чилось. Фэкс женился, - он криво усмехнулся, - на недавно осиротевшей старшей дочери почившего тиллекского холдера. Естественно, ни о каких родственниках мужеска пола уже нет ни слуху, ни духу.
     Робинтон, не сдержавшись, снова грохнул кулаком по столу.
     - Да неужели с этим ничего нельзя поделать?!
     - Прямо сейчас - нет, потому что нас никто не поддержит, - уверенно сказал Шнырок. - Этот тип решил завладеть всем западным побережьем. Он постепенно, шаг за шагом продвигается туда, устраняя, - он чиркнул большим пальцем по горлу, - всякое сопротивление. У него теперь много жен - куда больше, чем мог бы пожелать благоразумный мужчина. В Хартии говорится что-нибудь насчет того, сколько жен может быть у одного человека?
     - Нет, - задумчиво отозвался Робинтон, пощипывая верхнюю губу. - Собственно, она вообще не касается взаимоотношений между отдельными людьми. По крайней мере, нормальных взаимоотношений. Хотя там есть места, говорящие о насилии... - Робинтон приумолк. - Скажем, об изнасиловании или ином принуждении.
     - Эту чертову Хартию писали идеалисты.
     - Очень на то похоже. Но в большинстве случаев она работает.
     Шнырок состроил недовольную гримасу.
     - В большинстве! А нам нужно что-то сделать с тем несчастным меньшинством, которое сейчас угнетает Фэкс!
     Робинтон покачал головой.
     - Я делаю все, что могу, чтобы убедить лордов-холдеров.
     Шнырок перегнулся через стол. Взгляд его стал пристальным и встревоженным.
     - Ты умеешь обращаться со словами, арфист. Ну так найди же нужные слова, пока не стало слишком поздно!
     Робинтон кивнул. Но и он, и сам Шнырок прекрасно понимали, почему лордам-холдерам не хочется действовать - ни вместе, ни поодиночке. Так что же, спрашивается, может заставить их покинуть свои уютные и, как они надеются, неприступные холды? Робинтон содрогнулся. Фэкс уже совершил немало преступлений. Мастер-арфист покачал головой. Непостижимо! Какое же несчастье способно расшевелить лордов? Ф'лон?.. Нет, Фэкс, конечно, с радостью убрал бы Ф'лона с дороги, но Перну нужна сила и вера предводителя Вейра. А Дженеллу нужен был Робинтон на должности главного арфиста.
     Шнырок допил вино и поставил бокал на стол.
     - Я буду держать глаза и уши открытыми, - сказал он Робинтону. - И я бы, пожалуй, устроился тут у тебя в свободной комнате... если, конечно, ты не ждешь сегодня других гостей.
     Робинтон предпочел проигнорировать нахальную улыбку и понимающий взгляд вездесущего арфиста - но то, что Шнырку известно об его отношениях с Сильвиной, Робинтона ничуть не удивило.
     - Шнырок, ведь официально ты считаешься скороходом? - усевшись, поинтересовался Робинтон. Надо написать Юване и сказать, что если мастер-арфист может быть ей хоть чем-то полезен, то он всецело в ее распоряжении.
     - Конечно, я позабочусь о том, чтобы письмо передали Юване в руки, - сказал Шнырок, уже взявшись за дверную ручку. - Она будет рада получить весточку от тебя.
     Да, Шнырок подмечал все, что происходило вокруг него.

