тором
оговаривались условия его учебы.
   Семья Иантайна была просто ошеломлена, получив такое письмо.  Но  еще
больше их поразило то, что  лорд  и  леди  Бенден-холда  взяли  на  себя
выплату более чем половины пошлины за землю.
   Теперь он должен заработать как можно больше и как  можно  быстрее  и
показать семье, что ее жертвы были не  напрасны.  Несомненно,  с  лордом
Чокином договориться  трудно.  Несомненно,  проблемы  будут.  Но  марки,
обещанные за заказ, помогут оплатить пошлину.  Потому  Иантайн  подписал
контракт, сделал копию для мастера  Домэза,  и  контракт  был  возвращен
лорду Чокину.
   Чокин потребовал  подтверждения  таланта  Иантайна  от  его  мастера,
получил его, а затем вернул подписанный контракт.
   - Ты  бы  перечитал  получше,  Иан,  -  сказал  Усси,  когда  Иантайн
торжествующе взмахнул документом.
   - Зачем? - Иантайн посмотрел на страницу и показал нижние  строки.  -
Вот  моя  подпись,  вот  подпись  Ломэза  рядом  с  Чокиновой.  Вот  эта
закорючка, должно быть, и есть. - Он протянул документ Усси.
   - Хм-м, вроде все верно, хотя  раньше  я  никогда  не  видел  подписи
Чокина. И где они нашли эту машинку? Половина букв не пропечатывается. -
Усси вернул ему документ.
   - Я поищу образец подписи лорда Чокина,  -  сказал  Иантайн,  -  хотя
зачем ему отвергать контракт, который он же и предложил?
   - Он битранец, и ты знаешь, что они собой  представляют.  Ты  уверен,
что это твоя подпись?
   Усси ухмыльнулся, глядя, как Иантайн подозрительно  пялится  на  свое
имя, и рассмеялся.
   - Да, это точно моя. Посмотри на наклон буквы "т". Я всегда так пишу.
К чему ты клонишь, Усси? - Впервые Иантайн ощутил некоторую тревогу.
   -  Битранцы  славятся  своим  умением  подделывать.  Помнишь  дела  о
фальшивых актах передачи земель пять лет назад? Нет, думаю, ты о них  не
слышал. Ты тогда был еще школьником. -  Беспечно  взмахнув  рукой,  Усси
покинул озадаченного и встревоженного Иантайна.
   Когда он  принес  контракт  своему  мастеру,  Домэз  отыскал  образец
подписи лорда  Чокина  на  старом  мятом  и  потертом  документе.  Домэз
водрузил очки на нос и долго  изучал  собственную  подпись  на  нынешнем
контракте. Положил документ в неотложные.
   - Мы сделаем копию для нашего рабочего журнала. Но если у тебя  будут
какие-то сложности в Битра-холде,  тотчас  дай  мне  знать.  Куда  легче
уладить дела в самом начале, сам знаешь. И не позволяй,  -  он  погрозил
ему Пальцем, - втягивать им себя в азартные игры, каким бы умным ты себя
ни считал. Битранцы зарабатывают себе этим на  жизнь.  Тебе  с  ними  не
сравниться.
   Иантайн искренне поклялся, что будет избегать игр. Он никогда ими  не
интересовался, поскольку ему больше нравилось  рисовать  игроков,  а  не
играть. Но игра не была тем самым "делом", которое интересовало мастера.
На самом деле речь шла о нюансах  значения  слова  "удовлетворительный".
Это простое слово - и как же не правильно можно его  истолковать...  Вот
он и влип.
   Он написал не четыре миниатюры, а  почти  двадцать  использовал  весь
привезенный с собой материал, так что  даже  пришлось  посылать  в  цех,
поскольку дерево для миниатюр должно быть надлежащим образом  просушено,
а то оно покоробится, особенно во влажном  климате  Битра-холда.  Первые
четыре он написал на холсте, после чего по длинному перечню недостатков,
который предъявили ему лорд Чокин и леди Надона, понял,  что  на  холсте
ему нипочем не сделать работу "удовлетворительно".
   - Раз он не высшего  качества,  -  и  леди  Надона  пробежала  своими
ноготками, длинными, почти как драконьи когти, по  холсту,  так  яростно
дергая нитки, что окончательно испортила  поверхность,  -  то  долго  не
проживет. Вы должны рисовать на древесине небесного дерева.
   - Но она дорогая...
   - Вам очень хорошо заплатят за эти миниатюры, -  сказала  она.  -  Мы
ожидали по крайней мере самого высококачественного материала.
