фистов. Голос Халанны был столь прекрасен, что мастер Дженелл, вытерев слезы, вслух пожалел о том, что по нынешним временам в цехе обучается мало женщин.
     - Робинтон, может, ты во время путешествий кого-нибудь подыщешь? - спросил мастер Дженелл. - Конечно, то, что твоя мать отдала пению всю жизнь, - это редкий случай. Но вот Халанна до сих пор поет, и Майзелла, насколько я понимаю, тоже. Найди мне еще несколько одаренных девушек, ладно?
     - Я непременно поищу! - горячо отозвался Робинтон. Он сейчас готов был пообещать все, что угодно, лишь бы глаза мастера вновь зажглись прежним светом.

***

     И он честно старался выполнить свое обещание. Он прослушивал не только мальчиков, но и подающих надежды девочек и пытался уговорить обладателей наилучших голосов отправиться на обучение в цех арфистов.
     На следующий Оборот Робинтон получил статус мастера; Дженелл продолжал давать ему непростые поручения: управиться с упрямым холдером, подменить заболевшего арфиста или посетить Встречу в отдаленном холде. Кроме того, ему частенько приходилось выступать в качестве арбитра в Форт-холде и самом цехе. Всякий раз, как представлялась такая возможность, Робинтон отправлял по барабанной связи послание в Бенден-Вейр и просил помощи у Ф'лона - и слушал рассказы всадника о его сыне, Фалларноне. Мальчика взяла на воспитание Манора, та самая девушка, на которую Робинтон обратил внимание еще тогда, в ночь смерти С'лонера и Майдира. И Робинтон ничуть не удивился, узнав, что через три Оборота после рождения Фалларнона Манора подарила Ф'лону второго сына, Фаманорана.
     Ф'лона снедали две заботы. Первой и самой важной было то, что ленивая Неморт'а так и не желала выползти из королевского Вейра и вновь подняться в брачный полет, предоставив тем самым ему, Ф'лону, возможность стать предводителем Вейра и покончить с правлением К'врела, К'роба, М'ридина и М'одона. А вторая забота заключалась в том, что никто не желал серьезно относиться к угрозе, исходящей от "этого самозваного лорда-холдера Фэкса".
     Йора, похоже, благоволила К'врелу, и это еще сильнее бесило Ф'лона.
     - С тех самых пор, как С'лонер завез лорда Майдира в Промежуток, К'врел боится лишний раз пальцем пошевелить - как бы не вызвать чем неудовольствия лордов-холдеров. Я могу еще понять, когда он старается потише себя вести с Райдом - но есть и другие узколобые идиоты...
     Робинтон робко попытался возразить. Всадник смерил его сердитым взглядом.
     - Именно так! Райд - узколобый идиот. Он старается действовать в точности так же, как его отец, только Майдир был намного умнее и терпимее. Правда, Райд продолжает присылать в Вейр десятину, и все ему за это благодарны. - Ф'лон скривился. - До чего же мне противно быть обязанным этому человеку!
     - Но это - его долг, - мягко произнес Робинтон.
     Ф'лон нахмурился.
     - Ну, мы объясним ему, в чем его долг, когда я догоню Неморт'у. - Он сделался еще мрачнее. - Хотя этого я тоже боюсь, Роб. Йора совсем уже превратилась в жирного слизняка. За Неморт'ой мы еще хоть как-то присматриваем и не даем ей слишком сильно обжираться - а то ведь она даже не сможет набрать приличную высоту... Хотя ее и так только что не пинать приходится, чтобы она поднялась в воздух. Эта мне Йора! - Всадник воздел руки. На лице у него читалось живейшее отвращение. - Нет, ты можешь себе такое представить: госпожа Вейра, которая боится высоты?!
     - Я не раз думал: а как такое могло получиться?- пробормотал Робинтон.
     Ф'лон фыркнул.
     - Она понравилась моему отцу больше прочих кандидаток. Их и было-то всего четыре; вот до чего низко Вейр пал в глазах обитателей Перна, которых поклялся защищать.
     Робинтон резко выпрямился.
     - Что, Алая звезда возвращается?!
     - Нет, - отмахнулся Ф'лон. - Пока еще нет. И я этому очень рад. До ее возвращения, по моим подсчетам, остается еще около трех десятков Оборотов.
     - Но ты к этому времени будешь уже старым всадником.
