и в твоей жизни, давай же проведем его как следует. Сейчас мы поедем в Уэйсайд, где нас ждет обед, выпьем по паре бокалов вина, а к тому времени когда мы вернемся в Конкорд, все вещи уже будут распакованы.
     - Кем?
     - Это сделают Коллин Флэннери и ее дочь Молли. Они приходят убирать и готовить несколько раз в неделю. Завтра они зайдут познакомиться с тобой.
     Она медленно кивнула в ответ. Хит помог ей сесть в экипаж. Теперь, когда все было окончено, Люси чувствовала себя еще более уставшей и взвинченной, нежели утром. Изо всех сил она старалась поддерживать разговор, но спустя совсем немного времени оба они замолчали. За обедом они тоже молчали, говорили лишь при необходимости сделать заказ или попросить передать соль. Но после второго бокала вина Люси приободрилась и задала ему несколько вопросов, которые в самом деле интересовали ее.
     - Ты собираешься написать еще одну книгу?
     - Я еще не думал на эту тему. А почему ты спрашиваешь?
     - А на что мы будем жить? Я имела в виду, что деньги, которые ты получил за свою книгу, когда-нибудь закончатся, и тебе придется подумать...
     - О, - его глаза засияли неожиданным весельем, - Син, мужчина может позволить себе жить на авторские гонорары только в том случае, если он не ценит трехразовое питание.
     - Но ведь у твоей книги был безоговорочный успех.
     - Да, но всех этих денег нам не хватило бы и на неделю.
     Люси открыла рот от изумления. А отец говорил, что Хит сможет обеспечить ее! Ей даже в голову не приходило усомниться в этом, он всегда был роскошно одет и выглядел достаточно беспечным.
     - На что же тогда ты живешь?
     - После окончания войны я продал самые дорогие из тех земель, что достались мне от отца. А деньги вложил в несколько предприятий. Одно из них обещает неплохие доходы, этого будет вполне достаточно нам обоим. Ты что-нибудь слышала о железнодорожных вагонах-холодильниках?
     - Нет, - ответила она, почувствовав неожиданное облегчение. Земли. Вложения. Она знала, что эти слова означают деньги.
     - Крупные поставщики увеличивают свои доходы в десятки раз, отправляя фрукты и овощи в вагонах с низкой температурой прямо в розничную торговлю, минуя мелких предпринимателей, которые раньше продавали их продукцию по всей дороге. Для этого пользуются вагонами-холодильниками.
     - Но ведь это лишает многих людей заработка?
     - Да. Но с этим ничего нельзя поделать, жизнь не стоит на месте.
     - Как это бессердечно! Неужели тебе не жаль их? Неужели ты не осознаешь своей вины перед людьми, которых лишаешь работы?
     - Мне следовало бы предвидеть, что ты станешь отчитывать меня за это, - сказал Хит, мягко улыбаясь. Но она продолжала смотреть на него с выражением ужаса и смятения на лице. Постепенно его улыбка исчезла, и лицо стало хладнокровным и безжалостным. Люси осознала вдруг, что он совершенно беспощаден, и какую-то долю секунды трелетала от страха. На что может быть способен такой человек, как он?
     - Нет, я не чувствую себя виноватым, - сказал он. - Мне не нравится лишать людей заработка, но у меня есть одна весьма странная привычка - иметь крышу над головой.
     - А те люди?
     - Это сделала война, это она нарушила привычный порядок. Некоторые поднялись вверх, в то время как другие упали на самое дно. И мне не важно, каким способом я буду удерживаться на плаву, в любом случае это лучше, чем пойти ко дну.
     - Некоторые предпочли бы пойти ко дну, чем замарать свою честь, - сказала Люси. Осуждение звучало в ее голосе.
     Взгляд Хита похолодел настолько, что у нее по спине пробежала дрожь.
     - Вас еще не раз удивит, миссис Рэйн, то, как мало вы знаете о людях и их чести. Включая и тот факт, что во время войны ваш любимый Даниэль наверняка совершал такие поступки ради спасения собственной шкуры, от которых вас затошнило бы.
     - Но я ни слова не сказала о Даниэле! - с жаром произнесла она. Хотя оба они знали, что она думала именно о нем.
     - Я готов многое терпеть от тебя, - сказал Хит уже без всякого напряжения. - Но я не позволю осуждать меня или сравнивать меня с этим...
