Робинтону отгадать загадку.
     - Ранту?!
     - Ага! - И пришелец расплылся в широкой улыбке. - Ранту из глухого леса. Надо же, ты еще помнишь мое имя - а ведь столько воды утекло!
     Робинтон энергично потряс протянутую руку и пригласил обоих садиться, жестом попросив Сильвину принести угощение.
     - Да, сколько времени прошло! И не счесть, сколько Оборотов! - сказал Робинтон. - Я до сих пор помню то лето, и море, и всех моих кузенов - я даже не подозревал, что их столько!
     - Я слыхал, Мерелан померла, и уже довольно давно, - сказал Ранту, слегка помрачнев. - Я помню, как она временами пела на Встречах в Южном Болле.
     - У тебя был прекрасный голос - она частенько его вспоминала.
     - Да ну? - Старик просиял. Парень заерзал в кресле, не зная, что ему делать и как себя вести.
     - Честное слово, - дружелюбно сказал Робинтон и слегка развернулся к мальчику, показывая, что он тоже может принять участие в беседе.
     Ранту прокашлялся и подался вперед.
     - Ну, я, собственно, за этим приехал.
     - Как так?
     - А вот так. - Ранту взял парнишку за плечо. - Это мой внук, Сибелл. Он умеет петь. Я хочу, чтобы он стал арфистом - ежели таланту хватит, конечно.
     - Так это же прекрасно, Ранту!
     - Ему тут будет лучше, куда лучше, чем в лесах. Я ведь не забыл твоего отца, знаешь ли, - лукаво усмехнулся Ранту. - Похоже, он был о нас не слишком высокого мнения.
     - Ну, что ты...
     - Э-э, не пытайся приукрашивать правду, парень - то есть, прошу прощения, мастер-арфист...
     Ранту внезапно сообразил, что не по чину ему делать замечания такой важной персоне.
     Робинтон рассмеялся.
     - Ему просто было обидно потерять такой многообещающий дар!
     - Я хочу, чтобы у Сибелла было будущее, - сказал Ранту. - Парень шустрый, уже сейчас играет на свирели, которую сам сделал, и на нашей старой гитаре. Все обучающие песни и Баллады он уже выучил назубок. Своего арфиста у нас там нет - больно холд маленький, - но я позаботился, чтобы Сибелл научился всему, чему можно было.
     Робинтон обернулся к мальчику. Тот сидел как на иголках и, когда мастер-арфист посмотрел на него, вздернул голову. Паренек был такой же загорелый, как и дед, с копной выгоревших на солнце волос и широко расставленными темными глазами, которые потихоньку вбирали все, что находилось в комнате, от инструментов на стене до нот, набросанных на грифельной доске. Как прикинул Робинтон, мальчишке было одиннадцать-двенадцать Оборотов от роду. Кожа да кости, но со временем обещает вырасти крепким и высоким. Костлявые запястья и лодыжки торчали из рукавов и штанин слишком короткой одежды.
     - Я тоже начал со свирели, знаешь ли, - мягко сказал он и указал на свирель, висящую на стене.
     Парень, похоже, удивился.
     - Ты привез с собой свою? - спросил Робинтон.
     - Да он с нею не расстается! - гордо сказал дед и подмигнул Сибеллу.
     Парнишка сунул руку за пазуху и вытащил многоколенчатую свирель, которую носил под рубашкой, подальше от посторонних глаз.
     Робинтон встал и снял со стены свой собственный детский инструмент. Он улыбнулся Сибеллу, приспосабливая свои взрослые пальцы под отверстия, рассчитанные на маленькую руку. Потом быстро сыграл гамму и взглянул на Сибелла. Мальчишка слегка удивился, усмехнулся и повторил гамму, быстро и верно.
     - А как насчет этого?
     И Робинтон сыграл арпеджио.
     Парень улыбнулся шире, поднес флейту к губам и воспроизвел мелодию.
     - Какую из учебных Баллад ты больше всего любишь? - спросил Робинтон.
     Мальчик заиграл Балладу о Долге - далеко не самую простую в исполнении. Робинтон присоединился к нему, дополняя основную мелодию несложными вариациями на флейте. Глаза Сибелла заблестели - он принял вызов, и два флейтиста завершили напев довольно цветистой кодой, поскольку Сибелл принялся плести свои собственные вариации.
     Робинтон довольно хмыкнул.
     - А спеть сможешь, пока я буду тебе аккомпанировать?
