олгого вечернего совещания с мастером-скотоводом Баллорой, лучшим целителем Монако-Вейра Перселланом и Тай, - чем о тех, от кого мы больше всего зависим.
     Он поднялся и принялся тереть лицо ладонями: от утомления у него болели глаза.
     - Это потому, что тела всех остальных животных у нас были и была возможность их вскрывать, - заметила Бал-лора.
     Она была крупной, атлетического сложения женщиной и поначалу училась у мастера Олдайва, однако вскоре обнаружила, что испытывает большее сострадание по отношению к животным и умеет с ними обращаться, так что в конце концов она перешла в цех скотоводов. Как правило, с людьми она вела себя так же ласково, как и с животными, которых лечила и выращивала. Сейчас Баллора вздохнула с искренним сожалением:
     - Единственные анатомические исследования, материалы которых у нас имеются, - это отчеты по препарированию мертвых эмбрионов файров, которые находили Предки. И еще - крайне неполные записи о вскрытии мертворожденных стражей порога, которые, насколько мы знаем, не являются прямыми родственниками нашим драконам.
     - В записях есть упоминания о драконьих яйцах, из которых так и не вылупились детеныши... - начала было Тай.
     Визалл отрицательно покачал головой.
     - Существовало серьезное предубеждение против таких исследований, - ответил он. - И небезосновательное: яйца, из которых не проклюнулись детеныши, должны иметь какие-то внутренние дефекты. - Он вздохнул. - Живые драконы, по крайней мере, могут сказать своим всадникам, где у них болит, если это не внешнее повреждение и его нельзя заметить при осмотре. В отличие от нас, людей, которые не настолько хорошо ощущают свое тело, поскольку мы... - Он умолк, откашлялся и принялся листать страницы.
     - Поскольку мы умираем, когда наше тело изнашивается, - отстраненно продолжила Баллора. - Визалл, ты смог выяснить, какой из файров самый старый и сколько ему может быть Оборотов?
     Визалл поцокал языком и снова покачал головой:
     - Это невозможно. Они могут говорить драконам, что "помнят", будто видели что-то, но я думаю, это вроде того, как знают свою историю дельфины. Сами нынешние файры не были там и не видели того, что произошло, но рассказ передавался через поколения, так что для каждого из них, - он махнул рукой в сторону файров, дремавших неподалеку или лениво паривших в потоках легкого ветра, - это как бы личная память.
     - Но ведь не все огненные ящерицы помнят космические корабли, спустившиеся в долину, - напомнила ему Тай.
     - Да, - Визалл погрозил ей пальцем, - но какие из них это помнят? И, возвращаясь в настоящее, - он посерьезнел, - я полагаю, что осторожный массаж с применением мази поможет восстановить кровообращение в поврежденном крыле Голант'а. По крайней мере, теперь он не испытывает такой сильной боли.
     - Странно было бы, если бы он ее испытывал - после того, как на него извели пять банок "холодилки"! - заявила Тай, которая довольно много занималась таким массажем.
     - Ну, никакого вреда, если мы опробуем эту мазь, не будет, - заметила Баллора, ставя на стол банку мази с таким видом, словно она демонстрировала Визаллу и Тай вещь необыкновенной ценности. - Она помогает скакунам при болях в суставах и растяжении связок, но делать ее сложнее, чем бальзам из холодильной травы.
     - Это как сказать! По мне, так хуже производства "холодилки" ничего не бывает, - ответил Перселлан. Он отвечал за сбор холодильной травы и приготовление бальзама в Монако-Вейре.
     - Но сустав уж очень большой в нашем-то случае, - неуверенно проговорила Тай.
     - Главное - тщательно втирать мазь; кроме того, потом надо так же тщательно вымыть руки. Если слишком много мази впитается через кожу рук, ничего хорошего не почувствуешь.
     Тай открыла банку и даже принюхалась к ее содержимому, но тут же отставила мазь в сторонку.
     - От запаха мы не умрем, - прибавила Баллора.
     И люди принялись втирать мазь в крыло дракона, действуя тщательно и осторожно.
