ку  нужно  использовать
осторожно,  если  не  хочешь получить здоровенные волдыри,  от которых
потом останутся шрамы.
  Сидя у костра и ожидая,  когда дожарится мясо,  Пьемур уже знал, что
ему будет жаль расставаться с этим местом.
  То же самое он повторил себе и на следующее утро, когда проснулся, и
вечером,  заползая в шалаш,  который он соорудил для себя и Фарли.  Но
уходить отсюда все равно придется - давно пора дать о себе знать в Цех
арфистов.
  Но дни шли,  а забот не убывало. Нужно было обеспечить себя и быстро
растущего файра съестными припасами  для  путешествия,  которое  может
затянуться.  Целый  день  ушел  на  то,  чтобы  наловить рыбы:  срочно
понадобилось масло - смазать шелушащуюся шкурку Фарли.
  Потом снова  случилось  Падение.  На  этот  раз  он  заблаговременно
приготовился и к тому же получил предупреждение.  Фарли вдруг пришла в
страшное  волнение,  глаза  ее  налились яростным багровым огнем.  Она
взвилась ввысь и,  вызывающе крича, исчезла. А когда Пьемур позвал ее,
сердито  накричала на него и исчезла снова.  Она и раньше скрывалась в
Промежутке,  испуганная каким-нибудь  резким  звуком,  но  никогда  не
оставалась там надолго.  Пьемур не мог понять, что ее так встревожило.
Он взглянул на северо-восток, в ту сторону, куда были обращены дерзкие
вопли  Фарли,  и заметил,  что вся населяющая равнину живность со всех
ног спешит к реке.  В небе мелькнула яркая вспышка,  и он увидел вдали
не только серый дождь Нитей, но и боевой строй драконов.
  К этому Падению он  приготовился  заранее,  не  желая  сидеть  целую
вечность  под  свесом скалы.  Там,  где река вытекала из леса,  Пьемур
отыскал затонувший ствол дерева.  Теперь он  нырнул  и  погрузился  на
такую  глубину,  где  падающие  в  воду  Нити  не  смогут его ужалить.
Ухватившись рукой за ствол,  он выставил над поверхностью воды толстый
стебель  тростника,  через который вполне можно было дышать.  Конечно,
убежище не из самых удобных,  к тому же рыбы постоянно  принимали  его
конечности  за  огромные  Нити,  так  что  приходилось  их  то  и дело
отгонять.  Казалось,  время остановилось и прошла целая вечность, пока
на  воде не исчезли круги от падающих Нитей.  Обрадовавшись,  он,  как
пробка,  выскочил  на  поверхность  и  чуть  не  опрокинул  маленького
скакуна.  Все мелководье так и кишело живностью.  Можно было подумать,
что стремительное появление Пьемура послужило сигналом,  а  может,  он
просто напугал зверей,  только все они устремились к берегу,  а потом,
выбравшись из воды и отряхнувшись,  разбежались по равнине.  Некоторые
жалобно кричали от боли - у многих Пьемур видел кровавые рубцы,  следы
укусов Нитей.  Еще он заметил,  что кое-кто из пострадавших  животных,
отыскав кусты холодилки, трется об ее листья.
  Мальчик вылез на берег и позвал Фарли.  Руки и  ноги  у  него  будто
свинцом  налились  от  энергичных попыток помешать рыбам съесть его на
обед.
  Прямо над  ним  из воздуха выскочила Фарли,  чирикая от облегчения и
тревоги.  Она приземлилась Пьемуру на плечо и,  обвив хвост вокруг шеи
мальчика,  стала  ласково  тереться головкой о его щеку,  одной лапкой
уцепившись ему за ухо,  а  другой  за  нос.  Так  они  довольно  долго
успокаивали  друг друга.  Вдруг Пьемур почувствовал,  что тельце Фарли
напряглось.  Она выглянула из-за  его  головы  и  сердито  заверещала.
Пьемур оглянулся, но на первый взгляд ничего угрожающего не обнаружил.
Фарли отпустила его нос,  и  мальчик  понял,  что  она  призывает  его
взглянуть  в небо.  Тут он заметил кружащих над равниной хищных птиц и
понял,  что кто-то не пережил Падения.  Но если они почуяли  съестное,
почему бы им с Фарли тоже не поживиться?
  Похоже, маленькая королева не меньше  его  хотела  отбить  добычу  у
наглых   тварей.   Она   одобрительно   закудахтала,   когда   Пьемур,
вооружившись толстой палкой, направился к реке.