     Высокий дискант мальчишки ни разу не сорвался - стало быть, кто-то все же научил его кое-каким секретам певческого мастерства. Голос у парня оказался приятный, к тому же у него было хорошее чувство ритма и верная интонация - он явно понимал, о чем поет. Да, Шонегар порадуется новому ученику...
     - Вижу, что он твой родич, Ранту.
     - Да и твой тоже, мастер Робинтон.
     - Что да, то да!
     Робинтон поневоле задумался, как хорошо было бы, если бы его сыном был Сибелл - а не несчастный дурачок Камо, но поспешно подавил недостойную мысль.
     - Что да, то да, - повторил он и протянул мальчику руку. - Цех арфистов будет рад, если ты присоединишься к нам. Весьма рад.
     - Не надо только ему делать поблажки - по-родственному.
     - А я и не собираюсь, - заметил Робинтон и ободряюще улыбнулся Сибеллу.
     В дверь постучали, Сильвина внесла поднос с угощением. В числе лакомств было и свежеиспеченное печенье. Парень потянул носом и оживился.
     - Сильвина, познакомься, это Сибелл, внук Ранту. Он из холда моей матери и мой дальний родственник.
     Сильвина поставила поднос на длинный стол и протянула Сибеллу руку. Мальчик вскочил на ноги, смущенно поклонился и только потом осмелился обменяться с ней рукопожатием.
     - Что, новый ученик?
     - И новый дискант для Шонегара. На флейте он тоже играет неплохо, - гордо сказал Робинтон. Не удержался и все же потрепал парня по голове - он был действительно рад приходу ученика. - Я познакомился с Ранту, когда был куда моложе Сибелла...
     - Так вы - родич мастера голоса Мерелан? - спросила Сильвина, разливая кла и передавая вазочки с сиропом.
     - Да, и мы очень, очень ею гордились, Сильвина, - с достоинством ответил Ранту.
     - Мы все ею гордились, - сказала Сильвина и ласково улыбнулась новому ученику цеха арфистов.
     Парнишка застенчиво улыбнулся в ответ и взял протянутую тарелку с печеньем.
     Сибелл прижился быстро. Он был тих и скромен, но ненасытно жаден до всего, что имело отношение к музыке. Он то и дело заглядывал к Робинтону и спрашивал, не нужно ли ему помочь, пока все не привыкли к тому, что Сибелл сделался как бы тенью Робинтона. Сибелл начал играть с Камо, пытаясь научить его держать барабанные палочки и бить в барабанчик, который Робинтон сделал для сына. Каждый раз, когда Робинтон видел их вместе, это зрелище отзывалось болью у него в душе, однако же он не мог потребовать, чтобы Сибелл оставил его сына в покое, так же, как не мог отказаться от ненавязчивых и уместных услуг Сибелла.
     - Парнишка так добр к Камо, - сказала Робинтону Сильвина однажды вечером. - Он вовсе не похож на других учеников, шумных и неуклюжих, и он, похоже, по-настоящему любит Камо... - Она осеклась и пристально посмотрела на Робинтона. - Знаешь, Роб, этот Сибелл для тебя - все равно что настоящий сын, истинный сын по духу. На самом деле, - добавила она, склонив голову набок, - Сибелл - не единственный из учеников, кто безраздельно предан тебе. Не стесняйся тратить на них душевное тепло, которое Камо все равно ни к чему. Они этого достойны, каждый по-своему, а Камо ты ничем не обделяешь.
     - Увы! - с печалью отозвался Робинтон. - Если бы я мог дать мальчику хоть что-нибудь!
     - Ты и так даешь ему все, что можешь. Он улыбается каждый раз, когда слышит твой голос.
     Поразмыслив, Робинтон понял, что совет Сильвины сосредоточиться на многочисленных "сыновьях" был мудрым и здравым. Итак, он смирился, перестал думать о том, кем мог бы стать Камо, и, подобно матери мальчика, стал довольствоваться его радостными улыбками и хвалить за все, чему Камо мало-помалу учился: самостоятельно ходить, самостоятельно есть, выполнять мелкие поручения матери. Зачастую во всем этом ему помогал Сибелл.
