е
сообщение,  но  быстро  вспомнил,  где  находится.  Над  ярмаркой  уже
сгущались  сумерки,  и,  словно  дождавшись захода солнца,  прохладный
вечерний ветерок принялся весело раздувать поднятые  полотнища.  Кроме
Пьемура,  под  навесом никого не было.  Уловив аромат жарящегося мяса,
паренек вскочил на ноги.  Только еще не хватало опоздать к  ужину!  Он
изрядно проголодался.
  Жара спала,  и все вокруг заметно оживились -  по  дорожкам,  весело
болтая,  бодрой  поступью  двигался нескончаемый поток людей.  Пьемуру
пришлось  поработать  локтями,  чтобы  выбраться  из  толпы.  Драконы,
мощными глыбами выделяющиеся на утесе холда, устремили вниз сверкающие
глаза,  которые яркостью соперничали со светильниками,  установленными
на высоких шестах по всей ярмарочной площади.
  Пьемур беспрепятственно проник в холд и,  следуя за потоком нарядных
гостей, легко обнаружил Главный зал.
  Если верить  гулявшим  по  Цеху  арфистов  слухам,  лорд  Лауди   не
отличался  особой  щедростью,  но  на ярмарках каждый холд старался не
ударить в грязь лицом. Самые влиятельные люди холда вместе с ближайшей
родней  приглашались  на обед к лорду-правителю,  а с ними - всадники,
лорды, главы и мастера цехов, приехавшие на ярмарку.
  Арфисты по  обычаю занимали стол рядом с главным.  Пьемур никогда не
видел здешнего арфиста Бантура и надеялся,  что Сибел с Менолли уже  в
зале.  Так  оно  и  оказалось:  оба  весело болтали с Дисом,  которого
определили Бантуру в  помощники  в  тот  самый  день,  когда  Менолли,
поменяв стол, стала подмастерьем, и Струдом - его тогда же отправили в
морской холд в устье реки Айген.  Бантур,  уже седой, но с удивительно
молодыми  ярко-голубыми  глазами,  приветствовал Пьемура с необычайным
радушием  -  такое  редко  оказывалось  простым   школярам.   От   его
гостеприимства мальчуган смутился даже больше, чем если бы ему оказали
холодный прием.  Арфист потребовал,  чтобы Пьемуру  принесли  горячего
мяса  и  овощей,  и навалил ему на тарелку такую гору,  что у паренька
глаза на лоб полезли.
  Пока он  ел,  остальные арфисты беседовали между собой,  а когда он,
наконец,  проглотил   последний   кусочек,   Бантур   пригласил   всех
прогуляться,  чтобы освободить место для новых гостей лорда Лауди.  Он
спросил Пьемура,  на чем он  собирается  играть,  когда  подойдет  его
очередь, - на гитаре или на барабане. Пьемур нерешительно оглянулся и,
увидев  незаметный  кивок  Сибела,  с  показным  энтузиазмом  вызвался
исполнить партию гитары.
  - Странно,  Пьемур,  - я была уверена,  что ты выберешь барабан, - с
таким  невинным  видом  заметила  Менолли,  что  он  чуть не принял ее
реплику всерьез.
  С трудом  подавив  желание дать ей хорошего пинка,  Пьемур лучезарно
улыбнулся.
  - Ты   же  только  сегодня  слышала,  какого  мнения  обо  мне  наши
барабанщики,  - так скромно вымолвил он,  что  Менолли  подавилась  от
смеха, да так, что слезы брызнули из глаз.
  Когда арфисты зашагали в  сторону  ярмарочной  площади,  с  Пьемуром
поравнялся Сибел.
  - Ну что, услышал что-нибудь интересное?
  - Кто   способен  разговаривать,  когда  стоит  такая  жарища?  -  с
искренним отвращением проговорил Пьемур.  Он  подозревал,  что  Сибелу
известна лень, охватывающая здешних жителей в дневное время.