***

     "Похоже, Фэкс готов захапать все, что видит вокруг себя", - размышлял Робинтон. Да, он знал, что Тарафел послал Фэксу протест по поводу нескольких мелких холдов, якобы случайно попавших под его контроль, - но тем дело и закончилось...
     Нет, не закончилось. Незадолго до окончания Оборота Мелонгель скончался от лихорадки, столь часто обрушивающейся в зимнее время на Тиллек-холд.
     Робинтон немедленно вызвал Ф'лона, и они вдвоем отправились в Тиллек, чтобы поддержать в трудный час Ювану. Этот визит нелегко дался Робинтону - ему казалось, будто дух Касии и поныне витает в стенах Тиллека; но он постарался отринуть воспоминания и полностью сосредоточить свое внимание на Юване и ее охваченных горем детях.
     - Ты слыхал, что это... падение Мелонгеля... возможно, не было несчастным случаем? - шепотом спросил Грож у Робинтона, когда они вслед за носильщиками, несущими тело Мелонгеля, взошли на борт "Северной девы".
     - Слыхал. Тебе тоже так кажется?
     - Многовато всего для простого совпадения - не находишь? Как-то странно, когда нормальное, здоровое животное вдруг падает и начинает биться в конвульсиях - и попутно размазывает по земле своего всадника, - Грож фыркнул. - Скакунов пьянь-травой не кормят, и у себя на полях фермеры выпалывают ее до последнего росточка. Значит, кто-то намеренно подложил ее скакуну в ясли.
     Робинтон согласно кивнул, а затем пробрался на нос корабля и занял место рядом с Миннарденом - чтобы в последний раз сыграть для Мелонгеля. Когда ветер унес последние ноты и волны приняли тело Мелонгеля, Робинтон вдруг словно услышал последний, расстроенный аккорд, что некогда издала почти на этом самом месте другая арфа.
     Он склонил голову, и окружающие некоторое время не трогали мастера-арфиста, уважая его желание побыть одному.

***

     В течение следующего Оборота Робинтон постоянно гадал, что же произойдет дальше, Фэкс пока не предпринимал явных действий по расширению своих владений. Но ни Шнырок, ни Робинтон не доверяли этому затишью. Отерел, утвержденный Конклавом в правах наследника вместо отца, усилил пограничную стражу. Сделал он это по совету Шнырка - переданному через Робинтона. Кроме того, мастер-арфист посоветовал Отерелу почаще навещать места, граничащие с Плоскогорьем, чтобы укрепить решимость людей. Поскольку большинству холдеров на границе доводилось принимать у себя беженцев, спасавшихся от Фэкса, они с величайшей готовностью подчинялись своему лорду.
     Весной того Оборота Сильвина сообщила Робинтону, что ждет ребенка.
     - Я женюсь на тебе... - начал было Робинтон.
     - Нет, не женишься. Потому что я вовсе не желаю быть супругой главного арфиста Перна.
     - То есть как?
     Робинтон попытался обнять Сильвину, но женщина отстранилась, и взгляд ее сделался строгим.
     - Я... я очень тебя люблю, Роб. И мы прекрасно друг другу подходим... в неофициальном союзе. Но я не выйду за тебя замуж.
     Она тряхнула головой, желая подчеркнуть последнюю фразу, а потом смилостивилась над Робинтоном и нежно коснулась его руки.
     - Касия... Вот кого ты зовешь по ночам... Она по-прежнему остается твоей женой. Я не стану соперничать с... с мертвой. - Сильвина вздрогнула, но ласково улыбнулась Робинтону. - Из тебя, Роб, получится хороший отец. И наш ребенок не будет страдать от недостатка родительской любви.
     Робинтон много раз пытался переубедить Сильвину - особенно после того, как ее начало тошнить по утрам и он однажды оказался тому свидетелем. Но Сильвина оставалась непреклонна. Главным ее доводом был пример Дженелла и Бетрис.
     - Ты любишь цех арфистов куда сильнее, чем мог бы полюбить... другую женщину. Возможно, если бы Касия осталась жива, все могло быть иначе... да и то я не уверена, - сказала Сильвина со свойственной ей прямотой.- Моя мать любила арфистов - всех арфистов. Боюсь, я унаследовала это роковое пристрастие. Я ведь о тебе забочусь, Роб...
     - И не раз уже это доказывала.
     И Робинтон тепло улыбнулся Сильвине. Он наконец-то начал понимать, что стоит за ее упорным стремлением к независимости.
     - Тебе виднее. Но я предпочту не связывать себя никакими узами. И, кроме того, я не думаю, что мне понравится сносить какие-то ограничения в личной жизни.- Она одарила Робинтона игривой, лукавой усмешкой. - Вокруг так много привлекательных мужчин!
     Но Робинтон знал, что у Сильвины не было хоть сколько-нибудь серьезных отношений ни с кем, кроме него.
     А потому мастер-арфист позаботился, чтобы все в цехе арфистов и Форт-холде узнали, что он признает ребенка Сильвины своим и готов всячески о ней заботиться. Когда ему удавалось среди бесчисленных своих обязанностей выкроить хоть немного свободного времени, Робинтон проводил его с Сильвиной.