   - Но небесное дерево не оговорено в контракте...
   - А надо было? - надменно заявила она. - Я была уверена, что  в  цехе
Домэз все по высшему классу!
   - Мастер  Домэз  снабдил  меня  лучшим  холстом.  -  И  он  отодвинул
оставшиеся рамы с холстом подальше от нее. - Он сказал, что всегда  дает
именно такой материал. Если вы хотели миниатюры на небесном  дереве,  вы
должны были оговорить это в контракте.
   - Конечно, именно этого я  и  хотела,  молодой  человек.  Даже  самое
лучшее недостаточно хорошо для моих детей.
   - Есть небесное дерево в холде? - спросил  он.  По  крайней  мере  со
сверхтвердой плашки  можно  стереть  "неудовлетворительную"  работу  без
риска повредить поверхность.
   - Конечно.
   Это было его первой ошибкой.  Однако  тогда  он  еще  горел  желанием
сделать хорошую работу, приложив все свое искусство. Битранское небесное
дерево оказалось толстой доской, годной разве для изготовления мебели  и
недостаточно тонкой для миниатюр, которые теперь следовало делать в  два
раза больше обычного.
   В списке претензий значились и позы детей, хотя  их  предложила  сама
леди.
   - Чодон сидит совершенно неестественно,  -  сказала  леди  Надона.  -
Совершенно неестественно.  Такой  напряженный,  сутулый.  Почему  вы  не
велели ему сидеть прямо? - Иантайн еле сдержался, чтобы  напомнить  леди
Надоне, что говорил это тысячу раз при ней. -  И  у  него  так  противно
нахмурены брови...
   Вообще-то это было его обычное выражение лица.
   - Может, стоя? - спросил он, заранее страдая от  того,  что  придется
уговаривать их стоять спокойно. Он и сидеть-то их  с  трудом  заставлял.
Как и предсказывал Усси, уговоры на них не  действовали,  и  отвлекались
они так быстро, что он не успевал набросать  нужную  позу  или  хотя  бы
заставить изобразить улыбку.
   - А почему вы, черт подери, рисуете такие маленькие картинки? Я  что,
через лупу смотреть должна? - сказала леди Надона,  держа  миниатюру  на
вытянутой руке. Иантайн уже довольно много знал о своей  нанимательнице,
чтобы удержаться от замечаний насчет ее дальнозоркости.
   - Обычный размер для миниатюры.
   - Это вы так говорите, - набросилась на него она. - Я  хочу  получить
то, что смогу увидеть от противоположной стены комнаты.
   Поскольку она всегда держалась "на другой стороне комнаты", когда  ее
чада крутились поблизости, он мог ее  понять.  Это  были  самые  мерзкие
подростки, каких он только видел, - толстые, поскольку  по  натуре  были
ленивы, одетые не по росту, поскольку швеи  холда  были  неумехами,  они
постоянно что-то жрали, и на их физиономиях и одежде всегда были пятна и
крошки. Их редко стригли, и все они ходили с грязными, длинными, неровно
подстриженными космами. Даже две девочки были  совершенно  неженственны.
Одна обрезала челку ножом -  оставляя  длинную  косу,  которую  украшала
бусинами и колокольчиками. У  другой  были  толстые  косы,  которые  она
переплетала только в тех случаях, когда то, что скрепляло их, терялось.
   Иантайн долго мучился со свиноподобным Чодоном, пока  не  понял,  что
этого ребенка просто невозможно изобразить "естественно". В конце концов
он решил, что главное, чего следует  добиться,  -  чтобы  было  понятно,
какой именно отпрыск  где  нарисован.  Но  портрет  Чодона  был  признан
"неудовлетворительным".  Более-менее  сносным  признали  только  портрет
младшего, упрямого малыша лет трех, который ничего, кроме  слова  "нет",
не знал и постоянно таскал с собой мягкую, набитую соломой  игрушку.  На
самом деле лучшим в портрете Брискина был грязный соломенный зверь.
   Иантайн попытался как-то романтизировать необычную прическу Луччи, но
ему сказали, что с нормальными волосами она выглядит  лучше  и  если  он
хоть что-то умеет, то пусть их и пририсует. И почему на  ее  лице  такое
глупое выражение, когда у  Луччи  очаровательнейшая  улыбка  и  чудесный
нрав? ("Особенно когда она пытается свести кошку с  котом,  связывая  их
хвостами", - мысленно сказал Иантайн. В Битра-холде не было  ни  единого
неискалеченного животного, и поваренок сказал  ему,  что  они  уже  семь
собак потеряли в этом году из-за  "несчастных  случаев".)  У  Луччи  был
кривой рот, вечно кисло поджатые губы. У Лонады, второй дочери, - пухлое
лицо с глубоко посаженными темными глазками и отцовский нос. Это  и  для
мужчины-то не ахти, а уж для женщины совсем худо.