  - Ты заметишь,  что к вечеру они меняются. Тебе придется подыгрывать
только  танцорам.  Или я плохо разбираюсь в ярмарках,  или...  - Сибел
нашел взглядом стройную фигуру Менолли,  одетую в синий цвет арфистов,
- все будут требовать,  чтобы она пела,  пока не охрипнет.  Так всегда
бывает.
  Пьемур незаметно покосился на Сибела.  Знает ли сам подмастерье, что
чувства,  которые он питает к помощнице Главного арфиста,  написаны  у
него на лице?
  Первый танец был самым быстрым и самым  длинным.  Прохладный  ночной
воздух  поощрял  танцоров  на  такие  головокружительные коленца,  что
Пьемур только диву  давался.  И  куда  только  подевалась  их  дневная
медлительность?  Когда  на помосте осталась Менолли вместе с Бантуром,
Дисом и Струдом,  Сибел взглядом указал  Пьемуру  на  людей,  которые,
разбившись  на  кучки,  стояли  в  сторонке  и,  посасывая из трубочек
напитки, о чем-то негромко беседовали.
  Пьемур решил, что шепчутся они из вежливости, чтобы не мешать певцам
и их слушателям,  но ему от этого было  не  легче.  Он  уже  собирался
бросить  свое занятие,  но тут его слух привлекло слово "Древние".  Он
подобрался поближе к беседующим и в отблеске  светильников  разглядел,
что двое из них были моряки, а остальные - кузнец, рудокоп и айгенский
холдер.
  - Не могу утверждать, что это были именно Древние, но с тех пор, как
они перебрались на Южный,  мы больше не страдаем от нежданных  гостей.
Вон  Г'нериш  -  хоть  и  Древний,  а  уважает  установленные Бенденом
порядки. Так что, скорее всего, это были они.
  - Молодой  Торик  частенько  отправляет  свой  двухмачтовик на север
торговать,  - заговорил один из моряков, доверительно понизив голос, и
Пьемуру пришлось до предела напрячь слух,  чтобы разобрать слова. - Он
давно этим занимается, и мой правитель не видит в этом ничего дурного.
Ведь  Торик  -  не всадник,  а потом,  те,  кто остались на Южном,  не
подчиняются  Бендену.  Вот  мы  и   торгуем   помаленьку.   Он   мужик
прижимистый, но цену назначает справедливую.
  - И платит деньгами? - удивился холдер.
  - Нет,  товаром. Камешками, кожами, фруктами и кое-чем еще. А как-то
раз,  - Пьемур затаил дыхание,  стараясь разобрать заговорщицкий шепот
моряка, - он отвалил нам девять яиц огненной ящерицы!
  - Ну  да?  -  в  этом  недоверчивом  вопросе  смешались  зависть   и
неподдельный интерес.  Моряк шикнул на собеседника,  чтобы тот говорил
потише.  - Хотя, конечно, - тот никак не мог скрыть жгучей ревности, -
на  Южном  просто  завались песчаных бережков,  где они водятся!  Но в
любом случае...
  Захватывающую беседу  прервал приход еще одного моряка,  который был
постарше и,  вероятно,  выше званием двух болтунов, потому что на этом
разговор перескочил на другую тему. Пьемур, выждав немножко, незаметно
удалился.
  Тут Менолли  начала  петь  под  аккомпанемент  других арфистов.  Все
разговоры мгновенно стихли,  и она,  как  показалось  Пьемуру,  просто
изумительно, исполнила "Песенку о королеве файров".
  Опытное ухо Пьемура уловило,  что голос ее стал еще богаче,  а тембр
глубже.  Он не смог найти изъянов в музыкальной фразировке песни. И не
мудрено - после трех Оборотов ученичества у сурового мастера Шоганара!
"Как удивительно созвучен ее голос тем песням,  которые она исполняет!
