обитала на побережье,  а
не  в  горах  или  на  дальних  равнинах.  Зато остывший жир благоухал
травами.  Правда, Менолли подозревала, что файров не очень-то заботит,
как они пахнут, - главное, чтобы шкурка перестала чесаться.
  Они любили,  когда Менолли смазывала их  жиром,  -  укладывались  на
спинку,  для устойчивости раскинув крылья, и обвивали хвостом ее руку,
подставляя нежное брюшко.  Пока она заботливо обрабатывала  файра,  он
довольно  гудел,  когда  же  процедура был закончена,  каждый малыш не
забывал ласково потереться треугольной головкой о ее щеку,  при этом в
его сверкающих глазах вспыхивали радужные искры.
  Постепенно девочка  начала  различать  в  каждом  из  девяти   своих
подопечных   особые,  присущие  только  ему  одному  черты.  Маленькая
королева полностью соответствовала своему рангу - во все вникала, всех
подгоняла,  словом,  была  такой  же  властной  и требовательной,  как
морской правитель.  К словам Менолли она прислушивалась. Как, впрочем,
и  к  старшей  королеве.  Но остальных и в грош не ставила,  от них же
требовала полного подчинения. Непокорных ожидала суровая взбучка.
  Еще в  стае  были  два  бронзовых,  три  коричневых,  голубой  и две
зеленых. Менолли жалела голубого - остальные его сторонились, а иногда
и  тиранили.  Двое зеленых то и дело что-то сварливо ему выговаривали.
Она назвала его Дядюшка,  а зеленых - Тетушка первая и Тетушка вторая;
вторая  была  чуть поменьше первой.  Один из бронзовых - тот,  который
посильнее,  - предпочитал доставать из-под  камней  моллюсков,  второй
ловко  нырял за морскими звездами.  Они получили имена Крепыш и Нырок.
Коричневые были  так  похожи  друг  на  друга,  что  долго  оставались
безымянными.  В  конце  концов Менолли заметила,  что самый крупный из
этой тройки засыпает при первой же возможности,  и назвала его Лентяй.
Второй стал Кривлякой,  поскольку во всем подражал остальным, а третий
- Рыжиком: никаких особых качеств он так и не проявил.
  Маленькая королева звалась Красоткой - так оно и было, к тому же она
постоянно охорашивалась,  и ее тонкая золотая шкурка требовала  больше
внимания. Она старательно чистила зубами коготки, слизывала с длинного
хвоста невидимые пылинки,  наводила блеск на шейный  гребень,  полируя
его о песок и траву.
  Сначала Менолли разговаривала с ящерицами, просто чтобы слышать звук
собственного голоса.  Но потом стала обращаться к ним потому,  что они
явно понимали ее слова.  Да-да,  все говорило о том,  что слушают  они
вполне осмысленно:  стоило девочке замолчать,  как они начинали гудеть
или курлыкать,  как бы прося ее продолжать.  А  уж  пение  и  игра  на
свирели приводили их просто в неописуемый восторг. Нельзя сказать, что
они попадали точно в  лад,  но  каждый  раз,  когда  Менолли  начинала
играть, файры вторили ей тихим мурлыканьем.


                               Глава 8

Бронзовые крылья
Небеса закрыли.
Голубой, зеленый -
Бой ведут драконы.
Пламя изрыгают,
Нить дотла сжигают.
Дело всадника - летать,
В небе Нити побеждать.

  Так случилось,  что Алеми вместе с Эльгионом отправились на парусной
лодке к Драконьим камням,  чтобы поискать там неуловимых файров. А все
дело в том,  что спустя несколько дней после появления в холде  Н'тона
молодой  моряк сломал ногу,  - огромный вал швырнул его прямо на рубку
судна.  Они уже возвращались  в  гавань,  но  из-за  высокого  прилива
поднялось  неожиданное  волнение.  Янус принялся было ворчать:  Алеми,
такой опытный моряк,  и так оплошал,  но Мави  успокоила  его  -  зато
появился  удобный  случай проверить,  как проявит себя первый помощник
Алеми в роли капитана, - ведь в Корабельной пещере как раз достраивают
новый баркас.
  Поначалу Алеми держался молодцом,  но, провалявшись несколько дней в
постели, приуныл. Мави так надоели его жалобы, что, как только опухоль
спала, она вручила ему костыль, хотя и собиралась сделать это никак не
раньше,  чем через неделю,  и заявила, что если сын еще и шею сломает,
пусть пеняет только на себя.
  Но Алеми  был  осмотрителен  -  по узким,  темным закоулкам холда он
пробирался медленно и осторожно,  стараясь  по  возможности  держаться
более широких переходов и освещенных пространств.