     Крыло Голант'а было не единственным поводом для беспокойства. Раненый Нитями дракон обычно нырял в Промежуток - во-первых, чтобы в его ледяном холоде стряхнуть с себя Нити, а во-вторых - чтобы вынырнуть из Промежутка возле своего родного Вейра. В каждом Вейре, включая и Монако, было специальное помещение, предназначенное для размещения больного или раненого дракона и ухода за ним. В Хонсю же была только широкая терраса, на которую золотые королевы бережно опустили израненного бронзового. Но перемещать Голант'а в Промежутке было нельзя - по крайней мере, пока его раны не заживут. А потому вопрос о транспортировке бронзового в другой Вейр, где условия лечения, возможно, были бы лучше, просто не затрагивался...
     Еще пять дней, проведенных в Хонсю в окружении множества людей, окончательно исчерпали терпение Тай. Ей нужно было побыть одной, нужно было куда-нибудь сбежать. Она проводила с Ф'лессаном все время, уходя, только когда ее просили об этом целители, поскольку он действительно успокаивался, если она была рядом. Она слышала, как он говорит с Голант'ом, что случалось довольно часто. Когда Голант'у перевязывали раны, его всаднику нужно было, чтобы кто-то отвлек его от болезненных ощущений: в такие моменты взгляд Ф'лессана становился невидящим и каким-то плывущим, словно он не мог ни на чем сосредоточиться. Иногда она беспокоилась из-за того, что он, по ее мнению, слишком сливается мыслями с Голант'ом. Как ни странно, используя холодильный бальзам, целителям удавалось успокоить дракона гораздо лучше, чем всадника.
     На самом деле Тай почти ничего не могла сделать для Ф'лессана - что ее огорчало, - а для Зарант'ы не могла сделать и этого; впрочем, как и большинство раненых
     драконов, Зарант'а много спала. К концу восьмого дня Тай поняла, что лечение принесло свои плоды и процесс заживления ран почти завершился: теперь на шкуре зеленого дракона были видны только следы от самых глубоких ран, хотя новая шкура и была еще очень нежной. Зарант'а уже могла спокойно перемещаться в Промежутке. Раны на ногах Тай выглядели как красные рубцы. Море должно было помочь залечить их окончательно.
     "Мы отправимся туда, пока они спят, - сказала Зарант'а своей всаднице. - Тогда они не будут скучать".
     "Тебе купание в море тоже поможет", - уверила ее Тай, понимая, что старается успокоить собственную совесть.
     Приняв это решение, Тай обнаружила, что день начал тянуться невероятно медленно. Она беспокоилась из-за того, что ей придется оставить Ф'лессана. Голант' вряд ли об этом узнает. Она чувствовала себя так, будто обманывает бронзового всадника, - но ей нужно было отдохнуть. Ей едва не стало плохо, когда она увидела, как беспомощно ковыляет, едва не падая, Ф'лессан, которому позволили пройти несколько шагов по комнате. Ему приходилось опираться на костыль, поскольку его левая нога по-прежнему не могла выдержать веса тела; кроме того, он не мог ее вытянуть. На голове у него, там, где были зашитые раны, снова начали отрастать волосы, однако он стал бледной тенью прежнего стремительного, молодого и жизнерадостного командира крыла Бенден-Вейра...
     Тай и Зарант'а составили план действий и принялись ждать, пока вроде бы незаметная и ненавязчивая активность целителей пойдет на убыль и пока больные не заснут. Наконец Тай выбралась из своей комнаты, морщась от боли в ногах. Палку она оставила в комнате - у той был металлический наконечник, и девушка побоялась, что кто-нибудь услышит звон металла о камень и решит выяснить, что происходит. Выяснять - это они умеют...
     Она забралась на спину Зарант'ы. Зеленая подошла к краю террасы, развернула крылья и быстро нырнула вниз. Ветер подхватил ее: проскользнув по воздуху над вершинами деревьев, она ушла в Промежуток.
     Они выбрали небольшой заливчик неподалеку от залива Катэй: Зарант'а вынырнула из Промежутка над ленивыми волнами моря и спланировала к белому песчаному пляжу. Они приземлились там; Зарант'а подождала, пока Тай снимет одежду, положит на песок полотенце и снова заберется на спину дракона. Затем зеленая вошла в спокойные морские волны, издав счастливую трель, когда теплая вода коснулась ее шкуры; потом поплыла. Тай свалилась с шеи дракона в воду: теплая вода и успешное бегство существенно подняли ей настроение.
     - Нам это было нужно, моя милая, - проговорила она, слегка похлопав по мокрой шкуре Зарант'ы.