- не уставал восхищаться Пьемур.  - И поет она  гораздо  выразительнее
многих арфистов,  которым природа дала более сильные голоса". Казалось
бы,  сколько раз он уже слышал  "Песенку  о  королеве",  и  снова  она
захватила его целиком. Когда песня закончилась, паренек поймал себя на
том,  что аплодирует не менее бурно,  чем все вокруг. Умение подобрать
музыку  к  словам  -  этот талант Менолли не был единственным:  своими
песнями она умела подобрать ключик к душам и сердцам слушателей.
  Пока восхищенная публика наперебой выкрикивала названия полюбившихся
песен,  она кивнула Сибелу, чтобы тот поднялся на помост, и они дуэтом
исполнили  Песню  восточного  морского холда.  Голоса их так прекрасно
дополняли друг друга,  что восторг и уважение,  которые Пьемур питал к
своим  друзьям-арфистам,  в  этот вечер достигли небывалых высот.  Вот
если бы у него получился тенор, он бы тоже со временем смог...
  Отыграв еще  три  танца,  он понял,  что Сибел не ошибся:  айгенская
публика решительно предпочитала  слушать  пение  Менолли.  Еще  Пьемур
заметил,  что  после  каждого  ее сольного выступления обязательно шла
хотя бы одна хоровая песня и дуэт,  в  которых  участвовали  айгенские
арфисты.  Очень  разумно  с  ее  стороны  -  у  коллег не будет причин
обижаться.  Жаль,  что такая предусмотрительность никак не применима к
его собственной проблеме с учениками барабанщика!
  То ли потому,  что он выспался днем,  то ли потому, что сухой воздух
действовал бодряще,  но только Пьемур ощутил признаки усталости только
к тому времени, когда толпа вокруг танцевальной площадки начала редеть
и все больше людей стали устраиваться на ночлег в ярмарочных палатках.
Он стал оглядываться в поисках Сибела и Менолли.  Так и  не  обнаружив
друзей,  он наконец наткнулся на сонно позевывающего Струда,  который,
посмеиваясь,  посоветовал ему отыскать где-нибудь спокойное местечко и
вздремнуть.
  Днем сама жара действовала усыпляюще,  но теперь после  всего  того,
что  он услышал на ярмарке,  сон не шел.  Нет никаких сомнений:  визит
Древних на сапфировый прииск - событие не единичное.  Ясно  и  другое:
хотя Г'нериш,  Предводитель Вейра Айген, который был родом из Древних,
и пользовался уважением,  здешние холдеры многое бы  отдали,  лишь  бы
подчиняться Бендену...
  Пьемур проснулся оттого, что кто-то ущипнул его за ухо. Он испуганно
подскочил,  но  почти  сразу же увидел рядом с собой Крепыша и услышал
его  тихий  успокаивающий  свист.  Рядом  кто-то   заливисто   храпел,
прижавшись к Пьемуру теплой спиной. Паренек осторожно отодвинулся.
  Крепыш чирикнул и,  слетев на землю,  сделал несколько шагов.  то  и
дело  оглядываясь на Пьемура.  Он явно приглашал мальчика следовать за
собой,  и,   хотя   в   глазах   его   не   было   красного   оттенка,
свидетельствующего о голоде,  они быстро вращались,  что подразумевало
настойчивый призыв.
  - Я  принял  твое  сообщение  даже  без  барабана,  - шепнул Пьемур,
отползая от храпящего соседа.  Видно,  он действительно изрядно устал,
если заснул в такой компании.
  Крепыш уселся на его правое плечо  и  принялся  толкать  мальчика  в
щеку,  вынуждая повернуть голову влево.  Пьемур послушно поднырнул под
полог палатки и в неверном свете меркнущих светильников  увидел  вдали
темную громаду дракона и рядом с ним силуэты людей.
