х.  Поддернув подол,  она стала взбираться  по
лестнице, что-то недовольно ворча себе под нос.
  По обе стороны от лестничной клетки  расходились  тускло  освещенные
узкие коридоры.  Данка повернула направо и,  дойдя до конца,  отворила
последнюю дверь.
  - Лентяйки   несчастные,   -   злобно   прошипела   она,  возясь  со
светильником, - снова не удосужились сменить!
  - Где  они  у  вас  хранятся?  -  спросила  Менолли,  желая снискать
расположение домоправительницы,  а сама подумала:  "Неужто и здесь мне
придется бегать вверх и вниз по узким лестницам, разнося светильники?"
  - Где же твоя служанка?  - осведомилась Сильвина.  - Это она  должна
следить за светильниками,  а вовсе не Менолли.  - Подойдя к окну,  она
распахнула сначала внутренние ставни,  а потом и наружные,  впустив  в
комнату поток солнечного света.
  - Что ты делаешь, Сильвина?!
  - Успокойся,  Данка.  Раньше, чем через два дня Падения все равно не
будет. А комнату нужно проветрить.
  В ответ раздался визг Данки: в открытое окно ворвалась стайка файров
и,  возбужденно чирикая,  заметалась по комнате.  Им было  не  на  что
присесть  -  вокруг  лишь голые стены без карнизов,  тюфяка на постели
нет,  меховое покрывало свернуто на сундучке.  Две зеленые  Тетушки  и
голубой  Дядюшка  опустились  было  на спинку стула,  но,  испугавшись
воплей Данки, выпорхнули наружу. А толстуха забилась в угол и, прикрыв
голову подолом юбки, кричала так, будто ее резали.
  Менолли приказала  коричневым  прекратить  свои   воздушные   трюки,
Тетушкам и Дядюшке велела сесть на подоконник, а Нырку с Крепышом - на
спинку кровати.  Сильвина тем временем успокаивала Данку и уговаривала
ее   выйти   из   угла.   Прошло   немало   времени,   пока  маленькая
домоправительница  соблаговолила  наконец  взглянуть,   как   Сильвина
управляется с Лентяем - тот позволял себя гладить любому,  лишь бы это
не  требовало  никаких  усилий  с  его  стороны.  Менолли   же   стало
окончательно  ясно,  что Данка никогда не смирится с их присутствием в
доме.  Девочка почувствовала:  толстуха невзлюбила ее за то,  что  она
стала свидетелем ее трусости.  На какой-то миг она даже пожалела,  что
не осталась в Вейре, где все относились к ее файрам вполне дружелюбно.
  Тихонько вздыхая,  Менолли  стала  поглаживать  Красотку,  рассеянно
слушая,  как Сильвина уверяет Данку,  что  файры  не  могут  причинить
никакого вреда ни ей,  ни ее подопечным, а все домоправительницы Форта
умрут от зависти,  когда узнают,  что у нее в доме  поселилось  девять
файров...
  - Как - девять?  - испуганно пискнула Данка и  снова  схватилась  за
юбку,  чтобы  накинуть ее на голову.- Девять этих мерзких тварей будут
носиться по моему дому...
  - Они  не  очень-то  любят сидеть дома,  разве что ночью,  - сказала
Менолли, надеясь успокоить Данку. - И потом, их редко можно увидеть со
мной всех сразу.
  Перехватив злобный  трусливый  взгляд,  который   метнула   на   нее
толстуха, Менолли поняла, что ее тоже редко можно будет увидеть вместе
с Данкой,  во всяком случае,  домоправительница приложит к  этому  все
силы.
  - Нам пора,  Менолли.  Ты ведь еще должна подобрать  себе  гитару  в
мастерской, - напомнила Сильвина. - Если тебе, Данка, понадобится сено
для тюфяков,  пошли служанку к нам в Цех,  - добавила  она,  приглашая
девочку  следовать  за  собой.  -  Менолли  будет поддерживать с Цехом
арфистов более тесную связь, чем остальные твои постоялицы...
