- продолжала объяснять она, - а также защитой прав женщин и детей. Если бы ты нашел способ принести пользу обществу, тебе пригодилось бы место в палате лордов...
     - Постой, - настороженно перебил Ник, ведя ее по лабиринту деревьев. - Если ты намерена и впредь сравнивать меня с этим святошей, моим зятем...
     - Я просто привела его в пример. - Остановившись под вековым вязом, Лотти провела ладонью по сероватой коре, испещренной глубокими бороздами. - Я говорю вот о чем: последние несколько лет ты служил обществу и помогал людям, и теперь, когда тебе пришлось отказаться от этого...
     - Я никому не помогал! - возмущенно перебил Ник. - Я просто крутился среди убийц и проституток и ловил беглецов - гнался за ними от Тайберна до Ист-Уоппинга.
     Лотти покачала головой, ее темно-карие глаза переполнила невыразимая нежность.
     - И тем самым ты служил Лондону и справедливости. Скажи, почему тебя так оскорбляет даже предположение, что ты и вправду творил добро?
     - Я не желаю, чтобы на мой счет заблуждались, - отрезал Ник.
     - Но я вижу тебя таким, какой ты есть на самом деле, - возразила Лотти, - и мне бы и в голову не пришло называть тебя святым.
     - И на том спасибо.
     - С другой стороны... труд сыщика предназначен для того, чтобы приносить пользу людям, - не важно, нравится тебе это или нет. Именно поэтому тебе необходимо найти себе серьезное занятие. - Лотти легко шла вперед, переступая через упавшие ветки.
     - Хочешь превратить меня в реформатора? - недовольно осведомился Ник, следуя за ней.
     Умышленно игнорируя его вспышку скверного настроения, Лотти двинулась по лесу прямо к озерцу, гладь которого сверкала впереди между деревьями.
     - Должно же быть что-то, что по-настоящему волнует тебя. То, ради чего стоит бороться. Например, очищение Темзы... или работные дома, где содержат вместе стариков, детей и сумасшедших, за которыми никто не ухаживает...
     - Еще немного - и ты потребуешь, чтобы я произносил речи в парламенте и устраивал благотворительные балы, - скривился Ник.
     А Лотти продолжала перечислять вопросы, достойные пристального внимания:
     - Низкий уровень грамотности, жестокие развлечения, сиротские приюты, освобожденные узники...
     - Ладно, хватит, - перебил Ник и остановился.
     - Что ты скажешь о тюремной реформе? По-моему, этот вопрос тебе близок.
     Ник замер, убежденный, что он ослышался. Эти воспоминания прошлого он предпочел бы хранить в самых дальних тайниках. Упомянув о них так беспечно, Лотти застала его врасплох. Ник мог бы счесть ее слова предательством. Но, вглядевшись в ее поднятое лицо, он понял, что она не замышляла ничего дурного. "Успокойся, - просил ее нежный взгляд, - будь самим собой и поделись со мной тем, что у тебя на душе".
     Он отвел взгляд, вспышка гнева сменилась тревогой. Как ему хотелось поверить Лотти! Открыться ей, излить душу, показать каждую кровоточащую рану! Но разве можно становиться настолько уязвимым?
     - Я подумаю об этом, - сипловато пообещал он. Лотти улыбнулась и погладила его по груди.
     - Боюсь, если ты не найдешь себе занятие, то сойдешь с ума от безделья. Ты не из тех людей, которые способны всю жизнь провести в праздности. И поскольку ты больше не служишь на Боу-стрит... - Она сделала паузу, встревоженная выражением его лица. - Тебе ведь недостает прежней работы, да?
     - Не правда, - покачал головой он.
     - Нет, правда, - заявила Лотти и нахмурилась. Взяв за руку, Ник повел ее по тропе вдоль озера.
     - Знаешь, я ведь и вправду скучаю по работе, - признался он. - Я слишком долго ловил воров, мне это нравилось. Приятно чувствовать, что можешь обвести вокруг пальца даже хитрецов и ловкачей. Мне известен образ их мыслей. Каждый раз, выслеживая беглого убийцу или грязного насильника, и потом, запирая за ним дверь камеры на Боу-стрит, я испытываю ни с чем не сравнимое удовлетворение. Я... - он помедлил, подбирая слова, - победил в игре.
     - В игре? - удивилась Лотти. - Значит, вот как ты к этому относишься?