  Файр протяжно вскрикнул и полетел  к  ним.  Зевая  и  поеживаясь  от
пронизывающего предрассветного ветерка, Пьемур поспешил следом, мечтая
о кружке горячего кла.  Тем более,  что присутствие дракона  означало:
придется снова лететь через Промежуток, а там будет еще холоднее.
  Вопреки его ожиданиям,  оказалось,  что дракон - вовсе  не  Лиот,  а
коричневый,  но  почти  такой же огромный,  как великан из Форт Вейра.
Должно быть,  это Кант! Так оно и оказалось - подойдя поближе, паренек
увидел на лице всадника шрамы от страшных ожогов,  полученных во время
знаменитого броска к Алой Звезде.
  - Поторапливайся,  Пьемур,  -  сказал Сибел.  - Ф'нор прибыл,  чтобы
захватить нас в Вейр Бенден. У Рамоты наступает Рождение.
  Пьемур завопил от восторга и вдруг поперхнулся:  всю его радость как
ветром сдуло.  Мало того,  что он побывал на ярмарке,  так  еще  и  на
Рождение в Бенден угодил!  Да если Клел с компанией пронюхают об этом,
ему от них совсем жизни не будет!  Но,  заметив,  что все ждут от него
приличествующей  случаю  реакции,  спохватился  и,  посетовав  на свой
ломающийся голос,  постарался изобразить на лице самую что ни на  есть
безоблачную  улыбку.  Однако стон,  который вырвался у него,  когда он
взбирался по плечу Канта,  относился все к тем же враждебным силам,  а
вовсе   не   к   чрезмерным   физическим  усилиям.  Ой  молча  перенес
поддразнивания Сибела о тяготах школярской жизни и вопросы  Менолли  о
том,  почему он такой неразговорчивый,  - то ли проголодался, то ли не
выспался.
  - Не печалься,  Пьемур,  - ободряюще улыбнулась девушка, - в Бендене
для тебя наверняка отыщется кружечка-другая кла. - Она заглянула ему в
лицо. - Да ты и вправду спишь, что ли?
  - Почти,  - притворно зевая,  ответил он,  а  потом  добавил,  чтобы
сделать  ей  приятное:  -  Никак не могу поверить,  что это наяву - я,
Пьемур, и вдруг отправляюсь в Бенден, на Рождение!
  Может быть,   стоит   попросить   Менолли,   чтобы   она  ничего  не
рассказывала ни барабанному мастеру,  ни Дирцану? Пусть скажет им, что
его  оставили  в  Айгене  и забрали на обратном пути.  Нет,  ничего не
выйдет:  она обязательно захочет узнать причину.  А как, спрашивается,
ей сказать,  не рискуя прослыть болтуном,  ябедой и нытиком? Должен же
быть какой-то способ поставить Клела и Дирцана  на  место  самому,  не
прибегая к посторонней помощи!
  Несмотря на тягостные предчувствия,  у Пьемура снова захватило  дух,
когда  Кант  взвился  в  воздух и,  расправив огромные крылья,  сделал
первый взмах.  На этот раз,  в предрассветном сумраке,  лететь было не
так  страшно:  он  понятия  не имел,  как высоко над землей они парят,
поскольку меркнущие огни Айгена остались  позади.  Но  сердце  у  него
упало  от  ужаса,  когда Ф'нор вслух приказал Канту доставить их через
Промежуток в Вейр Бенден. Опять это жуткое бесчувственное одиночество,
пронизанное  леденящим  холодом...  Но  не успел холод пробрать его до
костей, как они в свете занимающегося дня вынырнули над огромной чашей
Вейра Бенден.
  Пьемуру однажды довелось побывать в Форт Вейре - он  ездил  туда  на
повозке  с  группой арфистов,  когда Рождалось первое королевское яйцо
Людеты,  королевы Вейра.  Тогда  Форт  показался  ему  громадным,  но,
похоже,  Бенден гораздо больше.  Может быть,  потому, что он видит его
сверху,  с высоты драконьего полета,  может быть,  из-за первых  лучей
солнца,  золотящих дальний край чаши,  играющих на озерной глади...  А
может быть,  из-за того,  что это - Бенден! Ведь в его глазах, как и в
глазах  каждого перинита,  Бенден олицетворял все самое важное,  самое
высокое. Не будь Бендена и его отважных Предводителей, добрая половина
Перна могла стать добычей алчных Нитей.