     Дракон нырнул: над водой остались только глаза, горевшие голубовато-зеленым огнем удовольствия - что заставило Тай вспомнить о глазе Голант'а, находящемся в плачевном состоянии. Внезапно появились дельфины: сочувственно щелкая и треща, они разглядывали красные рубцы на ногах Тай и черные борозды на шкуре Зарант'ы и, обрадованные их неожиданным появлением, упрекали их за то, что зеленый дракон и Тай так давно не появлялись у моря. А когда Голли и Флесс тоже придут поплавать? Да, дельфины знают, что они ранены, но морская вода хороша для любых ран, и плавание лечит, и они обязательно должны прийти и рассказать дельфинам о шерстистых существах. Дельфины задавали вопросы, скользя вокруг дракона и всадницы, массируя прикосновениями гладких своих тел могучее тело дракона; их присутствие не утомляло Тай. Взошла луна, и Тай, хватавшуюся за дельфиньи плавники, стали катать по маленькому заливу. Сопровождавшие ее дельфины то и дело выпрыгивали из воды, но были готовы в любой момент прийти на помощь, если Тай вдруг разожмет пальцы и выпустит плавник.
     Только когда Тай в очередной раз случайно выпустила дельфиний плавник, она поняла, что устала. Катание было слишком большой неожиданностью для нее, а она еще не могла долго напрягаться.
     - Ты отдыхай, - сказал ей дельфин, которого, как она знала, звали Афри, после чего сурово, по дельфиньим меркам, заговорил с остальной стаей, призывая собратьев успокоиться.
     Дельфины подхватили Тай на спины и закачались вместе с ней на легких волнах; движение было таким мерным и успокаивающим, что девушка едва не уснула.
     Она думала о том, как легко было бы найти вейр на берегу, отдаться такой вот безмятежной жизни - забыть и о сердечной боли, и о том, что ожидало их в будущем в Хонсю... Но, какой бы соблазнительной ни казалась эта мысль, это было невозможно. Она сделала выбор.
     - Мы отдохнули, Зарант'а. Теперь мы возвращаемся. Скоро рассвет, а в эти часы Ф'лессан особенно беспокоен.
     Девушка решительно повернула к берегу, позволив Афри (или Дани?) помогать ей, пока ноги не коснулись пологого песчаного дна. Она вышла из воды, отыскала полотенце, вытерлась насухо и оделась; потом позвала Зарант'у и удостоверилась, что ни одна из ран дракона не открылась во время купания и возни в воде.
     - Возвращайся, возвращайся. Это хорошо для тебя, - пройдясь на хвосте по воде, сказал ей Афри. - Приводи Голли. Ему будет лучше.
     Это верно, подумала Тай, будет лучше. Если не считать глаза. В воде он сможет упражнять заднюю лапу и хвост и восстановить их подвижность - кости срослись, но мускулам требуется нагрузка, чтобы восстановить силу. Он также сможет расправить раненое крыло и начать разрабатывать связку. Если бы только им удалось доставить его сюда, к морю, на воздух... У Голант'а размах крыльев гораздо больше, чем у Зарант'ы. Огромный дракон не может просто упасть с утеса Хонсю, как Зарант'а: для него это будет иметь самые скверные последствия. Тай задумалась: добились ли Рамот'а и Мнемент' серьезных успехов, развивая свою новую способность? После того, как Зарант'а посоветовала им поэкспериментировать с жуками-вонючками, от Рамот'ы не приходило никаких известий. Всадники знали только, что они с Мнемент'ом продолжают практиковаться.
     Они вернулись в освещенный луной Хонсю. Тени скрыли их возвращение; Зарант'а проскользнула по воздуху к нижней террасе. Все было тихо: похоже, их отсутствия никто не заметил. Они приближались к главному входу, и Тай заметила темную фигуру, медленно приближавшуюся к спящему бронзовому дракону. Человек остановился, придерживаясь за край стола. Ф'лессан?
     Что делает этот глупец? Сегодня утром он впервые встал на ноги! Если он упадет, двухнедельная работа целителей пойдет насмарку. Что он делает? Тай пришла в ярость, но ее гнев утих, когда она поняла, что было так необходимо Ф'лессану: ему нужно было быть с Голант'ом.