  - Все  равно,  ей,  как и остальным,  придется возвращаться домой до
закрытия дверей,  или пусть ночует в Цехе, - предупредила Данка, когда
Менолли с Сильвиной уже спускались по лестнице.
  - Данка держит девочек в строгости,  - заметила Сильвина,  выйдя  на
яркий  солнечный  свет и направляясь через широкую мощеную площадь.  -
Само по себе это не  так  уж  плохо:  ведь  вокруг  увивается  столько
мальчишек.  И не обращай внимания на то,  как она окрысилась при одном
упоминании о Петироне.  Просто она пыталась окрутить его после  смерти
Мереланы. Я бы сказала, что Петирон оставил пост арфиста Форта по двум
причинам:  чтобы избавиться от приставаний Данки и освободить путь для
Робинтона. Он так гордился, когда его сына избрали Главным арфистом...
  - Да, Полукруглый далековато от Форт холда.
  - Вот-вот,  - хохотнула Сильвина.  - К тому же,  детка,  это одно из
немногих заброшенных мест, куда бы Данка не рискнула за ним увязаться.
Можно подумать, что Петирон взглянул бы на кого-нибудь после Мереланы!
Она была такая прелесть, а голос - изумительной красоты и диапазона...
До сих пор не могу ее забыть!
  Вокруг становилось все оживленнее: крестьяне возвращались с полей на
обед,   вот   через  толпу,  не  спеша,  проехал  отряд  всадников  на
длинноногих скакунах.  Какой-то школяр,  бегущий с поручением, налетел
прямо на Менолли. Мальчуган уже начал бормотать слова извинения, когда
Красотка,  выглянув из волос  девочки,  угрожающе  зашипела  на  него.
Паренек вскрикнул от неожиданности,  ловко, как все школяры, увернулся
и помчался дальше.
  - Хотела бы я послушать, что он наплетет, когда вернется в свой цех!
  - Сильвина, я...
  - Ни  слова больше,  Менолли!  Я не желаю слушать,  как ты все время
извиняешься за своих файров.  И  мастер  Робинтон  -  тоже.  На  свете
никогда не переведутся глупцы,  вроде Данки, готовые визжать от страха
при виде чего-то нового или необычного.  - Они вошли под арку, ведущую
к Цеху арфистов.  - А теперь ступай - в ту дверь, через вестибюль, там
и найдешь мастерскую.  Главный у них - мастер Джеринт. Он подыщет тебе
инструмент,  чтобы  ты  могла сыграть перед мастером Домисом.  Он тоже
там.  - Улыбнувшись и ободряюще похлопав девочку  по  плечу,  Сильвина
поспешила по своим делам.


                               Глава 3

Не ссорься с файрами, дружок,
И ласков будь со мной:
Они обидчивый народ
И за меня - стеной.

  Сначала Менолли пожалела, что Сильвина не задержалась еще чуть-чуть,
чтобы познакомить ее с мастером Джеринтом,  но,  поразмыслив, виновато
призналась себе,  что и  так  отняла  у  главной  смотрительницы  уйму
времени.  Она  расправила  плечи,  пытаясь  побороть  внезапный прилив
робости, и вошла в квадратный вестибюль. Перед ней была дверь - должно
быть, за ней находятся владения мастера Джеринта.
