цепей у меня раскалывалась голова.
     Но хуже всего была вонь. Нам редко удавалось вымыться - мыла вечно не хватало, приходилось споласкиваться морской водой. Нашу тюрьму не проветривали, воздух проникал в нее только через узкие бойницы со стороны моря, которые оставляли открытыми. Зловоние было таким чудовищным, что тюремщиков, по утрам отпирающих люки, шатало, а один как-то упал в обморок. Рано вечером люки запирали, и до следующего утра узники были предоставлены самим себе - никто не следил за порядком в трюме.
     - Чем же занимались заключенные? - спросила Лотти. Губы Ника раздвинулись в хищной усмешке, от которой Лотти бросило в дрожь.
     - Резались в карты, дрались, замышляли побеги, содомили.
     - "Содомили"? Что это значит? Ник метнул в нее быстрый взгляд.
     - Насиловали друг друга.
     Лотти ошеломленно покачала головой-
     - Но ведь мужчину нельзя изнасиловать!
     - Уверяю тебя: еще как можно, - сардонически усмехнулся Ник. - Именно такого насилия я страстно хотел избежать. К несчастью, жертвами чаще всего становий мои ровесники - мальчики четырнадцати-пятнадцати лет Я выжил только потому, что подружился с парнем постарше, гораздо более опытным, чем я.
     - С Ником Джентри?
     - Да. Он оберегал меня, пока я спал, учил защищаться, заставлял есть, чтобы я выжил, - даже тухлятину которую едва удавалось проглотить. Целыми днями болтая с ним я не изводился от безделья и потому сохранил рассудок. Если бы не он, я бы точно не выжил. Я с ужасом ждал дня, когда его отпустят на свободу: через шесть месяцев после того, как я попал на "Скарборо", Джентри сообщил что его срок истекает через неделю. - На его лице появилось такое выражение, что у Лотти судорожно сжалось сердце. - Он прожил в этом аду целых два года, оставалось вытерпеть еще неделю. Мне следовало бы порадовался за него. Но я не мог. Я думал только о том, что после освобождения Ника мне не прожить и пяти минут
     Он умолк, погружаясь в воспоминания
     - И что же было дальше? - тихо спросила Лотти - Рассказывай.
     Лицо Ника стало безучастным. Его память надежно хранила тайны не собираясь делиться ими. Со странной холодной улыбкой презрения к себе он выговорил
     - Не могу.
     Лотти с трудом сдерживалась, чтобы не спрыгнуть с постели и не броситься к нему. Ее глаза заволакивали слезы, она неотрывно смотрела на полускрытую в тени фигуру мужа.
     - Как умер Джентри? - спросила она. Ник судорожно сглотнул и покачал головой. Понимая, что он мучительно борется с самим собой,
     Лотти попыталась помочь ему.
     - Не бойся, - прошептала она. - Я все равно буду с тобой.
     Отвернувшись, он сощурился так, словно ему в глаза ударил ослепительный свет.
     - Однажды ночью на меня напал один из заключенных, некто Стайлс. Пока я спал, он стащил меня с нар и придавил к полу. Я отбивался, как мог, но он был вдвое тяжелее меня, и никто не смел за меня вступиться. Стайлса боялись все. Я начал звать на помощь Джентри, надеясь, что тот оттащит ублюдка прежде, чем он... - Ник осекся и сдавленно, невесело усмехнулся.
     - И Джентри помог тебе?
     - Да... болван... - Он издал звук, подозрительно напоминающий всхлип. - Он знал, что помогать мне бессмысленно. Что меня изнасилуют если не сейчас, то после того, как он освободится. Мне не следовало просить о помощи, а ему - помогать мне. Но он оттащил Стайлса, и...
     Повисла долгая пауза.
     - Ник погиб в драке? - с трудом выговорила Лотти.
     - Нет, позднее той же ночью. Помогая мне, Ник нажил заклятого врага и вскоре поплатился за глупость. Незадолго до рассвета Стайлс задушил Ника во сне. К тому времени, как я понял, что произошло, было уже слишком поздно. Я бросился к Нику, попытался разбудить его, заставить дышать... Он не шевелился. Его тело остыло у меня на руках. - Подбородок Ника задрожал, он хрипло прокашлялся.
     Лотти не могла остановиться на полпути, не дослушав историю до конца:
     - Как ты выдал себя за Джентри?
