аниями о
робкой,  вечно извиняющейся новенькой,  которую доставил в Цех Главный
арфист три Оборота назад.
  Когда они добрались до морского холда,  Менолли  бросила  ему  повод
своего  скакуна и велела отвести обоих животных к местному смотрителю.
Надо снять с них седла,  напоить и задать корм. Уводя скакунов, Пьемур
заметил,  что девушка направилась к причальной стенке и, затенив глаза
рукой,  стала  всматриваться  в  морскую  даль.  Похоже,  она  ожидает
прибытия корабля. Уж не связано ли это с барабанной вестью, полученной
вчера поутру из Исты?
  Смотритель приветливо   поздоровался   и  помог  ему  управиться  со
скакунами.
  - Вы,  видать,  отправитесь  в  обратный  путь,  как только прибудет
корабль?  - сказал он.  - Так что я пока  взнуздаю  Сибелова  скакуна,
чтобы потом не пришлось ждать.  Сейчас закончим и пойдем ко мне - жена
приготовит тебе перекусить.  Я уверен, паренек твоего возраста никогда
не  откажется  от  еды.  А  у  нас,  в морском холде,  угощение всегда
найдется, даже во время Падения.
  Когда подошла  Менолли,  радушный  хозяин  пригласил  и ее.  К этому
времени Пьемур уже заметил на горизонте темную точку.  Теперь  он  был
спокоен: есть время передохнуть и пожевать.
  Так, значит, у Сибела здесь есть скакун - каково? И Сибел приплывает
на  корабле откуда-то с запада...  Следовательно,  можно предположить,
что отплывал он тоже отсюда. Пьемур попытался припомнить, как давно он
не встречал Сибела в Цехе, но не смог.
  Морской холд Форта стоял на берегу естественной глубоководной бухты,
так  что  подошедший  корабль  пришвартовался прямо у каменной стенки.
Моряки ловко привязали причальные канаты к швартовым тумбам. Сибела не
было   видно,   но,   когда   файры   исполнили  над  мачтами  корабля
приветственный танец,  в лучах клонящегося к  западу  солнца  блеснули
золотом две золотые королевы - Сибелова Кими и Красотка Менолли.  Пока
Пьемур старался отыскать Сибела в  водовороте  снующих  вокруг  людей,
подмастерье  внезапно  вырос прямо перед ним - в обеих руках он держал
увесистые мешки, еще два были перекинуты через плечо. Подошедший моряк
осторожно  опустил  два  мешка  к его ногам.  Поклажа как раз для трех
скакунов.
  - Как съездил, Сибел? - спросила Менолли и, подняв один мешок, ловко
взвалила его на спину.  - Да отдай же Пьемуру хоть  один!  -  добавила
она,  и Пьемур с готовностью подскочил к Сибелу, спеша избавить его от
части ноши.  Одновременно он успел пощупать мешок, стараясь определить
его содержимое. - Да не мни, Пьемур, - а то трава превратится в труху!
  - Трава? Какая трава?
  - Пьемур! А ты что тут делаешь? Ведь сейчас время репетиции, - начал
Сибел.  Он приветливо улыбался,  белоснежные  зубы  ярко  сверкали  на
дочерна загорелом лице.
  Трава и загар?  Пьемур мог поставить все свои сбережения на то,  что
Сибел вернулся с Южного материка.
  - У него голос ломается.
  - Уже? - в тоне Сибела Пьемур безошибочно различил удовлетворение. -
А как отнесся к этому мастер Робинтон?
  - Со  свойственной  ему  мудростью  и прозорливостью,  - усмехнулась
Менолли.
  - Вот как? - Сибел взглянул на Пьемура, потом снова на Менолли, явно
ожидая дальнейших пояснений.
  - Он теперь числится учеником мастера Олодки.
  Сибел тихонько рассмеялся.
  - Хитро придумано, ничего не скажешь! Верно, Пьемур?
  - Пожалуй, что так.
  Услышав столь   кислый   ответ,  Сибел  откинул  голову  и  от  души
расхохотался,  вспугнув свою  королеву,  которая  как  раз  собиралась
опуститься ему на плечо.  Кими взметнулась ввысь и сердито заверещала,
ее поддержали Красотка  и  оба  бронзовых.  Одной  рукой  Сибел  обнял
Пьемура,  уговаривая мальчугана не расстраиваться, а другую положил на
плечо Менолли. Так втроем они и зашагали к конюшням холда.