     "Медленно, Зарант'а. Если мы испугаем его, он может упасть, - сказала она своей зеленой. - Как думаешь, сможешь ты его подхватить, если он упадет?"
     "Могу попытаться, - с сомнением ответила Зарант'а. - Ему больно".
     "Конечно, больно!" - ответила Тай: она почти радовалась тому, что боль не позволяет ему двигаться быстрее, заставляет его быть осторожным. Потом она услышала тихий металлический звук: итак, у него хватило разума взять палку - судя по всему, ее палку, поскольку ему никто еще палки не давал.
     Он так сосредоточился на своей цели, на том, чтобы добраться до дракона, что не замечал наблюдающих за ним Тай и Зарант'ы. Ему оставалось пройти еще десять метров: он шел медленно, ступая с болезненной осторожностью.
     "Голант' знает, что Ф'лессан пришел. Он не шевелится. Кто-нибудь может услышать".
     "Но я слышу постукивание палки".
     "Они могут подумать, что это ты, Тай, решила проведать Голант'а".
     Бронзовый всадник сделал еще один мучительный шаг и остановился, пошатываясь, пытаясь восстановить равновесие.
     "Если он упадет... О, проклятье, Зарант'а, просто перемести его, как жуков! Перемести его к Голант'у".
     "Я... Я... Но он уже почти дошел!"
     "Он еще недостаточно близко. Просто перемести его, Зарант'а. Сделай это! Ты помнишь, как ты перемещала жуков!"
     Зарант'а издала неопределенный звук. Ф'лессан мгновенно скрылся за шеей Голант'а.
     "Перенеси меня к нему".
     В следующий момент Тай внезапно оказалась рядом с Ф'лессаном, который придерживался за складки кожи на шее Голант'а, чтобы сохранить равновесие. Тай поддержала его под левую руку.
     - Как, черт побери, я оказался здесь? - тихим напряженным голосом спросил Ф'лессан. - Откуда появилась ты? Все уже давно спят!
     - Зарант'а, - ответила Тай, словно это объясняло все.
     Ф'лессан прижался лицом к шее своего дракона, задыхаясь от напряжения.
     - Твои раны могут открыться! Ты мог упасть, мог пораниться! - с упреком проговорила Тай, понизив голос до шепота и наклонившись к уху Ф'лессана.
     - Почему же ты раньше не попросила Зарант'у перенести меня к Голли? - яростно зашептал он в ответ: в его голосе слышалась боль и отчаянное желание находиться рядом со своим драконом.
     Тай поморщилась:
     - По трем причинам: во-первых, ты был тяжело ранен и должен был хоть немного подлечиться. Во-вторых, - она позволила себе заговорить раздраженно, - потому что я подумала об этом, только когда увидела, что ты готов разрушить все, что было сделано за эти две недели, когда тебя заставляли лежать в постели. А в-третьих, Зарант'а еще толком не умеет себя контролировать.
     - Жуки, моя милая зеленая всадница, жуки.
     Он глубоко вздохнул и выпрямился, опираясь на палку, а когда поднял руку, Тай заметила в ней один из тех острых ножей с тонким лезвием, которые Кривеллан использовал для хирургических операций.
     - Что ты делаешь?
     Он слегка оттолкнул девушку; Тай оступилась и зашипела от боли, ступив на не совсем еще зажившую ногу. Как же он сумел добраться сюда? Ведь его состояние гораздо хуже!
     - Я хочу видеть его глаз, Тай. Хочу его видеть.
     - Зачем? - Никто не лгал Ф'лессану о состоянии дракона. Неужели бронзовый всадник думает, что она говорила ему неправду?
     - Он хочет, чтобы я это сделал, - мрачно ответил Ф'лессан, и Тай не нашла, что возразить. - Они завязали ему глаз, зашили веки, но, несмотря на мазь и холодильный бальзам, он чувствует неудобство. Он хочет, чтобы глаз был открыт.
     Ф'лессан быстро разрезал завязки, удерживавшие повязку на глазу дракона; судорожно вздохнул и попытался снять ее - но это было ему уже не по силам.
     - Дай мне нож, пока ты окончательно не загубил то, что у него осталось от глаза, - прозвучало это более жестко, чем хотелось самой Тай, но причиной было лишь ее беспокойство за бронзового дракона и его всадника. Всадница в ней знала, что Ф'лессан хочет узнать самое худшее сегодня ночью, когда он подготовил себя к тому, чтобы перенести это.
