбой, и речи не заходило. Лорд Мелонгель был запасливым хозяином, и теперь, когда и без того скверная погода ухудшилась, он открыл свои кладовые для всех, у кого возникли сложности с продовольствием. Главным сейчас было поддержать здоровье людей.
     Но вскоре большинство детей начали кашлять, а потом лихорадка перекинулась и на стариков. Клостан попросил добровольцев помочь ему ухаживать за больными, и Робинтон с Касией охотно откликнулись на его просьбу: ведь многие из этих больных были их учениками.
     А потом однажды ночью Робинтон проснулся от резкого движения Касии. Она стонала, что-то бормотала, металась из стороны в сторону, и тело ее было обжигающе горячим. Робинтон тут же бросился в лечебницу. Дежуривший в ту ночь помощник целителя дал ему порошок из трав, снимающих жар, и мазь, которой нужно было смазывать горло, грудь и спину. На обратном пути Робинтон завернул на кухню и прихватил там кла для себя и кувшин с душистой водой, приготовленной специально для больных.
     Оказалось, что за время его отсутствия Касия сбросила с себя одеяло и так и осталась лежать - а в комнате было холодно. Робинтон поспешно укрыл жену, а потом растер ее мазью; запах у мази был сильный и едкий. Потом Робинтон приподнял Касию и влил ей в рот немного травяного настоя. Той ночью он не спал - дремал урывками, а в перерывах поил Касию лекарством. К утру Касия начала бредить, и Робинтон окончательно перепугался. До сих пор травы быстро помогали всем больным, за которыми они с Касией ухаживали, но сама Касия кашляла все сильнее и сильнее.
     Когда в комнату вошел Клостан - глаза у него были красными от недосыпания, - Робинтон едва не расплакался от облегчения. Как раз в этот момент Касия снова зашлась в приступе кашля, и Клостан поспешно бросился к кровати.
     - Не нравится мне, как она кашляет! - сказал целитель, потрогав лоб и щеки Касии. - Ты мазью ее растирал? Разотри еще раз и повторяй через каждые три часа. Сейчас я ей дополнительное лекарство приготовлю.
     Он смешал какое-то снадобье и заставил Касию выпить.
     - Тебя она слушается лучше, чем меня, - обиженно заметил Робинтон.
     - Так ты же ей муж, а я - врач, - устало улыбнувшись, ответил Клостан. - Кстати, имей в виду - большинство твоих пациентов уже пошли на поправку. Так что я уверен, Касия скоро поправится.
     Однако странноватые нотки, проскользнувшие в голосе Клостана, заставили Робинтона насторожиться.
     - Ты правда уверен?
     - Ну, конечно! Она молода, и... ну, она покрепче многих.
     - Что, еще кто-то умер? - спросил Робинтон.
     Клостан склонил голову.
     - У стариков просто нет сил, чтобы сопротивляться болезни. Хоть мы и стараемся, чтобы у них в комнатах было тепло, как в печке, все-таки...
     Он махнул рукой и ушел. Но вскоре появилась Ювана и помогла Робинтону перенести Касию в комнату для гостей, где в камине плясало веселое пламя.
     Они так и продолжали ухаживать за Касией вместе. Клостан заглядывал несколько раз на дню - но жар у Касии не спадал. Робинтону казалось, будто с каждым разом, когда он прикасается ко лбу жены, тот становится все горячее и горячее. Робинтон знал, что обычно болезнь протекает не так. Ему вспомнились слова Клостана о том, что у стариков просто нет сил, чтобы сопротивляться болезни. А есть ли эти силы у Касии? Она ведь совсем недавно оправилась после предыдущих испытаний... Робинтон не смел заговорить об этом с Юваной и спросить, что она думает. Уже одно то, что Ювана неотлучно находится при сестре, укрепляло его страхи.
     Робинтон и сам не отходил от Касии. Ювана велела принести еще одну кровать и спала здесь же. Иногда заглядывал Мелонгель. Зашел и Миннарден, предложил подменить Робинтона, чтобы тот мог хоть немного поспать.
     Робинтон отказался. Он обещал Касии, что будет о ней заботиться, - и он будет о ней заботиться. Она поправится. Она непременно поправится.

***

     Но она не поправилась. Четыре дня ее терзала лихорадка. А на рассвете пятого дня, когда у постели сидели еще и Клостан с Мелонгелем, Касия открыла глаза, улыбнулась Робинтону, сидевшему у изголовья, - и со вздохом их закрыла снова. И застыла недвижно.
     - Нет. Нет! Не-ет! Касия! Не покидай меня!
     Робинтон бросился к жене, встряхнул ее за плечи, приподнял... Ювана пыталась оттащить его, но Робинтон крепко прижал Касию к себе и принялся гладить по волосам, надеясь, что в теле любимой вновь разгорится огонек жизни.
     Мелонгелю и Клостану пришлось буквально силой отрывать Робинтона от тела жены. Ювана уложила мертвую Касию на кровать, а Клостан заставил Робинтона выпить какое-то снадобье.
     - Мы делали все, что могли, Роб. Все, что могли. Но иногда этого оказывается недостаточно.
     И Робинтон отчетливо ощутил, что целителю сейчас почти так же больно, как ему самому.

***

     Капитан Гостол вывел "Северную деву" в море. Ему помогали Весна и еще два матроса - болезнь сильно проредила их экипаж.
     Последнюю, прощальную песнь над Касией спела Мерелан. Робинтон не мог произнести ни слова - куда уж там петь... Он играл на арфе - той самой, которую он с такой любовью сделал для своей супруги. А когда Мерелан взяла последнюю ноту и та, отзвучав, смолкла, и вместе с нею угасли все надежды Робинтона, он швырнул арфу за борт - в тот самый миг, когда тело его возлюбленной погрузилось в волны. Струны зазвенели под ветром, и арфа издала последний, диссонирующий аккорд. Все застыли в молчании. И даже ветер стих, словно из уважения к их горю.