  Еще издали он увидел распростертую тушу скакуна,  полускрытую густой
порослью холодильной травы.  Подойдя  поближе,  мальчик  вздрогнул  от
неожиданности:   покрытое   копошащимися   червяками   тело  судорожно
дернулось.  Неужели бедняга еще жив?  Он поднял палку,  желая положить
конец мучениям животного, и вдруг понял - бьется не оно само, а что-то
под ним,  отчаянно пытаясь выбраться.  Фарли вспорхнула с его плеча и,
чирикая,  тронула  лапкой  маленькое копытце,  которое Пьемур сразу не
заметил.
  Так это  была  самка  скакуна!  Пьемур схватил тушу за задние ноги и
освободил малыша,  которого мать ценою  собственной  жизни  спасла  от
Нитей.  Он,  жалобно  блея,  поднялся  на  шаткие  ножки и,  отряхивая
червячков,  заковылял к Пьемуру.  На голове и плечах  виднелись  укусы
Нитей.
  Пьемур рассеянно погладил мохнатую головенку,  почесал за ухом...  и
почувствовал,  как  шершавый  язык лизнул его руку.  Тут он заметил на
задней ноге малыша длинную рану.
  - Так  вот  почему  ты  не  полез  в  воду,  дуралей  несчастный,  -
проговорил Пьемур,  прижимая его к себе.  - А твоя мамка закрыла  тебя
своим  телом.  Геройский поступок.  - Малыш снова заблеял,  беспомощно
глядя на Пьемура.
  Фарли чирикнула  и,  потершись  о  здоровую ногу маленького скакуна,
принялась за трапезу.  Ощущая себя хозяином,  Пьемур  отнес  малыша  к
реке, промыл рану, потом смазал ее соком холодильной травы и перевязал
широкими листьями водорослей,  чтобы уберечь от насекомых. Он привязал
своего  нового друга на леску и пошел нарезать мяса,  чтобы хватило на
несколько дней, - хищники все теснее сжимали свое кольцо.
  Фарли так наелась,  что не стала возражать,  когда они оставили тушу
врагам.  Не возражала она и против того,  чтобы Пьемур нес  маленького
Дуралея на руках.
  Когда мальчик улегся спать в шалаше,  Дуралей тесно прижался  к  его
спине,   а   Фарли   свернулась   клубочком  на  плече.  Он  собирался
использовать время до следующего Падения для того,  чтобы добраться до
Южного  холда,  но  нельзя  же  бросить  Дуралея  -  сироту,  да еще и
калеку... Если за ним ухаживать как следует, нога должна скоро зажить.
А  как  только Дуралей сможет идти,  они,  переждав очередное Падение,
сразу отправятся в Южный.

                                * * *

  Устало шагая  по  лугу,  где его только что высадили Н'тон с Лиотом,
Главный арфист увидел,  что в этот поздний час окно его  кабинета  все
еще  светится.  Несмотря  на  усталость,  он  был доволен результатами
четырехдневного труда.  Заир,  подпрыгивающий на его  плече,  согласно
чирикнул. Робинтон улыбнулся и погладил бронзового малыша.
  "Сибел с Менолли тоже должны быть довольны,  -  думал  он,  -  если,
конечно, не стали известны какие-нибудь неприятные подробности об этом
паршивце Пьемуре,  которые они не успели мне передать". Он увидел, как
створка входных дверей приоткрылась,  и попытался угадать, кто ожидает
его там, в темноте.
  - Учитель?
  Он не ошибся, это Менолли.
  - Вас так долго не было, - приглушенно воскликнула девушка, закрывая
за ним дверь и поворачивая маховик, освобождающий тяжелые засовы.
  - Зато я многого добился. О Пьемуре что-нибудь слышно?
  - Нет. - Плечи Менолли поникли. - Мы бы сразу вас известили.
  Он ласково обнял ее за плечи.
  - Сибел тоже не спит?
  - Еще  бы!  -  фыркнула  она.  -  Н'тон  послал  Триса,  чтобы   нас
предупредить. Иначе вы не смогли бы попасть домой!
  - Это не самое страшное, дорогая моя девочка.
  Они поднимались   по  лестнице,  и  Робинтон  заметил,  что  Менолли
сдерживает шаг,  не желая его торопить.  Он устал, это правда, но, что
гораздо  хуже,  с годами он утратил способность быстро восстанавливать
силы, которая всегда спасала его после тяжелого дня.
  - Лорд Грох вот уже два дня, как вернулся. Зачем же вы, Учитель, так
задержались в Наболе?  - Он почувствовал, как ее плечи передернулись у
него  под  рукой.  -  Я  бы  не осталась там ни на минуту дольше,  чем
необходимо.