  Прямо над ними из воздуха вынырнул еще один дракон.  Пьемур невольно
пригнулся,  от  чего  Менолли  весело рассмеялась.  Третий и четвертый
драконы появились,  когда Кант заскользил вниз, спускаясь на дно чаши.
Съезжая  с  плеча  коричневого,  Пьемур  дивился  про себя:  и как это
драконы не сталкиваются в воздухе,  выныривая из него с такой пугающей
частотой?
  Красотка, Кими и Крепыш с Нырком, радостно галдя, носились у Менолли
над  головой.  Вдруг  к  ним  присоединились еще пять файров,  которых
Пьемур никогда раньше не встречал.  Менолли  озабоченно  пробормотала,
что  не  мешало  бы  их накормить,  пока они не разнесли весь Вейр,  и
Ф'нор,  расхохотавшись,  посоветовал ей разыскать Миррим.  Она  скорее
всего  в кухонных пещерах,  руководит приготовлением завтрака.  Ощутив
тычок в спину,  которым наградил его Сибел,  Пьемур  спохватился,  что
забыл поблагодарить коричневого всадника и его дракона. Затем все трое
арфистов направились к противоположной стороне  чаши,  где  находились
ярко освещенные кухонные пещеры.
  Доносящиеся оттуда соблазнительные ароматы горячего  кла  и  свежего
хлеба  заставили  их  ускорить  шаг.  Менолли  провела  друзей к самой
маленькой плите, находившейся поодаль от шума и суеты, царивших вокруг
огромных печей.
  - Миррим!  - позвала она;  девушка, возившаяся у плиты, обернулась и
радостно просияла, узнав вошедших.
  - Менолли приехала!  И ты,  Сибел!  Как поживаешь?  Где это  ты  так
загорел?  А это кто?  - Она заметила Пьемура, который скромно держался
позади,  и улыбка ее исчезла - как будто такой ничтожный школяр только
по ошибке мог затесаться в столь изысканное общество.
  - Это Пьемур,  Миррим.  Прошу любить и жаловать. Ты помнишь, я часто
рассказывала тебе о нем,  - сказала Менолли, привлекая паренька к себе
и этим ласковым жестом как бы говоря Миррим:  он свой.  - Он стал моим
первым другом в Цехе арфистов,  как ты - здесь, в Бендене. Мы все были
на айгенской ярмарке.  Вчера чуть не изжарились, сегодня утром чуть не
превратились в сосульки и при всем при том смертельно проголодались! -
жалобно протянула Менолли.
  - Еще  бы  не проголодаться!  - Миррим отвела от Пьемура придирчивый
взгляд и повернулась к плите.
  Она захлопотала,  наполняя кружки и миски,  и с таким радушием стала
накрывать на стол,  что Пьемуру пришлось изменить  первое,  отнюдь  не
выгодное впечатление, которое у него сложилось о девушке.
  - К сожалению.  не смогу уделить вам много внимания -  сами  знаете,
что  творится  в  Вейре  во  время  Рождения,  дел просто невпроворот.
Приходится за всем присматривать самой, если хочешь, чтобы получилось,
как надо.  - Она с размаху плюхнулась на стул и тяжело вздохнула, явно
желая подчеркнуть бремя ответственности, лежащее на ее хрупких плечах.
Потом  пригладила  челку  и  похлопала  по  толстым  каштановым косам,
украшающим ее голову.
