, как тебе кажется. -  Внезапно  Люк  вспомнил  о
том, какой была Тася в саду, о сладостной жадности ее рта, приникшего  к
его губам, о том, как вонзились ему в спину ее ногти, царапая его сквозь
рубашку...
   Кровь его забурлила при этом воспоминании, и он заметался по комнате,
как волк в клетке.
   - Почему в нее? - требовала ответа Айрис,  следуя  за  ним.  -  Из-за
того, что Эмма ее любит? Из-за ее молодости?
   - Не важно из-за чего, - отрезал он.
   - Нет, важно! - Айрис остановилась посреди комнаты и зашмыгала носом.
- Если бы не явилась она и не  заворожила  тебя,  мы  все  еще  были  бы
вместе. Я хочу знать, почему ты влюбился в  нее-,  а  не  в  меня,  хочу
понять, что я сделала не так!
   Люк вздохнул и привлек ее к себе. Он чувствовал свою вину перед ней и
был благодарен за прошлое. Они  знали  друг  друга  давно.  Сначала  как
друзья, потом как любовники.
   Она заслуживала большего, чем он мог ей дать.
   - Ты все делала как надо, - отозвался он.
   Айрис оперлась подбородком о его плечо и шмыгнула еще громче.
   - Тогда почему же ты меня покидаешь? Какой ты жестокий!
   - Я не хотел этого, - мягко ответил он. - Я всегда буду хорошо к тебе
относиться.
   Айрис яростно отшатнулась, сверкнув глазами:
   - Самые бесполезные слова: "Я хорошо к тебе  отношусь!"  Да  по  мне,
лучше никак не относись, тогда я хоть смогу тебя возненавидеть. А хорошо
относиться... Это недостаточно хорошо для  меня.  Будь  ты  проклят!  Ну
почему она должна была оказаться молодой и красивой?  Я  даже  не  смогу
обсуждать ее с друзьями. Что бы я ни сказала, все будут думать, что  это
ревность старухи.
   Люк улыбнулся, глядя на ее надутые губки:
   - Никто так не подумает.
   Айрис, подойдя к зеркалу в золоченой раме,  стала  взбивать  пушистые
медные локоны.
   - Ты собираешься на ней жениться?
   Он с грустью подумал, что все далеко не так просто.
   - Если она захочет за меня выйти.
   Айрис презрительно хмыкнула:
   - Не думаю, что в этом  стоит  сомневаться,  дорогой.  У  нее  больше
никогда не будет ни одного шанса заманить в  сети  такого  мужчину,  как
ты...
   Люк подошел к ней сзади и, протянув руку через ее  плечо,  поймал  ее
беспокойные пальцы. Взгляды их встретились в зеркале.
   - Спасибо, - тихо произнес он.
   - За что? - Голос ее дрогнул.
   - За то, что ты такая щедрая и красивая. За то, что много ночей я был
не один. Я не жалею ни об одной из них. И надеюсь, ты тоже. - Он коротко
сжал ее пальцы перед тем, как отпустить их совсем.
   - Люк... - Айрис обернулась к нему, глаза смотрели отчаянно и  нежно.
- Обещай мне.., если что-то у тебя пойдет не так.., если ты решишь,  что
сделал ошибку.., обещай, что вернешься ко мне.
   Люк склонился к ней и ласково поцеловал в лоб.
   - Прощай, - прошептал он.
   Айрис кивнула, одинокая слеза скатилась у нее по щеке.
   Когда он направился к двери, она отвернулась и закрыла  глаза,  чтобы
не видеть, как он уходит из ее жизни.
 
*** 
 
   Люк подъехал к главному входу в Саутгейт-Холл, когда садилось солнце.
