силия, чтобы уговорить мальчика сдерживать свое рвение, пока он находится дома. А Роби к тому же все норовил показать плоды своих трудов отцу, поскольку надеялся на похвалу.
     - Но папа любит пешни. Он шам их пишет, - печально жаловался Роби. Несмотря на успехи в музыке и расширившийся словарный запас, мальчик все еще шепелявил.
     - Конечно, милый, но все не так просто, - уговаривала Мерелан сына, хотя ее воротило с души от собственного лицемерия. - Он же слышит музыку целый день и занимается со всякими глупыми учениками...
     - Ма, а я глупый?
     - Нет, радость моя, ты совсем не глупый, но папа хочет отдохнуть, когда приходит домой...
     - А я думал... - грустно сказал Роби.
     - Окончание Оборота - очень важный праздник. Ты ведь знаешь, как много папа трудится над новым сочинением...
     - Угу, - Роби вздохнул.
     - Слышишь, как пахнет сладкими пирожками? - спросила Мерелан, радуясь возможности сменить тему.
     Роби послушно принюхался, и опечаленное выражение на его мордашке сменилось широкой улыбкой.
     - Ты думаешь... - с надеждой произнес он.
     - Я думаю, проще всего сходить к Лорре и узнать,- сказала Мерелан, разворачивая сына к двери. - И не забудь попросить пирожков на нашу с папой долю.

***

     Кьюбиса - наставница, обучавшая самых младших учеников из Форт-холда, а наряду с ними и детей из Дома арфистов и цеха целителей, - позволила Робинтону посещать свои уроки, когда ему не сравнялось и четырех Оборотов.
     - Он превосходно подготовлен и просто рвется учиться, Мерелан, - сказала Кьюбиса. - Если б хоть половина моих учеников могла сравниться с Роби по уровню подготовки, я была бы счастлива. Я даю ему дополнительные задания, пока прочие бьются над основами.
     Но однажды утром Кьюбиса привела всхлипывающего Робинтона к матери - за помощью и утешением. У мальчика был расквашен нос.
     - Роби! - охнула Мерелан, прижимая к себе плачущего сына.
     Кьюбиса тем временем намочила тряпочку - вытереть малышу лицо.
     - Они его обижали! - всхлипнул Роби.
     - Кто кого обижал? - переспросила Мерелан, обращаясь скорее к Кьюбисе, чем к сыну.
     - Я так скажу: может, Роби еще маленький, но он не может пройти мимо тех, кому нужна помощь.
     - Так кому же она была нужна? - спросила Мерелан, осторожно стирая кровь с лица Робинтона.
     - Стражу порога, - пояснила Кьюбиса.
     Мерелан удивленно застыла. Она начала понимать, что произошло, и почувствовала гордость за сына. Ученики иногда, забавы ради, совали в логово местного стража порога горящие тряпки или факелы, чтобы послушать, как вопит несчастный зверь: стражи порога были очень чувствительны к свету. А еще они бросали стражу всякую гадость, зная, что он ест все, до чего способен дотянуться. А Роби, видя подобные выходки, всегда бежал и звал кого-нибудь из взрослых.
     - Так они снова принялись изводить бедное животное?
     Роби всхлипнул и кивнул.
     - Я хотел им помешать, но один меня стукнул.
     - Это я вижу, - пробормотала Мерелан.
     - Этим негодникам пора бы уже соображать, что они делают! - сердито воскликнула Кьюбиса. - Вот я сейчас схожу поговорю с их родителями!
     Она погладила мальчика по голове.
     - А в следующий раз не связывайся с большими мальчишками. Или попроси папу, чтобы научил тебя драться.
     И, улыбнувшись на прощание, Кьюбиса ушла.
     - Я сама могу поучить тебя драться, мой храбрый малыш, - сказала Мерелан, обнимая сына. Она знала, что самооборона вряд ли укладывается в представления Петирона о родительских обязанностях. - Мне частенько случалось поколачивать моих старших братьев.
     - Тебе? - Роби уставился на мать, округлив глаза. Ему явно и в голову не приходило, что его мама кого-то била, а уж тем более - собственных старших братьев.
     Вот так и получилось, что Мерелан преподала Роби первый урок рукопашного боя и показала ему, как надо уклоняться от ударов.