  Передвигаться он кое-как мог,  но  занять  себя  юноше  было  нечем,
особенно,  когда  флотилия  уходила в море.  Скоро его привлекли звуки
музыки - детвора вместе с арфистом разучивала новую  балладу.  Завидев
Алеми,  Эльгион  приветливо помахал ему рукой,  приглашая войти.  Если
ребятишки и удивились,  услышав присоединившийся к  хору  баритон,  то
вида  не подали,  только украдкой покосились на Алеми - слишком велико
было их уважение к арфисту.
  Молодой рыбак  искренне наслаждался уроком.  Оказалось,  что слова и
мелодию он запоминает ничуть не хуже юных  учеников.  Он  даже  слегка
пожалел, что занятия так быстро окончились.
  - Как твоя нога, Алеми? - спросил арфист, когда класс опустел.
  - Теперь наверняка будет ныть к перемене погоды.
  - Так вот  почему  ты  ее  сломал?  -  широко  улыбнувшись,  пошутил
Эльгион.  - А еще я слышал, что ты хотел помочь Тильситу получить пост
капитана.
  Алеми насмешливо фыркнул.
  - Что за чушь?  Просто со времени последнего пятидневного  шторма  у
меня не было ни минуты отдыха. Красивую балладу вы разучиваете.
  - А у тебя,  хочу заметить,  красивый голос.  Почему ты  никогда  не
поешь?  Я  уже  начал думать,  что морской ветер уносит голоса у всех,
кому минуло двенадцать.
  - Слышал  бы ты мою сест...  - Алеми вспыхнул и,  не закончив фразы,
крепко сжал зубы.
  - Кстати  о  ней,  -  я  позволил  себе  попросить Н'тона,  всадника
бронзового Лиота,  сообщить о ее исчезновении в Бенден.  Ведь  ты  сам
говорил: может быть, она еще жива.
  Алеми молча кивнул.
  - У вас в Полукруглом что ни день, то сюрприз, - проговорил Эльгион,
стараясь перевести разговор на менее болезненную тему.  - Он подошел к
полкам,  на  которых  хранились восковые дощечки,  и отыскал среди них
две. - Вот это, должно быть, дело рук того воспитанника, который уехал
вскоре  после  смерти Петирона.  Остальные заполнены нотными записями,
сделанными рукой старого арфиста.  А эти...  Паренек, который способен
на такое, - желанный гость в Цехе арфистов. Ты случайно не знаешь, где
он сейчас?
  Алеми разрывался  между  верностью родному холду и любовью к младшей
сестренке.  Но ведь ее больше нет в Полукруглом,  к  тому  же  здравый
смысл  подсказывал Алеми:  если в ближайшее время дозорные всадники не
разыщут Менолли, то ее, скорее всего, уже нет в живых.
  Потом, она  -  всего  лишь девчонка:  что толку с того,  что арфисту
пришлись по душе ее песни?  И,  наконец,  юноше не хотелось  выставить
отца  лжецом.  Поэтому,  несмотря  на  то,  что Эльгион так восхищался
песнями Менолли, Алеми, не погрешив против истины, ответил, что ему не
известно, где сейчас "тот паренек".
  Разочарованно вздохнув,  Эльгион бережно завернул дощечки  в  мягкую
кожу.  - В любом случае,  отошлю их в Цех арфистов. Робинтон наверняка
найдет им применение.
  - Применение? Неужто они так уж хороши? - Алеми все больше сожалел о
том, что скрыл правду.
  - Первый  сорт!  Может быть,  если мальчик их услышит,  он объявится
сам.  - Эльгион улыбнулся,  укоризненно глядя на Алеми. - Раз уж ты по
какой-то причине не можешь назвать его имя.
  Увидев смущение моряка, он рассмеялся.
  - Послушай,  ведь  наверняка  мальчуган что-то натворил и его услали
подальше?  Такое случается - любой  мало-мальски  стоящий  арфист  это
знает  и  понимает.  Честь холда и все такое прочее...  Ладно,  ладно,
больше не буду тебя пытать.  Он обязательно придет на зов  собственной
музыки.
  Так они беседовали о том о сем,  пока не вернулись флотилия  -  двое
молодых людей одинакового возраста, но разного уровня понимания: один,
страстно  желающий  узнать  мир  за  пределами  своего  холда,  другой
искренне  старающийся  удовлетворить  это желание.  Эльгион с радостью
убеждался,  что  Алеми   не   унаследовал   отцовского   упрямства   и
узколобости:  арфисту  начинало  казаться,  что  постепенно  он сумеет
воплотить замысел мастера Робинтона, - расширить ограниченные взгляды,
издавна укоренившиеся в Полукруглом.
