он. - На это ушло немного больше времени, чем я предполагал.
     - Мистер Бронсон! - с негодованием воскликнула горничная. - Как вы можете говорить такие вещи?!
     - Успокойтесь, - сказал он, усмехнувшись. - Я просто побыл с леди Холли, пока она не уснула. Вы же знаете, что я скорее перережу себе горло, чем причиню ей какой-нибудь вред.
     Мод задумчиво посмотрела на него.
     - Да, сэр, - кивнула она спустя мгновение, - кажется, я это понимаю.
     Это замечание заставило Закери задуматься. Неужели его чувство к Холли так очевидно? Проклятие, злобно подумал он и бросился прочь, охваченный непреодолимым желанием убежать.

Глава 9

     В Лондоне есть клубы на любой вкус... клубы для джентльменов, интересующихся спортом, политикой, философией, спиртными напитками, карточной игрой или погоней за юбками. Есть клубы для богатых, для нуворишей, для интеллектуалов и для людей знатного происхождения. Закери приглашали стать членом клубов, где собирались коммерсанты, адвокаты и предприниматели. Но ему не захотелось вступать ни в один из них. Ему хотелось стать членом клуба, который не имел никакого желания принимать его. Такого изысканного и аристократического, что членами его становились только те, чьи деды некогда в него вступили. "Марлоу" был клубом, проникнуть в который он поставил себе целью.
     В "Марлоу" стоило только щелкнуть пальцами - и тебе тут же подавали вино, блюдо с икрой или женщину, причем подавали так, будто считали это для себя счастьем. Всегда все было лучшего качества, продумано в деталях, но за пределами клуба не распространялись слухи о пристрастиях его членов. Снаружи клуб был ничем не примечателен. Он находился в самом конце Сент-Джеймс-стрит и терялся в ряду всевозможных фешенебельных заведений. Фасад был выполнен в классическом стиле - белый камень, штукатурка, фронтоны, симметрия - и не производил особого впечатления. Но вот внутри все было солидно, дорого, по-английски, каждая стена и потолок покрыты полированным красным деревом, полы - шикарными коврами с преобладанием малинового и коричневого цветов. Кожаная мебель была тяжелой и массивной, кованые лампы и канделябры отбрасывали мягкий свет. Словом, было предусмотрено все до мелочей, чтобы члены клуба и гости чувствовали себя удобно и комфортно.
     "Марлоу" был Олимпом среди остальных клубов, и многие семьи поколение за поколением пытались проникнуть туда. Три года ушло у Закери, чтобы добиться этого. С помощью финансового нажима, взяток и прочих манипуляций ему удалось добиться приема в клуб, правда, лишь в качестве постоянного гостя, обладающего правом приходить и уходить, когда ему вздумается. Слишком многие аристократы зависели от него в финансовом отношении, чтобы открыто противостоять ему. Еще он скупил долговые обязательства нескольких безрассудно храбрых лордов и временами размахивал ими точно кнутом.
     Закери с наслаждением показывал свою власть членам клуба, предоставляя им решать, что лучше - потерпеть крах или разрешить такому негодяю, как он, посещать их драгоценное заведение. Большинство неохотно проголосовало "за", но было ясно, что самое жгучее желание их всех - от него избавиться. Его это не волновало. Он находил извращенное удовольствие в том, чтобы развалиться в глубоком кожаном кресле и шелестеть газетой, как это делали прочие, грея ноги у огромного камина.
     В этот вечер Закери с особенным злорадством досаждал им своим присутствием. "Здесь не обрадовались бы даже Джорджу Тейлору", - мрачно думал он. По правде говоря, Тейлорам, пожалуй, и в голову бы не пришло попытаться вступить в "Марлоу". Хотя кровь у них и была голубой, но, видно, в недостаточной степени, ну а денег уж точно не было. А вот Закери удалось это сделать, пусть даже он всего лишь постоянный гость. Теперь, когда он проделал сей нелегкий путь, он, возможно, немного облегчил какому-нибудь другому парню задачу вскарабкаться по этой лестнице следом за ним. Именно этого аристократы боялись больше всего - что в их ряды просочатся выскочки.