     - Если ты не потеряешь голову во время драки, противнику будет куда труднее расквасить тебе нос.

***

     С тех пор как Роби начал заниматься с Кьюбисой, Мерелан получила небольшую передышку: ведь все прочее время ей приходилось постоянно оставаться начеку, чтобы, в случае необходимости, вмешиваться в разговоры между сыном и мужем. Вынужденная постоянно хитрить, она очень нервничала. Но теперь она - и Кьюбиса - могла с чистой совестью сообщать об успехах Роби.
     - И ты учишь все обучающие Баллады? - рассеянно поинтересовался однажды Петирон.
     - Да, и могу показать.
     Робинтону отчаянно хотелось угодить отцу, но почему-то никогда не удавалось, как он ни старался быть хорошим, послушным и вежливым, а главное - вести себя тихо.
     Что-то в тоне сына привлекло внимание Петирона; он откинулся на спинку кресла и небрежным, высокомерным взмахом руки велел мальчику начинать.
     Мерелан затаила дыхание. В голове у нее билась одна-единственная мысль: как же сделать, чтобы Петирон пока не заметил таланта сына?!
     Роби набрал воздуха - правильно набрал, всей грудью, а не одними лишь верхушками легких, как частенько делают начинающие певцы, - и начал Балладу о Долге. На лице Петирона отразилось некоторое удивление: он явно не ожидал от мальчика безукоризненно верного исполнения. Он принялся постукивать по подлокотнику кресла, отбивая ритм. К тому моменту, как Роби допел, Петирон отчасти подрастерял свое высокомерие.
     - Хорошо спето, Робинтон, - сказал он. - Но не забывай: одна песня - это еще не все. Тебе еще многому предстоит научиться. Существует множество Баллад, безукоризненных и в музыкальном, и в стихотворном отношении, и даже дети должны их знать. Продолжай в том же духе.
     Робинтон просиял и повернулся к матери, взглянуть, довольна ли она.
     Мерелан взъерошила волосы сына. Она едва удержалась, чтобы не всхлипнуть от облегчения.
     - Ты и вправду замечательно спел, радость моя. Я тоже тобою горжусь, как и папа.
     Она перевела взгляд на Петирона, ожидая, что муж хотя бы поддакнет ей, но тот уже снова взялся за проверку ученических партитур, позабыв и про супругу, и про сына.
     Мерелан подбоченилась; она едва сдержалась, так хотелось ей накричать на Петирона за невнимание к родным. Ему что, больше сказать было нечего?! Он мог бы отметить, что малыш везде правильно выдержал высоту тона, что он правильно дышал, что у него действительно хороший голос! Но Мерелан сумела обуздать свой гнев. Она взяла Роби за руку; малыш недоуменно смотрел на родителей и никак не мог понять, что ж он сделал не так на этот раз и почему ему опять не удалось угодить папе.
     - Мы пойдем и посмотрим, что нам даст Лорра в награду за выученные слова и замечательное пение! - громко и решительно произнесла Мерелан.
     И, выходя из комнаты, она с чувством хлопнула дверью. Петирон оглянулся, а потом снова вернулся к одной чрезвычайно скверной ученической работе.

***

     - По правде говоря, мне хотелось... - Мерелан, стиснув кулаки, расхаживала по маленькому кабинету Лорры, примыкающему к главной кухне цеха. - Мне хотелось как следует ему врезать!
     - Что, вправду?
     Лорре удалось немного унять неистовство подруги. Когда Мерелан появилась на кухне, Лорра, едва заметив выражение ее лица, тут же велела двум судомойкам угостить Робинтона горячими пончиками, а сама увела певицу к себе в кабинет. Лорра знала, что Бетрис сейчас уехала из цеха - принимать чьи-то роды, - и была искренне польщена тем, что Мерелан обратилась в этой сложной ситуации именно к ней.
     - Да не каждый ученик третьего года обучения споет Балладу о Долге так же хорошо, как Робинтон! - воскликнула Мерелан, дав выход гневу и расстройству. - Ни единой неверно взятой ноты, ни одного сбоя в дыхании! Великолепное исполнение!
     - Но ведь Петирон его похвалил, верно? - поинтересовалась Лорра в надежде успокоить певицу.