     - У меня два сына, и они меня сменят, если вдруг я не доживу, - Ф'лон с вызовом улыбнулся. Но затем он снова помрачнел. - Они будут знать, для чего существуют Вейры. Они будут знать - от меня, - заявил он, ткнув себя в грудь, - что должны делать всадники.
     - А что нового слышно о Фэксе?
     Робинтон никогда не называл этого человека узурпированным титулом. В конце концов, Конклав, состоящий из владетелей Великих холдов, главных мастеров и предводителя Вейра, так никогда и не утверждал Фэкса лордом холда Плоскогорье. По закону холд принадлежал Баргену, старшему из оставшихся в живых сыновей прежнего лорда-холдера - если, конечно, Барген и вправду еще жив.
     - О, он очень занят, - Ф'лон снова улыбнулся, на этот раз злорадно. - Он все никак не может заполучить потомка мужеска пола, а потому хватает каждую хорошенькую женщину, какую только может отыскать. Опасно в нынешние времена быть женщиной и жить на землях Плоскогорья. А эти его поединки? Ха! - Всадник снова воздел руки. - Он очень лихо убирает со своей дороги всякого, кто мог бы ему противостоять. Просто берет и оскорбляет человека, чтобы создать повод для драки. И всегда выигрывает. Потом он ставит в процветающие холды своих кретинов... и продолжает точить зубы на все, до чего только можно дотянуться.
     - Да, я слыхал.
     Робинтон регулярно читал донесения о вылазках Шнырка, а потому был в курсе дела - насколько это вообще представлялось возможным.
     - А что ты слыхал, Роб? - поинтересовался Ф'лон.
     - Что он пробует на прочность границы Крома и Набола. Фокусничать так с Тиллеком или Телгаром он не решается. И Мелонгель, и Тарафел завели у себя пограничную стражу - на скакунах! - и устроили цепь сигнальных вышек, чтобы можно было быстро поднять тревогу.
     - Отлично! - отозвался Ф'лон и с одобрением кивнул. - Но ты мне лучше вот что скажи: когда прочие наши разленившиеся лорды начнут предпринимать хоть какие-то действия против Фэкса? Все равно ведь когда-то придется!
     Робинтон говорил об этом с Грогелланом, лордом Форта, и Ашмичелем, лордом Руата - но безуспешно. К счастью, Грож относился к этому вопросу куда серьезнее, чем его отец. Что же касается Кейла, наследника Ашмичеля, то он не присутствовал при той беседе, когда Робинтон осторожно пытался выведать настроения его отца. Лорд Ашмичель отнесся к опасениям Робинтона скептически, и это очень беспокоило арфиста: ведь Руат не только граничил с Наболом, но и был процветающим Холдом- его скакуны славились по всему Перну. Руат - заманчивая добыча для Фэкса. А скакуны ему очень понадобятся, когда он обратит свой алчный взор на равнины Телгара и Керуна.
     - Лорды-холдеры не могут подозревать одного из них - это противно их природе, - ровным тоном произнес Робинтон.
     - Но им, однако же, не полагается игнорировать всякие неприятные вещи, которые не хотелось бы признавать.
     - Верно. И я делаю все, что могу, чтобы они забеспокоились.
     - Ты знаешь, что Фэкс взял в жены женщину из рода руатанских властителей?
     - Нет, этого я не знал, - Робинтон подался вперед. - И кого же?
     - Гемму.
     Робинтон нахмурился, не в силах вот так вот с ходу сообразить, о ком же идет речь.
     - Она, кажется, всего лишь четвероюродная сестра нынешнего лорда, - подсказал ему Ф'лон. - Но, однако же, она руатанской крови. И Фэкс наверняка воспользуется этим, чтобы придать своим притязаниям на Руат видимость законности. В принципе, племянник ведь тоже может унаследовать холд - равно как и муж дочери.
     - Да сколько же у него сейчас жен? - не выдержав, возмутился Робинтон.
     - Должно быть, столько же, сколько холдов, - сказал Ф'лон и добавил с нехорошей усмешкой: - Этот тип ненасытен, и не только тогда, когда дело идет о землях.
     - Но ведь должен же быть какой-то предел!..
     - Будем на это надеяться, - отозвался Ф'лон.

