его плохого, -  прошептал  он.  -  Я
никогда не сделаю тебе больно.., милая, не думай ни о чем,  позволь  мне
любить тебя!
   Его  слова,  его  руки  и  взгляд  обладали  странным   гипнотическим
свойством, заставляя ее забыть обо всем, кроме желания.
   Он медленно коснулся губами ее живота,  и,  смущаясь,  Розали  хотела
было высвободиться из его крепких объятий, но Рэнд не отпускал ее.
   - Не уходи, любовь моя, - прошептал он. - Не уходи..,  верь  мне,  Он
склонился ниже, и при первом же нежном влажном прикосновении его губ она
закричала от жгучего наслаждения, опалившего ее тело. Это было похоже на
поцелуй и все-таки не совсем. Рэнд  застонал,  и  вибрация  этого  звука
мгновенно отозвалась в ней таким же напряжением.
   Его  губы  медленно  ласкали  ее,  пока  Розали  не  затопила   волна
наслаждения, и в каком-то болезненном экстазе она  прошептала  его  имя.
Рэнд не отрывался от ее тела, пока  не  затих  последний  сладострастный
вздох.
   Лицо ее было влажным, прозрачная кожа светилась нежным  алым  светом.
Рэнд поцеловал ее, все еще продолжая ощущать сладкий мускусный  привкус.
Розали ответила без колебаний, наклонив голову так, чтобы  губы  их  как
можно плотнее сомкнулись в поцелуе.
   Наконец тела их соединились. Мгновение Рэнд  был  тих  и  неподвижен.
Невозможно было описать и объяснить это чувство обладания ею, каждый раз
ощущения были новые и  неповторимые.  Эмоции  смешались,  переплелись  с
ощущением радости от физической близости, и даже он со всем своим опытом
не помнил ничего подобного этому.
   Он двигался без остановки, резко, жадно, глядя ей  в  глаза,  которые
вспыхивали сапфировым светом, пока  ее  тело  не  задрожало  от  острого
наслаждения.
   И  вот  наконец  они  расслабились,  все  еще  лаская   друг   друга.
Приподнявшись на локте, Рэнд заглянул в ее глаза.
   - Ради такой встречи стоило уехать, - хриплым голосом произнес он.
   Они помолчали.
   - Рэнд... Как теперь все будет между нами? - спросила вдруг Розали.
   Рэнд губами разгладил ее нахмурившиеся было брови и нежно поцеловал в
висок.
   - Мы уже говорили с тобой об этом, но.., не очень  успешно,  как  ты,
наверное, помнишь. У нас разный взгляд на наши с тобой  отношения.  Нам,
очевидно, не мало торопиться.
   - Но, Рэнд, рано или поздно мы должны будем...
   - Скорее всего поздно... Прежде чем принять какое-либо  решение,  нам
многое придется обсудить.
   - Я.., да, я согласна.
   Она уже на собственном опыте знала, как неожиданно  может  измениться
жизнь, перевернув все вокруг с ног на голову.  И  только  одно  ей  было
известно точно - никогда больше не вернется  она  к  той  своей  прежней
жизни.., и была откровенно рада этому.
   - Но у нас с тобой еще есть неотложные проблемы, - заметила она.
   - Что же это может быть? - улыбаясь спросил Рэнд.
   Розали указала на измятую одежду.
   - Как мы появимся в замке в таком виде?
   Рэнд улыбнулся и откинул с лица волосы.
   - Очень просто: мы проберемся тайно, любовь моя, - ответил он.

Глава 12

   Вся моя прежняя жизнь
   Уже не моя теперь.
   Прошли, пролетели те дни,
   Как быстрокрылые сны,
   Чьи образы живы лишь в памяти...
   Джон Вильмонт, граф Рочестер

   Сдержав слово, Рэнд провел Розали в замок так осторожно, что никто не
увидел их по дороге. На пороге  комнаты  он  поцеловал  ее,  прежде  чем
проститься.
