е навлекайте на свою голову неприятностей. Немедленно пошлите Бронсону отказ.
     Убежденная словами Уильяма, Холли уже почти было решила отклонить приглашение мистера Бронсона, но любопытство возобладало. Не может же она оставаться в своей вечной тишине и покое, так и не узнав, зачем один из могущественнейших людей Англии добивается встречи с ней... Нет, она должна выяснить причину.
     - Я уверена, что сумею устоять перед его разлагающим влиянием по крайней мере час или два, - весело сказала она. - А если его поведение покажется мне неприемлемым, я просто уйду.
     Синие глаза Уильяма - тот же цвет и разрез, что были у ее мужа, - вспыхнули неодобрительно.
     - Джордж наверняка не пожелал бы, чтобы вы встречались с этим бесчестным человеком.
     Заявление Уильяма подействовало на нее сокрушительно. Холли опустила голову, глаза ее предательски повлажнели. Она поклялась прожить всю оставшуюся жизнь так, как того хотел ее муж. Джордж защищал ее от всего, что считал опасным, и она полностью полагалась на его суждения.
     - Но Джорджа больше нет, - прошептала она, глядя на строгое лицо Уильяма глазами, полными слез. - Мне нужно научиться теперь как-то ориентироваться самой.
     - А если ваше мнение окажется ошибочным? - возразил он. - Память о брате обязывает меня вмешаться.
     Холли слабо улыбнулась, подумав, что с самого ее рождения всегда находился кто-то, кто защищал и направлял ее. Сначала любящие родители, потом Джордж... а теперь его семья.
     - Позвольте мне, Уильям, совершить несколько ошибок, - произнесла она. - Я должна научиться принимать решения - ради Розы и себя самой.
     - Холли... - В голосе его послышался гнев. - Что может вам дать посещение такого человека, как Закери Бронсон?
     Предвкушение шевельнулось в ней, и она поняла, что ей во что бы то ни стало нужно хотя бы на время покинуть безопасный кров Тейлоров.
     - Надеюсь, что скоро я это выясню, - решительно заявила она.
     Сведения, которые удалось наскрести Тейлорам о мистере Бронсоне, явно не принесли им облегчения, как и неожиданная экстравагантность Холли, согласившейся встретиться с ним. Друзья и знакомые весьма охотно поделились немногими знаниями, которыми обладали, об этом таинственном новичке в лондонском обществе. Частенько Закери Бронсона называли принцем торговцев и тем констатировали факт. Он был возмутительно, непостижимо богат, и вульгарность его была так же велика, как и богатство.
     Эксцентричный, заинтересованный не в деньгах, но во власти, которую они дают, Бронсон разорил многих конкурентов, проявляя коварство и безжалостность. Он вел дела не как джентльмен, считающийся со всеми неписаными ограничениями и соглашениями. Если кто-то не оговаривал в точности каждую деталь, Бронсон, по слухам, безжалостно пользовался своими преимуществами. Джентльмены заключали с ним деловые сделки неохотно и все же были вынуждены это делать в надежде, что и на их долю достанется немного его чудовищного везения.
     Кто-то утверждал, что Бронсон начинал как участник уличных кулачных боев. В конце концов его наняли на пароход, - через какое-то время он стал капитаном, а затем качал приобретать все больше и больше пароходных линий. Его жесткость и смекалка либо разоряли его конкурентов, либо вынуждали их к слиянию.
     Бронсон потерпел крах, когда начал продавать публике акции по вздутым ценам. Тогда он занялся недвижимостью. Поскольку в Англии почти невозможно купить землю, он приобрел тысячи акров в Америке и Индии. Площадь его ферм превосходила совокупность владений английской аристократии, а огромное количество продукции, которое он производил и ввозил в страну, снова увеличило его богатство. Теперь он вкладывал деньги в развитие железной дороги в Дьюрхеме, по которой движимые силой пара создания человеческой мысли могли бы тащить вагоны с грузом со скоростью двенадцать миль в час. Хотя все понимали, что сила пара никогда не сможет заменить лошадей, эти опыты нашли пылких последователей.
     - Бронсон опасен, - заметил лорд Эвери, старинный друг Тейлоров, приглашенный на ужин. Эвери был членом совета в нескольких банках и страховых компаниях. - Каждый день я вижу, как богатство Англии переходит от знатных семей и истинных фермеров к выскочкам вроде Бронсона. Если принимать его на равных только потому, что он разжился деньгами... это будет означать конец высшего общества в том виде, как мы его знаем.