***

     Когда Робинтон рассказал о грядущем событии Ф'лону, предводитель Вейра пришел в восторг - и спросил, сколько колыбельных Робинтон уже сочинил. О Касии они по молчаливой договоренности не упоминали. Ф'лон, в кои-то веки проявив заботу о других, поинтересовался, собирается ли Робинтон жениться.
     - Нет. - Робинтон состроил удрученную мину. - Я просил Сильвину выйти за меня замуж, но она отказалась.
     Ф'лон смерил друга долгим задумчивым взглядом.
     - Я восхищаюсь мудростью этой женщины. Из тебя получится любящий отец - и отвратительный муж. Подумай хотя бы обо всех... э-э... подругах, которых тебе пришлось бы игнорировать!
     Робинтон рассмеялся - правда, несколько натянуто. Но перед Ф'лоном притворяться было бессмысленно. Всадник прекрасно знал, что многие жительницы холдов радостно встречают Робинтона - и не только его музыка дарит им удовольствие.
     Срок родов Сильвины близился. Робинтон старался как можно реже покидать цех. Впрочем, зима выдалась холодной и буранной, и Робинтона нечасто приглашали выступать посредником в спорах. Зато он очень много занимался с учениками и остался ими доволен. Изысканную музыку Петирона теперь никто не исполнял - просто потому, что цех сейчас не располагал ни единым колоратурным сопрано. Правда, Робинтон умудрился уговорить Халанну приехать на окончание Оборота и спеть дуэтом с ним - ту самую Балладу, которую они некогда исполняли вместе. Он в очередной раз попытался убедить Халанну вернуться в цех и даже предложил ей титул мастера, но Халанна отвергла его предложение.
     - Что? Постоянно жить в эдакой холодине? Нет, Роб, уволь. Хотя это, конечно, очень любезно с твоей стороны - предложить мне столь почетный пост.
     - Но ведь так люди мало-помалу решат, что в цех арфистов просто не хотят принимать женщин! - попытался возразить Робинтон, продолжая давний спор. Но Халанна лишь улыбнулась.
     - Если у моей дочери появится склонность к музыке, я пришлю ее сюда. Обещаю.
     - А может, ты ее пришлешь в любом случае? - умоляюще попросил Робинтон.
     - Экий ты!
     И с этим непонятным возгласом Халанна удалилась.

***

     Точно в срок Сильвина родила прекрасного, крупного мальчика, и Робинтон, впервые взглянув на младенца, был просто очарован. Правда, Сильвина выглядела до странности подавленно, но сперва Робинтон приписал это усталости, накопившейся за последний месяц беременности. Затем он обратил внимание, что младенец ведет себя чересчур тихо: ест, спит и лишь изредка пищит, тоненько и раздраженно.
     - Ну, так все-таки, Сильвина, что с ним неладно? - спросил Робинтон.
     Ребенок слегка пошевелил пухлыми ручонками и снова впал в оцепенение.
     Сильвина печально вздохнула.
     - Во время родов пуповина обмоталась у него вокруг шеи. Джиния сказала, что ему из-за этого не хватало воздуха.
     Робинтон уставился на Сильвину. Он уже осознал, что с его ребенком что-то не в порядке, но разум отказывался воспринимать этот факт.
     - И?.. - тихо спросил он, медленно опускаясь в ближайшее кресло и чувствуя, как все его мечты рассыпаются прахом.
     - Он будет... умственно отсталым, - сказала Сильвина. - Мне уже приходилось сталкиваться с подобным. Я видела двух таких детей. Но они были добрые. И послушные.
     - Добрые? И послушные?
     Робинтон попытался осознать, что же это означает применительно к его ребенку. А потом он обхватил голову руками и попытался прогнать все возникшие в его воображении картины. Какая насмешка судьбы! Его первый - и единственный - ребенок будет добрым и послушным - но не любопытным, сообразительным, высоким, красивым - не тем, о котором он мечтал...
     - Ох, Роби, ты просто не представляешь, до чего же мне жаль, что все так вышло! - Сильвина погладила его по голове. - Пожалуйста, не надо меня ненавидеть. Я так хотела подарить тебе... хорошего ребенка...
     - О чем ты, Вин? Как я могу тебя ненавидеть? - Робинтон краем глаза взглянул на младенца. - Да и его тоже. Я буду заботиться о вас обоих...
     - Я знаю, Роб.
     А что еще тут можно сказать, он даже не знал. На протяжении первого Оборота Робинтон внимательно следил за Камо. А вдруг ребенку все-таки станет лучше? Вдруг острый ум, который должен был достаться ребенку по наследству, как-то проявит себя? Когда Камо впервые улыбнулся ему, Робинтон приободрился.
     - Он знает твой голос, Роб, - печально пояснила Сильвина. - И знает, что ты всегда приносишь ему что-нибудь вкусненькое...
     Сильвина даже не дотронулась до маленького барабана, принесенного Робинтоном, а ведь он сделал его сам, специально для малыша. Ребенок же уставился на барабанчик тем же безучастным взглядом, что и на все игрушки, какие ему предлагали.
     - У него очень милая улыбка, - сказал Робинтон. И с тем ушел.