  На следующий день Алеми заявился снова и буквально засыпал  Эльгиона
вопросами.  Наконец он остановился на полуслове и принялся многословно
извиняться за то, что отнял у арфиста столько времени.
  - Вот что,  Алеми,  я научу тебя всему,  чему только захочешь,  а ты
взамен научи меня ходить под парусом.
  - Ходить под парусом?
  - Вот именно,  под парусом,  -  усмехнулся  Эльгион.  -  Даже  самый
младший из моих учеников разбирается в морском деле больше,  чем я,  в
это наносит урон моей репутации.  Ведь я все-таки арфист,  а  арфистам
полагается  знать  все.  А ты,  если я не ошибаюсь,  сумеешь и с одной
ногой управиться с яликом, на котором ходят ребятишки.
  Лицо Алеми озарилось улыбкой, и он от души хлопнул арфиста по плечу.
  - Ясное дело,  сумею. Клянусь Первой скорлупой, приятель, с радостью
готов тебе услужить.
  Алеми не терпелось немедленно  приступить  к  обучению.  Он  тут  же
потащил  Эльгиона  в  Корабельную пещеру,  чтобы преподать арфисту азы
морской науки.  В своем деле молодой моряк оказался таким  же  хорошим
наставником,  как  и  арфист.  К концу первого занятия Эльгион уже мог
самостоятельно маневрировать по  гавани,  хоть  Алеми  и  не  преминул
заметить,  что  ветер  в  этот день дует как раз с нужной стороны да и
море на редкость спокойное,  -  словом,  погода  выдалась  как  нельзя
лучше.
  - Что случается не так уж часто? - спросил Эльгион и услышал в ответ
красноречивый смешок Алеми.  - Ну что ж,  не зря говорят: упражнение -
мать учения, буду осваивать ваши премудрости на практике.
  - Не забывая и о теории.
  Так их дружбу скрепил взаимный обмен знаниями  и  долгие  беседы.  И
хотя  они  касались  самых разных тем,  Эльгион все не решался завести
разговор о файрах и о том,  что Вейр попросил его поискать следы  этих
неуловимых  созданий.  Тем  не менее,  он обыскал все побережье,  куда
только смог добраться пешком.  остались бухты, подойти к которым можно
лишь  с  моря.  Теперь,  когда  Алеми  учил его управляться с парусом,
Эльгион надеялся,  что вскоре сумеет осилить эту задачу сам. Он ничуть
не  сомневался,  что  Янус  не  одобрит  поисков  ящериц,  и  не хотел
впутывать Алеми в дело,  которое может  навлечь  на  его  голову  гнев
правителя. Парню и так не сладко со сломанной ногой.
  Однажды ясным солнечным утром Эльгион решил проверить,  готов ли  он
осуществить свой замысел. Он отпустил детишек пораньше, потом разыскал
Алеми и предложил ему устроить испытание - несмотря на  ясную  погоду,
море  было  довольно бурное.  Молодой моряк рассмеялся и,  взглянув на
облака,  заявил,  что к полудню море успокоится,  но,  тем  не  менее,
согласился.
  Эльгион выпросил на  кухне  большой  пакет  с  булочками  и  рыбными
колобками,  и они отправились в путь.  Алеми уже бодро передвигался по
суше,  опираясь на костыль, и был несказанно рад любому предлогу выйти
в море.
  Как только они покинули бухту,  надежно защищенную полукружием скал,
ялик  стал добычей ветра и бокового течения.  Сидя на корме,  Алеми не
обращал внимания на  обрушивающиеся  на  лодку  брызги,  когда  их  то
подбрасывало   на   гребень  волны,  то  кидало  вниз,  и  играл  роль
молчаливого пассажира.  Арфист же в одиночку  сражался  с  румпелем  и
парусом,  стараясь удержать лодку на курсе, который задал Алеми. Моряк
уловил перемену ветра на несколько мгновений раньше Эльгиона, но, надо
отдать ему должное как учителю, арфист отстал совсем ненамного.
  - Ветер стихает.
  Алеми кивнул  и  надвинул  шапку  на другое ухо,  приспосабливаясь к
новому направлению ветра.  Теперь, когда ветер едва надувал парус, они
плыли, увлекаемые вперед глубинным течением.
  - Что-то я проголодался,  -  объявил  Алеми,  когда  с  подветренной
стороны из моря возникли кряжистые сизые отроги Драконьих камней.