   Опасаясь, что по ее счастливому виду окружающие немедленно догадаются
о случившемся, Розали была необычно тиха за обедом. Всего несколько  раз
осмелилась она поднять глаза, боясь встретиться взглядом с Рэндом.
   Противный! Он не пришел к ней следующей ночью.
   Целых два часа Розали ждала и уже раздумывала, не пойти  ли  самой  к
нему, но осторожность одержала верх, и она, погасив свечи, легла спать.
   Проснувшись, утром она обнаружила на подушке желтую розу,  с  которой
были аккуратно срезаны шипы.
   Поднеся нежный бутон к лицу,  она  вдохнула  его  аромат  и  мысленно
перенеслась в напоенный благоуханием сад,  где  произошло  их  последнее
свидание.
   В таком сонно-мечтательном настроении  Розали  пребывала  почти  весь
день.

***

   - Это здесь, - прошептала Мирель, украдкой продвигаясь по коридору.
   Розали потянула на себя золоченую ручку двери, но она не поддавалась.
   - Ты права, - разочарованно сказала она. - Закрыто.
   Но почему эта портретная галерея заперта?
   - А вы думаете, это галерея?
   - Да, наверное, ведь комнаты по обеим  ее  сторонам  полны  картин  и
бюстов предков д'Анжу. - Розали с подозрением посмотрела на  дверь.  Это
была единственная комната в замке, где они с Мирель еще не побывали.
   Встретившись с ней  взглядом,  Розали  поняла,  что  бурная  фантазия
Мирель подталкивает ее на поиски разгадки тайны закрытой двери.
   - Вероятно, там было совершено убийство, - прошептала она,  и  Розали
засмеялась.
   - Нет, скорее всего комнату заперли просто случайно.
   - Может быть, нам попросить ключ у мадам Альвин?
   Розали покачала головой.
   - А вдруг  ее  закрыли  специально,  тогда  у  нее  найдется  причина
отказать нам. И если нас потом застанут здесь, как мы все объясним?
   Посмотрев  друг  на  друга,  они   улыбнулись,   предчувствуя   нечто
необычное.
   - Мадемуазель, нет ли у вас...
   - Тебе нужна шпилька? Ею ты сможешь открыть замок, да?
   - Может быть... Но надо прежде убедиться, что поблизости никого нет.
   Мирель проворно повернула тонкую острую шпильку...
   - О, да у тебя  тоже  масса  талантов,  Мира,  -  удивленно  заметила
Розали, и девушка улыбнулась.
   - Жив, я рядом с Гильомом, многому научишься,  чтобы  не  пропасть  с
голоду. Он показал мне, как это делается.
   Мирель впервые говорила сама о своей прошлой жизни. Наклонив  голову,
Розали с интересом смотрела на нес.
   Она не знала, что ей довелось  пережить,  но  было  ясно,  что  жизнь
закалила ее.
   Как же смогла она остаться такой  милой  и  неиспорченной?  Что  тому
причиной - сильная воля или нежная забота Гильома,  оберегавшего  сестру
от грязи и пошлости жизни?
   После нескольких усилий замок вдруг  тихонько  щелкнул,  и  Мирель  с
торжеством посмотрела на Розали. Открыв дверь, они не задумываясь быстро
скользнули внутрь.
   Да,  это  действительно  была  портретная   галерея   со   множеством
развешанных по стенам картин, которые смотрели на них глазами  одетых  в
старинные наряды незнакомцев.
   Один портрет висел  отдельно  от  других.  Он  помещался  между  двух
роскошно обрамленных зеркал.
   Подойдя к окну, Розали отдернула штору, чтобы лучше рассмотреть его.
   - Элен Маргарэт д'Анжу, - прочитала Мирель табличку, подойдя ближе.