  Даже сюда доносился шум работы:  стук  молотка,  визг  пилы,  удары,
скрежет,  но  когда  она открыла дверь,  на них с Красоткой обрушилась
целая лавина звуков - кто-то  настраивал  инструменты,  кто-то  пилил,
строгал,  зачищал,  кто-то  натягивал на каркас барабана жесткую кожу,
которая   щелкала   и   потрескивала.   Красотка   издала    жалобный,
душераздирающий писк и, вспорхнув с плеча Менолли, устроилась на балке
под самым потолком.  Ее резкий крик и стремительный полет приковали  к
себе  внимание всех,  кто трудился в мастерской.  Внезапно наступившая
тишина, нарушаемая лишь перешептыванием юных мастеровых, поглядывавших
на Менолли,  привлекла внимание пожилого мужчины,  который, согнувшись
чуть ли не вдвое над лежащей у него  на  коленях  гитарой,  приклеивал
особо сложный фрагмент инкрустации. Он поднял глаза и оглядел замерших
учеников.
  - Ну? Что это с вами?
  Красотка снова  вскрикнула  и,  обрадованная  наступившей   тишиной,
слетела с балки к Менолли на плечо.
  - Это еще что за дивные звуки? Они явно не музыкального, а звериного
происхождения.
  И вдруг без всякой посторонней подсказки мастер Джеринт  заметил  ее
присутствие.
  - А тебе что здесь нужно?  И что это за существо у тебя на плече?  У
нас  здесь  не полагается таскать с собой всякую живность.  Говори же,
парень! Ты что, язык проглотил?
  По мастерской пролетело приглушенное хихиканье,  и мастер догадался,
что сказал что-то не то.
  - Видите ли,  мой господин,  если вы мастер Джеринт,  то я, с вашего
позволения, Менолли...
  - Но если ты Менолли, то, значит, ты не парень.
  - Нет, мой господин.
  - И,  значит,  это тебя я жду,  если,  конечно, снова не ошибаюсь. -
Мастер укоризненно воззрился на инкрустацию, над которой трудился, как
будто  это  она  была виною его забывчивости.  - Так кто это у тебя на
плече? Это оно так верещало?
  - Она, мой господин, но только потому, что испугалась.
  - Да,  шум у нас стоит такой,  что  напугает  любого,  у  кого  есть
голова,  а  на  ней  уши,  -  явно  смягчившись,  проговорил Джеринт и
потянулся к маленькой королеве,  но Красотка предостерегающе пискнула,
и он тотчас отпрянул,  удивленный реакцией ящерицы на его любопытство.
- Так,  значит,  это и есть знаменитая огненная ящерица? - скептически
осведомился мастер.
  - Я назвала ее Красоткой,  мастер Джеринт, - сказала Менолли, желая,
чтобы  как  можно  больше  обитателей  Цеха  подружилось с ее файрами.
Девочка решительно размотала витки хвоста,  стискивающего  ее  шею,  и
пересадила Красотку на руку. - Она просто обожает, когда ей почесывают
надбровья...
  - Правда? - Джеринт принялся поглаживать отливающую золотом ящерицу,
и Красотка, прижмурив сверкающие глаза, полностью отдалась его ласкам.
- Да, теперь я и сам вижу.
  - Вообще-то,  она очень милая,  вот только весь  этот  шум  и  новые
лица...
  - Что ж,  и вправду очень  милая  зверушка.  -  Джеринт  все  смелее
поглаживал длинным мозолистым пальцем,  перепачканным в клею,  головку
маленькой королевы,  а та, млея, тихонько мурлыкала от удовольствия. -
Очень милая. А у драконов кожа такая же мягкая?
  - Да, мой господин.
  - Просто  очаровательное создание.  Совершенно очаровательное.  Куда
симпатичнее драконов.
  - Она   еще  и  поет,  -  сказал,  неторопливо  приближаясь  к  ним,
коренастый человечек, на ходу вытирая полотенцем руки.
  Его появление  как  будто  отпустило  какую-то  скрытую пружину:  по
мастерской волной пронесся возбужденный  шепоток  подмастерьев,  то  и
дело перемежаемый смешками. Коротышка кивнул Менолли.
