легкомысленном.  Красота  ее,  темперамент  и
восторженность были завидным подарком судьбы, но в  то  же  время  таким
опасным... Как бы не привело это все к беде.
   - Мама, можно еще спросить?
   - Конечно.
   - Я никогда не видела моих родственников. Ты говорила, они  живут  во
Франции?
   - Да, это порядочная французская семья, но,  когда  для  нее  настали
трудные времена, мне пришлось стать гувернанткой.
   - Значит, у тебя происхождение выше, чем у отца? Я рада, конечно, что
тебе  посчастливилось  найти  свою  любовь,  но  ведь  ты   была   такой
красавицей, почему же ты не попыталась дождаться более выгодной  партии?
Какого-нибудь богатого землевладельца, который...
   - Ах, Розали, ты так огорчаешь меня! Скажи, чего ты ждешь от брака?
   - Ну, любви, конечно, и еще полного удовлетворения в...
   -  Ах,  удовлетворения!  -  воскликнула  Эмилия.  -   Вот   чего   ты
добиваешься.  А  знаешь  ли  ты,  что  для  женщины  является  настоящим
удовлетворением?
   Розали ехидно усмехнулась:
   - Красавец муж?
   - Нет, - серьезно ответила Эмилия, не позволяя свести к  шутке  столь
важный разговор. - Женщина испытывает удовлетворение, когда  знает,  что
нужна своему мужу. Когда он устал и голоден или расстроен и  ждет  твоей
поддержки и помощи, когда он может полностью  довериться  тебе.  Выброси
свои фантазии о преуспевающем красавце. Он никогда не будет нуждаться  в
тебе, как нуждался бы простой человек.
   Розали была ошеломлена страстностью, с какой Эмилия это говорила.
   - Но ведь и богатому тоже нужна жена, - попыталась возразить она.
   - Нужна, но не так. Для него жена - это собственность. Он нежен с ней
лишь до тех пор, пока она готовится стать матерью его будущего  сына,  а
потом отсылает ее куда-нибудь в деревню, заводит любовницу и веселится с
друзьями. Я не хочу тебе такой судьбы, дорогая моя!
   Розали закусила губы. В глазах ее сверкал бунтарский огонек. Конечно,
картина, нарисованная  Эмилией,  была  малопривлекательной,  но  она  не
раздумывая  ни  секунды  готова  была  променять  на  что   угодно   эту
унизительную бедность, свою работу и ежедневную убийственную скуку.
   - Знаешь, чего бы я хотела? - внезапно воскликнула она. - Чтобы  отец
мой был герцогом или хотя бы бароном и я могла бы делать все,  что...  -
Она вдруг запнулась.
   - Что делает Элен, - понимающе  закончила  мать,  и  Розали  смущенно
покраснела. - Всю жизнь я желала тебе лучшей доли. Ты училась  тому  же,
чему училась и Элен. Я  не  жалела  денег  на  твое  образование.  Но  я
упустила одну очень важную вещь - ты должна знать и ценить свое скромное
место в этой жизни. Наше с тобой место. Ты считаешь себя равной Элен,  а
это не так, и если ты не поймешь сейчас свою ошибку,  потом  тебе  будет
очень трудно.
   - Я знаю свое место, -  тихо  проговорила  Розали,  -  и  никогда  не
забываю, что я дочь гувернантки. А для Элен Уинтроп я почти прислуга?
   Розали наклонилась и положила голову на колени матери.
   - Как это тяжело, - прошептала она. -  Я  знаю  намного  больше,  чем
Элен, - историю, искусство, литературу, я умею играть на  рояле,  говорю
по-французски. Я даже пою лучше ее. Я могла бы  иметь  такой  же  успех,
если бы не мое происхождение...
   - Прошу тебя, никогда больше не говори так, -  взволнованно  прервала
ее Эмилия. - Вдруг кто-нибудь услышит и...