     После этого они больше не разговаривали, но эта тишина, холодная и непрерывная, была гораздо страшнее той, предыдущей.
     После ужина они вернулись в Конкорд. Было уже поздно. На несколько минут Люси осталась в спальне одна. Осторожно сняла платье и отложила его в сторону. Ее движения были медленными, как будто она пребывала в глубоком сне. Привычным движением расстегнув корсет, она чуть не упала в обморок, когда мощная струя воздуха буквально ворвалась в ее легкие. Она ухватилась за спинку кровати и прижалась к ней щекой. С закрытыми глазами она ждала, пока пройдет головокружение.
     - Синда? - Услышав голос, она открыла глаза. - С тобой все в порядке? - спросил Хит, подходя к кровати. Его красивое лицо выглядело озабоченным.
     - Все в порядке, - сказала она бодро, пытаясь прикрыть себя руками, потому что вдруг поняла, что он был еще одет, в то время как она осталась в одних панталонах и лифчике, который целый день так досаждал ей. - Я не думала, что ты придешь так скоро. Я не успела...
     - Я же не знал, сколько времени тебе понадобится.
     - Но тогда, - сказала она беспокойно, - почему тебе не выйти и не оставить меня на несколько минут? А я пока найду свой халат.
     - А может, мне лучше остаться? - мягко предложил он, снимая пиджак. Словно под гипнозом она наблюдала за тем, как он снимал туфли. - Может, будет лучше, Син, если мы не будем делать из этого проблему.
     - Но я не могу, но как же...
     - Не надо нервничать. Вспомни, я видел тебя, когда на тебе не было даже этого.
     Отвернувшись, Люси старалась не смотреть, как он раздевается. Руки ее потянулись к лямкам лифчика, она застыла - нет, она не могла снять его прямо перед ним. Неужели он думает, что она разденется донага, когда он смотрит на нее? А если разденется он? Куда ей смотреть? Что ей говорить? Положение было во сто крат хуже, чем она могла предположить. Ну почему, почему никто не сказал ей, как она должна вести себя? Почему никто не предупредил ее об этом дурацком моменте? Так она и стояла, онемевшая, застывшая и трясущаяся от холода, обдумывая, что же ей делать дальше. Боже, она же не вытащила шпильки. Вот чем можно заниматься хотя бы ближайшие несколько минут. Она вытаскивала шпильку за шпилькой, ослабляя уложенные плотным кольцом волосы. Но тут она услышала приближающиеся шаги Хита.
     - Позволь мне.
     Пальцы Хита мягко скользили по ее длинным каштановым локонам, вытаскивая шпильки. Расслабившись, Люси повернулась к нему лицом. Он был без рубашки и казался еще больше, чем она ожидала. Его кожа, темная от загара, во многих местах была пересечена шрамами. Ее взгляд скользил по его узкой талии, сильной груди и широким плечам. Уголок рта чуть приподнят в полуулыбке, с которой он смотрел на нее сверху вниз.
     Без каблуков, которые она так любила, Люси доходила ему только до плеча. Ей очень не нравилось казаться такой крошечной и так запрокидывать голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза. Ей хотелось, чтобы он был примерно такого же роста, что и Даниэль. Если Хит сейчас обнимет ее и прижмет к себе, как это мог бы сделать Даниэль, то носом она уткнется в его грудь. Он положил руки ей на плечи, большие пальцы касались ее ключиц. Люси сосредоточила взгляд на его шее, стараясь взять себя в руки и быть спокойной, но его близость душила ее. Ей хотелось сбросить его руки, оттолкнуть его и убежать. Ее напряжение собиралось в единый огромный узел, становилось невыносимым. И когда его руки опустились на талию, она, отшатнувшись, закрыла лицо руками. Вся она натянулась словно струна в ожидании его робкого прикосновения.
     - Я не могу, - наконец несчастным голосом проговорила она. - Я не вынесу этого. Не сейчас, пожалуйста. Мне нужно время, несколько дней, неделя или две, чтобы привыкнуть. А сейчас оставь меня! Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне. Мне не следовало выходить за тебя, я ведь совсем не знаю тебя. Мне не нужно было, но я не думала... - Она остановилась, не закончив фразу, делая усилие, чтобы овладеть своими эмоциями.
     Когда Хит нарушил эту тишину, его голос был низким и тихим.