     - Да, но он мог бы сказать намного больше! Роби спел просто изумительно, лучше всякого четырнадцатилетнего, а ему ведь едва сравнялось четыре Оборота! А Петирон ведет себя так, словно все это само собой разумеется и ничего иного он от своего сына и не ожидал.
     - Ага! - Лорра устремила на раздосадованную гостью указующий перст. - Ты сама это сказала. Ничего иного он от своего сына и не ожидает! Вот если бы Роби допустил какие-то ошибки, тогда Петирон нашел бы, что сказать, ведь верно?
     Мерелан остановилась и уставилась на главную кухарку Дома арфистов. Затем гнев ее утих, и певица, невесело рассмеявшись, уселась в удобное кресло.
     - Да, ты права. Если бы Роби допустил хоть малейшую ошибку, ему пришлось бы репетировать Балладу о Долге до тех пор, пока он не научился бы петь ее безупречно. Но мне-то что делать? Клянусь Первым Яйцом! Мальчику нужно, чтобы отец его хвалил. Ему так этого хочется! А Петирону даже в голову не приходит!
     - Чему ж тут удивляться? Из всех арфистов цеха Петирон - самый скупой на похвалу. Но зато, - заметила Лорра, - тебе теперь не придется так сильно переживать, когда Петирон обнаружит, что в музыке сын намного его превосходит.
     Мерелан потрясение уставилась на Лорру.
     - Ой, да будет тебе, Мерелан! - не унималась Лорра. - Ты же сама это знаешь. Из твоего мальчика уже сейчас куда лучший музыкант, чем из учеников втрое старше его. Я ничуть не удивлюсь, если к шестнадцати он уже станет подмастерьем.
     - Но подмастерьем может стать только тот, кому уже сравнялось восемнадцать... - слабо попыталась возразить Мерелан.
     - Ну, пусть ему исполнится шестнадцать - тогда и посмотрим. А пока я веду речь о том, что после сегодняшнего дня тебе не придется прилагать столько сил, чтобы по возможности удерживать Роби подальше от отца. Да и Робу теперь будет полегче. Лично я уверена, что Петирон ничего не заметит до того момента, когда у Робинтона начнет ломаться голос, - лишь тогда он поймет, что его "малыш" вырос.
     - Что, правда? - протянула Мерелан и всерьез задумалась над шутливыми словами Лорры.
     - Лично я этому ни капли бы не удивилась, - подтвердила Лорра, щелкнув пальцами. - А теперь прекрати изводить себя. Когда ты нервничаешь, это плохо отражается на твоем голосе. Извини, конечно, что я об этом говорю, но мне так думается, что никто больше на это не решится - разве что сам Петирон, но он этого может и не заметить. Или я слишком много себе позволяю?
     - Вовсе нет, Лорра! - Мерелан поспешно коснулась пухлой руки Лорры. - Я просто думала, что этого никто не заметит. Я ведь все время выполняю нужные упражнения и стараюсь как можно осторожнее обращаться с голосом...
     - Ну и долго еще тебе удастся его сохранить, если ты мечешься между двумя самыми дорогими тебе мужчинами, словно между молотом и наковальней? - Теперь уже Лорра погладила по руке Мерелан, нервно постукивавшую пальцами по подлокотнику. - Я, конечно, не целитель, но мне кажется, что бокал вина будет сейчас очень даже не лишним. Давай-ка выпьем.
     Мерелан попыталась было отказаться, но Лорра стояла на своем.
     - Петирон много чего не замечает - не заметит и того, что от тебя пахнет вином. Можешь об этом не беспокоиться. А тебе сейчас нужно расслабиться, и мое травяное снадобье придется очень кстати.
     Мерелан выглянула из кабинета - посмотреть, как там Роби. Мальчик о чем-то болтал с судомойками - те весело смеялись, - и его лучащаяся довольством мордашка была перемазана ягодным соком. Мерелан снова села в кресло и приняла бокал из рук Лорры.
     - Мастер Дженелл уже говорил с тобой о той новенькой девушке? - поинтересовалась Лорра.
     - О Халанне?
     Лорра кивнула.
     - Да, я получила письмо из холда, от их арфиста Максиланта. Он постарался в меру своих сил обучить ее вокалу и утверждает, что девушка чересчур хороша, чтобы доверить дальнейшее ее обучение любителю вроде него самого. - Скромность Максиланта заставила Мерелан улыбнуться.