     - Как все сыщики. Иначе своих противников нам не обхитрить. Надо оставаться отчужденным, не принимать происходящее близко к сердцу - или тебе крышка.
     - Должно быть, временами хранить равнодушие бывало нелегко.
     - Никогда! - заверил Ник. - Я умею справляться с чувствами.
     - Понятно...
     Похоже, Лотти понимала, что он пытается объяснить ей, но в ее тоне проскальзывали скептические нотки. Как будто она сомневалась в способности Ника справляться с чувствами. Встревоженный и раздосадованный, он умолк, и они продолжили путь вокруг озера. В глубине души Ник признался самому себе, что ему не терпится покинуть этот идиллический уголок Вустершира и вернуться в Лондон.

Глава 14

     - Кажется, сегодня ты идешь на Боу-стрит? - спросила Лотти, обхватив ладонями чашку с чаем и глядя, как Ник жадно поглощает яичницу, фрукты и сладкие булочки.
     Ник расплылся в ухмылке:
     - А почему ты спрашиваешь?
     Три дня назад они вернулись из Вустершира, и с тех пор Ник успел встретиться с банкирами, нанял агента по недвижимости, побывал у портного и провел целый день в кофейне Тома в обществе друзей. Казалось, он и сегодняшний день намерен посвятить мелким делам, но почему-то интуиция подсказывала Лотти, что ее мужа ждет важный разговор.
     - Потому, что такое выражение у тебя на лице появляется, только когда тебе предстоит встреча с сэром Грантом или еще с кем-нибудь с Боу-стрит.
     Подозрительность жены вызвала у Ника улыбку. Порой Лотти напоминала ему бдительного и зоркого терьера-крысолова - такое сравнение он счел бы комплиментом, а Лотти - оскорблением.
     - Нет, на Боу-стрит я не пойду, - сообщил он. В строгом смысле он сказал правду. - Я просто хотел навестить одного друга. Эдди Сейера. Помнишь, я рассказывал тебе о нем?
     - Да, помню - он один из сыщиков. - Лотти прищурилась, глядя на мужа поверх края хрупкой чашечки. - И что же вы задумали? Надеюсь, ничего опасного?
     В ее голосе зазвенело волнение, она окинула мужа взглядом, от которого у Ника учащенно забилось сердце. Ник старался понять, что все это значит. Неужели она волнуется за него, заботится о его безопасности? Никогда прежде она не смотрела на него вот так, и теперь Ник не знал, что ответить.
     Чтобы выиграть время, он пересадил Лотти к себе на колени.
     - Нет, ровным счетом ничего, - наконец заявил он, дотрагиваясь губами до ее щеки. Воспламененный вкусом ее кожи, он проложил дорожку до уха, задел тонкую мочку кончиком языка. - Я не настолько смел, чтобы возвращаться к тебе домой покалеченным.
     Лотти поерзала у него на коленях, по чреслам Ника мгновенно распространился жар.
     - Где вы договорились встретиться? - продолжала допытываться она.
     Пропустив вопрос мимо ушей, Ник провел ладонью по лифу ее утреннего платьица из мягкой белой ткани с узором мелких цветочков и листьев. Полукруглый вырез подчеркивал стройность шеи, а она, в свою очередь, была непреодолимым искушением. Прижавшись к ней губами, Ник упивался сладковатым вкусом бархатистой кожи и одновременно пробирался под шуршащие юбки.
     - Не увиливай от ответа, - выпалила Лотти, но умолкла, когда Ник коснулся ее гладкого бедра.
     Он совершил открытие, от которого волны возбуждения омыли его тело, а мужское достоинство проворно уперлось в ягодицы Лотти.
     - Ты не надела панталоны, - пробормотал он, жадно глядя на ее обнаженные ноги.
     - Сегодня слишком жарко, - задыхаясь, объяснила Лотти, попыталась соскользнуть с его колен, но от ее движений выпуклость под брюками Ника только увеличилась. - Но это еще не значит, что я отказалась от них из-за тебя, и... Ник, прекрати! Слуги могут войти в любую минуту!
     - Значит, не будем терять времени.
     - Ты же не любишь спешить... О, Ник...
     Он добрался до кустика волос между ее бедрами, сладкой вертикальной щелочки, где уже скопилась влага. Ее тело с готовностью отозвалось на прикосновения.