     - О, Син, - он вздохнул, - нам обоим нужно еще очень многому научиться. Иди ко мне.
     Шаг за шагом она снова приблизилась к нему, не смея оторвать глаз от пола. Она чуть вздрогнула, когда он обнял ее. Его руки крепко обвились вокруг нее. Осторожно он прижал ее к своему телу, которое показалось ей потрясающе горячим. Сама Люси настолько замерзла, что думала, ей никогда не удастся согреться. Чувствуя ее упорное нежелание, он тихо нашептывал ей на ухо:
     - Спокойно, спокойно... Все в порядке, моя сладкая девочка... Тебе нечего бояться. - Он ничего не делал, просто держал ее в своих объятиях. И постепенно она расслабилась, чувствуя, как тепло его тела медленно просачивалось сквозь ее кожу и растекалось по всему телу. Она положила ладони на его твердую обнаженную грудь и щекой прижалась к ней, чтобы слышать ритмичное, сильное биение его сердца. Она почувствовала, что губами он касался ее волос. Было так приятно ощущать себя в его сильных руках, перенести весь свой вес на него, зная, что он без труда сможет поднять ее. - Я знаю, как нелегко тебе, - шептал он. - Но худшее уже позади.
     - Еще нет, - произнесла она приглушенно. - Может быть, для тебя, но не для меня.
     - Но я вовсе не собираюсь обижать тебя или причинять тебе боль.
     - Тогда дай мне немного времени, - взмолилась она. - Неделю, может быть, и месяц, только чтобы я смогла...
     - Ты думаешь, что что-нибудь изменится, если мы будем ждать месяц? - осторожно поинтересовался он. - С каждым днем ты будешь бояться все сильнее.
     Хит ждал, пока не понял, что ответа не последует. Тогда его руки быстро коснулись лифчика, и одним решительным движением, не давая ей шанса сопротивляться, он снял его.
     - Лампа... - начала было она; мягкий золотой свет падал на ее обнаженные груди.
     - Я хочу видеть тебя, - сказал он, и в его сине-зеленых глазах запылала страсть. - И хочу, чтобы ты видела меня. - Он поднял ее и осторожно опустил на кровать. Его руки, как лучи солнца, ласкали ее грудь. Сначала его губы лишь коснулись ее губ, потом он прижался сильнее и, наконец, убедил ее раскрыть свои. И снова его поцелуй возбудил в ней всю ее чувственность. Она ощущала мягкие, томительные прикосновения его языка, она обвила руками его шею, находя истинное успокоение в физическом наслаждении. Одними пальцами он нащупал ее панталоны и стянул их с бедер.
     Мысли были приятно затуманены, она сосредоточилась только на его губах и руках. Он целовал ее страстно, неторопливо. И казалось, чем сильнее она хотела сблизиться с ним, тем ленивее становился он, заставляя ее работать, искать его ускользающие поцелуи, пока в отчаянии она не обхватила руками его голову, не позволяя увиливать от нее. Хит наградил ее за старание долгим, глубоким поцелуем. Где-то в глубине Люси удивилась своему страстному желанию, теперь ей нужны были не только его поцелуи, ей необходимы были его ласки. Она жаждала новых поцелуев, она снова хотела его.
     Неохотно Хит оставил ее, чтобы снять остатки одежды. Покраснев, Люси стала сконфуженно натягивать на себя одеяло, инстинктивно пытаясь скрыть наготу. Услышав, как его брюки упали на пол, она плотно закрыла глаза. Он снова вернулся к ней.
     - Син, взгляни на меня. Неужели тебе нисколечко не любопытно?
     Подняв длинные ресницы, она увидела его глаза, сияющие весельем.
     - Конечно, нет. Неожиданно он усмехнулся.
     - Конечно, тебе интересно, - настаивал он. - Но ты слишком упряма, чтобы признаться в этом.
     - Упряма? Я?
     - Не смотри на меня так, голубушка. Такой взгляд может охладить любого.
     - Хорошо! - сказала она, стараясь отвернуться от него. Она злилась, что он так бесцеремонно нарушил это состояние приятной мечтательности. - И прекрати улыбаться, в этом нет ничего смешного!
     - Но все же. - Хит легко подтолкнул ее назад и поцеловал в нос. Он изо всех сил старался сдержать улыбку, но глаза его все равно продолжали смеяться. - Ты не любишь смеяться над собой, - спокойно заключил он. - Тебе следует поучиться этому.
