ачать разговор, Лотти указала на бумаги:
     - Оно пришло?
     Что она подразумевала под словом "оно", обоим было ясно.
     Ник коротко кивнул и снова углубился в предписание.
     Стараясь держаться как ни в чем не бывало, Лотти уселась за стол перед тарелками, накрытыми серебряными крышками. Ник услужливо придвинул ей стул и снова сел на место. Пока он пристально разглядывал свой завтрак, горничная поставила перед Лотти чашку горячего чая.
     Пока горничная не удалилась, супруги молчали.
     - Бал состоится в следующую субботу, - сухо сообщил Ник, не глядя на жену. - Вы успеете к тому времени сшить подходящее платье?
     - Да. Я уже заказала его, осталась последняя примерка.
     - Отлично.
     - Вы сердитесь? - спросила Лотти.
     Он рассеянно взял со стола нож, повертел его в руках, зачем-то поскреб тупым кончиком мозолистую подушечку большого пальца.
     - Я начинаю как-то свыкаться с происходящим. Теперь вот это предписание от лорда-канцлера... Все колеса уже приведены в движение, ничто не сможет остановить их. На балу сэр Росс представит нас как лорда и леди Сидней, и в тот же миг Ник Джентри умрет.
     Лотти широко раскрыла глаза, удивленная его словами.
     - Вы хотите сказать, что перестанете называться этим именем? - уточнила она. - Как лорд Сидней вы останетесь живы. Вы позволите называть вас наедине Джоном?
     Он поморщился и отложил нож.
     - Нет. Сиднеем я стану для всех посторонних, но в доме буду отзываться на то имя, которое выбрал сам.
     - Хорошо... Ник. - Лотти щедро добавила сахара в чай, размешала и попробовала горячую сладкую жидкость. - Это имя служило вам долгие годы. В отличие от настоящего Джентри вы сумели прославить его. - Это замечание вызвало пристальный взгляд Ника - одновременно укоризненный и умоляющий. Внезапно Лотти осенило: настоящий Ник Джентри, юноша, умерший в плавучей тюрьме, и есть страшная тайна ее мужа. Лотти уставилась в свою чашку с чаем, помолчала и спросила словно невзначай:
     - Каким он был? Вы никогда не рассказывали мне.
     - Ник Джентри был сиротой, его мать повесили за воровство. Почти всю жизнь он провел на улицах, поначалу только чиграшил рубон, а потом собрал свою шайку.
     - "Чиграшил рубон"? - озадаченно переспросила Лотти.
     - Воровал еду, чтобы не умереть с голоду. Это самое презираемое занятие, хуже только просить милостыню. Но Джентри оказался способным парнишкой и вскоре стал опытным вором. В конце концов он попался на ограблении дома, и его приговорили к тюрьме.
     - Там вы и подружились? - подсказала Лотти. Лицо Ника стало отчужденным, из давнего прошлого к нему вернулись страшные воспоминания.
     - Он был силен и сметлив... и никогда не терял бдительности. Он научил меня всему необходимому, чтобы выжить в тюрьме... иногда защищал меня...
     - От кого? - прошептала Лотти. - От стражников?
     Ник вышел из странного транса и часто заморгал, перевел взгляд на пальцы, крепко сжимающие нож, осторожно отложил его и встал из-за стола.
     - Я уйду ненадолго, - сообщил он монотонным, совершенно лишенным выражения голосом. - Увидимся за ужином.
     Лотти постаралась ответить в тон ему:
     - Отлично. Всего хорошего.

***

     Всю неделю дни и ночи поразительным контрастом сбивали Лотти с толку. Дни пролетали незаметно в суете мелких дел и практических соображений. Лотти никогда не знала заранее, когда увидится с мужем и увидится ли вообще. Встречаясь за ужином, они говорили о его встречах с деловыми партнерами и банкирами, о визитах на Боу-стрит, где сэр Грант изредка советовался с ним по тому или иному расследованию. Днем Ник вел себя учтиво, охотно поддерживал разговоры, но сохранял несколько отрешенный вид.
     Но по ночам все менялось. Ник предавался любви с Лотти с каким-то отчаянием. Он шокировал ее, в порыве страсти покрывая поцелуями даже самые сокровенные места, которых Лотти привыкла стыдиться. Временами он уподоблялся дикому зверю, но иногда умышленно замедлял темп. Порой развеселившись, он начинал поддразнивать жену, заставлял ее принимать такие непристойные позы, что она не выдерживала и смущенно смеялась.