     - Этим мы займемся на следующей неделе, на балу у Маркенфилдов, - сообщил он, проводя большим пальцем по скользкой складочке. - Я уведу тебя в какой-нибудь укромный уголок, подниму юбки и буду ласкать, пока ты не испытаешь оргазм.
     - Нет... - слабо запротестовала Лотти, закрывая глаза и чувствуя, как длинный палец проникает в нее.
     - Да. - Ник извлек наружу мокрый палец и принялся безжалостно теребить затвердевшую бусинку, пока Лотти не начала ритмично содрогаться у него на коленях. - А заглушать все звуки я буду поцелуями, - продолжал шептать он. - А когда ты забьешься в экстазе, мои пальцы будут там... вот так... - И он ввел два пальца в горячую подрагивающую пещеру и заглушил ртом протяжный стон.
     Насладившись последними блаженными содроганиями разрумянившейся Лотти, Ник оторвался от ее губ и хитро улыбнулся:
     - Это не слишком быстро для тебя?

***

     Пикантное происшествие за завтраком приятно взволновало Ника. Предвкушая то, что ждет его вечером после возвращения домой, он нанял кеб и отправился на встречу с Эдди Сейером. Приезжать верхом или в собственной карете в таверну "Кровавая чаша" - излюбленное место лондонских уголовников - было слишком рискованно.
     Ник часто бывал в "Кровавой чаше": таверна находилась неподалеку от Флит-Дич, где когда-то Нику принадлежал притон. Флит-Дич, главная лондонская клоака, рассекала пополам целый район трущоб. Свидетельствуя об основном ремесле обитателей этого района, на его окраинах располагались четыре тюрьмы, в том числе Ньюгейт, Флит и Брайдуэлл.
     Долгие годы у Ника не было другого дома, кроме этого. Делая головокружительную карьеру в преступном мире, Ник снимал элегантный особняк для встреч с клиентами из высшего света и представителями банков, которые наотрез отказывались появляться в окрестностях Флит-Дич. Но все остальное время Ник проводил у себя в притоне неподалеку от клоаки, быстро привыкнув к неистребимому зловонию. Там он строил планы, расставлял ловушки, раскидывал сети, втягивая в свои дела контрабандистов и осведомителей. Он рассчитывал умереть богатым и совсем молодым. Однажды он слышал, как в Тайберне один матерый преступник заявил перед казнью: "Жизнь прожита не зря, если она была коротка и весела", - и согласился с ним.
     Так Ник и жил бы, не вмешайся сэр Росс Кэннон со своей злополучной сделкой. Но в глубине души Ник считал годы службы на Боу-стрит лучшими в своей жизни. Он не простил сэра Росса за стремление управлять людьми, но не мог отрицать, что благодаря мужу сестры его жизнь изменилась к лучшему.
     Ник с любопытством смотрел по сторонам. По грязным улицам, между ветхими покосившимися строениями, сновали бедно одетые люди. После завтрака с красавицей женой в чистом доме на Беттертон-стрит контраст был особенно резким. И как ни странно, привычного охотничьего азарта Ник не ощутил. Он думал, что поездка в самый опасный лондонский район станет развлечением, но вместо этого...
     Откровенно говоря, он уже жалел о том, что сегодня согласился помочь Сейеру.
     Но почему? Ведь он не трус, не избалованный аристократ. Просто его не покидало тревожное ощущение, что ему здесь не место. Он утратил что-то и теперь сильно рисковал.
     Озадаченно качая головой, Ник вошел в таверну и увидел, что Сейер уже ждет его за столиком в самом темном углу. Таверна была многолюдной, тесной и грязной, насквозь пропахшей табаком, дешевым джином и потом.
     Сейер приветствовал друга улыбкой. Молодой, стройный, отважный, Сейер после ухода Ника стал лучшим сыщиком сэра Гранта. Ник радовался встрече, но никак не мог отделаться от смутного раздражения при виде азарта в глазах Сейера - азарта, которого он не разделял. Ник твердо знал, что не утратил своих способностей и чутья, но страсть к охоте бесследно улетучилась. Его тянуло домой, к жене.
     Досадуя на себя, он мысленно чертыхнулся.
     - Морган меня убьет, если узнает, что ты мне помогал, - заметил Сейер.
     - Не узнает. - Ник присел рядом и решительно отказался от эля.