   Иантайну пришлось "купить" замок, чтобы из  крохотной  комнатушки,  в
которой он жил, не стянули спальный меховой  мешок.  Он  знал,  что  его
багаж в первый же день обшарили, и, возможно, не раз,  судя  по  сальным
отпечаткам пальцев на банках с красками. Поскольку он не привез с  собой
ничего ценного - да у него ничего и не было, - то он и не волновался.  В
любом холде нет-нет да  и  проявится  воришка-другой.  Управитель  холда
обычно знает, кто это, и возвращает то, что было  похищено  из  гостевой
комнаты. Но когда Иантайн нашел баночки  с  краской  открытыми  -  чтобы
высохли, - он сдался и "заплатил" за замок. В безопасности  он  себя  не
чувствовал, поскольку  раз  есть  ключ,  то  и  Дубликат  сделать  проще
простого. Но мех пока оставался на постели. Он был рад, что взял меховой
спальный мешок, поскольку одеяла, которые ему дали,  были  дырявыми,  их
давно уже было пора пустить на тряпки.
   И  это  еще  далеко  не  самые  серьезные  проблемы  в   Битра-холде.
Выслушивая все замечания по поводу уже нарисованных миниатюр,  причем  в
третьей серии картины были куда крупнее, чем  в  первой,  Иантайн  начал
кое-что понимать в том, как родители видят  своих  отпрысков.  На  пятой
серии он почти добился "удовлетворительности". Почти...
   Затем дети, один за другим,  заболели  какой-то  детской  хворью,  их
обсыпало, и они вообще сидеть не могли.
   - Вам следовало бы взяться за какое-нибудь дело дабы  оправдать  ваше
содержание, - заявила леди Надона  когда  детей  изолировали  от  прочих
обитателей холда.
   - В контракте сказано, что я буду иметь постель и стол...
   Чокин поднял толстый палец, недобро улыбаясь.
   - Пока вы работаете по контракту - да.
   - Но дети больны...
   Чокин пожал плечами.
   - Это контрактом  не  оговорено.  Вы  не  выполняете  сейчас  условия
контракта, стало быть, холд сейчас не обязан вас кормить и предоставлять
вам жилье. Конечно, я всегда могу вычесть из вашего жалованья расходы на
время вашего безделья... - Ион расплылся в злорадной ухмылке.
   - Безделья?.. - Иантайн был так взбешен, что не успел сдержать  крик.
"Неудивительно, - подумал он, - с трудом взяв себя в руки, что  никто  в
цехе Домэза не пожелал взяться за выполнение битранского заказа".
   - Хорошо, - рассудительно сказал Чокин. - Какое еще  слово  подходит,
если вы не заняты работой, на которую вас наняли?
   "Интересно, - подумал Иантайн, - знает ли Чокин, насколько важно  ему
получить до копейки те деньги, о которых говорилось в контракте?" Он  не
разговаривал в холде ни с кем - народ здесь был в лучшем случае  мрачным
и необщительным, да и встречались они обычно за едой. Оставалось  только
надеяться, что ему не придется столкнуться с  ними  в  темном  углу.  Он
стойко отказывался "немножко поиграть" с поварами или  стражниками,  чем
вызвал всеобщую неприязнь. Так откуда им знать о его личной жизни или  о
причинах, по которым он здесь работает?
   Так что, вместо  того  чтобы  возвратиться  домой,  успешно  выполнив
контракт,  с  набитым  кошельком,  Иантайн  проводил  время  "безделья",
подправляя лица предков Чокина на фресках главного зала.
   - Думаю, это будет для вас  хорошей  практикой,  -  с  преувеличенным
дружелюбием говорил Чокин, проводя ежедневную проверку его работы. -  Вы
будете лучше подготовлены к созданию портретов следующего поколения.
   У  всех  у  них,  думал  Иантайн,  наследственный  нос  картошкой   и
свиноподобные рожи. Как ни странно, парочка женщин на семейных портретах
оказались очень хорошенькими, слишком молоденькими и привлекательными по
сравнению со своими супругами. Плохо, что  мужские  гены  в  этой  семье
неизменно брали верх.