  - Да  уж,  не  самый  гостеприимный  холд,  что и говорить.  Не могу
понять,  куда  девались  все  вина,  которые   лорд   Фэкс   добыл   в
многочисленных набегах.  А ведь у него водились отличные сорта. Не мог
же Мерон все выпить за какие-то тринадцать или четырнадцать Оборотов!
  - Так вам не досталось бенденского вина? - поддразнила его Менолли.
  - Вот именно, бесчувственная ты девчонка!
  - Тогда я тем более не могу понять, что вас там так задержало.
  - Долг! - ответил он, сам дивясь прозвучавшему в голосе раздражению.
  Они уже подошли к его комнате,  и он открыл дверь,  с благодарностью
увидев знакомый беспорядок своего кабинета  и  приветливую  улыбку  на
лице  Сибела.  Подмастерье  вскочил  и  стал  помогать мастеру снимать
летное снаряжение.  Менолли тем  временем  наполнила  графин  отличным
бенденским вином.
  - Ну,  мой господин,  что скажете?  - чуть насмешливо спросил Сибел,
обменявшись  с  учителем  обычным  приветствием.  -  Разве нельзя было
вызвать нас в Набол, чтобы поскорее управиться с делами?
  - Я  подумал,  что  вам  и  так хватит впечатлений от Набола на пару
Оборотов, - потягивая вино, ответил Робинтон.
  - Погоди,  Сибел,  у  него есть новости,  - сказала Менолли и,  чуть
прищурясь,  взглянула на учителя. - Я по лицу вижу - посмотри, какой у
него довольный вид.  Вам удалось выяснить,  что произошло с Пьемуром в
Наболе?
  - Каюсь,  насчет  Пьемура  я  так  ничего  и не выяснил.  Зато среди
других,  не менее важных вещей,  я сумел устроить дела таким  образом,
что нам больше не придется тревожиться из-за того,  что Набол снабжает
Древних товарами с севера и получает взамен драгоценные яйца файров  в
количествах, вовсе не подобающих для столь захудалого холда.
  - Так,  значит,  ни один из незадачливых наследников не стал  чинить
беспорядков во время торжественной церемонии? - поинтересовался Сибел.
  Мастер Робинтон небрежно взмахнул рукой, и лицо его осветила лукавая
улыбка.
  - Так, ничего серьезного, хотя Гиттет остер на язык, этого у него не
отнимешь.  Да  и  что  они  могли поделать - преемник был назван перед
лицом таких надежных свидетелей,  что никто не  посмел  усомниться.  К
тому же я не стал разубеждать их в том,  что и Бенден, и лорды холдеры
призовут несчастного к  ответу  за  грехи  предшественника.  -  Мастер
Робинтон  просиял,  увидев  как  восторженно  восприняли помощники его
хитроумный замысел.  - Мне доставило немалое удовольствие помочь лорду
Дектеру  отправить  этих  бедолаг  по  домам,  поднимать свои холды из
запустения.
  - А как вам лорд Дектер? - спросил Сибел.
  - Мы сделали правильный  выбор,  хоть  он  все  еще  артачится.  Мне
удалось исподволь внушить ему,  чтобы он взялся за холд, как взялся бы
за любое дело,  которое пришло в упадок. Если он приложит к нему такое
же  упорство и смекалку,  как к ныне процветающему извозному промыслу,
то внакладе не останется. Еще я сказал, что четверо его сыновей станут
ему  надежными  помощниками и советчиками,  - а этим может похвалиться
отнюдь не каждый лорд.  Однако есть одно дело,  которое ему  особо  не
терпится уладить.  - Главный арфист замолчал и взглянул на застывшие в
ожидании лица своих помощников.  - И это дело по счастью  совпадает  с
задачей,  которая  стоит  перед  нами.  Так  что  готовь  скорее  свою
посудину, - обратился он к Менолли. Так мастер называл ее лодку, с тех
пор  как  в минувший Оборот они попали в шторм,  путешествуя на Южный.
Лицо Менолли просияло,  а Сибел так и подскочил.  - Ведь  мы  вряд  ли
обнаружим  Пьемура,  если  будем аукать ему с севера.  Так что вы двое
отправляйтесь-ка на Южный.  Проследите,  чтобы Торик сообщил  Древним,
если  сами  не сумеете их негласно известить,  что Мерон мертв,  а его
преемник поддерживает Бенден.  Я уверен,  что мастер  Олдайв  захочет,
чтобы вы доставили ему каких-нибудь трав и порошков.  А то он извел на
Мерона почти все свои запасы.
  И не вздумайте возвращаться, пока не отыщете Пьемура!