     Временами Робинтона навещал Ф'лон, - в особенности после того, как Неморт'а отложила на песке площадки Рождений великолепную кладку. Конечно, не втрое больше, чем в прошлый раз, однако же и двадцать четыре яйца - превосходный результат. Порой, когда Робинтон просил подвезти его на драконе, Ф'лон присылал синего всадника К'гана, но Робинтон не возражал против услуг моложавого певца Вейра. К'ган, неизменно пребывавший в хорошем настроении, сам по себе был неплохим бодрящим лекарством. И именно К'ган прилетел, чтобы доставить мастера-арфиста в Бенден-Вейр на празднество. Впервые Робинтон должен был присутствовать на Запечатлении в качестве официального лица, слишком уж редко теперь происходило это радостное событие... В летописях цеха арфистов говорилось, что в былые времена это случалось куда чаще. До того, как опустели пять Вейров...
     - Старший паренек сейчас в самом подходящем возрасте, а вот сын Маноры, откровенно говоря, маловат еще для такого дела, - сообщил К'ган мастеру-арфисту, торопясь вместе с ним к синему Тагат'у, невозмутимо ожидающему их во дворе. Синий всадник дал Робинтону всего несколько минут на то, чтобы переодеться в подобающее случаю парадное одеяние, и теперь едва не силой тащил гостя на спину дракона. - Но Ф'лон не желал рисковать. Он хочет, чтобы оба его сына стали всадниками. А кладок у нас не так уж много, что правда, то правда. Да и яиц в них маловато. Эта Неморт'а слишком толстая, чтобы летать. Давай, давай, усаживайся!
     - Добрый день, Тагат', - сказал Робинтон, устроился между выступами шейного гребня и погладил синего дракона по холке. Потом он попытался поудобнее пристроить гитару, но так и не сумел найти для нее подходящего места и в конце концов уложил инструмент себе на колени.
     Тагат' обернулся к Робинтону. "День Запечатления- всегда добрый, арфист".
     - Он мне ответил! - обрадовался Робинтон и улыбнулся К'гану.
     - А-а. Да, вообще-то Тагат' не из болтливых. Даже со мной редко разговаривает. Но ты, арфист, видимо, застал его врасплох. Что ж, ему только на пользу.
     Тагат' подпрыгнул и ринулся в небеса. Робинтона хорошенько встряхнуло; сперва у него что-то хрустнуло в шее, а потом арфист ткнулся носом в гриф гитары. Какая, однако, мощь таится под этой синей шкурой! Робинтон едва успел ощупать нос и убедиться, что с ним все в порядке, а К'ган уже велел дракону войти в Промежуток.
     А потом они зависли над Бенден-Вейром, и Робинтон затаил дыхание. Чаша была переполнена людьми, спешившими на площадку Рождений, и драконами, взмывающими в воздух и ныряющими в верхний тоннель, откуда они могли наблюдать за церемонией. Драконьи глаза сверкали всеми оттенками голубого и зеленого и временами вспыхивали золотом от крайнего возбуждения.
     Тагат' аккуратно приземлился вплотную ко входу на площадку, ловко вписавшись между двумя группами холдеров. Трубные кличи драконов предупредили арфиста и всадника, что знаменательное событие вот-вот свершится.
     Робинтон съехал по боку синего дракона, поблагодарил его и К'гана и влился в людской поток.
     - Сюда, Роб! - зычно окликнул его Ф'лон, размахивая руками и призывая арфиста присоединиться к нему на возвышении посреди площадки, где припала к земле Неморт'а. - Я тебя жду!
     Робинтону бросилась в глаза Йора, стоящая рядом со своей королевой: грузная особа в ярко-зеленом платье, не старавшаяся скрыть своей тучности или приукрасить некогда миловидное лицо. Арфист церемонно поклонился сперва ей, а потом Неморт'е, но внимание королевы было полностью сосредоточено на небольшой кладке яиц, лежащих посреди раскаленной площадки Рождений. Йора же нервно улыбнулась в ответ. Ее толстые, потные пальцы комкали ткань платья. Робинтон всегда старался быть с ней любезен - он знал, что ей нелегко живется с Ф'лоном.
     - Я уж было решил, что тебя не застали в цехе, - сказал Ф'лон, схватив Робинтона за руку так сильно, что арфист невольно охнул.
     - Потише, Ф'лон, она мне еще пригодится, чтобы играть для тебя! - сказал он, отняв руку и встряхнув ею, чтобы убедиться, что она не оторвалась.
     - Конечно, конечно! Ты ведь сложишь песню о том, как мои сыновья проходили Запечатление?
     Робинтон не стал смеяться над гордым и встревоженным отцом. Чувства Ф'лона были видны, как на ладони: он был уверен, что оба его сына должны пройти Запечатление, но до дрожи боялся, что ни тот, ни другой не справится с испытанием.