     - Каждое утро помощник врача и один из стражников вытаскивали из трюма трупы тех, кто умер ночью - от болезней, голода и, как они выражались, от "упадка сил". Умирающих забирали наверх и размещали в баковой надстройке. Я притворился больным - это было нетрудно. Нас подняли наверх, спросили, кто я такой и знаю ли я имена умерших. Стражники не могли уличить меня во лжи - для них все мы были на одно лицо. А поскольку я еще поменялся одеждой с Ником... когда он уже был мертв... никто не усомнился, что я и есть Ник Джентри, а покойник - Джон Сидней. Несколько дней я провел в лазарете, притворяясь больным, чтобы меня не отправили обратно в трюм. Остальные больные были слишком слабы, чтобы выдать меня.
     - И тебя скоро отпустили на свободу, - тихо закончила Лотти, - вместо Джентри.
     - Его похоронили в братской могиле у причала, а я вышел на свободу. И теперь его имя мне роднее собственного.
     Лотти была потрясена. Неудивительно, что ее муж так стремится сохранить чужое имя - ведь благодаря ему он остался в живых. Это имя стало для него талисманом, символом новой жизни. Только теперь Лотти начинала понимать, почему Ник так стыдится своего настоящего имени, уверенный, что он виноват в смерти друга. Конечно, в этом нет его вины. Но Лотти пока не знала, как объяснить это мужу, как помочь ему избавиться от угрызений совести.
     Она встала с кровати, ступив босыми ногами на пушистый мягкий ковер, но, уже двинувшись к Нику, вдруг замерла в нерешительности. Любую попытку утешить его он воспримет как жалость. А молчание расценит как презрение или насмешку.
     - Ник... - тихо позвала Лотти, но он не поднял головы. Она остановилась перед ним, вслушиваясь в его сбивчивое дыхание. - Ты правильно поступил, позвав Джентри на помощь. И он помог тебе, как подобало настоящему другу. Никто из вас ни в чем не виноват.
     Ник прикрыл ладонью глаза и содрогнулся.
     - Я убил его.
     - Нет, - настойчиво повторила Лотти. - Незачем винить себя - это никому не поможет. - По ее щеке скатилась горячая струйка, задела уголок губ, распространила во рту солоноватый привкус. Как она понимала его угрызения совести и ненависть к себе, горечь от того, что ему не у кого просить прощения! Человек, перед которым провинился Ник, давно мертв. - Он не в силах воскреснуть, чтобы простить тебя, - продолжала она. - Вместо него с тобой говорю я. Если бы он мог, он сказал бы тебе: "Ты прощен. Все уже в прошлом. Я упокоился с миром, и ты можешь быть спокоен. Тебе давно пора перестать винить себя".
     - Откуда ты знаешь, что он простил бы меня?
     - Так поступил бы каждый, кому ты дорог. А он дорожил тобой, иначе не стал бы рисковать жизнью ради тебя. - Лотти обвила обеими руками шею Ника. - И мне ты тоже дорог. - Она изо всех сил потянула его к себе. - Я люблю тебя, - шептала она. - Не отталкивай меня. - И она потянулась к его губам.
     Он не сразу ответил на нежное прикосновение ее губ. Из его горла вырвался слабый хрип, он потянулся дрожащими руками к ее лицу, приложил ладони к щекам и прильнул к ее губам. На его щеках слезы смешались с испариной, поцелуй обжигал страстью.
     - Мне удалось хоть чем-нибудь помочь тебе? - прошептала Лотти, когда поцелуй прервался.
     - Да, - твердо ответил он.
     - Тогда я буду повторять те же слова всякий раз, когда ты вновь начнешь себя винить, - до тех пор, пока ты мне не поверишь. - Она притянула его к себе и наградила еще одним поцелуем.
     Ник вдруг словно очнулся. С пугающей легкостью подхватив Лотти, он отнес ее в постель и бережно уложил на свежие простыни. Одежду с себя он сорвал, рассыпая по полу пуговицы, чтобы не тратить времени. Бросившись в постель, он приподнялся над Лотти и разорвал ее рубашку. Интуиция подсказала Лотти: Ник так стремится войти в нее, что теряет власть над собой. Разведя в стороны ее колени, он начал настойчиво протискиваться в нее. Несмотря на всю готовность Лотти впустить его, ее тело не ждало вторжения, складки оставались сухими.