  Что-то во  взгляде  Сибела  навело  Пьемура на мысль,  что дружеское
объятие,  которым удостоил его подмастерье,  - лишь предлог для  того,
чтобы обнять Менолли.  От этого наблюдения настроение у паренька сразу
подскочило:  теперь он знал нечто такое, о чем не догадывался никто из
школяров,  а может быть,  даже сам мастер Робинтон...  Или он все же в
курсе?
  Размышления на  эту  интересную  тему  скрашивали Пьемуру всю первую
половину обратного пути. Но последние три часа оказались сущей пыткой.
Спереди и сзади к седлу были приторочены два мешка,  еще один болтался
у него за плечами. К тому же он здорово отбил себе зад - просто живого
места  не осталось.  Порядочное свинство со стороны Менолли,  - мрачно
думал Пьемур,  - заставить его трястись в седле восемь часов, когда он
столько Оборотов не садился на скакуна!
  Счастье еще, что не пришлось его расседлывать - Банак сразу забрал у
них животных и увел в стойла.  Жаль только, что они не спешились прямо
во дворе Цеха арфистов: ноги у Пьемура онемели и не сгибались, так что
он с превеликим трудом одолел небольшое расстояние от конюшен до Цеха.
Медленно плетясь за Менолли с Сибелом,  он слушал их веселую болтовню,
но они все время перескакивали с предмета на предмет,  так что бедняга
даже не мог сосредоточиться  на  чем-то  конкретном  и  таким  образом
отвлечься от своих страданий.
  - Ну что ж,  Пьемур,  - заметила  Менолли,  поднимаясь  по  ступеням
главного здания,  - ты и правда не разучился ездить верхом. Да что это
с тобой?
  - Ничего особенного, просто я уже пять проклятущих Оборотов не сидел
в седле, - выдавил мальчуган, стараясь разогнуть скрюченную спину.
  - О чем ты думала,  Менолли! - вскричал Сибел, изо всех сил стараясь
не рассмеяться.  - А ты, малыш, дуй скорее в горячие бани, а то на всю
жизнь останешься таким крючком!
  С Менолли  разом  слетела  вся  важность  и  недоступность,  и   она
принялась   во   весь  голос  сокрушаться  и  причитать.  Сибел  повел
мальчугана в бани,  а Менолли принесла поднос с едой для всех троих и,
пока  Пьемур отмокал в теплой ласковой воде,  заботливо предлагала ему
то одно, то другое. К окончательному смущению Пьемура явилась Сильвина
-  как  раз в тот момент,  когда он осторожно промокал натертые места.
Она намазала его холодильным  бальзамом,  а  потом  заставила  лечь  и
принялась  разминать  ему  спину  и ноги.  Когда он уже решил,  что не
сможет пошевелить даже пальцем, Сильвина велела ему встать. И, вопреки
его ожиданию, двигаться стало гораздо легче. По крайней мере холодилка
притупила боль в мышцах,  и паренек смог,  не теряя  достоинства,  без
посторонней   помощи  пересечь  двор  и  одолеть  три  пролета  крутой
лестницы, ведущей на барабанную вышку.
  На следующее  утро его не смогли разбудить ни три барабанных депеши,
ни  кормежка  файров,  ни  даже  хоровая  репетиция  в   сопровождении
оркестра.  Когда он наконец проснулся,  Дирцан дал ему время только на
то,  чтобы проглотить мясной колобок и кружку кла, и сразу стал гонять
по сигналам, которые задал накануне.
  К удивлению подмастерья,  Пьемур  отбарабанил  все  без  сучка,  без
задоринки  -  во  время  вчерашней  поездки  у  него  было  больше чем
достаточно времени,  чтобы  зазубрить  сигналы  наизусть.  В  качестве
поощрения Дирцан задал ему очередной столбец сигналов.
  По мере того, как действие бальзама слабело, Пьемуру становилось все
труднее сидеть на жестком табурете - он стер зад до самого мяса,  чему
немало  способствовали  новые  жесткие  штаны.  Полученное  увечье   и
послужило   прекрасным  предлогом  для  того,  чтобы  заглянуть  после
завтрака к мастеру Олдайву.  Сибеловы мешки стояли на самом  виду;  на
рабочем столе мастера лежали пучки трав, но из Главного лекаря Пьемуру
не удалось вытянуть никаких ценных сведений. Он даже не узнал, впервые
ли  тот получает груз лекарственных трав.  Зато он узнал,  что стертые
места саднят еще больше,  когда их  обрабатывают,  чем  когда  на  них
просто сидишь. Наконец мастер Олдайв утолил его страдания холодилкой и
посоветовал еще несколько дней сидеть на подушке,  надеть старые штаны
помягче  и попросить у Сильвины специальный состав для смягчения кожи,
чтобы обработать свое новое обмундирование.