  - Поет?  - переспросил мастер Джеринт, и ладонь его на миг застыла в
воздухе,   но   Красотка   немедленно  подтолкнула  ее  носом,  требуя
продолжения.  Он принялся  поглаживать  ее  изящно  изогнутую  шею.  -
Правда, Домис, кроме шуток?
  - Но ведь ты сам слышал сегодня утром ее великолепное сопрано.
  Так, значит,  этот коротышка и есть мастер Домис,  перед которым она
должна играть?  Правда,  на нем старый камзол с  выцветшими  нашивками
подмастерья, но ни один подмастерье не посмел бы запросто обращаться к
мастеру по имени и не держался бы так самоуверенно.
  - Сегодня  утром?  -  мастер Джеринт удивленно заморгал,  чем вызвал
смешки наиболее дерзких школяров.  - Ах да,  я еще  подумал,  что  для
свирели  тембр  немного  необычный,  к  тому  же  это  сказание обычно
исполняется без  аккомпанемента,  но  наш  Брудеган  вечно  что-нибудь
изобретает... - Он небрежно махнул рукой.
  Красотка попятилась  и,  раскинув  крылья  для  равновесия,   больно
вцепилась коготками в руку Менолли.
  - К тебе это  не  относится,  моя  прелесть,  -  извиняющимся  тоном
проговорил  Джеринт  и  стал  снова  поглаживать  надбровья  маленькой
королевы,  пока она не успокоилась.  - Неужели у  этой  малышки  такой
сильный голос?
  - Сколько же файров пело, Менолли? - спросил мастер Домис.
  - Всего   пятеро,   -   сдержанно   ответила   девочка,  помня,  как
среагировала Данка на цифру девять.
  - Неужели, только пятеро?
  Странный тон   мастера   заставил   Менолли   поглядеть   на    него
внимательнее: уж не издевается ли он над ней? Но на непроницаемом лице
Домиса блуждала легкая улыбка.
  - Пятеро!  -  Мастер  Джеринт подскочил от неожиданности.  - Как,  у
тебя... пять файров?
  - Вообще-то, если сказать по правде, мой господин...
  - Лучше всегда говорить правду, Менолли, - посоветовал мастер Домис.
Он явно дразнил ее, и не так уж беззлобно.
  - Да,  я запечатлела девять файров, - в отчаянии выпалила Менолли. -
Видите ли, мы были в пещере, вокруг падали Нити - как я могла удержать
их внутри и тем самым уберечь от гибели?  - только кормить.  Ну вот, я
их кормила, кормила и...
  - И,  конечно,  запечатлела,  - закончил за Менолли Домис, когда она
запнулась,  увидев,  что  мастер  Джеринт не сводит с нее удивленного,
недоверчивого взгляда.  - Придется тебе,  Менолли,  добавить  к  своей
песенке еще куплет-другой.
  - Главный арфист переработал мою песню  так,  как  он  счел  нужным,
мастер Домис,  - ответила Менолли,  надеясь,  что ей удалось вложить в
эти слова спокойное достоинство.
  По лицу мастера скользнула усмешка.
  - Видишь,  Менолли,  всегда лучше говорить  правду.  Ты  всех  своих
файров научила петь?
  - Вообще-то,  я их специально не учила,  мой господин. Просто играла
на свирели, а они подпевали.
  - Если уж разговор  зашел  о  свирели,  Джеринт,  то  девочке  нужен
инструмент,  пока  она  не  изготовит  свой  собственный.  Надеюсь,  у
Петирона хватило материала, чтобы научить тебя?
  - Он  объяснял  мне...  на словах,  - пробормотала Менолли.  Неужели
мастер Домис думает,  что  Янус  разрешил  бы  ей,  девчонке,  тратить
драгоценную  древесину,  чтобы  сделать  инструмент  -  принадлежность
настоящих арфистов?
  - Что ж,  со временем увидим,  как ты усвоила его объяснения. А пока
Менолли нужна гитара,  чтобы сыграть  мне  и  чтобы  потом  заниматься
делом,  -  последние  два  слова он выразительно подчеркнул,  окидывая
строгим взглядом многочисленных наблюдателей.