Он гнал своего черного арабского жеребца от самых дверей городского дома
Айрис, испытывая невыразимое наслаждение от свиста ветра в ушах  и  вида
стремительно летящей под копыта земли. Потный и запыленный, он  был  все
равно доволен:  его  мышцы  приятно  горели  от  физического  напряжения
скачки. Спешившись, он передал поводья ожидавшему груму  и,  когда  тот,
повел коня в конюшню, бросил ему вслед:
   - Позаботься, чтобы он хорошенько остыл.
   - Милорд... - На пороге стоял Сеймур.  Выражение  легкой  тревоги  на
лице многоопытного дворецкого  говорило  о  чрезвычайном  потрясении.  -
Милорд, здесь Эшборны...
   - Папа! - Эмма бурей слетела со ступеней и кинулась к нему в объятия.
- Папа, я так рада, что ты вернулся! Случилось нечто ужасное -  приехали
лорд и леди Эшборн. Они уже больше часа  разговаривают  в  библиотеке  с
мисс Биллингз.
   Люк был потрясен. Эшборны  покинули  Саутгейт-Холл  утром.  Наверняка
что-то случилось, если они вернулись так быстро.
   - Что они сказали?
   - Я не услышала ни слова, но, когда они приехали, вид у них был очень
странный. А там все  так  тихо.  Пожалуйста,  ты  должен  туда  пойти  и
проверить, все ли с мисс Биллингз в порядке.
   Люк на мгновение стиснул Эмму в объятиях.
   - Я обо всем позабочусь. Иди наверх в свою комнату и не  волнуйся.  -
Он откинул голову и предостерегающе посмотрел ей в глаза.  -  И  никаких
подслушиваний у замочной скважины, Эмма.
   Она виновато хмыкнула:
   - А как же еще, по-твоему, мне узнавать о том, что происходит?
   Он обнял ее за плечи и повел в дом.
   - Ты должна быть занята своими делами, а не тревожиться  о  взрослых,
любимая.
   - У меня много дел: и лошади, и Самсон, и книги, и  мисс  Биллингз...
Папа, ты ведь никому не дашь забрать от нас мисс Биллингз?
   - Нет, - пробормотал он, целуя ее в голову. - Иди в постель, Эмма.
   Девочка послушно убежала, а  Люк  направился  в  библиотеку.  Тяжелые
двери были закрыты, но оттуда доносились тихие голоса. Сжав зубы, он без
предупреждающего стука  вошел  в  комнату.  Эшборны  сидели  в  огромных
кожаных креслах, а Тася забилась в угол небольшого диванчика.
   На лице Чарльза была тревога.
   - Стоукхерст? - с досадой проговорил он. - Мы думали, ты поехал...
   - Провести вечер в Лондоне? - любезно продолжил Люк. - Я изменил свои
планы. Скажите, что привело вас к нам в гости?
   - Боюсь, что плохие вести из-за границы, - ответил  Чарльз,  стараясь
сохранять спокойный тон. - Мы уговариваем мисс Биллингз уехать  с  нами.
Месяц почти кончился, Люк, а я всегда выполняю свои обещания. - И,  видя
недоумение Таси, объяснил:
   - Лорд Стоукхерст согласился принять тебя  ровно  на  месяц.  За  это
время я должен был подыскать тебе другое место.
   - Я изменил мнение, - сказал Люк, глядя на Тасю.  Она  сидела  тихая,
бледная, крепко сжатые руки  лежали  на  коленях.  -  Мисс  Биллингз  не
покинет Саутгейт-Холл.
   Он подошел к встроенному в стену открытому буфету красного  дерева  и
взялся за хрустальный графин. Налив в бокал  добрую  порцию  бренди,  он
поднес его Тасе.
   Она медленно разжала пальцы и взяла бокал в ладони.
   Люк протянул руку и приподнял ее подбородок, заставляя посмотреть ему
в глаза. Она смотрела не моргая, лицо было похоже на застывшую маску.
   - Скажи мне, что произошло? - ласково спросил он.