   - Но, мама, у Элен скоро свадьба, а что ждет меня?
   Роль   ее   второсортной   приятельницы,   а   потом,   может   быть,
воспитательницы ее детей?
   - Милая моя, но ведь  ты  ни  в  чем  не  нуждаешься,  Какие  у  тебя
основания говорить так?
   - Конечно, ты права, - вздохнула Розали. - Но мысль, что  я  останусь
старой девой, сводит  меня  ,с  ума.  Пойми,  я  хочу  жить,  танцевать,
влюбляться...
   - Розали...
   - Ни один аристократ не женится на мне. Подумай только, они  называют
это "унавозить поле"! Когда я сижу  здесь  и  читаю  или  переписываю  в
альбом стихи, то чувствую порой, что комната вдруг становится  маленькой
и тесной и у меня перехватывает дыхание.  Мама,  неужели  ничего  нельзя
сделать?
   - Ну-ну, Розали, детка моя. - Эмилия не на шутку встревожилась. - Как
это неприлично, когда девушка говорит с таким пылом! Ты  просто  устала.
Думаю, тебе надо развлечься. А не сходить ли тебе в театр?
   - О, с удовольствием!
   Розали лишь однажды довелось побывать вместе с семейством  Уинтроп  в
роскошном  "Ковент-Гардене"  на  представлении  шекспировской  трагедии.
Однако позднее она с горечью вспоминала, как  ее  отправили  на  галерку
вместе со слугами и лакеями,  откуда  она  взирала  на  сидящий  в  ложе
"высший свет". Ах, как стыдно было находиться рядом с  теми,  кого  Элен
презрительно называла "сбродом"!
   - Кажется, мне уже расхотелось идти в театр. А не прогуляться ли  нам
по Пэл-Мэл? Если повезет, можно будет  поглазеть  на  принца.  -  Ирония
звучала в голосе Розали, и Эмилия надулась.
   - Что ж, у каждого из нас  есть  свои  слабости,  но  некоторые  люди
решительно всем недовольны. Они просто не умеют быть счастливыми.
   "А я, - думала Розали, - могу ли я быть счастливой?"
   Она знала, что истинная леди всегда  добра,  благодушна,  но,  будучи
лишь прелестной куклой в руках мужа, с  кротостью  переносит  все  удары
судьбы и вряд ли когда-нибудь испытает ту страстную  любовь,  о  которой
мечтала Розали.
   - Хорошо, мама, я постараюсь радоваться тому, что есть.
   - Вот увидишь, ты сразу почувствуешь себя счастливее, - с облегчением
вздохнула Эмилия и взяла вышивание из рук дочери.  -  Умение  сдерживать
себя - вот что тебе сейчас нужно, и помни, ты должна быть  примером  для
Элен.
   Розали встала, поправила прическу. Волосы  ее  были  так  густы,  что
шпильки с трудом удерживали их тяжесть.
   - Мне надо идти. Леди  Уинтроп  хочет,  чтобы  я  почитала  ей.  Она,
кажется, больна и не встает с постели.
   - Леди Уинтроп разрешила Марте остаться?
   - Нет. Она сказала, что  горничные,  которых  застали  с  кавалерами,
могут  дурно  повлиять  на   Элен.   И   при   этом,   представь   себе,
многозначительно посмотрела на меня, словно подозревая, что я сделаю  то
же.
   Эмилия вздохнула.
   - Не обижайся на нее, моя милая, она ведь  так  несчастна.  Приготовь
лучше чаю и отнеси ей ее любимые шоколадные эклеры.
   - Хорошо, мама, но ей надо худеть.
   - Розали!
   Девушка поспешно подобрала юбки и поспешила удалиться, чтобы избежать
дальнейших нравоучений.
   Семейство Уинтроп занимало  второй  этаж  дома,  в  подвале  которого
ютились Эмилия с дочерью, что,  впрочем,  можно  было  счесть  за  некую
привилегию, поскольку остальные слуги спали в мансарде, где  зимой  было
нестерпимо холодно, а летом жарко.