                               Глава 10

  Дуралей заблеял  и  попытался  подняться,  больно  толкнув Пьемура в
живот.  Свернувшаяся на плече Фарли протестующе  чирикнула  во  сне  и
вдруг  разразилась  тревожными  криками.  Пьемур  осторожно  откатился
подальше от обоих друзей,  боясь ненароком придавить  не  одного,  так
другого,  и,  потягиваясь,  встал.  На  поляне вокруг их шалаша ничего
опасного не наблюдалось,  но,  оглядев окрестности,  он  заметил,  как
вдали,  на реке,  мелькнуло что-то красное.  Насторожившись,  он отвел
загораживающую вид ветку -  там,  где  река,  сжатая  с  обеих  сторон
лугами,   начинала   сужаться,  виднелись  три  одномачтовых  судна  с
ярко-красными парусами.  Мальчик застыл от неожиданности,  а суда  тем
временем принялись лавировать, меняя курс, красные паруса надул ветер,
и их прибыло к заболоченному берегу.
  Завороженный этим   зрелищем,   Пьемур  стал  осторожно  подбираться
поближе,  поглаживая  встревоженную   Фарли,   которая   вопросительно
чирикала,   явно   обращая   его  внимание  на  вторжение  пришельцев.
Остановившись у кромки леса, он почувствовал, как Дуралей трется о его
ногу.  Ничего, с реки его никто не может увидеть - слишком далеко. Как
во сне,  он следил за тем, как на берег сходят люди: мужчины, женщины,
дети.  Паруса  аккуратно  свернули,  а не просто перекинули через гик.
Люди выстроились в цепочку и стали передавать с кораблей на берег тюки
и ящики.  Может, это безземельные с севера? - недоумевал Пьемур. Но он
точно знал,  что их сначала направляют к Торику, да так, чтобы Древние
не прознали об их появлении, - иначе неприятностей не оберешься. А эти
люди,  кто  бы  они  ни  были,  ведут  себя  так,  словно   собираются
расположиться здесь всерьез и надолго.
  Пьемур продолжал наблюдать за выгрузкой,  ощущая,  как в нем  растет
негодование:  как  они  смеют  вторгаться  в  его  владения,  нахально
разбивать лагерь под самым его носом, разжигать костры, вешая над ними
огромные  котлы,  -  словом,  вести себя как дома!  Ведь это его река,
здесь пасется его Дуралей. И хозяин здесь - он, Пьемур, а вовсе не они
со всем своим скарбом, котлами и палатками.
  А что если мимо пролетят Древние?  Ну и  шум  тогда  поднимется!  Не
соображают они, что ли? Устроились у всех на виду!
  Его вывели  из  задумчивости  голодные  крики  Фарли.  Дуралей   тем
временем  по обыкновению с аппетитом уничтожал всю зелень вокруг себя.
Пьемур рассеянно достал из висевшей на ремне сумки горсть орехов -  он
держал их там специально для того, чтобы успокаивать королеву. Фарли с
достоинством приняла  его  подношение,  но  не  преминула  недовольным
чириканьем намекнуть, чтобы он не рассчитывал этим ограничиться.
  Жуя орех,  Пьемур прикидывал:  кто же эти люди и что им здесь нужно?
Вот  кучка  пришельцев  отделилась  от толпы людей,  суетящихся вокруг
палаток,  наполняющих водой из реки огромные котлы,  и целенаправленно
зашагала  к дальнему концу луга,  где все разбрелись в разные стороны.
На солнце сверкнули длинные ножи - и тут Пьемур мгновенно  понял,  кто
эти люди и что им нужно.
  Это южане  прибыли  собирать  холодильную  траву,  которая  налилась
целебным болеутоляющим соком.  Он сердито сморщил нос:  им понадобится
не один день,  чтобы убрать все поле;  каждый котел должен кипеть  три
дня, чтобы жесткая трава как следует разварилась; потом сок должен как
следует загустеть, чтобы из него получился холодильный бальзам. Пьемур
знал,  что  из  самого  чистого  снадобья мастер Олдайв путем каких-то
манипуляций изготовляет порошки для внутреннего употребления.
  Он глубоко  вздохнул:  ясно,  что пришельцы останутся здесь надолго.
Правда, от них до его лагеря добрый час ходьбы, и при желании он может
себя  не обнаруживать.  Но и на таком удалении никуда не спрячешься от
вони кипящей холодки:  ее запах разносится далеко,  а ветер дует  чаще
всего  с  моря.  Какая досада - его вынуждают сниматься с места именно
сейчас, когда он так славно устроился и может прокормить себя, Фарли и
Дуралея,  когда  у  него  есть  убежище от ночных тропических ливней и
нашествий Нитей.