  Все поспешили  возобновить  прерванную  работу,  и  мастерская снова
наполнилась стуком,  скрежетом и  визгом,  от  чего  Красотка  сложила
крылья и протестующе вскрикнула.
  - Вряд ли ее можно винить, - произнес Домис, когда Менолли принялась
успокаивать королеву.
  - Какой у нее, однако, богатый диапазон, - удивился мастер Джеринт.
  - Так  как  насчет  гитары  для  Менолли?  Нужно  же  нам оценить ее
диапазон, - ворчливо напомнил мастер Домис.
  - Сейчас,  сейчас.  Здесь  есть из чего выбрать,  - ответил Джеринт,
подпрыгивающей походкой направляясь в дальний угол мастерской, имевшей
форму буквы "Г".
  Там обнаружился целый склад барабанов,  труб,  арф различных форм  и
размеров  и,  конечно,  гитар.  Инструменты  свисали со вбитых в стены
крюков,  с натянутых под потолком  веревок,  громоздились  на  пыльных
полках, причем с высотой слой пыли становился все толще.
  - Так ты говоришь,  ей нужна гитара? - Джеринт пробежал глазами ряды
инструментов и достал одну, сверкающую свежим лаком.
  - Нет-нет,  не эту,  - слова сорвались у Менолли с языка прежде, чем
она успела подумать, что их могут счесть непозволительной дерзостью.
  - Не эту?  - Джеринт так и застыл с  поднятой  рукой.  -  А  почему,
позволь узнать? - Голос его звучал ворчливо, но глядевшие на нее глаза
внимательно прищурились.  Теперь он совсем не походил  на  рассеянного
чудака-мастерового.
  - Она слишком новая, чтобы давать хороший тон.
  - Разве ты можешь оценить на взгляд?
  "Так, - подумала Менолли, - вот и начался экзамен".
  - Я  бы  никогда  не  стала  выбирать  инструмент на взгляд,  мастер
Джеринт.  Разумеется,  я выбирала бы по звучанию,  только мне и отсюда
видно,  что корпус соединен кое-как.  И шейка кривовата,  хотя отделка
хороша, слов нет.
  Ее ответ  явно  понравился  мастеру.  Он отступил в сторону,  жестом
приглашая ее выбирать самостоятельно. Девочка подошла к полке, тронула
струны одной гитары,  рассеяно покачала головой и продолжала поиск. На
глаза ей попался футляр - кожа вытерта,  но заботливо смазана  маслом.
Взглядом  спросив у мастеров разрешения,  она открыла крышку и достала
гитару.  Легко провела  ладонью  по  гладкому  дереву,  примерилась  к
стройному  грифу.  Взяв  гитару  в руки,  почти благоговейно коснулась
струн и улыбнулась,  услышав сочный звук.  Красотка,  тут же подхватив
его,  довольно чирикнула.  Менолли вздохнула и бережно положила гитару
на место.
  - Почему ты ее не берешь?  Чем она тебе не угодила?  - резко спросил
мастер Домис.
  - Я  бы  с радостью взяла ее,  мой господин,  но такая гитара должна
принадлежать мастеру - она слишком хороша для упражнений.
  Домис расхохотался и хлопнул Джеринта по плечу.
  - А  ведь  никто  не  мог  ей  подсказать,  Джеринт,  что  это  твой
инструмент.  Продолжай,  девочка,  - подыщи себе гитару, чтобы была не
слишком хороша для упражнений, но и не слишком плоха для игры.