   Книга, выбранная леди Уинтроп, называлась "Сторонись неверных путей".
Розали читала громким голосом, отчетливо произнося  слова,  но  в  конце
концов утомилась и, сбиваясь и зевая, переворачивала страницы.
   - Хватит на сегодня, дитя мое, - сказала наконец леди Уинтроп, устало
откидываясь на подушки. Она зевнула. - Сегодня ужасная жара.
   Розали вздохнула и отложила книгу, догадываясь, кому  предназначались
нравоучительные  главы.  Подойдя  к  окну,  она  посмотрела   вниз,   на
оживленную улицу. Торговцы сновали взад и  вперед,  наперебой  предлагая
свой товар.
   - Черешня! Кому черешню!
   - Новости! Свежие новости!
   Мальчишки-дворники усердно мели улицу перед хорошо одетыми  господами
и тянули руки в надежде  получить  какую-нибудь  мелкую  монету.  Розали
вздохнула. В Лондоне столько мест, куда ей  строго-настрого  запрещалось
ходить! Вот совсем недалеко отсюда знаменитое кафе, куда приходят, чтобы
почитать газеты и поговорить о политике.
   А дальше - Гайд-парк, Пиккадилли, Хаймаркет! Ей  не  позволяли  одной
гулять там, а между тем любой уличный мальчишка видел  все  это  десятки
раз.
   - Рози! - послышался вдруг шепот, и в дверях показалась Элен.  От  ее
дурного настроения не осталось  и  следа.  В  общем-то  она  была  милой
девушкой, нежной, хорошенькой и умной, с совершенно нормальными  для  ее
круга желаниями: иметь красивого поклонника, роскошные туалеты  и  тугой
кошелек.  В  это  утро   она   выглядела   особенно   привлекательно   в
светло-голубом платье, украшенном цветами. Ее светлые шелковистые волосы
были искусно причесаны, кожа сияла безупречной  белизной,  так  как  она
старалась избегать солнечных лучей.  Когда  Элен  заглянула  в  комнату,
серые глаза ее сияли.
   - Идем со мной, Рози, я расскажу тебе, что было вчера вечером.
   Розали нерешительно посмотрела в сторону кровати.
   Леди Уинтроп мирно похрапывала, - Я не  могу  отлучиться,  -  сказала
она, но Элен нетерпеливо тряхнула головой.
   - Пойдем, я скажу ей, что это я заставила тебя уйти.
   Не бойся, она проспит еще целый час.
   Розали кивнула и осторожно встала. Конечно, ей меньше всего  хотелось
бы навлечь на себя гнев баронессы, но уйти из этой чопорной комнаты было
таким облегчением!
   Они прошли на цыпочках в спальню Элен, декорированную в стиле Роберта
Адама, с  гирляндами  цветов  и  венецианскими  коврами.  Розали  просто
сгорала от любопытства, желая узнать все подробности вчерашнего вечера.
   - Наверное, ты неплохо повеселилась? Ты  проспала  сегодня  почти  до
обеда, - сказала она.
   Элен кивнула.
   - Прости, что я не сдержалась утром, когда ты разбудила меня. Я  едва
жива после  вчерашнего.  Представляешь,  мама  разрешила  мне  танцевать
вальс! И я встретила там потрясающего молодого человека!  Между  прочим,
гостиная полна цветов и визиток, а он не прислал ничего. Но  я  заставлю
его обратить на меня внимание! - Она мечтательно закрыла глаза.
   - Заставишь его? А кто же это?  -  с  деланным  равнодушием  спросила
Розали, хотя  самолюбие  ее  страдало  каждый  раз,  когда  она  слушала
рассказы Элен о ее поклонниках.
   - Лорд Рэнделл Беркли, будущий граф. Он был вчера со своими друзьями.