     Пока Закери сидел перед камином и мрачно созерцал языки пламени, к нему подошла очередная волчья стая - двое молодых людей уселись рядом с ним, третий встал в наглой позе, уперев руку в бок. Закери взглянул на ближайшего и с трудом удержался от презрительной усмешки. Лорд Бут, граф Уоррингтон, надутый осел, единственным несомненным достоинством которого была выдающаяся родословная. После недавней смерти отца Уоррингтон унаследовал титул и имя, два красивых имения и кучу долгов, большая часть которых была результатом его бурной молодости. Очевидно, старый граф не смог ограничить колоссальные траты своего сына, пытавшегося изо всех сил произвести впечатление на приятелей, явно не стоивших таких усилий. Теперь молодой Уоррингтон окружил себя кучкой франтов, постоянно подливавших масла в огонь его самодовольства, отчего его чувство превосходства расцвело пышным цветом.
     - Уоррингтон. - Закери едва наклонил голову. По отношению к двум остальным, Тернеру и Энфильду, он не сделал и этого.
     - Бронсон, - улыбнулся граф, крупный, хорошо сложенный молодой человек, с обманчивым дружелюбием, - какой приятный сюрприз! - Лицо его было если не красивым, то явно аристократическим. Он двигался с уверенностью человека, занимающегося спортом. - Вот уже не одну неделю клуб не удостаивался ваших посещений, - продолжал молодой граф. - Полагаю, вы были очень заняты в связи с новыми э-э-э... обстоятельствами.
     - О каких обстоятельствах вы говорите? - тихо осведомился Бронсон, хотя прекрасно понимал, в каком направлении развивается разговор.
     - Как же, все в Лондоне знают о вашей новой chere amie <дорогой подруге (фр.).>, прелестной леди Холланд. Могу сделать вам комплимент по поводу столь замечательного - и довольно удивительного - проявления у вас хорошего вкуса. Поздравляю, мой счастливый друг.
     - Поздравлений не требуется, - коротко бросил Закери. - Никаких близких отношений между мной и леди Холланд нет и не будет.
     Уоррингтон поднял темные брови, словно услышал явную ложь.
     - Эта так называемая леди живет под вашей крышей. Вы что, за дураков нас считаете?
     - Под той же крышей, что моя мать и сестра, - все еще спокойным голосом заметил Закери, хотя внутри у него вспыхнул опасный огонь. - Чтобы давать наставления и советы моей семье.
     Уоррингтон злобно рассмеялся, показав ряд длинных неровных зубов.
     - О, знаю, какого рода эти наставления. Относительно того, по-видимому, что знатная леди предпочитает в постели?
     Эта весьма дурного толка шутка вызвала усмешку у его приятелей.
     Закери все так же сидел в кресле, спокойный с виду, хотя внутри бушевала ледяная ярость. В настоящий момент он сделал еще одно неприятное открытие: любого пренебрежительного замечания по адресу леди Холланд Тейлор достаточно, чтобы ему захотелось совершить убийство. Он знал, подписывая свой адский договор с Холли, что это вызовет слухи. Холли сама признала, что ее репутации нанесен определенный урон. Тогда это не особенно волновало Закери - он был слишком занят тем, чтобы добиться желаемого. Но сейчас он разволновался не на шутку.
     - Возьмите ваше замечание обратно, - тихо попросил он. - И добавьте извинение, пока есть такая возможность.
     Уоррингтон улыбнулся, явно довольный, что стрела попала в цель.
     - А если я этого не сделаю?
     - Я выбью его из вас, - ответил Бронсон с убийственной серьезностью.
     - Боксерский матч? Превосходная мысль. - Очевидно, именно этого Уоррингтон и хотел с самого начала. - Если я вас поколочу, вы даете слово оставить этот клуб немедленно и никогда больше здесь не появляться. А если победителем окажетесь вы, я возьму обратно свои слова и извинюсь.
     - И еще одно, - сказал Закери, глядя на верхнюю пуговицу его прекрасно сшитого фрака. Все пуговицы на фраке были крупные, золотые, с вырезанным семейным гербом. Но самую верхнюю пуговицу украшал сверкающий бриллиант, по меньшей мере в два карата. - Если я выиграю, я заберу эту бриллиантовую пуговицу.
     - Что? - Уоррингтон опешил. - Чертовски странное требование. За каким дьяволом она вам понадобилась?
     - Назовем это сувениром.