  Менолли перепробовала  еще несколько инструментов,  отлично понимая,
что от ее  выбора  зависит  очень  многое.  У  одной  гитары  оказался
приятный звук,  но колки так сносились, что не держали струны. Она уже
стала бояться, что так и не найдет себе подходящего инструмента, когда
заметила в самом углу еще одну гитару,  висящую на крюке.  Одна струна
была порвана, но когда она попробовала остальные, звук оказался нежным
и  сильным.  Девочка  погладила  корпус  - шелковистое на ощупь дерево
ласково льнуло к пальцам.  Искусные  руки  создателя  выложили  вокруг
отверстия  затейливый  узор из более светлой древесины.  Колки недавно
заменили, но, если не считать недостающей струны, это было, бесспорно,
лучшее из того, что имелось у мастера Джеринта.
  - Если можно, я взяла бы эту, - она потянула гитару Джеринту.
  Мастер медленно  кивнул,  одобряя  ее выбор и не обращая внимания на
Домиса, который толкал его в бок.
  - Я  дам  тебе  новую  струну  ми...  -  Джеринт  порылся в одном из
примыкающих к полкам ящичков и  извлек  из  него  аккуратно  свернутую
жилу.
  На струне уже была петелька,  и  Менолли,  набросив  ее  на  крючок,
протянула  струну  через  кобылку,  вдоль  грифа и продела в отверстие
колка.  Зная,  что за  ней  внимательно  наблюдают,  девочка  отчаянно
старалась унять дрожь в руках. Она настроила новую струну по соседней,
потом подстроила к остальным и взяла аккорд.  Глубина и сочность  тона
убедили ее в том, что она сделала правильный выбор.
  - Ну что ж,  теперь,  когда  ты  доказала  нам,  что  хорошо  умеешь
выбирать,  натягивать струны и настраивать, остается убедиться, что ты
так же хорошо сумеешь сыграть на выбранной гитаре, - произнес Домис и,
взяв девочку за локоть, повел к выходу из мастерской.
  Едва она успела кивком поблагодарить  мастера  Джеринта,  как  дверь
захлопнулась  у  нее  за  спиной.  Не  выпуская  ее  руки и не обращая
внимания на шипение Красотки,  мастер Домис повлек  Менолли  вверх  по
лестнице  и  привел  в  квадратную комнату над входной аркой.  Судя по
письменному столу, по полкам с рукописями и инструментами, по доске на
стене,  она  служила  одновременно кабинетом и классом для занятий.  У
стен выстроились ряды стульев, но были и три дивана - Менолли в первый
раз  видела  такие  -  с  потемневшими  от  времени  подлокотниками  и
спинками,  с заплатами,  кое-где украшавшими кожаные сидения.  Одно из
больших  окон со складными металлическими ставнями выходило на широкую
подъездную дорогу, другое - во внутренний двор.
  - Ну,  играй,  - плюхнувшись на дива, велел мастер Домис и сделал ей
знак сесть на стул.
  Он сказал  это  без  всякого  выражения и так небрежно,  что Менолли
подумала:  похоже,  он не ожидает, что она на что-то способна. Даже та
капля  уверенности,  которая  появилась  у  нее  после  того,  как она
неожиданно отличилась, выбирая гитару, мгновенно исчезла. Она зачем-то
тронула новую струну,  потом покрутила колок, стараясь сообразить, что
же ей сыграть; чтобы доказать свое умение. Менолли решила во что бы то
ни  стало  удивить мастера Домиса,  который все время цеплялся к ней и
ехидничал, и к тому же невзлюбил ее файров.
  - Только не пой, - предупредил Домис. - И еще: пусть она помолчит, -
он указал пальцем на Красотку, которая по-прежнему восседала у Менолли
на плече. - Я желаю слышать только гитару, - он махнул рукой в сторону
инструмента и выжидательно сложил руки на коленях.
  Его снисходительный   тон   пробудил   в  Менолли  дремавшую  дотоле
гордость.  Отбросив  робость,  она  заиграла   вступительные   аккорды
"Баллады о полете Мориты" и с удовлетворением заметила,  как его брови
удивленно  взметнулись.  Исполнение  этой