     Какими бы страстными ни были ночи, каждый день приближал их к балу, которому предстояло раз и навсегда изменить их жизнь. Лотти знала, что ее муж с ужасом ждет этого бала и последующих месяцев привыкания к новым обстоятельствам. Но она не сомневалась в том, что сумеет помочь ему. Согласившись стать его женой, она и не подозревала, что когда-нибудь пригодится ему и что ей так захочется быть полезной этому человеку. Но сейчас она ощущала себя помощницей Ника, его напарницей и лишь изредка - женой.

***

     Когда наконец наступил день бала, Лотти уже в который раз порадовалась тому, что у модистки согласилась прислушаться к советам Софи. Софи помогла ей выбрать фасоны, подходящие для молодой дамы, и цвета, которые были ей особенно к лицу. Сегодня Лотти решила нарядиться в голубой атлас с белым тюлевым чехлом и смелым округлым вырезом, обнажающим плечи. Миссис Тренч и Гарриет помогли ей надеть через голову пышное платье и просунуть руки в рукава-фонарики из плотного атласа. Посмотрев в зеркало, Лотти убедилась, что именно такие платья - нет, даже попроще, чем ее наряд, - видела на знатных гостьях в Гэмпшире. Представляя себя на балу и думая о том, как удивится Ник, Лотти чуть не засмеялась в приливе радостного волнения.
     Свое головокружение она приписала туго зашнурованному корсету, стянувшему талию как раз для плотно облегающего платья. Морщась от непривычных ощущений, Лотти уставилась в зеркало, а миссис Тренч и Гарриет тем временем расправляли подол платья. Прозрачный белый тюлевый чехол был расшит гирляндами белых шелковых роз. Белые атласные туфельки, лайковые перчатки до локтей и вышитый газовый шарф дополняли туалет и придавали Лотти вид принцессы. Удручали лишь ее прямые, как солома, волосы, не желающие завиваться даже на раскаленных щипцах. После нескольких напрасных попыток создать кокетливые локоны Лотти свернула волосы простым узлом на макушке и украсила его мелкими белыми розочками.
     Когда Гарриет и миссис Тренч отступили, чтобы издалека полюбоваться плодами своих трудов, Лотти рассмеялась и быстро закружилась на месте, так что голубые юбки взметнулись под облаком тюля.
     - Как вы красивы, миледи! - ахнула миссис Тренч с явным удовольствием.
     Застыв на месте, Лотти удивленно посмотрела на нее. Ник никак не мог заставить себя сообщить слугам о том, что вскоре у него появится другая фамилия и титул, поэтому о благородном происхождении хозяина они узнали из уст Лотти. Когда первое изумление отступило, слуги явно загордились таким поворотом событий. И было от чего: слуги пэра занимают в обществе более высокое положение, нежели слуги джентльмена.
     - Спасибо, миссис Тренч, - наконец произнесла Лотти. - Как всегда, сегодня я не справилась бы без вашей помощи. И в ближайшие дни нам без вас не обойтись.
     - Это верно, миледи. - Экономка с нескрываемой радостью предвкушала перемены. Ей уже было известно, что вскоре придется обживать поместье в Вустершире, наняв по меньшей мере еще тридцать слуг. Миссис Тренч еще никогда не доводилось распоряжаться столь многочисленной челядью.
     Шурша юбками, Лотти вышла из комнаты. Спускаясь по широкой лестнице, она увидела, что в холле ее ждет Ник - напружиненный, как пантера перед прыжком. Строго по этикету он облачился в черный фрак, серебристый жилет и темно-серый шелковый галстук, аккуратно уложил волосы, чисто побрился и выглядел элегантно и мужественно. На звук шагов он обернулся, и внезапно его нетерпение сменилось изумлением.
     Лотти воспрянула духом и умышленно замедлила шаг.
     - Я похожа на виконтессу? - спросила она. Он криво усмехнулся:
     - Никто из виконтесс, которых я встречал, и в подметки тебе не годится.
     - Это комплимент? - улыбнулась она.
     - Разумеется. Знаешь... - Ник подал ей руку и помог сойти с последней ступеньки. Он смотрел Лотти в глаза, невольно пожимая ее пальцы. - Ты самая прекрасная женщина в мире, - наконец хрипловато и серьезно заявил он.