     - Петирон тоже будет счастлив заполучить новое контральто, - сказала Лорра. У нее и у самой было контральто, но не настолько хорошее, чтобы петь сольные партии. - Странная штука жизнь, а? Никогда не знаешь, как она повернется, верно?
     - Верно.
     Мерелан глотнула вина и почувствовала, как лекарство начало действовать: напряжение мало-помалу отпускало ее.
     - Она примерно того же возраста, что и ученицы из холда, так что я поселю ее вместе с ними, в том же домике, - сказала Лорра. - Вполне может быть, что они пробудут здесь только до Смены Оборота, но они помогут ей освоиться со здешней рутиной. К ней все-таки нужно еще привыкнуть, верно?
     Услышав, что Лорра называет жизнь в Доме арфистов рутиной, Мерелан не удержалась от смеха. В зачаровывающей - а временами и неистовой - атмосфере, царящей в здешних стенах, каждый день был неповторим. Мерелан вспомнились ее первые дни в Доме, и она решила, что обязательно поможет Халанне освоиться здесь и втянуться в напряженный ритм учебы. В самом деле, если замечания Лорры справедливы - а Мерелан подозревала, что так оно и есть, - появление ученицы пойдет ей лишь на пользу. Меньше останется времени, чтобы переживать из-за воображаемого столкновения между сыном и мужем.
     Глава 3
     Халанна сразу показалась всем чрезвычайно самоуверенной особой. Эта девушка, которой едва сравнялось семнадцать Оборотов, находила недостатки во всем, и в первую очередь - в домике, где ее поселили. Она, видите ли, привыкла жить в отдельной комнате - о чем и не преминула сообщить Айсле, заботившейся о своих подопечных, как родная мать. Она просто не сможет уснуть, если в комнате будет кто-то еще. А почему это здесь так мало свежих фруктов? Ей нужны фрукты! Погода ужасная, а у нее нет подходящей одежды - это при том, что в трех больших тюках, доставленных на корабле в порт Форт-холда, а оттуда на вьючных скакунах в цех, одежды было хоть завались. И в этой несчастной комнате, куда ее поселили, даже негде как следует разложить вещи! И ей необходимы для занятий тишина и покой - а тут постоянно царит настоящая какофония!
     Единственным, кто находил ее терпимой, был Петирон. С того мгновенья, как он впервые услышал пение Халанны, он уже не обращал внимания на жалобы Мере-лан - более чем обоснованные: Халанна недисциплинированна и музыкально почти безграмотна. Заполучив в свое распоряжение контральто великолепного тембра и широкого диапазона, Петирон возликовал. Он тут же принялся дорабатывать произведение, которое писал к Окончанию Оборота, добавив к нему соло для контральто. Предупреждения Мерелан о том, что Халанна не в состоянии будет "прочитать" партию контральто и уж тем более - справиться с изменениями ритма и каденциями, Петирон просто пропускал мимо ушей.
     К несчастью, в результате попустительства Петирона манеры Халанны только ухудшались. Мерелан потребовался весь ее такт и весь ее авторитет мастера голоса, чтобы заставить девушку заниматься вокальными упражнениями - они должны были улучшить технику дыхания, укрепить диапазон и подготовить Халанну к исполнению экстравагантных сочинений Петирона. Петирон задумал также дуэт для сопрано и контральто, а это означало, что Халанне предстоит петь в паре со своей учительницей, мастером голоса. Девушке это было явно не под силу, несмотря на изумительный голос.
     Мерелан никогда не была завистливой; она охотно помогла бы Халанне подготовиться и заполнить пробелы в образовании - если бы та была хоть чуть-чуть покладистее. Но Халанна решила так: раз уж она достаточно хороша для того, чтобы петь дуэтом с самой Мерелан, ведущей певицей Перна, значит, она уже не нуждается во всяких скучных упражнениях и изучении тонкостей музыкального дела. Она пела во все горло, не задумываясь, о чем она поет. Халанну не волновали исполняемые песни, ее интересовало лишь одно: как бы наилучшим образом продемонстрировать силу своего голоса. Такое достоинство, как мягкость, было ей неведомо.
     - Если она и впредь будет так верещать, - сказал Уошелл, когда Мерелан пришла к нему посоветоваться, что же делать с новенькой, - через пару Оборотов у нее не останется никакого голоса. И проблема решится сама собой. Я бы так сказал.