     Служанка из таверны, девчонка с грубоватым лицом, сначала обиженно надулась, потом подмигнула и отошла.
     - Я мог бы справиться и сам, - понизив голос из опасения, что их подслушают, продолжал Сейер, - но никто не знает Флит-Дич лучше тебя. Ты же изучил здесь все входы и выходы. И только ты можешь опознать парня, за которым я гоняюсь, - тебе уже случалось иметь с ним дело.
     - Кто он? - Ник поставил было локти на стол, но тут же убрал их: рукава стали липнуть к замусоленной столешнице.
     - Дик Фоллард.
     Услышав это имя, Ник вздрогнул. Заурядными преступниками кишели все трущобные районы Лондона, но Фоллард не принадлежал к их числу - он входил в элиту преступного мира, был беспредельно жесток и опытен. Ник арестовал Фолларда два года назад, после того как мерзавец ограбил дом процветающего адвоката, убил хозяина и изнасиловал его жену, которые попытались оказать сопротивление. Виселицы и галер Фоллард избежал - его выслали из страны в обмен за сведения о сообщниках.
     - Фолларда отправили на каторгу в Австралию, - напомнил Ник.
     - Он уже вернулся, - мрачно усмехнулся Сейер, - как пес к собственной блевотине.
     - Откуда ты знаешь?
     - Увы, из недостоверных источников. Но поговаривают, что недавно его видели в городе. Да и последние несколько грабежей выглядят точь-в-точь как работа Фолларда. Вчера я допрашивал одну несчастную, которую изнасиловал грабитель, ворвавшийся в дом. Ее мужа этот ублюдок убил. Все сходится - способ взлома, раны на теле, описания женщины, вплоть до шрама справа на шее грабителя.
     - Черт! - Нахмурившись, Ник приложил два пальца к переносице и задумался. - Не могу поверить, что Морган послал ловить Фолларда тебя одного.
     - А он и не посылал, - жизнерадостно отозвался Сейер. - Он просто поручил мне проверить притоны, где раньше появлялся Фоллард, и составить отчет. Но я бы предпочел притащить самого Фолларда.
     Ник не смог не усмехнуться, точно зная, как встретит такого гостя Морган.
     - Если сумеешь, Морган спустит с тебя шкуру за такую самодеятельность.
     - Да, а потом вынесет благодарность за поимку опасного беглого каторжника. И я попаду на первую полосу "Таймс", и десятки женщин упадут к моим ногам!
     Ник криво улыбнулся.
     - Поверь, это не так приятно, как кажется, - сообщил он другу.
     - Правда? И все-таки я не прочь попробовать. - Сейер выжидательно вскинул бровь:
     - Так ты готов?
     Ник со вздохом кивнул.
     - С чего ты решил начать?
     - Нам известно, что Фолларда видели где-то между тупиком Секиры и переулком Мертвеца. Ты же знаешь, тамошние дома - настоящий муравейник, в стенах сплошные дыры, всюду какие-то пристройки, проходные дворы...
     - Да, это место я знаю. - Ник сохранял бесстрастность, но в глубине его живота уже распространялся тревожный холодок. Ему случалось попадать в эти трущобы, и хотя он повидал всякое, воспоминания были не из приятных. В последний раз попав в тупик Секиры, он наткнулся на мать, продающую свою малолетнюю дочь за джин, и целую шайку нищих, подравшихся в узком закоулке с проститутками. - Медлить некогда, - заявил он. - Как только нас заметят, по всем трущобам поползут слухи, и Фоллард улизнет у нас из-под носа.
     Сейер ухмыльнулся, еле сдерживая энтузиазм.
     - Тогда идем. Ты первый.
     Они вышли из таверны и двинулись по улицам вдоль открытых сточных канав. В воздухе висела стойкая густая вонь падали и гниющих отбросов. Шаткие строения кренились во все стороны, как от изнеможения, стонали и скрипели под каждым сильным порывом ветра. Нигде не было ни уличных указателей, ни номеров домов. Человек, очутившийся здесь впервые, в два счета мог заблудиться, стать жертвой грабителей или головорезов и кончить жизнь в каком-нибудь темном дворе или переулке. Нищета обитателей трущоб была невообразимой, временное забвение они находили лишь в лавках, где продавали джин и пиво, а такие лавки попадались на каждой улице.