   Теперь Розали знала, почему была закрыта эта комната. Какие  чувства,
какие переживания были заперты здесь вместе с  живописным  образом  этой
женщины?
   - Какая красивая! - сказала Мирель. - Кто это?
   - Его мать, - просто ответила Розали. - И  не  так  уж  она  красива.
Мира.
   Может быть, ее чувство к Рэнду мешало ей беспристрастно  воспринимать
портрет, Элен д'Анжу была действительно необыкновенно хороша.
   Классические черты ее лица, прихотливый изгиб губ, напоминавший  губы
Рэнда, и насмешливое выражение,  которое  тоже  было  знакомо  Розали...
Только глаза, пожалуй, были другими: у Элен  изумрудные,  а  у  Рэнда  -
зеленовато-золотые.
   Было нечто жуткое и сверхъестественное в том,  чтобы  находить  черты
Рэнда в портрете этой незнакомой женщины. Впрочем, в ней хватало и своей
собственной,  неповторимой  красоты,  которую  она  не  передала  своему
старшему сыну.  Вместо  нее  Рэнд  унаследовал  сильные  упрямые  черты,
справедливо  отнесенные  Розали  к  отцовской  линии  Беркли.   Большой,
выразительный рот Рэнда, его сияющая улыбка, соединение янтаря и  солнца
в цвете его волос - всего этого не было в чертах его матери.
   Казалось, характеру Элен Маргарэт свойственны самые разные проявления
- насмешка, гнев, даже страсть, но только не любовь...
   "Вы мучили его, когда он стремился к вам", - горько думала Розали,  и
эта мысль заглушала и перекрывала все ее чувства в восприятии портрета.
   Она не находила  в  своем  сердце  никакого  "сочувствия  к  женщине,
которая  безжалостно  ранила  тех,  кто  любил  ее.  Розали  еще  раз  с
неприязнью посмотрела на портрет.
   - Наверное,  -  сухо  проговорила  она,  -  художнику  удалось  точно
передать сходство.
   - Что вы сказали, мадемуазель?
   - Пойдем отсюда, Мирель. Есть сотни других вещей, на которые  я  буду
смотреть куда более охотно.
   - Ну хорошо, пойдемте на кухню, к мадам Альвин, - предложила Мирель и
осторожно открыла дверь.
   - На кухню? Зачем?
   Девушка внимательно посмотрела по сторонам.
   - Может быть, вы попросите ее подать английский чай?
   - Английский чай? Почему? - спросила Розали, удивляясь, откуда Мирель
могла знать тонкости английских традиций.
   Во Франции чай почти не употреблялся, и все пили кофе. Догадавшись, в
чем дело, Розали засмеялась.
   - Это, верно, из-за того описания в книге, которую мы читали сегодня.
Только не говори, пожалуйста, что ты никогда не пробовала чая!
   - Конечно, я не пила его, но,  если  вы  скажете  мадам  Альвин,  что
соскучились по настоящему английскому чаю, я с радостью  присоединюсь  к
вам...
   - Ну конечно, я скажу ей! - воскликнула Розали.
   Ее не переставали удивлять вещи, которые вызывали любопытство Мирель.
   - Ну хорошо, пойдем на кухню, - сказала Розали. И они крадучись вышли
из комнаты.
   В кухне не было никого, кроме мадам Альвин. Потратив  целое  утро  на
распоряжения слугам, она отдыхала за чашкой кофе и неспешно  размешивала
ложечкой сахар.
   - - Девушка, которая приносит молоко по утрам,  опоздала  сегодня,  -
сказала она, обращаясь к вошедшим Мирель и Розали.
   Она отпила глоток и вздохнула.
   - Я ждала ее... Ах, какая она копуша! Никогда не пропустит ни  одного
молодого парня, а потом  еще  любезничает  с  Джереми,  пока  он  чистит
конюшню.