  Не успел  Пьемур появиться на барабанной вышке,  как его отправили с
посланием для лорда Гроха в Форт  холд,  а  когда  вернулся,  поручили
нести вахту у барабанов.
  На следующее утро во время кормления файров он встретился с  Менолли
и  Сибелом,  но,  если  не считать заботливых вопросов о самочувствии,
арфисты были настроены на редкость неразговорчиво.  Уже назавтра Сибел
снова  исчез,  но  когда именно и в каком направлении,  Пьемур даже не
подозревал.  Зато с  барабанной  вышки  ему  удалось  разглядеть,  как
прибывали  в Форт холд и отправлялись обратно всадники,  два дракона и
бесчисленное множество файров. Только теперь ему пришло в голову. хоть
раньше  он  и  тешил себя мыслью,  что находится в курсе всех событий,
творящихся в Цехе арфистов,  с барабанной вышки ему  открываются  куда
более  широкие  горизонты,  о  которых  он до сегодняшнего дня даже не
подозревал.
  После обеда  поступило  несколько  сообщений:  два с севера и одно с
юга.  Три было отправлено: одно - в ответ на вопрос Тиллека, пришедший
с  севера,  второе  -  запрос  в  айгенский  Цех  кожевников и третье,
адресованное Бриарету,  Главному смотрителю стад. Как нарочно, все три
депеши были переданы в таком темпе,  что Пьемуру удалось уловить всего
несколько  отрывочных  фраз.  Подогреваемый  возмущением  -   подумать
только:  находиться  в таком выгодном положении и не иметь возможности
им воспользоваться в полной мере!  - Пьемур выучил наизусть сразу  два
столбца барабанных сигналов.  И если Дирцана такое рвение удивляло, то
его новых товарищей-школяров несказанно раздражало.  Они не  замедлили
представить ему несколько весьма убедительных доводов против излишнего
усердия с его стороны.  В таких случаях Пьемур  привык  полагаться  на
свои  проворные  ноги,  но оказалось,  что на барабанной вышке убежать
некуда.  Прикладывая холод к свежим шишкам, он из упрямства выучил еще
три столбца,  но решил впредь держать свои знания при себе. Он начинал
понимать,  что  осмотрительность  может  пригодиться  в  самых  разных
ситуациях.
  Шесть дней спустя он ничуть не расстроился,  когда ему  было  велено
доставить   послание   на   прииск,   затерянный   в   крутых  отрогах
Форт-холдовского хребта.  Захватив  пергаментный  свиток,  скрепленный
печатью  Главного  арфиста,  он  оседлал  того  же  смирного  скакуна,
которого давал ему Банак в прошлый раз.
  Осторожно устраивая в седле зад, обтянутый кожаными штанами, которые
он  предусмотрительно  обработал  мягчителем,  Пьемур  с   облегчением
убедился, что не чувствует никакого неудобства.
  - Поездка займет часа два-три,  - сказал ему Банак,  указывая дорогу
на юго-запад.
  "Три, никак не меньше",  - пришел к выводу  Пьемур,  когда  все  его
попытки  ускорить  неторопливый  бег  скакуна ничем не увенчались.  Но
когда широкая дорога превратилась  в  узкую  тропку,  извивающуюся  по
каменистому склону,  который круто обрывался в глубокое ущелье, Пьемур
стал решительно предпочитать,  чтобы его скакун никогда не сбивался  с
этой  неспешной  размеренной рыси.  Насколько он понимал,  сторожевому
дракону Форт холда понадобилось бы всего  несколько  мгновений,  чтобы
проделать  этот  путь,  а  его  всадник  был  бы только рад,  услужить
Главному арфисту Перна.  Спрашивается: почему же послали его, Пьемура?
Ответ на мучивший его вопрос паренек получил только в холде рудокопов.
  - Так ты из Цеха арфистов?  -  недоверчиво  прищурясь,  спросил  его
хмурый мастер.
  - Да,  ученик барабанного мастера Олодки,  - скромно ответил Пьемур,
подозревая в вопросе подвох.
  - Вот уж никак не  думал,  что  они  выберут  для  такого  поручения
мальчишку, - с сомнением продолжал старший рудокоп.
  - Мне уже четырнадцать Оборотов,  мой  господин,  -  сказал  Пьемур,
тщетно пытаясь придать голосу басовитость.
  - Да ты не обижайся, парень.
  - Я  и  не  собирался,  - Пьемур был доволен,  что голос его даже не
дрогнул.