Глава 17

     Шнырок снова объявился поздним вечером второго месяца нового Оборота. Он выглядел очень утомленным.
     - Опять он за свое, - сказал Шнырок, роняя на пол потрепанную кожаную куртку и наливая себе вина. Он залпом опорожнил стакан.
     - Может, тебе принести супу? - предложил Робинтон, заметив, что Шнырок промерз до костей, и поднялся с места. Шнырок помотал головой, налил себе еще стакан и подошел поближе к очагу.
     - За что - за свое?
     - За свои фокусы, - ответил Шнырок, с благодарностью рухнувший в освобожденное Робинтоном удобное кресло. - Я разузнал, как он захватывает холды - и большие, и малые.
     - Что, правда? - Робинтон, ловко подцепив ногой табуретку, пододвинул ее поближе к очагу и уселся поудобнее, приготовившись слушать. - Давай, рассказывай!
     - О, ты получишь от меня подробнейший доклад!
     - Если ты не свалишься спать.
     - Нет уж. То, о чем мне придется докладывать, уж точно не даст мне спокойно уснуть, - с горечью ответил Шнырок. Он допил второй стакан. - Знаю, что жаль так переводить славное бенденское, Роб. Но сейчас оно и к лучшему.
     - Я тебя слушаю, - терпеливо сказал Робинтон, в третий раз наливая Шнырку.
     На сей раз Шнырок пил не спеша.
     - Он является к избранной жертве, весь такой любезный и обаятельный, и вовсю расхваливает хозяина холда за то, как замечательно тот управляет хозяйством. Потом он скупает на корню, что там только производят, и платит огромные деньги, именуя все товарами высшего качества. Потом он интересуется, как это им удается добиться такого прекрасного урожая на такой бедной, или, там, средней, или замечательной - или еще какой - почве - и это при такой сухой, или дождливой, или переменчивой погоде... Ну, и так далее.
     - Короче, изо всех сил притворяется другом холда,- сказал Робинтон, понимающе кивая.
     - Потом он присылает кого-нибудь учиться ведению хозяйства у этого холдера или начинает скупать там все, что ни попадя, да по самой высокой цене, и заставляет всех признать, как замечательно этот холдер со своей землей обращается и как он на ней процветает. И почему это они все дают себя так легко одурачить?
     - Многие из горных холдов совершенно изолированы. Хорошо, если они хоть раз в Оборот выбираются на какую-нибудь Встречу.
     - Это верно, - вздохнул Шнырок. - Так вот, при этом он не упускает случай сказать какую-нибудь гадость в адрес цеха арфистов, в особенности если в данном холде имеется свой арфист или холд расположен на проезжей дороге. Но делает он это очень осторожно.
     Шнырок изобразил, как человек осторожненько вонзает кинжал и затем мягко его проворачивает.
     - Приводит примеры того, как арфисты лгут либо приукрашивают реальные события. Сеет зерна сомнения. А потом - потом он приглашает хозяина с семейством к себе на очередную Встречу. Если наивный глупец верит ему, Фэкс предлагает прислать своих людей, чтобы заботиться о животных или обрабатывать поля, пока холдера с семьей не будет дома
     - Чтобы его люди познакомились с местностью.
     - Вот именно, - Шнырок хлебнул еще вина. - Недавно еще одно семейство не вернулось со Встречи. Именно так Фэкс приобрел в собственность холд Кеож.
     - Это, значит, уже...
     - Уже четыре.
     - Понятно...
     Тут Робинтон заметил, что Шнырок все еще дрожит, несмотря на вино и очаг.
     - Послушай, Шнырок, дай я с тебя хоть сапоги сниму. Они, похоже, мокрые.
     - Ты - единственный человек, которому я могу даровать привилегию снимать с меня сапоги, - отозвался неунывающий Шнырок.
     Он задрал левую ногу, а Робинтон, повернувшись к нему спиной, ухватил скользкую кожу. Шнырок тут же уперся правой ногой в седалище Робинтона.
     - Я знаю многих, кто был бы счастлив дать пинка главному арфисту Перна! - хихикнул он.
     И пихнул-таки Роба - разумеется, только затем, чтобы помочь снять с себя промокший сапог.