   - Этот Джереми сам ко всем пристает, - сказала  вдруг  Мирель,  и  ее
темно-карие глаза озорно блеснули. - Стоит только разок ему  улыбнуться,
так он уже липнет, как муха да мед.
   Мадам Альвин  разразилась  громким  смехом,  ударяя  себя  по  пухлым
коленям, а Розали понимающе посмотрела на Мирель.
   - Так вот почему ты была так холодна с ним! - сказала она.
   - Да-да, - с  гримаской  отвращения  ответила  горничная.  -  Но  это
бесполезно. Как правило, такое обращение разжигает  их  еще  больше.  Он
вообразил себя взрослым мужчиной, а сам только на два года старше  меня!
Самодовольный мальчишка. Представьте, он хотел поцеловать меня в  первый
же раз, как я пришла на конюшню, словно я позволю, когда на нас  смотрят
все эти лошади.
   - Ужасно, - ответила Розали, вдруг покраснев от стыда.
   Тут  в  дверь  постучали,  и  мадам  Альвин  заторопилась   навстречу
злосчастной молочнице, ругая ее за медлительность. Потом  сняла  немного
сливок для кофе и поставила бидон на стол.
   Вскоре  заговорили  об  английском  чае   и   дружно   одобрили   это
предложение. Мадам Альвин сказала, что это  будет  просто  замечательно,
так как она еще ни разу не пробовала этот знаменитый напиток.  Перебивая
друг друга, они с оживлением вносили поправки в меню.
   -  В  книге  сказано,  -  заметила  Мирель,  -  что  они  едят  такие
маленькие.., маленькие...
   - Сандвичи, - ответила Розали. -  Огурец,  немного  салата  и,  может
быть, сыр...
   - А еще они едят имбирные пряники, - продолжала  Мирель,  выглядевшая
сейчас совсем юной. - И маленькие кексы, и сахарные  булочки  с  изюмом,
и...
   -  Мадам,  -  мягко  прервала  ее  Розали.  -  Вы  не   беспокойтесь,
пожалуйста. Все, что  вы  приготовите,  будет  хорошо.  Так,  что-нибудь
незатейливое, чтобы Мира поняла, как в Англии пьют чай.
   - Мы будем сидеть как знатные леди, - не унималась Мирель. -  Я  буду
графиня, а мадам Альвин - баронесса, а вы.., кем будете вы, если выйдете
замуж за месье де Беркли?
   - Если что? - смущенно переспросила Розали.
   - Мира! - воскликнула мадам Альвин и принялась упрекать ее за то, что
она задает такие бестактные вопросы.
   Розали покраснела,  поняв,  что  их  отношения  с  Рэндом  более  чем
очевидны для окружающих. Если бы Рэнд опять сделал ей  предложение,  она
не заставила бы себя долго уговаривать и согласилась не раздумывая.
   - Я буду леди Беркли, - серьезно ответила она.
   - О, в точности как Элен Маргарэт! - обрадовалась Мирель.
   - Нет! - вдруг резко воскликнула мадам Альвин, тряхнув головой. -  Не
как Элен, совсем не так.
   Затаив дыхание, Розали и Мирель ждали, что она еще скажет,  но  мадам
Альвин ограничилась только этим замечанием и сменила предмет беседы.
   - Мира, - сказала она, - что еще написано в книге об английском чае?
   - А что это значит - не как Элен Маргарэт? - не унималась Мирель.
   Мадам Альвин вздохнула и поджал" губы.
   - Больше я ничего не скажу.
   - Но здесь же нет посторонних, - настаивала Мирель. - Почему  бы  вам
не рассказать мадемуазель что-нибудь, что ей наверняка будет интересно?
   - Нечего здесь рассказывать, - ответила  мадам  Альвин,  взглянув  на
Розали. - Вы, мадемуазель, не такая, как Элен.
   - Вы знали ее? - серьезно спросила Розали.