     - Уошелл! - потрясенно воскликнула Мерелан. Никогда прежде ее друг не говорил столь язвительно.
     Уошелл приподнял брови, нахмурился и внимательно посмотрел на Мерелан.
     - Конечно же, петь мягко и негромко - намного труднее, ведь для этого нужно уметь управлять дыханием. За время моей преподавательской деятельности у меня было много трудных учеников - но такого в моей практике еще не встречалось. Интересно, о чем думал Максилант, расписывая ей, какие у нее замечательные способности?
     - Да ни о чем, наверное, - со вполне понятным раздражением отозвалась Мерелан. - Чистейшей воды безрассудство. И стремление польстить дочке хозяина холда.
     - Может, ты и права. Но вот как он мог ее куда-то послать, дав настолько скудную базовую подготовку, - это у меня в голове не укладывается.
     - И у Халанны, вероятно, тоже, - добавила Мерелан. И они обменялись понимающими усмешками.
     - Пускай Петирон сам с ней разбирается, радость моя, - сказал Уошелл, подмигнув Мерелан. - Ты же сама знаешь: он не потерпит, чтобы кто-то коверкал его музыку.
     - Это верно, - задумчиво пробормотала Мерелан, затем скривилась. - Только он, похоже, решил, что из меня - неважный наставник. А это не так! - добавила она со вспышкой гнева.
     - Несомненно, радость моя. Любой арфист, проживающий в Доме, охотно это подтвердит. - Уошелл погладил Мерелан по руке. Затем он задумался на миг. - Возможно, существует и другой путь. Мы что-нибудь придумаем. Подожди немного.
     Многие из мастеров и даже подмастерьев цеха арфистов были эксцентричны, каждый на свой лад; остальные уважали их причуды или мирились с ними, как с неизбежным злом. Но каждый из них упорно трудился, постигая тонкости своей профессии. Халанна же не утруждала себя подобными мелочами. Но Мерелан не отступалась: она настойчиво старалась чему-то научить Халанну, а девушка с неменьшим упорством уклонялась от уроков.
     Халанна была искусной кокеткой и быстро выделила людей, к которым следует относиться благосклонно, - тех, кто либо занимал высокое положение в цехе, либо родился в семье влиятельных холдеров. Впрочем, она отличала и тех мастеров и подмастерьев, кто был хорош собою; а таких нашлось немало, ибо как раз сейчас многие вернулись в цех или за новым назначением, или для того, чтобы принять участие в предпраздничных репетициях. А Халанна обладала не только превосходным голосом: даже злейшие ее враги не могли не признать, что девушка очень красива. Ее белокурые волосы отливали на солнце серебром, а безупречно ровный загар подчеркивал яркую зелень глаз и белизну зубов. Да и фигура у нее была более зрелой и женственной, чем у большинства девушек ее возраста. Халанна не считала нужным придерживаться правил, установленных домоправительницей. Всякие там запреты - это для детей, а не для дочери владельца холда! Она не принимала во внимание, что многие ученицы ничуть не уступали ей по положению, а некоторые были даже родовитее. Халанна постоянно задерживалась на прогулках и пробиралась в домик учениц поздно ночью, тайком.
     А потом Халанна невзлюбила Робинтона.
     Мерелан часто проводила уроки вокала у себя дома- места там хватало, а свой уголок обеспечивал возможность заниматься без помех. Вот и сейчас, готовясь к празднику Окончания Оборота, она занималась с несколькими студентами, и далеко не всегда Роби в это время был в школе. Он тихо играл себе в другой комнате и никому не мешал. Но Халанна заявила, что присутствие ребенка мешает ей сосредоточиться. И вообще, она не любит, когда кто-то слушает, как она занимается. Это так раздражает!
     Вот этого Мерелан уже не выдержала. Нет, такой наглости она не станет терпеть даже ради Петирона, хоть он и твердит с утра до вечера об успехе своего нового произведения.
     - Раз это для тебя так важно, дорогой, - сказала Мерелан сквозь зубы, - я думаю, тебе следует самому заняться ее подготовкой. Как ты, вероятно, уже заметил,- добавила она, заведомо зная, что ничего такого Петирон, конечно же, не заметил, - Халанна способна добиться куда большего с наставником-мужчиной.