     - Послушай, покажи мне их, а? - попросил Робинтон. - В этом возрасте мальчишки так быстро растут...
     - Вон те двое слева, видишь? Оба в белом, разумеется, но у Фалларнона волосы, как у меня. А Фаманоран похож на мать. Помнишь Манору? Ту, что не потеряла головы в ночь, когда погиб С'лонер?
     - Они и друг на друга похожи, - заметил Робинтон - он и признал их именно по внешнему сходству, а не по сбивчивому описанию Ф'лона. - Большие уже...
     - Фалларнон - это тот, что повыше, - нервно добавил Ф'лон.
     - Успокойся, Ф'лон, - сказал Робинтон. - Все у них получится.
     - Ты думаешь? - с тревогой осведомился Ф'лон.
     - Это ты у меня спрашиваешь?
     - У тебя, у кого же еще?
     "Он действительно спрашивает у тебя", - прозвучал в ушах Робинтона голос Сайманит'а.
     - Разумеется, получится. Они пройдут Запечатление, Ф'лон. Как может быть иначе? Успокойся. Наслаждайся моментом.
     Ф'лон нервно потер ладони. Они были почти такие же потные, как у Йоры. Йора то и дело выглядывала из-за шеи золотой королевы. Вот уж кто был возбужден, так это она. Робинтон поневоле проникся сочувствием к бедняжке.
     - Вот и Сайманит' говорит, что пройдут, - соврал Робинтон, покосившись на бронзового дракона, который сидел на утесе над своей королевой. Сайманит' удивленно завращал глазами.
     - А уж кому и знать, как не ему, верно? - сказал Ф'лон. И тут раздался первый громкий треск. Всадник стиснул руку Робинтона, точно клещами.
     Робинтон изо всех сил старался не морщиться. Забавно все-таки видеть предводителя Вейра, обычно столь надменного, самоуверенного и агрессивного, - беспомощным и растерянным.
     - Бронзовый! - вскричал Ф'лон и весьма чувствительно сдавил запястье Робинтона.
     - Эй, мне этой рукой еще играть! - напомнил Робинтон, отцепляя пальцы всадника.
     - Когда первым появляется бронзовый, это добрый знак! - твердил Ф'лон.
     - Да потише, ты!
     Бронзовый малыш разбил скорлупу вторым энергичным толчком носа.
     - Молодец! - воскликнул Ф'лон. - Видел, видел, Робинтон?
     Робинтон кивнул. Видел он и тревожное, побагровевшее от волнения лицо Йоры. Исход сегодняшнего Запечатления для нее, пожалуй, был еще важнее.
     Бронзовый малыш завопил, требуя еды, выгнул шею и, поколебавшись еще пару мгновений, направился прямиком к сыновьям Ф'лона. И настойчиво боднул того, что повыше. Младший брат отступил в сторонку.
     - Его зовут Мнемент'! - торжествующе закричал мальчишка, прижимая влажную голову дракончика к своей груди.
     Ф'лон издал странный звук, не то всхлип, не то ликующий вопль.
     - Получилось. Получилось! Получилось!!!
     На этот раз он схватил Робинтона за плечи, приподнял и потряс, а в следующее мгновение Робинтон уже снова стоял на ногах, а Ф'лон несся через раскаленный песок, чтобы помочь только что сложившейся паре.
     Йора ахнула, по щекам ее покатились слезы. Она взглянула на Робинтона одновременно и жалостно, и торжествующе.
     Треснули еще три яйца, и из них тоже появились бронзовые драконы. Интересно, что это сулит Вейру? Но потом Робинтону стало не до размышлений: он следил за мальчиками. Все кандидаты были в белом, и трудно было определить, кто из них уроженец Вейра, а кто нет. Торжествующие кличи и рукоплескания, донесшиеся от группы зрителей, сообщили ему о том, что по меньшей мере один новый всадник родом из холда. И еще четверо: один синий и трое зеленых. Тут пробил скорлупу коричневый дракон, и внезапно все поняли, что это последний из детенышей.
     Он пронзительно закричал, вытягивая шею как можно выше, чтобы разглядеть остальных. Потом, издав икающий всхлип, развернулся и торопливо заковылял к самому младшему из мальчиков, стоявших на песке: Фаманорану, второму сыну Ф'лона. Фаманоран до сих пор тихонько ждал и смотрел на остальных с каменным лицом, но, едва он понял, что коричневый дракончик направляется к нему, и только к нему, он понесся по песку навстречу малышу.