   - Да, с самого ее рождения. Я  была  здесь,  когда  месье  Роберт  де
Беркли приехал во Францию делать ей  предложение,  и  потом,  когда  они
поженились и когда родился ее старший сын,  и  она  привезла  его  сюда,
чтобы показать маркизу, своему отцу.
   Она часто приезжала в д'Анжу погостить, Элен не любила Англию, и  чем
больше времени она проводила там, тем сильнее менялась. Поэтому я всегда
думала, что Лондон - очень дурное место.
   - Нет, - задумчиво ответила Розали. - Во всяком  случае,  не  больше,
чем Париж. Хотя, может быть, он и плох,  особенно  для  впечатлительного
человека, - Лондон полон людей, занятых лишь поисками развлечений.
   - Элен была воспитана очень строго, - продолжала мадам  Альвин.  -  В
старинных традициях французской знати. Она была очень  тихой,  спокойной
девушкой, но скучала и тяготилась жизнью уединенного  замка.  Она  вышла
замуж очень быстро, можно сказать, за первого же, кто посватался к  ней,
- за месье Роберта де Беркли.
   Розали кивнула. Она с неохотой призналась самой  себе,  что  понимает
Элен. Она сама ненавидела однообразие и скуку и мечтала  о  переменах  в
своей жизни.
   - Но муж и дети, вся  ее  новая  жизнь,  наверное,  успокоили  ее,  -
предположила она. - Ведь для нее началась другая жизнь, и она  имела  не
только обязанности, но и возможности посещать балы и концерты.
   - Она не любила ответственности, - печально сказала мадам  Альвин.  -
Зато  очень  полюбила  приемы  и  балы.  До  меня   доходили   слухи   о
многочисленных скандалах, в которых  она  была  замешана.  Я  не  решусь
повторить ни одну из этих  историй,  так  как  не  знаю,  насколько  они
правдивы.
   Но два раза в год она приезжала сюда, в замок  д'Анжу,  без  детей  и
мужа, чтобы переждать, пока улягутся слухи.
   - И вы замечали тогда, что она изменилась? - опять спросила Розали.
   - О да.., она уже не думала ни  о  ком,  кроме  себя  самой.  В  свой
последний приезд Элен изменила убранство замка,  истратив  на  это  кучу
денег, и, что хуже  всего,  злоупотребляя  правом  "corvee",  принуждала
крестьян работать на нее.
   Розали удивленно посмотрела на мадам Альвин.
   - Что? Что это - corvee? -  спросила  она.  -  Я  никогда  прежде  не
слышала об этом.
   - Вы не знаете, потому что  больше  не  существует  этого  проклятого
обычая,  -  поморщившись,  ответила  Мирель.  -  Corvee  -   это   право
французской знати заставлять крестьян окрестных деревень работать на них
без всякой  платы.  Если  вдруг  господа  захотят  строить  дорогу,  или
посадить сад, или переделать что-нибудь  в  замке,  то  могут  заставить
крестьян бросить работы в поле, даже если идет уборка  урожая.  Зерно  и
овощи гниют на полях, в то время как  крестьяне  работают  в  прекрасном
господском саду.
   - Как это ужасно! - тихо сказала Розали.
   - Да, - проговорила мадам Альвин со стыдом в голосе. -  Я  знаю,  что
многие крестьяне умирали зимой из-за прихотей Элен. Ее не любили  здесь.
Но маркиз баловал ее, ни в чем ей не отказывал. - Она тяжело  вздохнула.
- И чем несчастнее становилась Элен, тем более жестоко обращалась она  с
людьми. Последний раз она приехала сюда, бросив детей и мужа. Она умерла
при родах вместе с младенцем. Мы с месье Альвином всегда беспокоились  о
том, как поживают ее сыновья, и я рада видеть, что на месье де Беркли не
сказалось ее дурное влияние.