     Граф покачал головой, словно заподозрив, что имеет дело с сумасшедшим.
     - Прекрасно. Договоримся на завтрашнее утро?
     - Нет. - Закери не собирался позволить этому фату и его дружкам раструбить о происшествии по всему Лондону и замарать честь леди Холли новой клеветой. Все должно быть улажено немедленно. Он встал, в предвкушении драки разминая кулаки. - Мы покончим с этим сейчас. В клубном подвале.
     Это хладнокровное заявление, судя по всему, встревожило Уоррингтона.
     - Я не могу так сразу, без всякой подготовки. Существует разница между состязанием, устроенным по всем правилам, и обычной уличной дракой, хотя вам таких нюансов не понять.
     Бронсон улыбнулся:
     - Я понимаю, вам хочется продемонстрировать свое боксерское искусство и выставить меня под зад коленом из клуба раз и навсегда. Вам предоставляется такая возможность, Уоррингтон. Но это произойдет здесь и сейчас.
     - Хорошо, - согласился граф. - Я согласен на любое место и время. - Он обратился к одному из своих спутников:
     - Энфильд, вы будете моим секундантом?
     Его приятель тут же кивнул, явно польщенный, что к нему обратились с этим предложением.
     Уоррингтон взглянул на своего второго спутника.
     - Тернер, тогда, по-видимому, вы будете секундантом Бронсона.
     Тернер, круглолицый молодой человек со слишком длинными рыжевато-каштановыми кудрями, нахмурился и сложил короткие руки на груди. Было ясно, что исполнять обязанность секунданта Бронсона, ободрять и помогать ему, не очень-то привлекало Тернера.
     Закери понимающе усмехнулся:
     - Не беспокойтесь, милорд. Я не нуждаюсь в секунданте.
     И тут, к всеобщему удивлению, в разговор вступил еще некто:
     - Если позволите, Бронсон, я буду вашим секундантом.
     Закери посмотрел туда, откуда донесся этот бесстрастный голос, и увидел человека, сидящего в угловом кресле. Отложив в сторону свежий номер "Таймс", незнакомец встал и подошел к ним. Он был высок, строен, белокур и изящен, - в общем, именно таков, каким полагается быть аристократу. Закери задумчиво рассматривал его: кажется, они в "Марлоу" не встречались. Он был красив, даже царствен - с холодными серыми глазами, пшеничного цвета волосами и превосходно выточенным лицом. Сдержанпая манера и взгляд, проницательный и умный, вызывали в памяти изображение позолоченного ястреба.
     - Уордон, лорд Блейк Рейвенхилл, - представился незнакомец, протягивая руку.
     Закери протянул свою. Рукопожатие у лорда Блейка оказалось неожиданно сильное и крепкое. Звук его имени о чем-то напомнил Бронсону. Рейвенхилл, Рейвенхилл... это имя произнесла Холли всего несколько часов назад под воздействием опия, вспоминая мужа. Рейвенхиллом звали самого близкого друга Джорджа Тейлора. Он ли это? Почему он вызвался быть секундантом Закери? И что думает Рейвенхилл по поводу того, что горячо любимая жена Джорджа нанялась к такому плебею, как он, Закери? Его серебряно-серые глаза не выдавали никаких эмоций.
     - Почему вы предлагаете мне свою помощь? - поинтересовался Закери.
     - Это мое дело.
     Закери рассматривал его еще мгновение, потом коротко кивнул:
     - Ладно. Пойдемте.
     Вслед странному шествию тихо шелестели газеты и поворачивались головы. Почуяв, что запахло скандалом, кое-кто не поленился встать и пойти в подвал, находившийся позади парадных комнат. Спускаясь по темной узкой лестнице, Закери уловил обрывки фраз, которыми шепотом обменивались Уоррингтон и его приятели.
     - Глупо с вашей стороны было принимать вызов... огромный чертов ублюдок... - бормотал Тернер.
     - ...ничего не понимает в технике и дисциплине... просто уличное животное, - последовал презрительный ответ Уоррингтона.