   Кроме того, Иантайну пришлось сделать специальные краски для  стенной
росписи - ведь он же не знал, что ему придется заниматься фресками.  Его
запасы масляных красок также катастрофически таяли в процессе  переделки
неудовлетворительных портретов. Можно было послать в цех за красками - и
заплатить за транспортные расходы,  да  и  на  доставку  ушло  бы  много
времени - или найти сырье для изготовления красок и сделать  их  самому.
Последнее было лучше.
   - Сколько-сколько? - обалдело спросил он, когда старший повар сказал,
сколько придется заплатить за масло и яйца для красок.
   - Да, и это еще без платы за посуду, - шмыгнул носом  повар.  У  него
постоянно текло из носу, иногда капля сползала на верхнюю  губу.  Хорошо
еще, если в еду и попадает.
   - Мне что, платить еще за твои горшки и миски?  -  Иантайн  подивился
тому, насколько заразительна жадность Чокина.
   - Ну, если ими пользуюсь не я, а  ты,  то  тебе,  сдается  мне,  надо
заплатить, - Он так хлюпнул носом, что Иантайн перепугался,  что  так  и
мозги можно засосать. - Ты  должен  был  все  привезти  с  собой.  А  то
лорд-холдер увидит, что ты взял что-то с  кухни,  и  нам  самим  за  это
платить придется. Ну, уж не мне! - И  он  снова  шмыгнул  носом,  дернув
вдобавок плечом в грязном белом халате.
   - Я привез с собой все, что нужно для той работы,  для  которой  меня
наняли, - ответил Иантайн, борясь с  желанием  сунуть  повара  мордой  в
жидкий суп, который он варил.
   - И что?
   Иантайн вышел из кухни вне себя от ярости. Он пытался  убедить  себя,
что получил урок, пусть и очень жестокий, как вести себя с клиентом.
   Найти сырье для изготовления красок оказалось  делом  очень  сложным,
поскольку, в конце концов, в  холмах  Битры  наступала  зима.  Он  нашел
большой продолговатый камень  с  округлым  концом,  который  можно  было
использовать как пестик,  и  камень  с  выемкой,  который  послужит  ему
ступкой. Он нашел целые заросли  кустарника  сабсаб,  чьи  корни  давали
желтый цвет, достаточно кобальта для синей краски  и  листья  лапчаники,
отвар которых давал лучший, чистейший красный,  без  оттенка  оранжевого
или пурпурного. Ему очень повезло, и он нашел охру. А  вместо  мисок  он
использовал черепки от горшков с помойки. Однако за масло  -  лучшее  из
той дряни, которую соглашался ему  продать  повар,  -  все  же  пришлось
заплатить. И об этом, как он был уверен, лорд Чокин никогда не узнает.
   Ему удалось добыть достаточно черепков - в  Битра-холде  использовали
очень дешевую посуду. Он  еще  не  успел  закончить  работу  со  старыми
портретами, когда Чодон оправился от болезни и снова смог позировать.
   Чодон похудел от лихорадки и все время клевал  носом,  поэтому,  пока
Иантайн во время сеанса рассказывал ему забавные истории, он сидел почти
спокойно. Костеря себя последним сводником, Иантайн  сделал  так,  чтобы
мальчишка  напоминал  самых  приятных  своих  предков.   Мальчишке   это
определенно понравилось, и он побежал  к  мамаше,  вопя,  что  похож  на
портрете на прадедушку, как она всегда и говорила.
   Но эта уловка не сработала с Луччей. У девчонки  кожа  после  болезни
пожелтела, она потеряла много волос и похудела,  так  что  ее  серенькая
внешность лучше не стала. Иантайн-то прицеливался на  ее  прапрабабушку,
но у Луччи было слишком не правильное лицо, и даже ему  самому  пришлось
признать результат неудовлетворительным.
   - Это все ее болезнь,  -  оправдывался  он,  когда  Чокин  с  Надоной
предъявили ему длинный список  расхождений  между  внешностью  дочери  и
портретом.
   С Лонадой и Брискином повезло больше. Потеряв  несколько  килограммов
веса, Брискин стал похож на своего прапрадеда -  узколицего,  с  впалыми
щеками и лопоухого. Иантайн предусмотрительно уменьшил уши, удивляясь  в
душе, как же  художник  осмелился  столь  нелицеприятно  изобразить  эти
уродливые придатки на портрете прапрадедушки?