***

     Через Оборот после рождения Фаманорана Неморт'а все-таки поднялась в брачный полет, и догнал ее Сайманит'. Ф'лон наконец-то стал предводителем Вейра. М'одон, старейший из всадников, однажды утром просто не проснулся - скончался во сне. Зима выдалась нелегкой. Двадцать четыре всадника умерли от лихорадки, и Вейр наполнился плачем драконов. Вторая кладка Неморт'ы составила девятнадцать яиц - этого не хватило, даже чтобы возместить потери.

***

     Недовольство цехом арфистов мало-помалу расползалось все шире. Несколько раз случалось, что арфистов подкарауливали на дороге и избивали. Но самый паршивый случай произошел в Кроме. Лорд Крома, Лесселден, пригласил к себе в холд молодого арфиста Эвенека. Он должен был, по просьбе леди Релны, отыскать в холде людей с музыкальными способностями; леди хотелось, чтобы кто-нибудь аккомпанировал ей и помогал играть небольшие пьесы, которые она сочиняла. Эвенек сообщил со скороходом, что принимает предложенный ему пост.
     У леди Релны обнаружился хороший голос, да и сама она оказалась женщиной приятной. А Эвенек был совершенно уверен, что сумеет выполнить ее просьбу и обучить нескольких музыкантов. Еще он сообщил в письме, что заниматься ему придется только музыкой, поскольку лорд Лесселден недвусмысленно намекнул, что условия контракта не требуют от него обучать детей "обычной чуши, которую несут арфисты". Мастер Дженелл несколько беспокоился за Эвенека, но и он, и другие мастера считали, что молодой тенор достаточно умен, чтобы справиться с любой проблемой, особенно если учесть особые условия контракта.
     А затем к мастеру Дженеллу прибыл скороход - на этот раз не Шнырок. Он даже не остановился на станции Форта, как это обычно делали посланцы. Мастер Дженелл тут же вызвал к себе Робинтона.
     - Эвенека жестоко избили и вышвырнули из холда. Если б на него случайно не наткнулся скороход, он мог бы и умереть. Возьми целителя и прихвати с собой пятерых самых сильных подмастерьев. Скороходы перенесли Эвенека от границы Крома в Набол, на станцию номер сто девяносто три. Знаешь, где она расположена?
     Робинтон знал, поскольку частенько изучал расположение станций скороходов. Он собрал группу, включив в нее самого крепкого целителя из числа подмастерьев, находившихся сейчас в цехе, и усадил их на самых быстрых скакунов, какие только нашлись под рукой. Они гнали скакунов во весь опор - в Руате их пришлось сменить,- зато быстро добрались до нужной станции.
     Эвенека приютил у себя станционный смотритель; он даже умудрился найти в окрестностях целителя.
     - Я сделал все, что мог. - Целитель Джерматен покачал головой. Прискорбное происшествие глубоко его потрясло. - Они переломали ему руки в нескольких местах. И так искалечили горло, что я даже не знаю, сможет ли он теперь петь.
     - Он знает, кто это сделал? - спросил Робинтон, заставив умолкнуть товарищей; те роптали, требуя мести. Ему самому стоило немалых трудов совладать с захлестнувшим его гневом, но Робинтон знал, что возмездие - как бы им ни хотелось его осуществить, - не принесет пользы цеху арфистов.
     Джерматен пожал плечами.
     - Думаю, знает, но сказать не может - ему больно говорить. Кости я сложил, как сумел, но хорошо бы, чтобы его осмотрел более опытный целитель.
     - Он в состоянии выдержать дорогу?
     Робинтон отметил про себя, что этот вопрос заинтересовал и станционного смотрителя.
     - Если вы будете ехать медленно и осторожно - да,- отозвался Джерматен. - На самом деле, мне думается, что Эвенек почувствует себя в безопасности лишь после того, как вернется в родной цех.
     - Если только мы и там можем чувствовать себя в безопасности... - пробормотал один из учеников.
     - Форт и Руат будут защищать цех арфистов до последнего человека, - твердо произнес Робинтон. - Можно мне сейчас повидаться с Эвом?
     Больного поместили в самой дальней - и самой безопасной - спальне станции. Трое скороходов постарше караулили под дверью, а супруга смотрителя сидела в самой комнате и занималась рукодельем. Когда арфисты вошли в комнату, женщина привстала и на всякий случай потянулась за дубинкой.