     Закери улыбнулся с мрачным удовлетворением. Возможно, граф хорошо разбирается в технике и дисциплине. Возможно, он много лет тренировался. Но все это ничего не стоит по сравнению с опытом, который приобрел Закери, стоя на углу улицы и принимая вызов любого желающего. Сколько дней и ночей он дрался, борясь за каждый шиллинг и зная, что его матери и сестре нечего будет есть, если он проиграет. Бокс никогда не был для него развлечением... Только возможность выжить... Бокс - его образ жизни. А для Уоррингтона это всего-навсего спорт.
     - Не следует его недооценивать, - послышался рядом тихий голос Рейвенхилла, как если бы мысли Закери каким-то образом стали ему известны. - У Уоррингтона сокрушительный удар и большая скорость, чем вы могли бы ожидать, Я дрался с ним несколько раз в Оксфорде, и дело всегда кончалось для меня нокаутом.
     Они добрались до подвала, прохладного, тускло освещенного и затхлого. Грязный пол был сыроват, а каменные стены - зеленые и скользкие. Половину помещения заполняли бесконечные ряды полок с винными бутылками, но все же там оставалось еще достаточно места, где они могли бы развернуться.
     Пока Бронсон и Уоррингтон снимали фраки и рубашки, секунданты обозначили границы ринга и провели в середине его две черты с промежутком в фут. Рейвенхилл быстро отдал дань традиции, оговаривая условия боя:
     - Каждый раунд продолжается до тех пор, пока один из дерущихся не коснется чем-либо пола. Затем каждый возвращается в свой угол, отдыхает тридцать секунд, идет обратно и встает на стартовую черту. Тот, кто не может подняться, считается побежденным. - Он перевел взгляд с застывшего лица Закери на решительное лицо Уоррингтона. - Я ничего не забыл, джентльмены?
     - Забыли, - сказал Уоррингтон, бросив на Закери такой взгляд, словно ждет от него подвоха. - Никаких захватов.
     Рейвенхилл ответил прежде, чем Закери успел заговорить:
     - Захват головы и шеи совершенно законны, милорд.
     - Да ладно, - равнодушно согласился Бронсон. - Я не буду применять захваты, если он этого опасается. - Он понимал, чего боится противник: что он, Закери, зажмет ему голову мертвой хваткой и попортит физиономию.
     - Джентльменская уступка, мистер Бронсон, - заметил Рейвенхилл, специально, кажется, употребляя слово "джентльменский" по отношению к противнику Уоррингтона. - И значит, никаких бросков через спину.
     Он протянул руки, чтобы взять у Закери рубашку, фрак, жилет и галстук, сложил одежду аккуратно, как камердинер, и водрузил все на полку рядом с бутылками.
     Когда два голых по пояс человека повернулись друг к другу, Закери увидел, как глаза Уоррингтона расширились - он явно испугался.
     - Иисусе, - не сумел удержаться от восклицания граф, - посмотрите на него! Да это же просто обезьяна!
     Бронсон давно уже привык к подобной реакции. Он знал, как выглядит его тело, его торс с выпуклыми мышцами, кое-где покрытый рубцами, бугристые предплечья, бычья шея и грудь, густо поросшая черными волосами. Это было тело, созданное для бокса, для тяжелой работы в поле или на фабрике. Его противник же, напротив, был высок, худощав, белокож и в меру мускулист.
     Впервые Рейвенхилл улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
     - Кажется, Бронсона называли Мясником, - сообщил он Уоррингтону, а потом повернулся к Закери, вопросительно выгнув бровь. - Я не ошибся?
     Но тот был не в настроении шутить и ограничился кивком.
     Рейвенхилл снова посмотрел на графа и заговорил уже серьезнее:
     - Я мог бы убедить мистера Бронсона отказаться от боя, милорд, если вы согласитесь взять назад свое замечание относительно леди Холланд.
     Уоррингтон усмехнулся и покачал головой:
     - Я не могу с уважением относиться к даме, проживающей под его крышей.
     Рейвенхилл бросил на Закери взгляд, выражающий спокойное поощрение. Судя по всему, любые оскорбительные слова по отношению к Холли задевали его почти так же, как Закери. Отводя его в угол, Рейвенхилл пробормотал сквозь зубы:
     - Оторвите ему голову ко всем чертям, Бронсон.
     Закери спокойно подошел к стартовой черте и подождал, пока соперник сделает то же самое. Они повернулись лицом друг к другу и встали в традиционную боксерскую стойку.