  Пьемур, потешаясь  про  себя,  следил  за  этим  представлением,  но
постепенно он заметил,  что ни Менолли,  ни Сибел не обращают никакого
внимания  на показную важность девушки и явно предпочитают ее общество
остальным обитателям многолюдной  пещеры,  и  вынужден  был  прийти  к
выводу:  должно  быть,  есть  в  ней  что-то такое,  чего не увидишь с
первого взгляда.
  Тут на плечо Менолли,  жалобно чирикая,  опустилась Красотка;  глаза
королевы светились голодным красным  пламенем.  Другое  плечо  девушки
немедленно   занял   Нырок,  а  Кими  вспорхнула  на  руку  Сибела.  К
неописуемому счастью Пьемура,  к нему прилетел Крепыш и тоже устроился
у него на плече.
  - Мне показалось,  что это Крепыш,  - проговорила Миррим, недоуменно
покосившись в сторону Пьемура, словно говоря: у него-то откуда файр?
  - Это он и есть,  - рассмеялась Менолли. - Просто Пьемур каждый день
помогает мне с кормежкой,  так что Крепыш хочет напомнить ему,  что он
тоже непрочь перекусить.
  - Что  же  ты  мне  сразу  не  сказала,  что они голодные?  - Миррим
вскочила,  укоризненно хмурясь.  - Я-то думала,  Менолли,  ты  сначала
заботишься о своих файрах...
  Менолли и Сибел виновато переглянулись, а Миррим размашисто зашагала
к  столу,  где  женщины  разделывали птицу к предстоящему праздничному
пиру.  Вскоре она вернулась с полной миской обрезков  в  сопровождении
тройки   файров.  Девушка  с  грубоватой  нежностью  шикнула  на  них,
напомнив,  что они уже получили свою долю.  Тут Миррим позвали к одной
из больших печей, чему Пьемур был душевно рад: его уже начали выводить
из себя ее повадки.  Крепыш со значением тыкался ему в щеку, и мальчик
весь отдался кормлению своего любимца.
  - Она что - твоя подружка?  - поинтересовался  Пьемур,  когда  файры
слегка утолили свой голод.
  Сибел рассмеялся, а Менолли сокрушенно вздохнула.
  - Миррим очень добрая. Не обращай внимания на ее манеры.
  - Уже обратил, - буркнул Пьемур.
  Сибел снова  засмеялся и предложил Кими большой кусок мяса,  надеясь
успеть отхлебнуть глоток кла, пока она будет с ним расправляться.
  - К Миррим нужно привыкнуть, но Менолли права: для друзей она отдаст
последнее.
  - И готов поспорить,  что при этом будет жаловаться,  не умолкая,  -
заметил Пьемур.
  Менолли с упреком взглянула на него.
  - Она - воспитанница Брекки,  и Манора до сих  пор  уверена:  только
благодаря  неусыпной заботе Миррим,  Брекки удалось выжить после того,
как погибла ее королева.
  - Правда?  -  слова  Менолли произвели на Пьемура впечатление,  и он
оглянулся на хлопотавшую у очага Миррим, словно ожидая, что после этой
новости девушка изменится даже внешне.
  - Так что прошу тебя,  Пьемур,  не суди о ней  слишком  поспешно,  -
дотронувшись до его плеча, попросила Менолли.
  - Ну конечно, если ты так говоришь...
  Сибел подмигнул мальчику.
  - Да, Пьемур, она так говорит, а нам остается только слушаться!
  - Да  полно  тебе,  - недовольно поморщилась Менолли.  - Я просто не
хочу,  чтобы у Пьемура создалось о ней ложное впечатление после  того,
как он видел ее пару минут...
  - В то время,  как все знают:  - Сибел закатил глаза  к  потолку,  -
чтобы  по  достоинству  оценить  Миррим,  необходимо  немало  времени,
терпения,  настойчивости и к тому же изрядная доля  удачи!  -  Менолли
замахнулась на него ложкой, но юноша проворно увернулся.
  Закончив кормить файров,  они отослали их  греться  на  солнышке.  И