     - В мире? - со смехом переспросила она.
     - Если я говорю, что ты прекрасна, - продолжал он, - значит, прекраснее тебя никого нет. Кроме тебя самой, когда ты обнажена.
     Лотти рассмеялась этим смелым словам.
     - Боюсь, сегодня тебе придется примириться с тем, что весь вечер я проведу одетой.
     - Бал когда-нибудь закончится, - возразил он и принялся стягивать перчатку с ее пальцев.
     - Что ты делаешь? - вдруг заволновалась Лотти. Он устремил на нее взгляд синих глаз:
     - Снимаю перчатку.
     - Но зачем?
     - Чтобы полюбоваться твоей рукой. - Он наконец снял перчатку, повесил ее на перила лестницы и поднес тонкие пальчики Лотти к губам. Лотти наблюдала, как он целует их по очереди, согревая дыханием. К тому времени, как он напоследок поцеловал ее в ладонь, вся рука Лотти горела, как в огне. Отпустив ее, Ник задумчиво проговорил:
     - Чего-то не хватает... - Он сунул руку в карман и попросил:
     - Закрой глаза.
     Со слабой улыбкой Лотти повиновалась. Что-то холодное и довольно тяжелое скользнуло по ее безымянному пальцу и остановилось у его основания. Сообразив, что это такое, Лотти открыла глаза и ахнула.
     Огромный полукруглый сапфир в кольце из мелких бриллиантов был темно-синим, почти черным, под цвет глаз Ника. Но особую прелесть сапфиру придавал блик, скользящий по гладкой поверхности. Онемев от восторга, Лотти вгляделась в глаза Ника.
     - Нравится? - спросил он.
     Она не находила слов. Пожав его руку, она открыла и снова закрыла рот, не зная, что сказать.
     - Никогда не видела такой прелести... Ничего подобного я не ожидала... Это на редкость щедрый подарок... - В приливе радости она бросилась на шею мужу и поцеловала его в щеку.
     Ник обнял ее, горячо дыша в шею и гладя по спине.
     - Неужели ты до сих пор не поняла, что я готов выполнить любое твое желание? - прошептал он. - Каким бы оно ни было!
     Пряча лицо, Лотти прижималась к нему. Он произнес эти слова, не подумав. Не может быть, чтобы он сказал правду. Ник вдруг напрягся, словно осознав ошибку, и поспешно отступил. Отважившись поднять голову, Лотти обнаружила, что его лицо стало непроницаемым, и промолчала.
     Ник тряхнул головой, словно пытаясь вернуть самообладание. Его глаза стали безжалостными и насмешливыми.
     - Вы готовы, леди Сидней?
     - Да, Ник, - прошептала она и взялась за предложенную руку.
     Сэр Росс сумел договориться о том, чтобы бал в честь новоявленного лорда Сиднея состоялся у его друга из высшего света - самого герцога Ньюкасла. Герцог и герцогиня были почтенной, респектабельной парой, уже отметившей сорокалетний юбилей своей свадьбы. В сложившихся обстоятельствах их безупречная репутация была весьма кстати: печально известный Ник Джентри нуждался в достойных покровителях.
     Лондонский дом герцога, который тактично называли видным, был настолько велик, что зачастую гости сбивались с пути, переходя из одной анфилады покоев в другую. Здесь были бесчисленные гостиные, комнаты для завтрака, кофе и чаепитий, оружейные, кабинеты, курительные и музыкальные салоны. Бальный зал представлял собой помещение площадью несколько акров с начищенным до блеска паркетом, отражающим свет полудюжины хрустальных люстр, подвешенных на высоте двух этажей. Обрамленный галереями и балконами, бальный зал изобиловал уютными уголками для задушевных разговоров, сплетен и интриг.
     На бал было приглашено не менее пятисот гостей, многих выбрали только за блестящее положение в обществе. Как сухо заметила Софи в разговоре с Ником, приглашения на этот бал считались столь высоким знаком отличия, что никому и в голову не пришло отклонить их.
     С приличествующим случаю выражением лица Ник выслушал, как его представляют герцогу и герцогине - оба они были знакомы с его родителями.