     Бой начал Уоррингтон резким ударом левой. Закери мгновенно отступил. Уоррингтон произвел еще несколько ударов левой, затем последовал апперкот правой. Хотя удар не достиг цели, приятели Уоррингтона радостно гикнули, одобряя его наступательные действия. Закери лишь отступал и защищался. Он позволил противнику установить темп и получил от него несколько ударов в грудь. Они пришлись по ребрам Закери, но он давно уже был нечувствителен к такой боли, слишком много лет его били и кулаками, и дубинками. Он, в свою очередь, нанес только несколько легких ударов, рассчитанных на то, чтобы вызвать раздражение у противника и определить, на что он способен.
     Наконец, когда покрытое потом лицо Уоррингтона озарилось торжествующей усмешкой, а Тернер и Энфильд вслух предвкушали победу, Закери использовал комбинацию из трех ударов, за которой последовал сильный прямой, угодивший Уоррингтону прямо в глаз.
     Граф, явно не ожидавший такой мощи и темпа, отшатнулся. Затем ноги у него подкосились, и он рухнул на колени.
     - Конец раунда, - раздался голос Рейвенхилла, и Закери пошел в свой угол. От напряжения он вспотел и нетерпеливо откинул влажные завитки волос, падающие ему на лоб. - Вот. - Рейвенхилл подал ему чистое полотенце, из тех, в которые заворачивали бутылки с вином, и Закери вытер лицо.
     Уоррингтон тоже ушел в свой угол, и там Энфильд отер ему лицо и принялся давать советы.
     - Не играйте с ним долго, - прошептал Рейвенхилл, улыбаясь, хотя его серые глаза по-прежнему были холодны. - Незачем затягивать это дело, Бронсон.
     Закери отдал ему полотенце.
     - Почему вы думаете, что я с ним играю?
     - Ясно, что вы можете кончить бой, когда захотите. Будьте же джентльменом. Добейтесь своего и покончите с этим делом.
     Тридцать секунд прошли, и Закери вернулся в центр импровизированного ринга, чтобы начать следующий раунд. Его раздражало, что Рейвенхилл видит его насквозь. Он действительно собирался затянуть бой, дразня и подавляя Уоррингтона своим превосходством. Он намеревался задать этому испорченному аристократу хорошую взбучку, от которой все его тело покрылось бы синяками и кровоподтеками. А Рейвенхилл хотел, чтобы он быстро закончил бой и позволил Уоррингтону удалиться, сохранив остатки гордости. Закери понимал, что последовать этому совету - значит поступить по-джентльменски. И это его страшно раздражало. Он не хотел быть джентльменом, он хотел быть беспощадным и камня на камне не оставить от тщеславия молодого графа.
     Уоррингтон бросился на него с удвоенной силой, нанеся три апперкота, которые лишь отбросили голову Закери назад. Тот ответил двумя сильными ударами в ребра и резким хуком левой в голову. Уоррингтон откинулся назад и едва удержался на ногах. Отпрыгивая и сближаясь, они колотили друг друга до тех пор, пока Закери не нанес противнику мощный прямой удар в челюсть. Уоррингтон упал, затем с проклятиями попытался подняться.
     Энфильд объявил об окончании раунда, и соперники разошлись по углам.
     Бронсон вытер лицо влажным полотенцем. Завтра у него все будет болеть - подбитый Уоррингтоном левый глаз и пострадавший от апперкотов подбородок. Уоррингтон действительно неплохой боксер. Нужно отдать ему должное - в бою он активен и решителен. Но Закери не только превосходит его в силе - он более опытен, и удары его более эффективны.
     - Хорошая работа, - спокойно констатировал Рейвенхилл.
     Закери захотелось рявкнуть, что он не нуждается в его чертовых одобрениях. Равно, ему не нужны указания, как боксировать по-джентльменски. Но он сдержал свою ярость, подавил ее и загнал куда-то в живот, чтобы она медленно кипела там. В третьем раунде Закери выдержал залп суетливых ударов Уоррингтона, уже начавшего уставать. Уклонившись по крайней мере от половины его выпадов, Бронсон испытал знакомое чувство: теперь он вел бой, в таком положении он мог оставаться часами, боксировать целый день, обходясь без отдыха. Подержать, что ли, графа на ринге, пока он не упаде