     Ник ужасался, видя горестные лица детей-скелетиков, опустившихся женщин и отчаявшихся мужчин. Единственными здоровыми существами в трущобах были жирные крысы и мыши, смело разгуливающие прямо по улицам. До сих пор Ник считал эту неприглядную изнанку жизни неизбежной, но теперь впервые задумался о том, чем можно помочь этим людям. Боже милостивый, у них же нет почти ничего! От этой мысли он растерялся. И вспомнил слова, которые услышал от Лотти несколько дней назад: "Должно же быть что-то, что по-настоящему волнует тебя. То, ради чего стоит бороться..." Хорошенько подумав, он признал правоту жены. Лорд Сидней мог добиться гораздо большего, нежели Ник Джентри.
     Сунув руки в карманы, Ник украдкой бросил взгляд на Сейера, который явно думал лишь о том, где бы отыскать Дика Фолларда. Так и должно быть. "Не отвлекайся!" - предостерег себя Ник, хотя в голове у него вертелись совсем другие слова.
     "В конце концов наступает время, когда понимаешь, что слишком долго дергал смерть за усы, - объяснял ему Морган, - а те упрямцы и тугодумы, до которых это так и не доходит, дорого платят за свою ошибку. Я понял, когда надо остановиться. И вы тоже должны понять..."
     И вправду, время уже пришло, а он понял это только сейчас. Ник решил сразу после завершения розысков Фолларда забыть о своем ремесле сыщика и подыскать другое. На этот раз - в роли лорда Сиднея, женатого человека, главы дома, а может, и семьи.
     Представив Лотти беременной, носящей его ребенка, он ощутил сладкую боль в груди. Наконец-то он начинал понимать, почему сэр Росс так легко смирился с отставкой после женитьбы и почему Морган ставит превыше всего свою семью.
     - Джентри! - вполголоса позвал Сейер. - Джентри! Погрузившись в размышления, Ник не сразу услышал его.
     - Сидней!
     Ник вопросительно вскинул голову:
     - Что?
     Сейер нахмурился:
     - Соберись, дружище! О чем ты задумался?
     - Да так, ни о чем, - сухо отозвался Ник, с недовольством понимая, что упрек друга справедлив. Сейчас отвлекаться было недопустимо.
     Они углубились в трущобный район, и Ник бросил по сторонам настороженный взгляд, припоминая все, что ему известно о паутине переулков, тупиков и проходных дворов. Словно стряхивая пылинку, он убедился, что налитая железом и обтянутая кожей короткая дубинка по-прежнему лежит у него во внутреннем кармане.
     - Начнем с северной стороны улицы, - предложил Ник, - и постепенно дойдем до угла.
     Сейер кивнул, заметно напрягаясь в предчувствии опасного дела.
     Они методично обыскивали строения, изредка останавливались и расспрашивали тех обитателей трущоб, которые могли сообщить что-нибудь полезное. Помещения были скудно освещены, грязны и до отказа заполнены людьми. Ник и Сейер не встречали сопротивления, но повсюду их провожали подозрительными и враждебными взглядами.
     В мастерской на углу, где под прикрытием изготовления пряжек для обуви скупали краденое и привечали фальшивомонетчиков, Ник заметил, как предательски блеснули глаза тощего сутулого старика при упоминании имени Фолларда. Пока Сейер осматривал мастерскую, Ник попытался разговорить его.
     - Ты что-нибудь слышал про Фолларда? - спросил он, теребя обшлаг левого рукава известным каждому обитателю лондонских трущоб жестом. Тем самым он обещал заплатить за ценные сведения.
     Тонкие, как бумага, веки старика дрогнули, прикрыли желтоватые глаза. Подумав, он ответил:
     - Пожалуй, да.
     Ник сунул ему несколько монет, которые старик жадно схватил и сжал крючковатыми пальцами.
     - Скажешь, где можно найти его?
     - Загляните в пивную на улице Уныния. Благодарно кивнув, Ник окликнул Сейера и взглядом показал, что пора уходить.
     Они направились прямиком на улицу Уныния, которую всего две улицы отделяли от тупика Секиры. Названная стариком пивная, подобно большинству пивных в окрестностях Флит-Дич, заполнилась посетителями задолго до вечера, пьяные посетители устраивались не только за столами, но и прямо на полу. Обменявшись парой слов с Сейером, Ник вошел в пивную, а Сейер обошел вокруг нее и затаился возле черного хода.
     Едва Ник поя