***

     Робинтон перенес вещи обратно, в свою холостяцкую комнату. Айфор и Мумолон делали все, что могли; они старались не оставлять Робинтона одного, следили, чтобы он ел, укладывали его спать - сам он был не в состоянии позаботиться о себе. "Сами влезли, сами вылезем... " Эти слова неотступно преследовали его, но у Робинтона не было сил, чтобы записать сопровождающий их мотив. Ему казалось, что он никогда больше не будет ни петь, ни сочинять музыку. Он пытался выбраться из пучины горя, вызванного чудовищной потерей, но что бы он ни делал, его, казалось, лишь засасывало все глубже и глубже.
     Однажды он сидел у камина. Айфор и Мумолон куда-то ушли: то ли по неотложным делам, то ли потому, что не могли больше находиться рядом с Робинтоном и его горем. Дверь распахнулась, и на пороге возник Ф'лон.
     Робинтон поднял голову, без тени любопытства взглянул на всадника, потом снова уставился в огонь.
     - Я только сейчас узнал, - сказал Ф'лон, вошел в комнату и захлопнул за собою дверь. Он взял со стола початую бутылку вина и налил себе бокал. - Я бы прилетел раньше, если б знал.
     Робинтон кивнул. Ф'лон повнимательнее пригляделся к другу.
     - Слушай, ты все это время в таком ужасном состоянии?
     Робинтон не удосужился ответить. Он лишь махнул рукой, давая понять Ф'лону, чтобы тот ушел куда-нибудь. Он ценил подобный знак внимания со стороны всадника, но Ф'лон сейчас вызывал у него слишком живые воспоминания о том моменте, когда они виделись в последний раз, - о дне его свадьбы...
     - Что, настолько плохо? - Ф'лон огляделся по сторонам, поискал, нет ли еще вина. - Заливаешь горе?
     - Вино не помогает.
     - Да. Не помогает.
     Что-то в тоне всадника привлекло внимание Робинтона.
     - Ты о чем?
     - Тут есть еще вино? Или надо сходить принести?
     Ф'лон был сердит, и это вызвало у Робинтона смутное раздражение. Арфист указал на буфет.
     - Там должно что-то быть, - сказал он.
     - Ты пить будешь?
     Робинтон пожал плечами и вздохнул. Он безразлично следил, как Ф'лон отыскал в буфете бутылку, фыркнул с отвращением, прочитав надпись на этикетке, но все-таки откупорил вино и налил в бокал. Затем он плеснул вина и Робинтону.
     - Ты не единственный, кто сейчас горюет, но ты зато целиком поглощен горем, - сказал всадник, осушив одним глотком полбокала.
     - В смысле?
     - Л'тол - или теперь его надо называть Лайтолом? - потерял Ларт'а. В то самое время, когда Касия...
     Договорить Ф'лон не смог. Он одним махом допил бокал и налил себе еще, до краев.
     - Л'тол? Л'тол потерял Ларт'а?
     Это было настолько невероятно, что просто не укладывалось в голове.
     - Да - и этого не должно было случиться!
     Ф'лон со стуком поставил бокал на стол - с такой силой, что хрустнула стеклянная ножка. Острый обломок впился всаднику между большим и указательным пальцами. Ф'лон выругался и принялся зализывать ранку.
     - Как это вышло? - спросил Робинтон.
     Во время Интервалов драконы гибли очень редко.
     - К'врел решил, что нам пора взяться за ум и начать использовать во время весенних Игр огненный камень,- язвительно заговорил Ф'лон. - Мы поднялись в небо- крыло против крыла. Туэнт' С'лела плюнул огнем, едва выйдя из Промежутка, - и обжег Ларт'у весь бок. Нас было много в воздухе, и нам удалось помочь Ларт'у опуститься на землю - а он кричал так, что сердце останавливалось!
     Ф'лона передернуло. Видимо, пережитые мучения слишком сильно врезались ему в память.
     - Л'тол скатился со спины дракона, и его подобрали. Но Ларт' был слишком сильно обожжен. Он ушел в Промежуток прямо с земли.
     По щекам всадника потекли слезы. Робинтон взял Ф'лона за руку - боль друга ранила и его. Ф'лон смахнул слезы.
     - Так что ты не единственный, кто понес ужасную потерю.
     - Нет, не единственный. Но я, похоже, не в силах ее вынести.
     - Не в силах вынести? Ну, так ты, если хочешь, тоже можешь уйти.
     - Уйти? - Робинтон непонимающе смотрел на Ф'лона. - Что ты имеешь в виду?
     - Чего ж тут непонятного? - странным тоном спросил всадник. - Мы прямо сейчас пойдем к Сайманит'у, он возьмет тебя в лапы, мы уйдем в Промежуток, и Сайманит' лапы разожмет... - Ф'лон взмахнул рукой, - и в Бенден мы с ним вернемся уже вдвоем. Проще некуда.
     - Да, проще некуда, - согласился Робинтон, почти с завистью думая о холодной черной пустоте Промежутка, где гаснут все звуки и все чувства.
     Из глаз Робинтона хлынули слезы, и арфисту показалось, что сердце его сейчас разорвется. Он так устал от холода... Да, это было бы просто... но... это совсем не просто.
     - Да, это не просто, - мягко сказал Ф'л