     - Зачем? - приглушенным голосом спросила Люси. - Достаточно того, что это делаешь ты!
     Он целовал уголки ее рта, мочки ушей, все время шепча что-то, но она улавливала только жалкие обрывки из того, что он ей говорил. Он шептал, что она прекрасна и что он хочет ее. Его шепот был настолько соблазнительно-чарующим, что она снова прижалась к нему, загипнотизированная его нежностью. Мягкими движениями он ласкал ее грудь, кончиками пальцев играл с твердеющим соском. Наслаждение разливалось по ее телу, наслаждение такое горячее и пьянящее, что она, казалось, тонула в нем.
     - Как не стыдно, - бормотал Хит ей прямо в шею. - У тебя такие прекрасные руки... Я хочу почувствовать их на себе.
     - Где? - чуть дыша спросила она, трогая его за плечи.
     - Везде.
     - Я не знаю как.
     - Делай все, что тебе хочется, - убеждал он, колоссальными усилиями сдерживая страсть. Она осмелилась наконец коснуться его груди, затем спины; уже смелее ее пальцы изучали симметричные, твердые как сталь мускулы, нежно она ощупывала изгиб позвоночника. Когда Люси дошла до упругих ягодиц, ею овладела неуверенность, смешанная со страхом. Подбадривая ее, Хит своими ладонями накрыл ее руки.
     - Хит...
     - Не ускользай от меня.
     - Я не могу...
     - Но между нами нет препятствий, - сказал он. - Нет этой комнаты. Нет стен, нет ничего запретного, нет страха, нечего скрывать, нечего терять.
     Стук ее собственного сердца казался Люси громом разбивающихся о берег волн. Дрожа, она позволила ему опустить ее руку ниже. Сначала кончики пальцев коснулись мягких густых волос, и тут же ее ладонь ощутила что-то нестерпимо горячее и твердое. У Хита перехватило дыхание. Ее нежные пальцы двигались деликатно, останавливаясь каждый раз, когда она чувствовала, какой напор и смятение охватывают его; постепенно застенчивость сменилась любопытством. К ней пришло смутное осознание того, что она вовсе и не противится тому, что происходит. Это было незнакомо и очень интимно, но странно возбуждающе. Теперь она ласкала его менее скованно.
     - Ну что, я правильно делаю? - спросила она, касаясь губами его шеи.
     - Клянусь, да. - Он хотел рассмеяться, но у него не получилось. - Ты опровергаешь все, что я когда-либо слышал о женщинах-северянках. - Он поймал ее руку, отводя от источника своего томительного желания. - Минуточку, - сказал он едва дыша, откатываясь на спину, но все же не отпуская ее руки.
     - Что-нибудь не так?
     Хит поднес ее руку к своим губам, целуя каждый палец.
     - Нет, ничего. Но если ты будешь продолжать в таком же духе, сегодняшняя ночь закончится гораздо раньше, чем я предполагал.
     Она приподнялась на локте и посмотрела на его. Ее сдержанность улетучивалась, когда она чувствовала на себе его пристальный взгляд. Его нежные касания действовали на нее как успокоительный бальзам.
     - Что ты имеешь в виду?
     - С тобой я не могу контролировать себя. Со мной никогда такого не было.
     - Но это же прекрасно, не так ли? - шептала она.
     - О, не улыбайся так, - простонал он. - Ты делаешь только хуже.
     Неожиданно он набросился на нее, как дикая кошка. Его ноги удобно устроились между ее ног, руки он подложил ей под плечи. Люси содрогнулась, когда почувствовала, как его горячая плоть коснулась ее. Она чувствовала тяжесть и его неуемную власть над ней. Теперь он уже не сдерживал себя. Она попыталась увильнуть от него, но он почти незаметно надавил на нее своим весом.
     - Не надо... - Его руки соскользнули ей под спину, заставляя ее прогнуться так, что груди поднялись вверх. Ее тело пьянило. Он прильнул к ее теплой груди, его губы двигались, ища соски, он целовал, покусывал, пытаясь заставить ее чувствовать то же, что чувствовал он. Он ласкал ее, пока она не задрожала от нетерпения. Желание, обжигающее, непреодолимое, сокрушительное, овладело всем ее телом, теперь она не могла справиться с ним в одиночку.