Видела бы ты, как он  танцевал!  А  когда  он  пригласил  на  вальс  эту
неповоротливую толстушку Мэри Ливенуорт, ее невозможно было узнать,  она
стала просто хорошенькой! Правда, весь  оставшийся  вечер  он  о  чем-то
болтал с друзьями и тем не менее замечал все вокруг!
   - Просто невероятно! Мне он кажется таким надменным!  -  Розали  живо
представила картину: зал, полный молодых повес, самодовольно фланирующих
взад и вперед с чувством собственного превосходства...
   - Да, но они выглядели естественно и так искренне радовались,  словно
это был первый вечер, который они посетили.
   - Правда? - с интересом спросила Розали. - Может, это напускное?
   - Насколько мне известно, у Беркли было  множество  романов,  на  его
лице лежит печать безнравственности и порока. Ах, мама говорит, что даже
минутный разговор с ним может запятнать репутацию любой девушки!
   - Возможно, он ищет богатую невесту?
   Элен расхохоталась.
   - Да ты что, никогда не слышала о семействе Беркли?
   Они владеют  корабельной  компанией!  У  них  поместья  в  Сомерсете,
Девоншире, замок в Северне.., и целый квартал в Лондоне!
   - Да таких "богачей" сколько  угодно!  Проигрывают  в  казино  тысячи
фунтов за ночь, а живут в долг.
   Элен помолчала, оставив без внимания слова Розали.
   - Он так хорош - высокий, смуглый, а какие манеры!
   И все время ходит с таким скучающим лицом!
   - Еще бы, когда все вокруг только и думают, как  бы  заманить  его  в
свои сети!
   - А что за прелесть его улыбка!  Нет,  все,  что  ему  нужно,  -  это
облагораживающее влияние женщины.
   - Ну-ну... - Розали коснулась бледной  руки  Элен.  Ей  вдруг  ужасно
наскучило слушать об этих  людях,  которых  она,  вероятно,  никогда  не
увидит, и о балах, на которые никогда не попадет.
   - А еще, представь себе, виконт...
   - Ты потом расскажешь мне, - с улыбкой перебила ее Розали. -  А  пока
давай займемся французским языком.
   - Умоляю тебя, не сейчас, у меня жутко болит голова!
   - Тебе нужен свежий воздух. Хочешь, я пойду с тобой?
   - Мне нужен отдых. Принеси-ка мне апельсиновой воды и носовой платок,
да скажи на кухне, чтобы через час подавали обед.  И  не  забудь  отдать
Эмилии  белые  туфли,  пусть  починит  ленты.  -  В  ее  голосе  звучали
снисходительные нотки. Розали сразу вспомнила о леди Уинтроп.
   - Хорошо, - сказала она и, взяв туфли, тихо вышла из комнаты.
   - Черт бы их всех драл! - с отвращением сказал старый граф Беркли.  -
Нас ждет еще одна война с Францией, если  эта  торговая  политика  будет
продолжаться. Наши дела основательно запутались.
   Его лицо, глубоко  изрезанное  морщинами,  было  бледным.  Он  нервно
постукивал по столу старческой рукой.
   Стол, как и вся мебель в комнате, был сделан  в  китайском  стиле,  с
ножками в виде тигриных лап. Тяжелая и неуклюжая мебель  как-то  странно
соответствовала внушительной внешности графа.
   - Твои развлечения подождут, - с  раздражением  сказал  он  внуку.  -
Давай-ка собирайся во Францию.
   Разговоры с Рэнделлом, по словам самого старого  графа,  портили  ему
процесс пищеварения. Дед и внук  были  очень  похожи  друг  на  друга  и
внешностью, и характерами, хотя Рэнделл был,  пожалуй,  чуть  смуглее  и
отличался некой врожденной черствостью, присущей,  впрочем,  почти  всем
членам этого рода. К нему как нельзя  более  относились  слова:  человек
неплохих способностей, но слишком вольных правил. Ему не привили любви к
постоянству, О нем говорили как о дерзком  и  бессердечном  человеке,  и
граф считал это вполне заслуженным.