  "А может,  это  все-таки  не  южане,  а  рабочий  отряд с севера?" -
подумал он.  Мальчик знал,  что мастер  Олдайв  предпочитает  целебные
травы,  выросшие на юге,  - вот почему Сибел не так давно ездил сюда и
вернулся с мешками лекарственного сырья.  Неужели он мало привез?  Или
это  новое  соглашение  с  Древними,  которые,  разумеется,  не станут
отказывать Главному лекарю...
  Но у   северных  кораблей  паруса  многоцветные...  Менолли  не  раз
говорила ему,  что моряки очень  гордятся  затейливыми  узорами  своих
парусов. Нет, судя по простым красным парусам, это скорее всего Южане:
всем известно,  что они стремятся где только можно  нарушить  северные
обычаи.  Да и сборщики работают с ловкостью, которая приходит только с
опытом.
  Пьемур усмехнулся.  Ясно одно: показываться им сейчас не стоит, а то
как пить дать впрягут в работу.  Он возьмет с собой самое  необходимое
и,  обойдя их сторонкой, проберется на восток, к морю, - подальше и от
них, и от вони кипящей холодилки.
  Мальчик связал   свои   пожитки  в  узелок,  свернутый  из  плетеной
подстилки,  и обвязал стеблем лианы,  не обращая внимания на верещание
Фарли,  которая  явно  не  одобряла ни его действий,  ни того,  что он
остается глух к ее все более настойчивым просьбам о  пище.  Он  окинул
взглядом свой маленький шалаш и решил, что кто-нибудь, охотясь в лесу,
может случайно набрести на его самодельное жилище.  Тогда он  разобрал
плетеные циновки и спрятал их в густых зарослях кустарника.  Правда, с
утоптанной поляной ничего не поделаешь, но он все же взрыхлил прибитую
землю  и  разбросал  тут  и  там  сухие листья,  чтобы она походила на
естественную лужайку.  Потом, спеша утихомирить разбушевавшуюся Фарли,
направился  к  реке.  В  ловушке,  привязанной  к  затонувшему дереву,
которое служило ему защитой от Нитей, оказался вполне приличный улов -
даже больше,  чем смогла осилить юная королева.  Выпотрошив оставшуюся
рыбу,  Пьемур завернул ее в широкие листья и добавил к своей  поклаже.
После  недолгих колебаний он снова забросил ловушку в воду.  Наверняка
ее  никто  не  заметит,  если  только  не   набредет   случайно,   что
маловероятно.  А с рыбой, которая в нее попадется, ничего не случится.
Пусть пока остается,  зато потом,  когда он вернется сюда,  будет  чем
поживиться.
  Он миновал  лес,  окаймляющий  просторную  равнину,  и,   дойдя   до
впадающего  в  реку  ручья,  остановился  напиться  и  дать  передышку
Дуралею.  Короткие ножки малыша быстро уставали,  и,  хотя он был  еще
совсем легкий,  однако,  в тех случаях,  когда Пьемур, сжалившись, нес
его на руках,  почему-то начинал стремительно тяжелеть.  Фарли стрелой
носилась взад-вперед время от времени взмывая высоко над деревьями,  и
сердито покрикивала.  И Пьемур,  не понимая ее  выкриков,  все  же  не
сомневался, что они адресованы незваным пришельцам.
  - Хоть ты  их  не  боишься,  -  проговорил  Пьемур,  когда  королева
вернулась к нему на плечо,  ожидая ласки.  Мальчик стал поглаживать ее
по голове, а она, прильнув к его руке, нежно замурлыкала, как бы прося
продолжать, и легонько обвила хвостом его шею. - Если бы они не варили
холодилку, я бы с удовольствием с ними познакомился.
  - Или все же воздержался бы? - Пьемур и сам не знал.
  Казалось бы, так просто - подойти и выяснить, кто они такие. Мальчик
представлял себе их изумление, когда он предстал бы перед ними, как ни
в чем не бывало.  Да у них бы просто глаза на лоб полезли, расскажи он
им  о  своих  приключениях  на Южном!  Только они,  пожалуй,  стали бы
интересоваться,  как он сюда попал,  а Пьемур был вовсе не уверен, что
им надо знать всю правду. Конечно, нет ничего удивительного в том, что
отважный безземельный юнец тайком пробрался на Южный,  особенно,  если
он   не   поладил   со  своим  холдером.  Ведь  вовсе  не  обязательно
докладывать,  что он раздобыл Фарли на севере,  а уж  о  том,  как  он
стащил  яйцо  с очага лорда Мерона в Наболе,  лучше и вовсе п