     - Вы поразительно похожи на своего покойного отца, - сказала герцогиня, когда Ник склонился над ее рукой. Седую голову миниатюрной элегантной дамы украшала диадема с бриллиантами, шею - жемчужное ожерелье с таким количеством нитей, что казалось, будто они тянут хрупкую хозяйку к земле. - Даже если бы я не знала вашу фамилию, - продолжала герцогиня, - я сразу узнала бы вас: лицо... глаза... да, вы определенно Сидней. Какая трагедия одновременно потерять обоих родителей! Если не ошибаюсь, они утонули?
     - Да, ваша светлость. - Нику объяснили, что его мать утонула, когда во время увеселительной прогулки по реке перевернулась лодка. Отец бросился спасать ее и погиб сам.
     - Очень жаль, - вздохнула герцогиня. - Помню, они были прекрасной, любящей парой. Если так, значит, им повезло - они покинули этот мир вместе.
     - Действительно, - согласился Ник, подавляя вспышку раздражения. После гибели родителей эти слова он слышал бесчисленное множество раз - ему объясняли, как милостива к ним судьба, если позволила им умереть вместе. К сожалению, и Ник, и Софи не разделяли эти романтические взгляды - они предпочли бы, чтобы хоть кто-нибудь из родителей выжил. Ник переглянулся с сестрой, стоящей рядом с сэром Россом. Софи выслушала замечание герцогини, слегка прищурилась и обменялась с Ником мимолетной усмешкой.
     - Ваша светлость, - улучив минуту, вступила в разговор Лотти, - с вашей стороны было чрезвычайно любезно оказать нам столь радушный прием. Мы с лордом Сиднеем навсегда с благодарностью запомним ваше великодушие.
     Явно польщенная, герцогиня заговорила с Лотти, а герцог одарил Ника одобрительной улыбкой.
     - На редкость удачный выбор, Сидней, - заметил пожилой джентльмен. - Ваша жена сдержанна, прекрасно воспитана и прелестна. Вам несказанно повезло.
     Никто и не подумал бы противоречить ему, и в первую очередь Ник. Лотти стала королевой бала: ее платье было изящным, но не чрезмерно, улыбка - непринужденной, осанка - величественной, как у юной властительницы. Ни великолепие зала, ни сотни любопытных взглядов ничуть не смущали ее. Она была так безупречно вежлива и мила, что никто не заподозрил бы, что под этой маской скрывается стальная воля. Никто не догадался бы, что эта юная женщина воспротивилась родительской воле и целых два года прожила, зарабатывая себе на хлеб сама, а потом сумела укротить сыщика с Боу-стрит.
     Пока герцог продолжал встречать гостей, герцогиня беседовала с Лотти. Они стояли рядом, дружески сблизив золотистую и седую головы.
     Софи придвинулась поближе к Нику, прикрыла улыбку веером и пробормотала:
     - Ну, что я тебе говорила?
     Ник криво усмехнулся, вспомнив уверения сестры, что Лотти - настоящее сокровище.
     - В английском языке нет более раздражающих слов, Софи.
     - Лотти - милейшее создание, она слишком хороша для тебя, - насмешливо поблескивая глазами, известила его сестра.
     - Я же не спорю.
     - И она тебя обожает, - продолжала Софи. - На твоем месте я не принимала бы эту удачу как должное.
     - Обожает? - настороженно переспросил Ник, у которого вдруг учащенно забилось сердце. - С чего ты взяла?
     - Однажды она... - Софи осеклась, заметив только что прибывшую пару. - О, и лорд Фаррингтон здесь! Прости, Дорогой: весь прошлый месяц леди Фаррингтон проболела, и я просто обязана поскорее справиться о ее здоровье.
     - Постой! - потребовал Ник. - Сначала объясни!
     Но Софи уже отошла под руку с сэром Россом, оставив Ника тихо кипеть от возмущения.
     Закончив беседу с герцогиней, Лотти взяла мужа под руку и двинулась по залу от одних знакомых к другим. Она умела поддерживать бессодержательные светские разговоры, не вдаваясь в длительные и сложные обсуждения, умела находить общий язык с людьми и помнила всех, с кем когда-либо встречалась. Ник вскоре понял: даже если ему взбредет в голову присоединиться к друзьям в курительной или бильярдной, Лотти не растеряется и не стушуется. Но, видя, сколько жадных глаз следит за каждым движением его жены, Ник остался с ней, небрежно обнимая ее за талию жестом собственника, понятным каждому мужчине в зале.