   Ответил ему Чарльз:
   - Для всех будет лучше, если ты  ничего  не  узнаешь,  Люк.  Дай  нам
просто уехать, не задавай вопросов...
   - Вы можете уехать в любую минуту, - успокоил  его  Люк.  -  Но  мисс
Биллингз останется.
   Чарльз раздраженно вздохнул:
   - Я много раз слышал этот твой тон. Люк, и знаю, что он означает...
   - Теперь это все не важно, - прервала его Тася. Она осушила  бокал  и
прикрыла глаза, давая мягкой  крепости  бренди  скользнуть  по  горлу  в
желудок.  Переведя  взгляд  своих  ясных  светлых  глаз  на  Люка,   она
неуверенно улыбнулась. - Когда ты все узнаешь, ты сам не захочешь, чтобы
я здесь осталась.
   Люк взял из ее рук пустой бокал и коротко поинтересовался:
   - Еще?
   Она кивнула. Он направился наливать бренди, а Тася дождалась, пока он
вернется, и только тогда заговорила напряженным ровным голосом:
   -  Меня  зовут  Анастасия  Ивановна  Каптерева.   Прошлой   зимой   в
Санкт-Петербурге меня приговорили к смертной  казни  за  убийство  моего
кузена князя Михаила Ангеловского.  -  Она  замолчала,  увидев,  как  он
выпрямился и окаменел. - Я бежала из тюрьмы и приехала в  Англию,  чтобы
скрыться от правосудия.
 
*** 
 
   Тася не собиралась затягивать свой рассказ. Но вскоре обнаружила, что
описывает свою жизнь в Санкт-Петербурге после Смерти отца.  Она  забыла,
что ее слушают, прошлое разворачивалось перед  ее  глазами,  словно  все
события  происходили  совсем  недавно.  Она  видела  свою  мать,   Марию
Петровну,  закутанную  в  рысий  мех.  Руки  и  шея  ее  были   украшены
драгоценными камнями величиной с голубиное яйцо. Мужчины жадно  томились
вокруг нее на балах, на царской  яхте,  во  время  посещений  оперы,  на
долгих ночных ужинах.
   Тася  вспоминала  свой  первый  "белый"  бал,   где   юных   дворянок
представляли свету. На ней было белое шелковое  платье,  талию  обвивали
нитки рубинов и розового жемчуга. Мужчины преследовали ее не  без  мысли
об огромном состоянии, которое она когда-нибудь унаследует. И  первым  в
ряду претендентов на ее руку был князь Михаил Ангеловский.
   - Михаил был грубое, грязное животное, -  с  внезапной  ненавистью  в
голосе сказала Тася. - В те редкие минуты, когда он бывал трезв, его все
выводило из себя, он злился без всякого повода. Его  хоть  как-то  можно
было терпеть только тогда, когда он накуривался опиума  до  бесчувствия.
Практически всегда он был либо пьяным, либо одуревшим от опиума.  -  Она
заколебалась, говорить ли дальше, но, решившись,  покраснела  до  корней
волос. - Михаил, кроме того, не любил женщин. Всем это было известно, но
его семья закрывала на это  глаза.  Когда  мне  исполнилось  семнадцать,
Ангеловские обратились к моей матери. Было  достигнуто  соглашение.  Они
решили, что я стану женой Михаила. Все знали, что я не хочу этого брака.
Я умоляла мать, родных, священника, всех, кто готов был меня  слушать  и
мог мне помочь, не заставлять меня выходить за него замуж.
   Но все говорили, что этот брак нужен для блага семьи,  благодаря  ему
будут сохранены и умножены два огромных состояния. И потом,  Ангеловские
надеялись, что женитьба сможет изменить Михаила.
   - А твоя мать? Что думала она?
   При звуке голоса Стоукхерста Тася впервые с  начала  своего  рассказа
посмотрела на него. Он сидел рядом  с  ней  на  диване,  лицо  его  было
непроницаемо. Она так крепко сжимала в руках  пустой  бокал,  что  могла
раздавить тонкий хрусталь. Стоукхерст осторожно взял бокал из ее пальцев
и убрал прочь.