     Она гладила его волосы; кончиком пальца нашла шрам на его виске и нежно провела по нему, но потом ее ладонь сама собой соскользнула на ее грудь. И она почувствовала ее округлость и теплоту, ощутила в ней пульсацию жизни. Люси моментально убрала руку, как будто ее обожгли. Хит поднял голову и взглянул на нее горящими бирюзовыми глазами.
     - Что с тобой? - спросил он хрипло. - Я вовсе не против, если тебе хочется коснуться своего тела.
     Малиновый румянец залил ее щеки, ее желание быстро угасало.
     - Я не хотела. Это произошло случайно. Не смотри на меня так.
     Он улыбнулся.
     - Но в том, что ты только что сделала, нет ничего предосудительного, - настаивал он, беря ее за руку. Его пальцы сжимались, пока она пыталась отнять ее.
     - Давай прекратим этот разговор.
     - Не раньше, чем я покажу тебе кое-что.
     - Что? - спросила она.
     Хит не удержался и улыбнулся над страхом, который звучал в ее голосе.
     Хит медленно подтянул ее руку к низу ее груди, заставляя ощутить ее тяжесть. Люси, вся пунцовая от смущения, пыталась освободить свою руку, но он не отпускал ее. Наклонившись, он поцеловал ее в сосок.
     - Если я позволю тебе стесняться своего собственного тела, - сказал он и остановился, чтобы дать насладиться ей прикосновением его теплых губ, - тогда ты будешь стесняться и моего. А я этого не хочу. - Он потянул ее руку ниже, ниже живота, ниже мягких вьющихся волос, пока она не застыла в шоке. Ее пальцы были зажаты между ног и ощущали горячую чуть дрожащую влажность. - Посмотри, как это приятно. Вот почему я пытаюсь убедить тебя...
     Люси с приглушенным стоном отпрянула от него, дыхание ее было неровным. Ее рука лежала теперь на подушке рядом с головой. Ее всю трясло, когда она почувствовала прохладный воздух на своих влажных пальцах.
     - Как ты мог? - шептала она, эмоции переполняли ее, она не могла собраться с мыслями.
     - Но ведь нет ничего запрещенного, - напомнил он и в доказательство сказанного, опустив голову, облизал один за другим все ее пальцы.
     - Но ты не... должен делать так, - бормотала она, широко раскрыв глаза.
     - Откуда ты знаешь? - спросил Хит с мягкой насмешкой. - Так вот, каждый муж может делать это со своей женой.
     Нет. Инстинктивно она осознавала, что Даниэль никогда бы не сделал подобного, а тем более не заставил бы делать ее то, чего она не хотела. С Даниэлем все это было бы намного романтичнее, он все сделал бы с присущим ему достоинством и нежностью и не стал бы превращать первую брачную ночь в страстный, языческий обряд, как это собирался сделать ее супруг.
     Хит застыл. Улыбка исчезла с его лица. И дураку было бы понятно, о чем она думала сейчас, вернее, о ком. Интересно, как долго его будет преследовать тень этого человека?
     - Маленькая ханжа, - сказал он спокойно. - Ты бы с большим удовольствием улеглась в постель с янки, с его не испорченными манерами, правда же? И он бы с таким уважением поднял подол твоей ночной сорочки и испрашивал бы разрешение на каждое движение...
     - Прекрати разговаривать со мной в подобном тоне.
     - Но признайся, ты ведь все бы отдала за то, чтобы на моем месте сейчас был Даниэль Коллиэр. Ты бы продала душу дьяволу, чтобы сейчас он был с тобой в постели вместо меня, осмеливающегося смеяться над тобой, пытающегося пробудить тебя, твои чувства, а не лежать, как восковая кукла.
     - Да! - закричала она, приведенная в бешенство его сарказмом. - Да, я хочу, чтобы на твоем месте был он!
     Его красивое лицо затмила усмешка, больше похожая на гримасу.
     - Маленькая глупышка. Ты хочешь этого только потому, что он не захотел иметь с тобой дела. А ты знаешь почему?
     Она больше не могла сносить его ядовитых насмешек. Попытавшись отпрянуть от него, она прошипела:
     - Из-за тебя.
     Казалось, он не прореагировал на ее слова, лишь лицо его побледнело, а нижняя губа немного покривилась.
     -