     Под высоким сводчатым потолком зазвучала жизнерадостная мелодия в исполнении оркестра, хитроумно спрятанного за целым лесом пышных растений в кадках на одном из балконов. Пробираясь через толпу, Лотти флиртовала с Ником, соблазнительными жестами касалась его груди, тянулась что-то нашептать на ухо, задевала губами мочку. Очарованный и взволнованный Ник вдыхал исходящий от ее волос аромат белой розы, видел мельчайшие шарики благоухающей пудры в ее декольте.
     Внезапно внимание Лотти привлекла стайка дам, две из которых смотрели на нее с явным изумлением.
     - Ник, вон там мои подруги, которых я не видела с тех пор, как покинула Мейдстоун. Я непременно должна поговорить с ними. Почему бы вам пока не присоединиться к джентльменам? Вряд ли вы захотите слушать воспоминания детства и сплетни.
     Явное желание жены отделаться от него вызвало недовольство Ника.
     - Ладно, - буркнул он. - Я буду в бильярдной.
     Лотти метнула в него обольстительный взгляд из-под опущенных ресниц.
     - А вы обещаете протанцевать со мной первый вальс?
     Готовый на все, Ник согласно кивнул, нахмурился и еще некоторое время смотрел вслед Лотти, направившейся к подругам. К собственному изумлению, он совершенно растерялся. Лотти удалось так умело очаровать его, что он потерял способность мыслить и действовать. Ник, воплощение уверенности, рисковал попасть под каблучок жены. Поморщившись от этого неожиданного открытия, Ник услышал за спиной знакомый низкий голос:
     - Такое может случиться с каждым, Сидней.
     Ник обернулся к сэру Россу. Очевидно, тот прекрасно понял его чувства. В его серых глазах мелькала насмешка, но тон был сочувственным.
     - Сколько бы мы ни брыкались, в конце концов мы становимся рабами одной-единственной женщины. Вы попались, дружище. Вам остается просто смириться с этим.
     Ник не стал отрицать очевидное.
     - Мне хватит ума, чтобы во всем разобраться самому. Сэр Росс усмехнулся:
     - Ум тут ни при чем. Если бы разум мужчины измерялся его способностью оставаться равнодушным к любви, я был бы величайшим глупцом из всех ныне живущих.
     При слове "любовь" Ник поморщился.
     - Скажите, Кэннон, существует ли надежный способ заткнуть вам рот?
     - Да, пожалуй, - предложить мне бокал "Коссар-Гордона" 1805 года, - последовал дружелюбный ответ. - Кажется, целый ящик этого напитка богов только что вынесли в бильярдную.
     - Тогда идем, - предложил Ник, и они вдвоем покинули бальный зал.

***

     - Лотти Ховард! - Две молодых дамы бросились к ней, едва сдерживая ликование, и схватили за руки. Если бы не суровая школа Мейдстоуна, все трое сейчас завизжали бы самым неподобающим для леди образом.
     - Саманта! - воскликнула Лотти, окинув радостным взглядом рослую привлекательную брюнетку, к которой привыкла относиться как к старшей сестре. - Арабелла! - Миловидная пышечка Арабелла Маркенфилд ничуть не изменилась со школьных времен. Ее соломенные локоны были безупречно уложены над высоким, чистым, как фарфор, лбом.
     - Теперь я леди Лексингтон, - с гордостью объяснила Саманта. - Представь себе, я сделала прекрасную партию - вышла за графа с недурным состоянием! - Она обвила рукой талию Лотти:
     - Вон он стоит, у дверей оранжереи. Рослый, с плешью на макушке - видишь?
     Лотти кивнула, с любопытством разглядывая мрачноватого джентльмена лет сорока, с глазами навыкате, слишком крупными для узкого вытянутого лица.
     - На вид очень приятный джентльмен, - заметила Лотти, а Саманта рассмеялась.
     - Ты на редкость тактична, дорогая. Но мне-то известно, что граф далеко не красавец и, увы, обделен чувством юмора. С другой стороны, остроумные мужчины нередко действуют всем на нервы. А как джентльмен он безупречен.
     - Рада слышать, - искренне отозвалась Лотти, зная по прошлым разговорам, что именно о таком браке и мечтала Саманта. - А как ты, Арабелла?
     - А я в прошлом году породнилась с Сифортами, - смущенно хихикнув, призналась Арабелла. - Ты их должна помнить: одна из их дочерей училас