   - Моя мать хотела, чтобы я вышла замуж, - сказала Тася, прямо глядя в
его проницательные сине-голубые глаза. - Ей не нравилось,  что  мужчины,
которые наносили ей визиты, начинали обращать внимание на меня. Я  очень
похожа на маму, какой она была в  юности...  И  это  вызывало  в  ней..,
неловкость. Она заявила, что мой долг - выйти замуж для блага  семьи,  а
потом я могу влюбляться  и  разлюбляться  сколько  душе  угодно.  По  ее
мнению, мне очень повезло стать женой одного  из  Ангеловских,  особенно
такого.., который предпочитает мальчиков.
   Стоукхерст возмущенно фыркнул:
   - Почему?
   - Она сказала, что Михаил не будет  приставать  ко  мне...  со  своим
вниманием, я буду вольна делать что хочу. - И в  ответ  на  испепеляющий
взгляд Люка беспомощно пожала плечами:
   - Надо знать мою маму, чтобы понять ее мысли и советы.
   - Я прекрасно ее понимаю, - криво усмехнулся  он.  -  Продолжай  свою
историю.
   - Наконец я решила  испытать  последнее  средство  -  тайно  посетить
Михаила и умолять его мне помочь,  отказаться  от  женитьбы  на  мне.  Я
считала, что смогу его уговорить. Не исключено,  что  он  послушался  бы
меня. Итак, я.., я отправилась к нему. - Тася надолго  замолчала.  Мысли
теснились у нее в голове, но слова застревали в горле, и  она  не  могла
произнести ни звука. Струйка холодного пота потекла по виску, она стерла
ее тыльной стороной руки.  Так  случалось  всегда,  когда  она  пыталась
вспомнить... Ее охватывала паника, не давая вздохнуть.
   - Что случилось? - мягко спросил Стоукхерст.
   Она  потрясла  головой,  судорожно  хватая  ртом  воздух  и  не  имея
достаточно сил, чтобы вздохнуть.
   - Тася, - его рука накрыла ее пальцы и больно  стиснула,  -  расскажи
остальное.
   - Я не знаю, что случилось. Я отправилась к  нему..,  по-моему..,  но
точно не помню. Меня обнаружили во дворце Ангеловских с ножом в  руке..,
над телом Михаила... Слуги кричали, его горло... Крови было...  О  Боже,
она была повсюду!
   Тася обеими руками схватилась  за  его  руку,  чувствуя,  как  черная
пропасть раскрывается под ногами, и только Люк не. давал ей туда упасть.
Ей хотелось кинуться  к  нему,  вдохнуть  поглубже  его  запах  -  запах
лошадей, пота и бренди, почувствовать  его  объятия.  Вместо  этого  она
подавила свой порыв и осталась сидеть, неподвижная, полная  обаяния,  не
сводя с него глаз, из которых брызнули  жгучие  слезы.  Он  был  странно
спокоен, надежен, как скала, и смотрел на нее без  каких-либо  признаков
ужаса или отвращения.
   - Но ведь свидетелей, видевших само убийство, не было? - уточнил он.
   - Нет. Его слуга нашел меня, когда Михаил уже был мертв.
   - Значит, доказательств нет и ты не можешь ручаться, что сделала это?
- Люк повернулся к Чарльзу с удивленным видом. - Должно быть что-то еще.
Не могли же они приговорить ее только на основании косвенных улик!
   Чарльз грустно покачал головой:
   - Боюсь, что их система судопроизводства  совершенно  .не  похожа  на
нашу.  Русские  власти  могут  определять  состав  преступления  как  им
заблагорассудится,  не  передавать  дело   на   обычное   расследование,
заключать  человека  в  тюрьму  только  по   подозрению   в   совершении
преступления.