   - Я все устрою, -  беспечно  сказал  Рэнд,  не  обращая  внимания  на
мрачный вид графа.
   - Ты еще не знаешь, в чем дело.
   - Да?
   - Загляни в  раздел  коммерческих  новостей  в  сегодняшней  "Тайме".
Пароходная компания Беркли доставила груз из Нового Орлеана во  Францию,
и мистер Грэхем обнаружил, что эти проклятые американцы подложили  камни
в тюки с хлопком.
   Рэнд поморщился: такое уже случалось, и незаконное увеличение веса, а
следовательно, цены товара, вело в конечном счете к скандалу  и  подрыву
авторитета компании.
   А это уже могло серьезно сказаться и на прибылях.
   - Насколько плохи дела? - спросил он.
   Ответ графа был подобен грому среди ясного неба:
   - Более  тысячи  фунтов  постороннего  груза  в  пятидесяти  тюках  с
хлопком.
   Внезапно  Рэнд  развеселился.   Ему   всегда   нравилась   склонность
американцев к авантюрам. Однако виду он не подал.
   - Хитрые, черти. Но не волнуйся, я все улажу.
   - Учти, тебе не только придется обеспечивать дальнейшие перевозки, но
и следить за тем, чтобы обман не повторился.
   - Я не допущу этого, даже если мне самому придется перебирать хлопок.
   - Что, между прочим,  неплохое  занятие  для  тебя,  все  лучше,  чем
болтаться без дел.
   - Благодарю за доверие.
   - А ты не хочешь спросить, почему я поручил это тебе, а не Коллину?
   Рэнд не ответил, но лицо его  изменилось  при  упоминании  о  младшем
брате.
   - Вижу, тебе интересно, - продолжил граф, усмехнувшись. -  Ну  и  ну,
просто удивительно, что твоя  мать,  эта  ветреная  французская  штучка,
ухитрилась произвести вас на свет до того, как отдала Богу душу.
   Я так живо вижу ее, когда смотрю на вас.., особенно на  тебя.  И  мне
жаль, что ты наследник состояния. Конечно, Коллин - щеголь и повеса,  но
я доверил бы ему все до последнего фартинга. Он знает  толк  в  деньгах.
Дай ему пенни, и он за один день сделает из него фунт стерлингов.
   - Путем какой-нибудь махинации.., - Ты не понял меня. Согласно  общим
правилам, ты наследуешь все, за исключением небольшой доли Коллина, И  я
должен быть уверен, что ты  сможешь  правильно  распорядиться  деньгами,
иначе я употреблю все свое влияние, чтобы разделить наследство  поровну.
Хотя я предпочел бы совсем  ничего  не  давать  тебе.  -  Старому  графу
казалось, что Рэнду наплевать, удвоится ли состояние  Беркли  или  будет
развеяно в прах.
   - Вы правы, сэр, я недостоин вашего  доверия.  Но  я  обещаю  вам  не
сорить деньгами. И потом, мне кажется, еще рано говорить об  этом.  Ваше
здоровье, как всегда...
   - Мое здоровье подорвано, а ты своим недостойным поведением нисколько
не способствуешь его улучшению.
   Что ты за птица? -  задумчиво  продолжал  он.  -  Что  тебя  волнует?
Женщины? Азартные игры? Слава Богу, что не алкоголь.
   - Благодаря "нежным" заботам отца я всегда избегал этого.
   Умеренность Рэнда в этом  отношении  всем  была  хорошо  известна.  В
детстве отец часто давал ему красное вино  в  качестве  профилактики  от
болезней. Вскоре он  попал  в  алкогольную  зависимость,  и  если  б  не
вмешательство бабушки, он бы окончательно спился.