     Эвенек спал; его перебинтованные руки лежали на подушках. Лицо молодого арфиста было сплошным синяком, шею тоже закрывали бинты. Робинтона замутило, а один из подмастерьев поспешно выскочил из комнаты. Робинтон почувствовал, как в нем поднимается горечь. Он даже не подозревал, что способен на столь сильное чувство - оно было даже глубже того, что владело им после смерти Касии. У Робинтона мелькнула было мысль - не попросить ли Ф'лона, чтобы тот помог перевезти Эвенека, но арфист сразу отказался от этой мысли. С такими травмами в Промежуток лучше не соваться.
     Радость и облегчение, вспыхнувшие в глазах Эвенека, и его неловкие попытки поблагодарить друзей произвели на арфистов еще более сильное впечатление. Он даже сумел дать понять, что готов выдержать любые трудности и неудобства, сопряженные с путешествием.
     - Домой... в цех... - постоянно повторял он.
     Джерматен и целитель-подмастерье быстро обсудили ситуацию с профессиональной точки зрения и сообщили Робинтону, что на следующее утро можно будет отправляться. Обитатели станции явно испытали немалое облегчение - но все же они приютили Эвенека в трудный час, и потому Робинтон сказал, что цех арфистов считает себя их должником.
     - Вот уж не думал, Робинтон, что мне доведется такое видеть - чтобы кто-то так обошелся с арфистом! - сказал станционный смотритель, покачав головой. - Прямо нe знаю, куда катится этот мир. Нет, не знаю.
     После ужина арфисты устроили для обитателей станции небольшое представление - но на всякий случай старались играть и петь потише.
     Они без происшествий доставили Эвенека обратно в цex. Увидев юношу, мастер Дженелл не удержался от слез. Чуть позднее мастер-целительница Джиния и подмастерье Олдайв, осмотрев Эвенека, объявили, что хотя они и полагают, что сумеют вернуть Эвенеку способность владеть руками, трудно сейчас сказать, сможет ли он играть на музыкальных инструментах с прежним мастерством. В том же, что касалось его голоса, они ничего обнадеживающего сказать не могли - слишком сильно была повреждена трахея.
     Случай с Эвенеком потряс весь цех. Но лорд Грогеллан вместе с сыновьями нанес мастеру Дженеллу официальный визит и заверил, что цех арфистов может твердо рассчитывать на его поддержку и защиту - и весь цех, и любой арфист, которому это понадобится.
     Хотя столь страшных инцидентов более не случалось, всем арфистам отныне было велено держаться настороже и путешествовать только вместе с торговцами или другими заведомо дружелюбными путниками.

***

     Мастер Дженелл, которого с возрастом стали мучить сильные боли в суставах, в важных случаях отправлял теперь своим представителем Робинтона, как другие отправляют "глаза и уши". В то утро Дженелл снова прислал к Робинтону подмастерье с просьбой явиться к нему в кабинет. Робинтон позволил себе с усмешкой посетовать:
     - И куда же вы хотите отправить меня на сей раз, мастер? По-моему, я уже встречался с каждым владетелем каждого Великого холда и с большинством холдеров помельче и побывал в каждом цехе. Неужели я что-то упустил в своих странствиях?
     - Я заставил тебя побывать в каждом крупном холде и каждом цехе не просто так, а с определенной целью.
     - В самом деле?
     Этот ответ вызвал у Робинтона живейшее любопытство. Робинтон попытался его скрыть, но не особенно преуспел.
     - Да. Я старею, Роб, и ищу себе преемника. Конечно же, мастера цеха проголосуют так, как того потребует их совесть, но я намерен ясно и недвусмысленно высказать свое пожелание, И я желаю, чтобы меня сменил ты!
     Робинтон изумленно уставился на старого друга. Такого он не ожидал.
     - Да вы еще много Оборотов будете нами руководить, Дженелл! - выпалил он со смехом. Но когда Робинтон увидел выражение лица мастера-арфиста, смех его оборвался.
     - А я так не думаю, - сказал Дженелл. - Суставы меня доканывают, а Бетрис больше нет, и хлопотать над ними некому. - При воспоминании о супруге Дженелл нежно улыбнулся. - И сердце у меня не в порядке. Так что я могу просто объявить о выборах и провести остаток отпущенного мне время на теплом бережке Исты.
     - Нет, Дженелл, погодите минутку! Я слишком молод...