   - Должно быть, я сделала это, - рыдала Тася.  -  Мне  все  время  это
снится. И я просыпаюсь, недоумевая, помню я что-то  на  самом  деле  или
воображаю. Иногда мне к-кажется, что я  схожу  с  ума.  Я  действительно
ненавидела Михаила.
   Долгие недели в тюремной камере я размышляла о случившемся и  поняла,
что заслужила казнь. Ведь думать злое так же плохо, как  совершать  зло.
Вы понимаете меня? Я молилась, чтобы  Бог  дал  мне  смирение,  дал  мне
кротость принять наказание. Молилась до синяков на коленях,  но  это  не
помогало... Я все равно хотела жить... Я не переставая хотела жить.
   - Что было дальше? - Люк сплел ее пальцы со своими.
   - Я приняла в тюрьме снотворное, чтобы меня сочли за мертвую.  Родные
наполнили гроб камнями и похоронили, а я тем временем... Меня переправил
в Англию мой дядя Кирилл. Однако поползли слухи о том,  что  я  жива,  и
власти решили вскрыть могилу и проверить, правда ли это. Увидев в  гробу
камни, они поняли, что я бежала. Поэтому дядя Кирилл и послал  сообщение
Эшборнам.
   - Кто тебя ищет?
   Тася молчала, глядя вниз, на их сплетенные руки.  Чарльз  заерзал  на
кресле, пересаживаясь поудобнее.  Напряженные  морщины  у  него  на  лбу
разгладились - он почувствовал облегчение, получив возможность  обсудить
эту историю с кем-то еще. Со школьных лет Чарльз терпеть не мог секретов
и не очень-то умел их хранить. По его лицу можно было все понять.
   - Это очень запутанный вопрос, - обратился он к Люку.  -  У  царского
правительства  много   особых   отделов   и   секретных   подразделений,
занимающихся правоохранительной деятельностью. И никто толком не  знает,
какая служба за что отвечает. Я раз  десять  перечитал  письмо  Кирилла,
пытаясь  разобраться  в  этом.  Кажется,  Тася   не   только   совершила
гражданское преступление, но теперь к тому же нарушила Уголовный кодекс,
подорвав своим побегом уважение к царской власти. А это уже политическое
преступление, караемое смертью. Царское правительство не слишком волнует
правосудие.  Его  заботит  соблюдение   правопорядка.   Пока   Тася   не
подвергнется публичной казни, противники царя будут использовать ее  для
того, чтобы насмехаться над короной, жандармским корпусом, министерством
внутренних дел и так далее.
   - И ты считаешь, что они действительно  последуют  за  Тасей  сюда  и
вывезут ее обратно в Россию? - перебил его Люк. - Просто чтобы  показать
свою власть?
   - Нет, так далеко они не зайдут, - тихо откликнулась Тася. -  Пока  я
остаюсь в изгнании, мне не  грозит  опасность  с  этой  стороны.  Опасен
Николай.
   Люк смотрел, как она вытирала слезы со щек  рукавом,  и  это  детское
движение пронзило ему сердце.
   - Николай - младший брат Михаила, - продолжала  Тася.  -  Ангеловские
хотят отомстить за смерть Михаила. Меня разыскивает Николай.  Он  найдет
меня, даже если на это у него уйдет вся жизнь.
   После этих слов сочувствующее выражение, с каким Люк слушал  рассказ,
сменилось надменной самоуверенностью.
   Если они боялись всего  лишь  Николая  Ангеловского,  то  проблема  с
легкостью разрешалась.
   - Если он и найдет тебя, я сразу же выгоню его обратно в Россию.
   - Так просто? Возьмешь и выгонишь? - нахмурилась Тася.
   Люк, чуть улыбнувшись, представил себе балованного князька в атласных
придворных штанах до колен.
   - Не о чем беспокоиться.