***

     Вопреки неутешительным вестям, что принес Шнырок, Фэкс снова притих. Судя по всему, он сейчас довольствовался тем, что объезжал разросшиеся границы своих владений и, как саркастически выразился Шнырок, "уговаривал" зависимых холдеров работать побольше.
     Непозволительно для мастера-арфиста раздумывать лишь о том, что предпримет дальше Фэкс. Надо было управлять цехом, со всеми его проблемами и повседневной рутиной. Особенно важным это стало сейчас, когда предубеждение против арфистов неуклонно усиливалось. Однако, услышав, что Неморт'а только что успешно поднялась в брачный полет с Сайманит'ом, Робинтон отправил поздравления и лично посетил Ф'лона. Ф'лон, похоже, был крайне доволен собой.
     - Как тебе это удалось? - спросил Робинтон, наполняя два стакана из меха с бенденским вином, которое принес Ф'лон, чтобы отметить событие.
     - Ну, сперва пришлось долго морить их обеих голодом. Никогда бы не подумал, что драконья королева может быть такой упрямой. Чтобы отобрать у нее жратву, понадобились все бронзовые драконы. Она выбиралась из Вейра по ночам и отправлялась на охоту.
     - Кто? Йора или Неморт'а?
     Ф'лон растерянно уставился на Роба, потом расхохотался.
     - Ну конечно, я говорил о Неморт'е! Что до Йоры, полагаю, у нее по всему Вейру припрятано съестное, потому что ее нам так и не удалось заставить похудеть до приемлемых габаритов. Но Неморт'а доставила нам куда больше забот. Верно говорят: каков дракон, таков и всадник. Однако нам удалось помешать ей обожраться в очередной раз, когда она сделалась ярко-золотой. Ох, и стервозна же она в полете!
     Ф'лон потряс головой, на лице его появилась странная ухмылка.
     - Но Сайманит' себя показал! Догнал ее и сделал все как надо.
     Он шумно выдохнул.
     Робинтон едва не заржал, но сдержался, хоть и не без труда. Интересно, как Ф'лон в такие моменты управляется со своей неповоротливой супругой? Впрочем, есть вещи, которые обсуждать не следует, даже с таким добрым другом, как Ф'лон.
     - Так она должна отложить кладку зимой?
     - Если она ее вообще отложит!
     - Яиц может оказаться втрое больше, чем в прошлый раз.
     - И они нам вот как понадобятся - все до единого!
     Ф'лон осушил бокал и разбил его о край очага. Робинтон, хотя ему и жаль было двух красивых бокалов, последовал его примеру.
     - Я сам прилечу за тобой, когда подойдет время Запечатления. Оба моих сына будут в нем участвовать.
     К тому времени, как Робинтон сообразил, что младшему из них исполнится всего десять, Ф'лон уже был за порогом.
     - Ну что ж, в конце концов, он - предводитель Вейра, - пробормотал себе под нос Робинтон. - А драконы сделают правильный выбор.
     Он очень на это надеялся.
     На той неделе к нему пожаловал еще один, совершенно неожиданный гость, и визит этот имел не менее неожиданные последствия.
     В дверь его покоев постучалась Сильвина.
     - К тебе двое гостей, Роб, - сказала она, широко улыбаясь, и распахнула дверь, чтобы впустить их.
     Робинтон немедленно поднялся, приветствуя вошедших: седовласого мужчину и ужасно неуклюжего, застенчивого паренька с круглыми глазами, такими испуганными, что Робинтон постарался улыбаться как можно радушнее. Мужчина подтолкнул паренька вперед. На руке мужчины не хватало двух пальцев. Он поклонился мастеру-арфисту с большим достоинством.
     - Ты меня, должно быть, не помнишь, - сказал он, - однако я свою кузину Мерелан никогда не забывал.
     Покалеченная рука, низкий голос, загорелое, обветренное и смутно знакомое лицо - все это и в придачу тяжелые сапоги помогли