     Ник понял это, переместился ниже и впился ртом в ее цветок, придерживая ладонями ее бедра и крепко прижимая их к постели. Лотти выгнула спину, едва он проник в нее языком, увлажняя и смягчая нежную плоть. Разыскав чувствительный бугорок чуть выше заманчивого отверстия, он прижал язык к нему всей поверхностью и повторял то же движение, пока не ощутил волнующий аромат ее желания. Приподнявшись, он снова устроился между ее ног и наконец погрузился в нее.
     Как только Ник очутился внутри ее теплого тела, его слепая ярость начала иссякать. Он нависал над Лотти, поставив мускулистые руки по обе стороны от ее головы, и его грудь ходила от глубоких прерывистых вздохов. Плоть Лотти, пригвожденной его телом к матрасу, пульсировала, охватив толстое копье.
     Он снова завладел ее губами - на этот раз кружа ей голову продолжительными, дразнящими поцелуями, при которых кончик языка проскальзывал в рот. Лотти втайне лелеяла воспоминания о его других поцелуях - порывистых, пылких, еще чужих, но эти были совсем другими, от них страсть ударяла в голову. Она изогнулась, задыхаясь от его коротких, но точных прикосновений к соскам. Он опять пустил в дело весь свой арсенал, чтобы распалить ее, дразнил, но не дарил удовлетворения. Желая большего, Лотти попыталась придвинуть его поближе. Он устоял, не сбился с томного ритма, заглушая ее протесты поцелуями. Внезапно он одним плавным движением погрузился в нее на всю длину. Ошеломленная, Лотти уставилась на него в упор.
     - Что ты делаешь? - еле выговорила она.
     Его губы обожгли ее рот шелковистым огнем. Постепенно она начала понимать, что он действует по строгой схеме: восемь коротких ударов, два длинных и глубоких, семь коротких - три длинных и так далее, вплоть до десяти резких, почти болезненных проникновений. Лотти закричала от мучительного наслаждения, приподнимая бедра навстречу ему и ловя ускользающие ощущения. Когда обжигающее удовольствие наконец померкло, Ник почти незаметно поменял позу, придвинувшись ближе, разведя колени Лотти шире, изменив угол погружения в нее. Он сразу нанес решительный удар, слился с ней и принялся вращать бедрами в неторопливом, настойчивом ритме.
     - Я больше не могу... - задыхаясь, простонала Лотти, понимая, чего он жаждет, но зная, что это невозможно.
     - Давай попробуем, - шепотом ответил ей неутомимый Ник, адепт таинственного искусства, продолжая совершать кругообразные движения.
     К изумлению Лотти, ее почти мгновенно вновь охватила страсть, все чувства откликнулись на недвусмысленный призыв, лоно стало скользким, нижние губы набухли от легкого трения. Из горла Лотти рвались стоны, она уже приближалась к очередной вершине, подрагивая ногами и руками, прижимаясь щекой к его плечу.
     А он вдруг начал все сначала: девять коротких ударов - один длинный...
     Он доводил ее до экстаза столько раз, что Лотти сбилась со счета и перестала следить за временем. Он шептал ей на ушко ласковые слова и соблазнительные фразы, объяснял, как ему хорошо с ней, как крепко она обнимает его, как он жаждет подарить ей наслаждение. Удовольствие давно уже стало невыносимым, Лотти умоляла его остановиться, дрожа от усталости всем телом.
     Ник нехотя подчинился: вонзился в нее одним резким движением и с протяжным стоном выплеснул накопившееся семя. Поцеловав ее еще раз, он удовлетворенно отстранился. Лотти так выбилась из сил, что не могла пошевелить даже пальцем, но сумела пробормотать:
     - Ты останешься?..
     - Да, - услышала она в ответ. - Да.
     С облегчением она быстро провалилась в глубокий сон.

Глава 13

     Солнечный свет вливался в окна, которые Лотти распахнула накануне вечером, чтобы проветрить спальню. Зевнув, она потянулась, поморщилась от боли в мышцах ног и интимном местечке между ними и...
     Вдруг вспомнила, что случилось минувшей ночью. Приподняв голову, она в приливе радости обнаружила, что Ник спит на животе рядом с ней. Отблеск света играл на его длинной мускулистой спине. Он зарылся головой в подушку и слегка приоткрыл во сне губы. За ночь его подбородок оброс щетиной, подчеркивающей контуры привлекательного лица. Лотти еще никогда не испытывала такого острого интереса к другому человеку: ей хотелось знать каждую его мысль, каждую подробность тела, познать душу... и просто наслаждаться его близостью.