   - Если бы ты знал Николая, ты понял бы, что  повод  для  беспокойства
есть, и очень большой. - Тася снова забилась в угол дивана. -  Мне  надо
скрыться, пока ты совсем все не испортил. Тебе никогда не понять  такого
человека, как князь Ангеловский, то,  до  чего  он  может  дойти,  чтобы
добиться своей цели. Теперь, когда Николай знает, что я  жива,  он  меня
обязательно найдет. Это лишь вопрос времени. Он не будет  выбирать,  что
ему  делать,  и  не  отступит,  даже  если  бы   захотел.   Его   кровь,
происхождение,  семья  -  все  требует  мести.  И   он   заставит   меня
расплатиться  за  то,  что  я  сделала  с   его   братом.   Он   человек
могущественный и опасный.  -  Люк  попытался  вставить  слово,  но  она,
предупредив его движением руки, повернулась к Чарльзу и Алисии:
   - Спасибо вам за все, что вы ради меня сделали. Но более вам не  надо
вмешиваться в мою судьбу. Я сама найду себе другое место.
   - Тася, ты не можешь исчезнуть, не сказав  нам  куда!  -  воскликнула
Алисия. - Пожалуйста, разреши нам помочь тебе.
   Тася встала и улыбнулась им с любовью и сожалением:
   - Вы были очень добры ко мне, родные мои. Вы помогли мне больше,  чем
кто-либо другой. Теперь я должна сама справляться со своими трудностями.
Большое вам спасибо.
   Люк почувствовал ее усталость, ощутил, как ей  нужно  утешение...  Он
понял, какую цену она уже заплатила за то, чтобы выжить. Силы, казалось,
изменили ей, и она резко отвернулась.
   Мужчины, не сговариваясь, встали, когда она направилась к двери.  Люк
собрался было последовать за ней, но его остановил голос Алисии:
   - Пусть идет.
   Люк, нахмурившись, оглянулся. Он был раздосадован,  зол  и  рвался  в
ссору.
   - Я что-то недопонял? - едко осведомился он. -  Ангеловский  -  всего
лишь человек. Значит, с ним можно бороться. Нет никаких  причин  бояться
его весь век.
   - В нем мало человеческого, - отозвалась Алисия. - Князь Николай и  я
- троюродные родственники. И мне довольно много известно об Аигеловских.
Хотите узнать, что они за люди?
   - Расскажите, - пробормотал Люк, глядя в опустевший дверной проем.
   - Ангеловские - истинные славянофилы. Они ненавидят  всех  нерусских.
Их семья связана семейными узами с царским  домом.  Это  одни  из  самых
богатых землевладельцев России. Их имения раскиданы по многим губерниям.
Полагаю, что им принадлежит около миллиона гектаров земли.  А  может,  и
больше. Отец Николая, князь Дмитрий Сергеевич, убил свою первую жену  за
то, что она была бесплодной. После этого он женился на крестьянке из-под
Смоленска. Она родила ему семерых детей - пять девочек и двоих  сыновей.
Все дети красивы какой-то экзотической красотой.., и совершенные дикари.
Никто из них и минуты не потратил на размышления о чем-то абстрактном  -
этических принципах или  кодексе  чести.  Они  действуют  по  наитию.  Я
слышала, что Николай очень похож на старого князя - хитрый  и  жестокий.
Если ему причинили вред, он отомстит сторицей. Тася права: он  не  будет
выбирать, мстить или не мстить. У русских есть поговорка:  "Чужие  слезы
что вода". Она идеально подходит к Ангеловским. У  них  от  природы  нет
милосердия.  -  Алисия  отвернулась  и,  горько  вздохнув,  бросилась  в
спасительные объятия  Чарльза.  -  Ничто  и  никто  не  остановит  князя
Николая.
   Люк холодно посмотрел на супругов:
   - Я могу остановить. И остановлю.
   - Ты не обязан ничего делать ни для Таси, ни для нас.
   - У меня слишком