     Ф'лессан молча передал ей нож, прислонившись к носу Голант'а и тяжело дыша.
     Тай перерезала последние завязки и сняла ткань, закрывавшую глаз. И в ужасе уставилась на тусклый круг на месте сияющего драконьего глаза.
     "У него веки зашиты, - проговорила Зарант'а, все еще прятавшаяся в тени, надеясь ободрить свою всадницу. - Пока не распорешь швы, ничего не увидишь".
     "Мне не будет больно, - уверил ее Голант'. - Они всегда смазывают верхнее веко бальзамом на ночь; а нижнее веко страшно чешется".
     Свет Белиора отражался в гладком серо-белом, чуть выпуклом круге закрытого веками глаза.
     - Отдай мне нож, - сказал Ф'лессан.
     Он переступил так, чтобы опираться на здоровую ногу, глубоко вздохнул и, аккуратно оттянув узел первого шва, отрезал его.
     - Их тут много, - пробормотала Тай.
     "Вот". К ногам Тай упал, звякнув о камни, еще один скальпель.
     "Ого! - проговорила Зарант'а. - Оказывается, маленькие вещи гораздо труднее перемещать, чем большие!"
     "Благодарю", - сказала Тай, невольно задумавшись, разумно ли поощрять дракона вот так спонтанно осуществлять телекинез. Впрочем, этика подождет. По крайней мере, Зарант'а знала, что нужно и где это взять. Следуя примеру Ф'лессана, Тай также принялась срезать узлы, и, поскольку она чувствовала себя лучше и работала быстрее, вскоре с вертикально открывающейся первой пары век все швы были сняты.
     Она почувствовала, как дернулся Голант', и ласково погладила его шею.
     "Ф'лессан не должен так тянуться вверх. Помоги ему открыть веко. Я не могу. Оно было закрыто слишком долго и пересохло".
     Они осторожно приподняли веко, стараясь не задеть швы, сшивавшие вторую пару горизонтально открывающихся век; потом сняли и эти швы. Открывать вторую пару век было страшно, и всадники медлили. Щель между веками приоткрыла первые фасетки. Они были черны - их непоправимо повредили острые когти. Однако, пока Тай поднимала верхнее веко, а Ф'лессан опускал нижнее, они заметили, что не все фасетки чернеют. Внешний круг фасеток светился тускло-зеленым светом; в верхнем ряду четыре восьмиугольника были еще ярче. Вдоль носа дракона загорелось еще шесть фасеток. Стало ясно, что Голант' почти на три четверти потерял зрение этого глаза. Он мог видеть то, что находилось прямо перед ним, мог заметить движение слева и, возможно, различать предметы, находившиеся вверху.
     Голант' медленно повернул голову к своему всаднику и Тай и сосредоточил на них взгляд.
     "Я вижу тебя, Ф'лессан. Я вижу тебя, Тай. Я вижу!"
     Драконы не плачут - но плакал Ф'лессан, уткнувшись в шею своего дракона, сжимая руку Тай так сильно, что ее слезы были вызваны не только радостью, но отчасти и болью.
     Ни Визалл, ни Олдайв, ни один из мастеров цеха скотоводов или целителей, с которыми они советовались, не думали, что Голант' сможет видеть левым глазом хоть что-то. Не знали они и того, сможет ли неповрежденный глаз компенсировать этот недостаток зрения. Нити часто обжигали драконам глаза, но внутренние веки закрывались так быстро, что, как правило, страдало только несколько фасеток.
     "Я вижу не много. Но вижу обоими глазами".
     Тай начала всхлипывать. Ф'лессан тяжело дышал и скорее шипел, чем всхлипывал: слезы текли по его лицу, искаженному молчаливым отчаянием, и видеть это было много страшнее, чем слышать его первые облегченные всхлипы.
     "Зарант'а, верни нас в его комнату".
     "Куда?"
     "В постель!"
     Телекинетическое перемещение было совсем иным, нежели перемещение в Промежутке. Это был, подумала Тай, Промежуток в Промежутке, если можно так сказать.
     "Не так быстро!" - проговорил Голант'; его голос прозвучал очень тихо, затухая вдали, Тай слышала его далеко не так отчетливо, как обычно. Она стремительно пронеслась по коридор