   Мадам Альвин замолчала, и они долго сидели не говоря ни слова. Розали
с горечью думала о том, что сказала бы мадам Альвин,  знай  она,  с  чем
пришлось столкнуться Рэнду из-за беспечности его матери. Что сказала  бы
она, узнав, что Рэнд был алкоголиком еще в отрочестве и что они с братом
пережили много тяжелых дней.
   Рэнд рос непослушным сорванцом, а Коллин, насколько она  знала,  стал
брезгливым, утонченным франтом.
   - Я не думаю, что большинство женщин  -  хорошие  матери,  -  сказала
наконец Мирель, положив голову на сложенные на столе руки.
   - Не правда, моя мама была очень добра со мной. - Розали вспомнила об
Эмилии и ощутила боль в сердце. - Она всегда огорчалась, видя, что  меня
не радует моя жизнь.
   Она говорила, что это приведет к беде. Кажется, так и случилось.
   Тут мадам  Альвин  вдруг  весело  рассмеялась,  разрядив  напряженную
тишину, воцарившуюся было в кухне.
   - Матери всегда думают, что они  правы,  -  сказала  она,  и  Розали,
улыбнувшись, согласно кивнула в ответ.

***

   За столом, покрытым кружевной  скатертью,  сидели  Розали  и  Мирель.
Розали разливала свежезаваренный  чай  в  чашки  китайского  фарфора,  а
Мирель намазывала хлеб густым кремом.
   Они представляли  поистине  трогательную  и  милую  картину,  и  Рэнд
залюбовался девушками, остановившись в дверях гостиной.
   С нежностью смотрел он на  Розали,  одетую  в  пышное  бледно-голубое
платье, цвет которого подчеркивал и оттенял синеву ее глаз.
   Волосы ее были собраны в высокую прическу, глядя на  которую,  так  и
хотелось запустить в нее пальцы и разбросать по плечам шелковый водопад.
   Она выглядела как  настоящая  леди  и  только  ему  одному  известные
черточки  выдавали  ее  страсть,  ее  живой   характер.   Взгляд   Рэнда
остановился на изящных округлостях ее фигуры  и  высокой  груди.  Да,  в
Лондоне его ждет немалая забота  -  придется  потрудиться,  ограждая  ее
чистую пылкую красоту от нескромных взглядов.
   - Не хотите ли сахару?  -  медленно  спросила  Розали  на  английском
языке,  и  Мирель,  сдвинув  от  напряжения  брови,  тоже   по-английски
ответила:
   - Не только я хочу сахар, но я.., хочу еще сандвич.
   Рэнд засмеялся.
   - Ты говоришь, как истинная англичанка, - заметил он.
   Розали взглянула на него.
   - Мы прочитали в романе  Джейн  Остин.  Там  упоминалось  о  чае,  и,
конечно, Мирель захотела попробовать его.
   - Ну естественно.
   Рэнд хотел было добавить что-то еще, как вдруг  их  идиллию  нарушило
неожиданное происшествие.
   Сквозь стеклянные двери из  глубины  сада  донеслись  ругательства  и
звуки потасовки. Через минуту появился Гильом,  таща  за  собой  мужчину
средних  лет  со  связанными  за  спиной  руками.  И  хотя  Гильом   был
значительно  больше  своей  жертвы,  он,  признаться,  с  трудом   тянул
пленника, который отчаянно сопротивлялся.
   Широко распахнув дверь, Рэнд вышел им навстречу.
   - Гильом, что, черт побери, происходит?  -  крикнул  он,  а  мужчина,
увидев его, побледнел.
   - Простите, месье, - ответил  Гильом,  хватая  пленника  за  шиворот,
чтобы не дать ему удрать.
   Перед ним стоял  бедно  одетый  человек,  скорее  всего  какой-нибудь
разорившийся крестьянин, лицо его было изрезано глубокими морщинами.
   - Негодяй хотел стащить персики из сада. Я поймал его и, зная, что вы
наверняка захот