     - Ф'лон! - крикнул Робинтон, перекрыв гам, который подняли маленькие драконы и новые всадники, и указал на последнюю пару.
     Ф'лон развернулся, разинул рот - и успел еще увидеть момент Запечатления.
     - Его зовут Кант'! - воскликнул Фаманоран и наклонился, чтобы погладить своего нового друга. По его щекам пролегли дорожки слез - мальчик плакал от радости.
     - Вот, я же тебе говорил, - повторял Робинтон ликующему отцу в тот вечер на празднике. Тогда же у него появилась возможность поговорить с Ф'ларом и Ф'нором - именно так они решили сократить свои имена, в соответствии с традициями всадников.
     - Наверно, если бы мы не прошли Запечатление, Ф'лон бы нас ни за что не простил! - признался Ф'лар арфисту, печально улыбаясь.
     - Ты должен был сделать это, Фал... Ф'лар, - поспешно поправился Ф'нор. - Для меня-то это не так важно...
     - Ну как же не важно? - возразил Робинтон.- А ведь Кант' - очень крупный для коричневого, верно?
     - О да! - ответил Ф'нор со сдержанной гордостью и глуповато улыбнулся.
     Робинтон отыскал Манору. Та уже суетилась, заботясь о том, чтобы всем хватило и мест за столами, и угощения на столах. Он поздравил ее; та рассеянно улыбнулась, не переставая обводить глазами все закоулки нижних пещер, следя за слугами и блюдами.
     - Такой удачный день! - сказала она с тихим удовлетворением.
     - Ты, должно быть, очень гордишься ими.
     - Еще бы! - ответила она. И, с обычным своим сдержанным достоинством, села рядом с Йорой, которая восседала на почетном месте, далекая от всех, занятая исключительно едой. Госпожа Вейра за обе щеки уписывала содержимое тарелки и практически не обращала внимания на происходящее. Манора же смаковала угощение, такая же сдержанная и спокойная, как в юности.
     Робинтон воспользовался случаем и вволю угостился белым бенденским, которое подавали за столом. Райд тоже присутствовал на Запечатлении, как и надлежало лорду Бенден-холда. Когда они с Робинтоном обменивались приветствиями и радостными замечаниями по поводу двойного праздника Ф'лона, он выглядел совершенно спокойным и был весьма любезен.
     Когда Робинтон вернулся в цех, он узнал, что там побывал Шнырок и оставил записку.
     "На что поспорим? Следующим он сожрет Набол".
     Но Робинтон совершенно не желал спорить с Шнырком. Такого пари даже битранец не стал бы заключать.
     Быть может, именно это сообщение было одной из причин, подтолкнувшей Тарафела устроил пышную Встречу и пригласить на нее всех, включая Фэкса. Вендросс, бесценный командир стражников лорда Тарафела, застиг большой отряд людей Фэкса в предгорьях Телгара, где им совершенно нечего было делать. Поскольку у Вендросса оказался большой численный перевес, все преимущества были на его стороне. Чужаки принялись объяснять, что им пришлось завернуть в эту сторону по пути в Плоскогорье, поскольку прежние дороги повреждены зимними оползнями. Однако Вендросс им не поверил и сопровождал до главной дороги на Кром. И Тарафел твердо решил перекинуться парой слов наедине с этим самозваным лордом пяти холдов, чтобы Фэкс впредь не смел соваться на земли Телгара. И Фэкс согласился прибыть.
     Шнырок дивился этому не меньше Робинтона.
     - Как видите, мастер Робинтон, я содержу несколько хорошо обученных отрядов стражи, - пояснил Тарафел Робинтону и Ф'лону, прибывшим на Встречу ранним утром.
     И в самом деле, холд и его окрестности буквально кишели людьми, одетыми в цвета Телгара.
     Ф'лон одобрительно кивнул.
     - Этого человека необходимо остановить, Тарафел! Владетель Телгара нахмурился: он не привык, чтобы столь молодые люди разговаривали с ним так фамильярно, несмотря на то, что предводитель Вейра рангом был равен лорду Великого холда. Робинтон ткнул бронзового всадника в бок, надеясь, что тому хватит ума держаться скромнее. Однако Ф'лон не обратил внимания на намек.
     - И поставить его на место - ваше дело, дело лордов-холдеров. Ведь когда появятся Нити, он не сможет толком защити