   Нарисовав портреты  этих  двоих,  он  переделал  портрет  Луччи.  Она
чуть-чуть отъелась, и цвет лица  стал  лучше.  Не  слишком,  но  все  же
получше. Иантайн чуть расставил ее глаза, что сделало ее привлекательнее
Жаль, что этого нельзя сделать с  моделью.  Он  смутно  припоминал,  что
первые поселенцы умели исправлять форму носов и ушей и все такое прочее.
   Итак, неохотно и только после того, как  его  заставили  выверить  до
последнего мазка эти самые далеко уже не миниатюры и доведя художника до
точки, когда он уже готов был что-нибудь расколотить - в первую  очередь
черепа леди и лорда, -  четыре  портрета  объявили  удовлетворительными.
Окончательный разбор зашел глубоко за полночь. Ночь  выдалась  темная  и
ненастная, ветер был слышен даже из-за трехметровых стен утеса.
   Спускаясь в свою комнатушку, усталый, но довольный, он  вдруг  ощутил
жуткий холод.  Большой  зал  обогревался  четырьмя  каминами,  но  внизу
никакого обогрева не было. Иантайн распустил пояс и снял башмаки,  после
чего прямо в одежде свернулся клубком на жестком матрасе, сохранившемся,
небось, еще с Высадки. Он зарылся в меховой мешок, благодаря судьбу, что
привез его с собой, и заснул.
   И проснулся от холода. Лицо его просто одеревенело,  и,  несмотря  на
теплый мех, все мускулы  заныли,  когда  он  попытался  потянуться.  Шея
болела. Интересно, он вообще во сне шевелился? Было слишком  холодно,  и
вылезать наружу не хотелось. Но надо было облегчиться.
   Он сунул ноги в задубевшие башмаки и, завернувшись в  мех,  пошел  по
коридору в туалет. Дыхание вырывалось изо рта белым облачком, щеки и нос
покалывало. Он сделал что надо и  вернулся  в  комнату,  чтобы  натянуть
самый толстый шерстяной свитер (а может,  завернуться  в  мех  и  так  и
ходить?). Пробежав несколько  пролетов  каменной  лестницы,  мимо  сырых
стен, он остановился у  первого  окна  на  верхнем  уровне  -  оно  было
засыпано снегом. Он поднялся еще на один пролет и открыл дверь в  кухню.
Там должно было быть относительно тепло.
   Неужели все очаги за ночь погасли? Может, истопник замерз насмерть  у
себя на лежанке? Повернувшись, Иантайн кинул взгляд и на окно. Снизу оно
на  целую  ладонь  было  засыпано   снегом.   Он   выглянул   во   двор.
Девственно-чистый снег. Там, где двор спускался  к  дороге,  снег  лежал
ровно, не обнаруживая никакого уклона. На улице никого. Никаких  следов,
которые показывали бы, что сюда приходил кто-то из других холдов.
   -  Только  этого  мне  не  хватало,  -  сказал  Иантайн,   совершенно
подавленный. - Я тут на много недель могу застрять!
   Причем придется платить за комнату и еду. Если бы только лордовы чада
не захворали... Если бы ему не пришлось возиться с  фресками...  Как  он
жить будет? Останется ли у него хоть что-то от вознаграждения -  которое
казалось вначале таким щедрым - к тому времени, когда  он  покинет  этот
жалкий холд?
   В то же утро, чуть позже, когда полузамерзший  люд  начал  разгребать
последствия бурана, художник заключил еще одну сделку с лордом  и  леди,
причем обговорил ее весьма тщательно: два портрета лорда Чокина  и  леди
Надоны в полный рост  в  одеяниях  для  Встречи.  Все  материалы  и  все
необходимое  для  изготовления  красок  предоставляет  холд.  Также   он
выговорил для себя проживание на верхнем уровне, стол и дважды в день  -
утром и вечером - поставку топлива для камина.
   Портрет леди Надоны удался без особых хлопот.  Она  сидела  спокойно,
поскольку  любила,  когда  подворачивается  уважительная   причина   для
безделья. Однако в самый разгар работы  она  пожелала  поменять  платье,
поскольку синий, по ее  мнению,  придавал  ее  лицу  матовый  оттенок  в
отличие от выбранного поначалу красного. Так  оно  и  было,  но  Иантайн
сумел отболтаться. Ее естественный нездоровый румянец и красные прожилки
на щеках он превратил на холсте в нежный розовый  и  чуть  подтемнил  ее
блеклые глаза, так что теперь  на  портрете  они  доминировали.  К  тому
времени он уже достаточно наслушалс