  Эльгион вытравил шкот,  Алеми спустил парус и с привычной  сноровкой
намотал его на гик. По его указанию арфист закрепил румпель так, чтобы
течение само влекло ялик вдоль берега.
  - Почему-то на море,  - с набитым ртом промычал Алеми,  - еда всегда
кажется вкуснее.
  Эльгион только кивнул - он тоже отдал должное рыбным колобкам, хотя,
- отметил арфист  про  себя,  -  нельзя  сказать,  чтобы  он  особенно
переработал:   всего-то   держался   за   руль  да  время  от  времени
перекладывал парус.
  - Вообще-то на море не так уж часто доводится закусить,  - продолжал
Алеми.  - Мне не приходилось посиживать вот так с тех самых пор, как я
подрос   и  меня  приставили  к  сетям.  -  Он  потянулся  и  невольно
поморщился,  задев сломанную ногу.  Внезапно он залез в приделанный  к
борту ящичек и извлек оттуда леску, крючок и сушеного червяка. - Очень
кстати, - с довольной улыбкой произнес он.
  - Не можешь сидеть сложа руки?
  - Еще чего!  Чтобы Янус потом зудел о пустой трате времени?  - Алеми
ловко привязал крючок к леске и наживил его.  - Вот так.  Тебе тоже не
мешало бы научится.  Или Главный арфист не велит вам осваивать  другие
ремесла?
  - Напротив,  мастер Робинтон всегда говорит:  чем  больше  знаешь  и
умеешь, тем лучше.
  Алеми согласно кивнул, не сводя глаз с течения. - Он прав, и то, что
мы  посылаем  парней  на  воспитание  в другие морские холды не решает
вопрос,  ведь правда?  - Ловким движением юноша забросил  леску  -  ее
быстро отнесло от дрейфующей лодки, и она затонула.
  Эльгион, старательно подражая моряку,  бросил леску и уселся рядом с
Алеми ждать результата.
  - А что здесь ловится?
  Алеми пренебрежительно поморщился.
  - Скорее всего,  ничего. Прилив в самом разгаре, течение сильное, да
еще  и  солнце  прямо  над  головой.  Лучше  всего клюет утром - если,
конечно, не считать Падения.
  - Так  вот  почему ты ловишь на сушеного червя - потому что он похож
на Нить?  - При мысли о коварных Нитях у арфиста мурашки пробежали  по
коже.
  - Верно угадал.
  В лодке воцарилось молчание - обычный спутник рыболовов.
  - В лучшем случае желтохвостка,  - изрек наконец Алеми  в  ответ  на
вопрос,  о  котором  задавший  его  Эльгион  уже  и  думать  забыл.  -
Желтохвостка или вконец оголодавший голован - этот сожрет что угодно.
  - Голован? Отличная закуска!
  - Леска не выдержит. Слишком он тяжелый.
  - Жаль.
  Течение неодолимо увлекало их по направлению к Драконьим камням.  И,
хотя  Эльгиону  очень хотелось завести разговор о них и их обитателях,
он не знал,  с чего начать. Наконец, когда арфист окончательно решился
заговорить,  -  иначе  их скоро выбросит на скалы - Алеми огляделся по
сторонам.  От ближайшего утеса их отделяло расстояние не  больше  семи
длин  дракона.  Волны  мирно  плескались  о подножие скал,  то обнажая
зазубренные вершины подводных камней,  то  закручиваясь  водоворотами.
Алеми развернул парус и взялся за шкот.
  - Нужно отойти подальше - как бы не налететь  на  подводный  камень.
Когда прилив поднимается, течение может затянуть лодку слишком близко.
Если будешь плавать здесь один,  - а скоро это будет тебе по плечу,  -
старайся держаться на безопасном расстоянии.
  - Мальчишки  говорили,  будто  ты  как-то  видел  здесь  файров,   -
вырвалось у Эльгиона прежде, чем он успел подумать.
  Алеми смерил арфиста долгим задумчивым взглядом.  - Скажем так: я не
могу  вообразить,  кто  бы еще это мог быть.  Не птицы - слишком малы,
слишком стремительны,  слишком увертливы.  А уж  файры  это  были  или
нет...  - он рассмеялся и пожал плечами, показывая, что и сам не особо
верит в свою догадку.
  - А что,  если я скажу тебе,  что они существуют на самом деле?  Что
Ф'нору, всаднику бронзового Канта, удалось запечатлеть королеву файров
на  Южном,  а  после него в этом преуспели еще шестеро всадников?  Что
Вейрам нужны новые кладки и меня попросили поискать на побережье?
  Алеми недоверчиво  уставился на арфиста,  ялик заплясал на встречной
волне. - Запомни: теперь нужно круто переложить руль на левый борт. Да
не сюда, влево!