     Приподнявшись на локте, Лотти задумалась и осознала, что ей еще ни разу не представлялось случая разглядеть Ника во сне. Его тело было сильным и гибким, широкая спина суживалась, переходя в тонкую талию и узкие бедра, мускулистые, но не чрезмерно. Простыня сбилась, приоткрывая изгиб упругих ягодиц.
     Лотти поняла, что даже этого зрелища ей мало. Опасливо бросив взгляд на лицо Ника, она взялась за край простыни и потащила ее вниз, постепенно обнажая его тело.
     С молниеносной быстротой Ник выбросил вперед руку и схватил ее за запястье. Он открыл заспанные глаза, в них засияли насмешливые искры. Зазвучал сипловатый со сна голос:
     - Глазеть на спящего мужчину неприлично.
     - Я и не глазела, - проказливо отозвалась Лотти. - Я любовалась. - Она окинула его дерзким взглядом. - Мне нравится, как ты выглядишь по утрам.
     Ник отпустил ее голову, фыркнул, тряхнул головой и запустил пятерню во встрепанные волосы. Потом перекатился на бок, открывая взгляду Лотти густые завитки на груди.
     Не справившись с искушением, Лотти придвинулась ближе, коснувшись грудью этого теплого меха.
     - Тебе когда-нибудь случалось проводить всю ночь со своей... подругой? - спросила она, закидывая ногу поверх ног Ника.
     - Ты про Джемму? Конечно, нет.
     - Значит, я - первая женщина, с которой ты спал, - довольно заключила Лотти.
     Он нежно провел кончиками пальцев по соблазнительной округлости ее плеча.
     - Да.
     Лотти послушно позволила ему опрокинуть ее на спину и подставила грудь его губам. Соски сразу набухли, Лотти ахнула, когда горячий язык вкрадчиво обвел одну розовую бусинку. Расслабившись, она наслаждалась и солнцем, и белыми простынями, и прикосновениями сильных рук...
     - Ник! - вдруг спохватилась она, случайно бросив взгляд на часы, стоящие на каминной полке. - Господи, мы же опоздаем!
     - Куда? - удивился он, даже не подумав отстраниться от ее соблазнительного тела.
     - Софи и сэр Росс пообещали приехать к десяти. Мы едва успеем умыться и одеться... Да отпусти же меня, времени в обрез!
     Насупившись, Ник отодвинулся, и Лотти выбралась из-под него.
     - А я хотел поваляться подольше.
     - Нельзя, нельзя! Сначала мы осмотрим дом вместе с Софи и сэром Россом, и ты, конечно, будешь вести себя как подобает: похвалишь сестру, поблагодаришь ее за неоценимую помощь, а ее мужа - за щедрость. Потом мы устроим для гостей ранний ужин и проводим их в Силвер-хилл.
     Ник наблюдал, как она спускает ноги на пол.
     - Значит, они уедут только через двенадцать часов? Не уверен, что я продержусь так долго. Меня так и тянет к тебе.
     - В таком случае тебе придется найти способ... - Лотти выпрямилась и вскрикнула.
     - Что такое? - встревожился Ник. Лотти покраснела от макушки до пят.
     - Больно... Знаешь, в тех местах, где обычно не болит...
     Ник сразу все понял. Гордая улыбка тронула его губы, но он потупился, попытавшись изобразить раскаяние.
     - Прости... это последствие тантрической любви.
     - А это еще что такое? - Лотти с трудом доковыляла до халата, который с вечера повесила у камина, и поспешно закуталась в него.
     - Древнее индийское искусство, - объяснил он. - Ритуал, цель которого - продлить сношение.
     Лотти вспыхнула, вспомнив, что он делал с ней ночью.
     - Да, оно и вправду продлилось...
     - Ненамного. Мастера тантры способны совокупляться по девять-десять часов подряд.
     Лотти в ужасе приоткрыла рот:
     - И ты так смог бы, если бы захотел?
     Ник поднялся с постели, совершенно не стесняясь своей наготы, заключил ее в объятия и ткнулся носом в шелковистые светлые волосы, которые Лотти на ночь свободно заплела в косу.