   - Я сделал все для тебя, мой мальчик, а ты так подводишь меня. Скажи,
когда ты собираешься жениться? Когда я наконец увижу наследника?
   - Наследника, - устало повторил Рэнд. - Полагаю тогда, когда  встречу
женщину, с которой решусь соединить свою жизнь.
   - Боже милосердный, да вокруг  сотни  вполне  достойных  девушек!  Ты
вообще когда-нибудь смотрел на женщин серьезно?
   - Не помню...
   - Неужели я пропустил дискуссию о  романтических  похождениях  нашего
Рэнда? Это было бы очень кстати в такой отвратительно  скучный  день,  -
раздался вальяжный голос, и в комнату неторопливо вошел Коллин.  На  нем
были роскошный пурпурный плащ,  белый  жилет  и  светлые  брюки.  Волосы
тщательно причесаны.
   Их разделяло всего два года, однако трудно было найти  хоть  какое-то
сходство между  братьями.  По  общему  признанию,  младший  -  Коллин  -
наследовал лучшие физические качества своих родителей: правильные  черты
лица, зеленые  глаза,  нежную  кожу  и  великолепное  сложение.  Он  был
среднего роста, но благодаря элегантной походке казался выше. Приятели с
завистью говорили о расточительности природы в отношении Коллина Беркли.
   Рэнд же в сравнении с братом выглядел грубее  и  проще:  светло-карие
глаза, странная смуглость кожи, темные волосы.  Высокий,  худой,  однако
достаточно крепкий и сильный, он был создан для физического труда,  что,
естественно,  не  могло  пригодиться  аристократу,   Братья   обменялись
взглядами.
   - В чем дело? - улыбнулся Коллин.
   - Ему необходимо жениться,  -  ответил  граф.  -  А  тебе  надо  было
родиться девчонкой, - неодобрительно добавил он. - Ты  слишком  изнежен,
чтобы быть моим внуком.
   - Это привилегия аристократов - быть изысканными,  -  сказал  Коллин,
ничуть не обидевшись. - А если тебе так хочется поговорить о чьей-нибудь
внешности, то посмотри на Рэнда: волосы слишком коротки, речь  -  как  у
простого крестьянина, и я уж не говорю о его цыганском загаре.
   - По крайней мере я не  ношу  корсетов,  -  усмехнулся  Рэнд.  Коллин
холодно посмотрел на него. Между братьями не было особой  любви,  может,
потому, что, будучи почти ровесниками, в детстве они отчаянно дрались. И
все же Рэнд чувствовал необъяснимую привязанность к брату,  который,  по
сути,  был  безобидным,  хотя  и  слишком  избалованным  существом.   Он
снисходительно относился к его шуткам и колкостям, они не задевали его.
   - Что-нибудь случилось? - спросил Коллин.
   - Я собираюсь во Францию, уладить кое-какие дела.
   - Вот как, - нахмурился Коллин,  а  затем  расхохотался.  -  Подумать
только, как интересно! Ну что ж, счастливого пути. - Он подошел к  столу
и налил себе бренди. - А что же такое ты собираешься там улаживать?
   Граф молча протянул ему газету, и тот  мельком  взглянул  на  статью,
продолжая разговаривать с Рэндом.
   - Говорят, ты  был  вчера  на  приеме?  Может,  увлекся  какой-нибудь
красоткой? Что, были хорошенькие?
   - Подающие надежды девушки  в  кудряшках  и  белых  платьях,  мрачные
вдовушки, жеманные мамаши, словом, ничего интересного.
   - Что и говорить. - Коллин повернулся к графу. - Трудно винить его.
   - Прошу прощения, у меня есть еще кое-какие дела, - сказал Рэнд.
   - Почему бы тебе перед отъездом не посетить принца? - спросил граф, -
Пускай Коллин займется этим, у него гораздо больше  способносте