  Рудокоп замолчал и взглянул на небо.  Но вовсе не в ту сторону,  где
было солнце,  - отметил про себя Пьемур.  Увидев,  как потемнело  лицо
мастера,   мальчик  тоже  поднял  глаза.  Непонятно,  с  чего  он  так
перекосился при виде трех драконов...  Правда, Падение прошло лишь три
дня назад, но вид драконов в небе в любое время вселяет уверенность.
  - Корм и воду найдешь  в  сарае,  -  не  сводя  глаз  с  небосклона,
проговорил  старший  рудокоп,  рассеянно махнув рукой в сторону ветхой
постройки.
  Пьемур послушно  взял  скакуна за повод,  в душе надеясь,  что и для
него там тоже что-нибудь найдется.  Вдруг мастер выругался и опрометью
бросился в дом.  Не успел Пьемур довести скакуна до сарая,  как хозяин
догнал его и сунул в руку маленький мешочек.
  - Вот  то,  зачем  тебя прислали.  Займись своим скакуном,  а я пока
займусь незванными гостями.
  От чуткого  уха Пьемура не ускользнула ни тревога в голосе рудокопа,
ни намек,  что ему лучше не попадаться  на  глаза  всадникам.  Он  без
лишних  слов  засунул мешочек в висевшую на ремне сумку.  Когда хозяин
выходил из  сарая,  паренек  старательно  качал  воду,  спеша  напоить
скакуна.   Но   как  только  рудокоп  скрылся  в  доме,  Пьемур  занял
наблюдательную позицию,  позволявшую ему без помех видеть единственное
ровное место на всем участке, где могли бы сесть драконы.
  Приземлился только бронзовый. Оба голубых уселись на вершине хребта,
как  раз  над  отверстием копи.  Стоило Пьемуру взглянуть на великана,
который,  раскинув крылья,  опустился на землю,  как ему  сразу  стало
ясно,  почему  так  помрачнел  мастер.  Хотя  до своей ссылки на Южный
Древние из Форт Вейра не часто показывались  на  людях,  Пьемур  узнал
Фидранта по шраму от укуса Нити, тянувшемуся через все бедро, а Т'рона
по надменной поступи. Пареньку не нужно было слышать его голос: было и
так  ясно,  что за годы изгнания его повадки не изменились.  Мастер со
сдержанным поклоном отступил в  сторону,  пропуская  Т'рона,  который,
похлопывая себя по ляжке летными перчатками, небрежной походкой прошел
в дом.  Хозяин,  прежде чем последовать за ним,  оглянулся  в  сторону
сарая, и Пьемур проворно юркнул за своего скакуна.
  Теперь было нетрудно сообразить,  почему рудокоп отдал ему  мешочек.
Пьемур  исследовал  его  содержимое:  на ладонь высыпалась кучка синих
камней.  Из них только четыре были огранены и отшлифованы,  остальные,
размером от ногтя до мелких неровных кристалликов,  были необработаны.
Синие сапфиры очень ценились в Цехе арфистов,  а  такие  крупные,  как
четыре  ограненных,  вставлялись  в  орден,  служивший  знаком отличия
мастера Цеха. Четыре ограненных камня? Значит, в скором времени четыре
новых мастера поменяют столы? Интересно, будет ли среди них Сибел...
  После короткого размышления Пьемур  осторожно  опустил  обработанные
сапфиры  себе в сапоги - по два в каждый.  Он пошевелил ногами,  чтобы
камни провалились поглубже. Правда, их острые грани больно упирались в
щиколотки,  зато  теперь  наверняка  не  вывалятся.  Мальчик  уже было
собрался снова запихнуть мешочек в сумку, но потом задумался. Вряд ли,
конечно,  Т'рон снизойдет до того, чтобы обыскивать какого-то ученика,
но из-за камней сумка подозрительно оттопыривалась.  Осмотрев  кожаный
мешочек  и  убедившись,  что  на  нем  нет эмблемы Цеха рудокопов,  он
привязал его к кольцу седла рядом  с  фляжкой  для  воды.  Потом  снял
куртку и, сложив ее так, чтобы значок арфиста оказался внутри, повесил
на рукоятку насоса.  А штаны,  припорошенные дорожной пылью,  из синих
давно превратились в грязно-серые.
  Услышав стук  подкованных  сапог,   он   насторожился   и   принялся
старательно выковыривать камешки из раздвоенных копыт скакуна.
  - Эй, ты!
  От пренебрежительного тона всадника Пьемур едва не взорвался.  Н'тон
никогда так не разговаривал даже с кухонной прислугой.
  - Слушаю,  господин,  -  мальчик  выпрямился и обернулся к Древнему,
надеясь,  что  притворный  испуг  скроет  клокотавший  в   нем   гнев.