  Они благополучно  миновали  грозные  Драконьи  камни  и   продолжили
прерванную беседу.
  - А ты сумел бы запечатлеть файра?  -  Хотя  голос  у  Алеми  звучал
недоверчиво,  в глазах вспыхнул жадный огонек, и Эльгион понял: у него
появился союзник. Арфист охотно выложил юноше все, что знал сам.
  - Так  вот  почему  так  редко можно встретить взрослого файра,  вот
почему они так хитро избегают любых ловушек! - рассмеялся Алеми, качая
головой. - Как подумаю о тех временах...
  - Вот-вот,  - широко улыбнулся Эльгион,  вспоминая,  как  мальчишкой
старался изобрести безотказную ловушку.
  - Значит, наша задача - обследовать песчаные бухты?
  - Это предложил Н'тон:  поискать в песчаных бухтах,  в малодоступных
местах - словом,  там,  куда не смогли добраться вездесущие мальчишки.
Здесь  полно укромных местечек,  где королева файров могла бы спрятать
свою кладку.
  - Только не в этот Оборот - приливы слишком высоки.
  - Должны же быть  бухты,  где  полоса  песка  достаточно  широка,  -
возражения Алеми начинали действовать арфисту на нервы.
  Моряк кивнул Эльгиону,  чтобы тот поменялся с ним  местами,  и  стал
ловко лавировать против ветра.
  - Я встречал файров у Драконьих камней.  Эти скалы - отличные  места
для их вейров.  Не думаю,  правда, что сегодня нам удастся их увидеть.
Они кормятся на рассвете - тогда я  их  видал.  Только  в  тот  раз  я
подумал,  -  фыркнул  Алеми,  -  что  это обман зрения:  на заре,  как
известно,  глазам не особенно стоит  доверять,  да  еще  после  долгой
ночной вахты.
  Молодой моряк провел ялик совсем близко от Драконьих  камней  -  сам
Эльгион  на  это  не  осмелился  бы.  Когда лодка легко скользила мимо
грозно нависающих утесов,  арфист бессознательно вцепился  покрепче  в
борт и всем телом откинулся назад,  подальше от суровых скал. Сомнений
нет,  Драконьи камни насквозь пронизаны ходами -  отличные  вейры  для
огненных ящериц.
  - Вот сюда,  Эльгион,  я не стал бы соваться,  не будь сейчас прилив
так высок,  - заметил Алеми, когда они проплывали между крайним утесом
и омываемым приливом берегом. - Даже когда отметка прилива держится на
среднем  уровне,  здесь  полно  острых камней,  которые только и ждут,
чтобы пропороть тебе днище.
  Вокруг было  тихо,  только  волны мягко лизали узкую полоску песка у
подножия скалы - так тихо, что Эльгион безошибочно узнал несущийся над
водой напев свирели.
  - Слышишь? - он схватил Алеми за руки.
  - Что?
  - Музыку!
  - Какую  еще  музыку?  -  удивился Алеми.  "Уж не напекло ли арфисту
голову - вроде солнце не так уж и жарит?" - подумал он.  Но на  всякий
случай   навострил   уши,   силясь  уловить  любой  непривычный  звук,
доносящийся со скал,  к которым был прикован взгляд Эльгиона.  На  миг
сердце его забилось сильнее, но он только сказал:
  - Музыка?  Что за ерунда! Эти скалы все источены сквозными ходами да
пещерами. Просто ты слышал, как ветер...
  - Но сейчас нет никакого ветра...
  Алеми был  вынужден  согласиться:  он уже вытравил шкот и даже начал
задумываться,  хватит ли ветра,  чтобы выйти на галс, который позволит
обогнуть Драконьи камни с севера.
  - Взгляни-ка,  -  сказал  Эльгион,  -  вон  там  в  скале  виднеется
отверстие,  достаточно  большое,  чтобы  в  него мог пролезть человек.
Послушай, Алеми! Давай высадимся на берег!
  - Тогда  нам  придется  возвращаться  домой  пешком  или снова ждать
высокого прилива.
  - Но это была музыка,  понимаешь - музыка,  а вовсе не свист ветра в
каменных отверстиях. Кто-то играет на свирели!
  На лице  Алеми так красноречиво отразились невеселые мысли,  которые
он тщетно пытался скрыть,  что Эльгион разом понял все.  Мгновенно все
стало на свои места.
  - Ведь это твоя сестра,  которая пропала,  -  это  она  написала  те
песни.  Она учила детей,  а вовсе не воспитанник, которого так вовремя
сплавили с глаз дол