     - Цеху нужен молодой и энергичный мастер-арфист, Роб, - решительно и вместе с тем обеспокоенно оборвал его Дженелл. - И сейчас - больше, чем когда бы то ни было. Я могу оставить цех лишь на человека, который в полной мере осознает угрозу, исходящую от Фэкса. Я должен знать, что другим холдам не грозит судьба, постигшая все Плоскогорье и нависшая ныне над Кромом, - неграмотность и угнетение.
     Дженелл по свойственной ему неугомонности встал и принялся расхаживать по кабинету. И лишь теперь, глядя на него, Робинтон осознал, до чего же тяжело возраст и болезнь отразились на главном арфисте, некогда столь подвижном и энергичном.
     - И мне нужен человек, - продолжал Дженелл, ткнув скрюченным пальцем в сидящего Робинтона, - который верил бы, как и я сам, что Нити вернутся и вновь будут угрозой Перну. - Он усталым жестом пригладил редеющие волосы. - Не знаю, что по этому поводу намерен предпринимать Вейр, но наш долг как арфистов - всеми силами поддерживать Бенден. Ты вступил на этот путь еще ребенком - благодаря твоей дружбе с Ф'лоном. Некоторые владетельные лорды успели невзлюбить Ф'лона. Если бы ты давал ему советы...
     - То Ф'лон не стал бы к ним прислушиваться. Он не слушается никого, и меня тоже, - уныло сказал Робинтон.
     - Думаю, Роб, ты недооцениваешь свое влияние на Ф'лона, - сказал Дженелл и тяжело опустился в кресло, кривясь от боли. - И думаю, что твой авторитет в целом куда выше, чем, быть может, ты осознаешь. Ты по-прежнему способен разговаривать с драконами?
     Робинтон кивнул.
     - По крайней мере, с Сайманит'ом - да. Наверное, из-за Ф'лона. В любом случае в наших разговорах нет ничего такого, о чем можно было бы написать балладу.
     Дженелл погрозил ему пальцем.
     - Это куда больше, чем случалось обрести людям, рожденным не в Вейре.
     - И этого действительно вполне довольно.
     Дженелл коротко улыбнулся.
     - Судя по сообщениям Шнырка, ты - единственный из всех арфистов, к которому даже самые рьяные недоброжелатели нашего цеха относятся с уважением.
     - Если не считать Плоскогорья.
     - Фэкс сожрет сам себя. Таков обычный конец подобных типов. Они появлялись и до Фэкса, будут и после него. Когда мы живем в соответствии с Хартией, все благоденствуют. Когда ее пытаются отбросить, весь континент страдает.
     Робинтон кивнул. Он был совершенно согласен с Дженеллом - но понятия не имел, как добиться неуклонного выполнения Хартии. Особенно теперь, с учетом неприкрытой агрессии Фэкса.
     - Итак, мастер Робинтон, я называю тебя своим преемником.
     Робинтон попытался возражать, ссылаясь на свою молодость и на то, что есть много более достойных кандидатов.
     - И никто из них не желает очутиться на моем месте, - с мрачным юмором заявил Дженелл. - Миннарден настойчиво посоветовал мне обдумать твою кандидатуру, равно как и Эварель. И, уж конечно, меня поддержат все мастера, проживающие непосредственно в цехе.
     - Включая... Петирона? - усмехнувшись, поинтересовался Робинтон.
     - Как ни странно - да. Я, правда, сомневаюсь, что он бы сам выдвинул твою кандидатуру, но возражать он не станет.
     Робинтон искренне удивился, услышав подобное утверждение.
     - Я охотно признаюсь, что занял этот пост не столько из честолюбия, сколько потому, что больше было некому, - хмыкнув, произнес Дженелл. - Я служил цеху и делал все, что было в моих силах...
     Робинтон был совершенно с этим согласен. Мастера-арфиста Дженелла любили и уважали повсюду. Старый мастер тем временем продолжал:
     - И мне не пришлось долго размышлять, на кого возложить эту ответственность, кому теперь придется иметь дело с Фэксом - и, что еще более важно, с Нитями.
     - Как это мило с вашей стороны... - саркастически пробормотал Робинтон.
     - Я подумал о тебе как о своем преемнике в тот самый момент, когда увидел, как ты разговариваешь с драконами. Помнишь тот день?
     Робинтон кивнул. Это было одним из са