     - С тобой я не прочь попробовать, - заявил он и улыбнулся, прижавшись щекой к ее виску.
     - Нет уж, спасибо! Я и без того еле хожу. - Она коснулась его соска. - Боюсь, с освоением тантрического искусства придется повременить.
     - Правильно, - добродушно поддержал Ник, - есть много других занятий. - И он соблазнительно понизил голос:
     - Ты даже представить себе не можешь, какой у меня богатый опыт и фантазия!
     - Этого я и боялась, - вздохнула Лотти, и Ник рассмеялся.
     Он обхватил большой ладонью ее затылок, заставляя запрокинуть голову. Лотти изумило выражение его глаз, напоминающих бездонные синие колодцы. Он тянулся к ее губам медленно, словно опасаясь, что она отвернется, и Лотти вдруг поняла: он опасался, что ее желание целовать его улетучилось с первым лучом солнца. Крепко обняв Ника, она смежила веки и подставила ему приоткрытые губы.

***

     С того дня время понеслось так стремительно, что Ник не успевал опомниться. Его признание и удивительный ответ Лотти изменили его жизнь. Лотти следовало бы испытать отвращение, а она по-прежнему обнимала его, охотно принимала его ласки. Ник не понимал, в чем дело. Он пристально наблюдал за женой, стараясь уловить признаки того, что она уже раскаивается в своем замужестве и корит себя. Но Лотти даже не пыталась оттолкнуть его. Она открылась ему и душой, и телом. Ее доверие порой внушало Нику страх - как и его потребность в ней. Впервые в жизни он позволил себе до такой степени утратить независимость, и уже ничего не мог с собой поделать.
     Оставалось лишь примириться с неизбежным. С каждым днем Ник уходил все дальше по опасной, но такой манящей тропе к счастью. Его перестали мучить сомнения и томить неосуществимые желания. Впервые в жизни он обрел душевный покой. Даже кошмары больше не преследовали его. Давным-давно он не засыпал так крепко, а если и видел сны, то просыпался, убеждался, что Лотти жмется к нему, рассыпав по подушке волосы, и снова погружался в приятную дремоту. Никогда еще он не жил так праздно - валялся в постели, предавался любви с женой, подолгу ездил верхом или гулял вместе с ней, даже устраивал пикники и радовался, хотя мог бы приносить людям пользу, оставшись в Лондоне с Морганом и товарищами!
     Порой старый дом нагонял на него тревогу, напоминал о фамильной горячности и любви к риску. Ник не знал, каково это - быть виконтом, чувствовал себя в поместье не в своей тарелке, хотя и помнил его с детства. Пресловутое предписание не стало взмахом волшебной палочки. Какой бы ни была кровь Ника, в душе он оставался уличным мальчишкой.
     - Я все время думаю о том, что тебе необходимо, - сказала Лотти ему однажды утром, когда они удалялись от дома по дорожке, вымощенной розовым кирпичом и ведущей к большому пруду, заросшему водяными лилиями. За прудом и ухоженной лужайкой начинался каскад рукотворных озер среди кедров и вязов. Вспомнив детство, Ник повел Лотти наперерез, через лужайку и невысокую каменную стену у леса.
     Помогая жене перебраться через стену, Ник обдумывал ее слова. Лотти охотно приняла помощь, хотя могла бы преодолеть препятствие сама.
     - А что мне необходимо? - спросил Ник, бережно ставя ее на землю.
     - Свое дело.
     - Что?
     - Дело, которое ты сочтешь достойным, но не связанное с управлением поместьем.
     Ник окинул дерзким взглядом стройную фигурку Лотти в прогулочном платье персикового оттенка с шоколадной отделкой.
     - Оно у меня уже есть, - заявил он и потянулся к ее губам.
     Лотти с улыбкой ответила на поцелуй, подчиняясь движениям его языка.
     - Я имела в виду дело, которым ты мог бы заниматься в свободное время, - объяснила она, когда поцелуй наконец завершился.
     Ник обнял ее за талию, не стянутую корсетом.
     - И в любое другое - тоже.
     Лотти со смехом отпрянула, ее каблучки проваливались в толстый ковер опавшей листвы. Сквозь навес зеленых веток над головами просачивались тонкие лучики, играли на заколотых на макушке волосах Лотти, придавая им серебристый блеск.
     - Например, сэр Росс интересуется судебной реформой,