Вопросительно  взглянув на рудокопа,  он прочитал в его глазах суровое
предупреждение и тупо забубнил, подражая тягучему выговору горцев:
  - Вот беда,  господин,  животина до того употела, что пришлось битый
час ее обихаживать.
  - Ступай,  займись  другими  делами,  -  строго  прикрикнул  на него
мастер, мотнув головой в сторону дома.
  - Так,  говоришь,  хозяин,  я  опоздал всего на день?  Но вчера да и
сегодня утром вы тоже не сидели сложа  руки.  -  Повелительным  жестом
Т'рон приказал мастеру проводить его в шахту.
  Пьемур с тупым видом глазел на них,  пока оба не исчезли из вида.  В
душе  он  гордился  своей  находчивостью  и был уверен,  что заметил в
глазах старшего рудокопа одобрительный огонек.
  Он уже успел вычистить скакуна от носа до кончика хвоста,  а Т'рон с
хозяином все не возвращались. Чем бы он занялся, если бы и вправду был
учеником  рудокопа?  Скорее  всего,  он  не  стал бы соваться в шахту,
опасаясь гнева если не своего наставника, так всадника - уж наверняка.
Ах да, хозяин велел ему идти в дом!
  Пьемур накачал воды в ведро и потащил в дом,  боязливо  озираясь  на
устроившихся на высоте голубых драконов, рядом с которыми примостились
на корточках их всадники.
  Жилище рудокопов  состояло  из двух просторных комнат - одна служила
спальней,  вторая  предназначалась  для  еды  и  отдыха.  За   пологом
находился  закуток  старшего  рудокопа.  Сейчас полог был отдернут,  и
Пьемур увидел,  что разгневанный всадник перевернул вверх дном сундук,
шкаф  и постель хозяина.  На кухонной половине все ящики и дверцы были
открыты.  Большая кастрюля на очаге кипела вовсю,  так что  содержимое
выбивалось из-под крышки. Не желая, чтобы его ужин превратился в угли,
Пьемур поторопился сдвинуть кастрюлю на край.  Потом принялся наводить
порядок  в кухне.  Ни один ученик не посмел бы вторгнуться во владения
наставника,  не получив на то особого разрешения.  Вскоре  он  услышал
голоса   -  ожесточенные  нападки  Т'рона  и  приглушенные  оправдания
рудокопа.  Потом  раздался  стук  молотка  по  камню,  и  Пьемур,   не
удержавшись, тихонько выглянул в открытое окно.
  Шестеро рудокопов,  кто сидя на  корточках,  кто  стоя  на  коленях,
осторожно отбивали грубую темную породу и грязь, стараясь не повредить
синие кристаллы,  по всей вероятности, заключенные внутри. Вот один из
них поднялся и протянул что-то мастеру.  Т'рон перехватил то, что было
в руке у рудокопа,  и стал разглядывать на свет.  Вдруг он  разразился
проклятиями и стиснул кулак,  так что костяшки побелели.  На мгновение
Пьемуру показалось, что он собирается отшвырнуть камень.
  - И  это  все,  что  вы  здесь находите?  Да эта копь давала сапфиры
размером с человеческий глаз!
  - Так-то  оно  так,  всадник,  да только это было четыреста Оборотов
назад,  -  таким  невыразительным  голосом  проговорил   мастер,   что
невозможно  было  истолковать  его  слова  ни  как  дерзость,  ни  как
учтивость.  - Сейчас мы находим  совсем  мало  сапфиров.  Хотя  грубая
крошка,  если ее размолоть, идет для шлифовки других камней, - добавил
он, заметив, что Древний наблюдает за его товарищем, который осторожно
собирал  поблескивающий  песок  в  совочек,  который потом опорожнил в
жестянку с завинчивающейся крышкой.
  - Меня  не интересует ни крошка,  ни кристаллы с изъянами,  - подняв
сжатую в кулак руку,  отрезал всадник.  - Мне нужны  отборные  крупные
камни.  -  Он  переводил  взгляд с одного рудокопа на другого,  но они
предусмотрительно отводили глаза.  Пьемур,  от всей души надеясь,  что
Древнему  не удастся обнаружить крупных сапфиров,  вернулся к кухонным
хлопотам.
  К тому  времени,  когда  солнце  стало  клониться к горным вершинам,
стало окончательно ясно:  упорные поиски,  на  которые  Т'рон  угробил
полдня,  дали довольно скудный урожай - шесть мелких камешков, да и те
с трещинами.  Затаив дыхание, Пьемур вместе с остальными наблюдал, как
Т'рон взбирается в седло. Старик бронзовый без видимых