     - Но разве труд не должен вознаграждаться? - нерешительно заметила Холли, зная, что респектабельная дама не должна вмешиваться в политические или финансовые споры. - Разве нам не следовало бы признать достижения мистера Бронсона, приняв его в свое общество?
     - Он не подходит нам, дорогая, - ответствовал Эвери. - Знатность - это продукт жизни многочисленных поколений, определенным образом воспитанных, образованных и утонченных. Нельзя купить место в высшем обществе, а именно этого и добивается мистер Бронсон. У него нет чести, нет хорошей родословной, и, насколько мне известно, он получил самое минимальное образование. Я бы сравнил его с дрессированной обезьяной, выучившей всего один арифметический трюк и проделывавшей его до тех пор, пока каким-либо образом маленькие суммы не превратятся в огромные.
     Тейлоры и остальные гости согласно кивнули.
     - Понятно, - пробормотала Холли и занялась едой, отметив про себя, что в голосе лорда Эвери звучала некоторая зависть. Мистер Бронсон, возможно, и овладел всею лишь одним трюком - но зато каким! Любой хорошо воспитанный человек за этим столом с радостью перенял бы способности мистера Бронсона, который, точно Мидас, обращает в золото все, к чему ни прикоснется. Все разговоры о нем не достигли своей цели - запугать и отвратить ее. Они лишь еще больше разожгли ее любопытство.

Глава 3

     Холли никогда в жизни не видывала ничего похожего на лондонское поместье Закери Бронсона, богатство которого могло бы вызвать зависть даже у Медичи. Вестибюль, вымощенный красным королевским мрамором, уставленный сверкающими золочеными колоннами, увешанный бесценными гобеленами, занимал два этажа. Тяжелые хрустальные люстры свисали с потолка, освещая ошеломляющее количество римских статуй. Огромные малахитовые вазы, в которых росли пальмы и роскошные папоротники, стояли по бокам каждой из четырех ведущих из вестибюля дверей.
     На удивление молодой дворецкий повел Холли к библиотечным апартаментам.
     - Апартаментам? - в замешательстве повторила Холли, а дворецкий объяснил, что принадлежащее мистеру Бронсону собрание книг, рукописей, древних фолиантов и карт слишком велико, чтобы храниться в одном помещении. Холли с трудом подавила желание непрестанно вертеть головой. Обе стены коридора были покрыты синим шелком, который усеяли сотни блестящих стеклянных бабочек. По бокам двери, ведущей в библиотеку, висели два рисунка - то был Рембрандт, - каждый из них был дороже самого великолепного из произведений, которыми владели Тейлоры.
     Будучи воспитанной в убеждении, что простота окружения сопутствует отдыху и покою, Холли подумала, что здешняя обстановка вряд ли для этого пригодна. Но несмотря на дурной вкус, все тут было так эффектно в своих излишествах, что она не смогла удержаться от улыбки. Вспомнив, что Бронсон начал свою карьеру с кулачных боев, она почувствовала восхищение, граничащее с благоговейным ужасом. Подумать только, как многого может добиться человек!
     Дворецкий провел ее в комнату, свет в которую струился с затейливого потолка, застекленного хрусталем. Стены были обиты зеленым бархатом и украшены множеством картин, висящих в три яруса и казавшихся портретами почтенных предков. Бесконечные ряды книжных полок со стеклянными дверцами были заполнены толстенными томами. Как соблазнительно, должно быть, взять один из этих томов, опуститься в такое вот роскошное, удобное кожаное кресло и откинуться на такую вот плюшевую подушку. Проходя мимо блестящего коричневого глобуса, имевшего в диаметре, наверное, не меньше шести футов, Холли остановилась и осторожно потрогала его.
     - Я никогда не видела таких библиотек, - произнесла она.
     На лице дворецкого, как ни старался он выглядеть равнодушным, все же отразилась гордость.
     - Это только библиотечный холл, миледи. Главные помещения еще впереди.
     Холли вошла следом за ним в следующую комнату - и остановилась на пороге в изумлении. Ей показалось, что она во дворце. Помещение было слишком великолепным, чтобы принадлежать обычной семье.
     - Сколько же здесь книг? - спросила Холли.
     - Почти двадцать тысяч томов, полагаю.
     - Должно быть, мистер Бронсон любит читать.
     - Да нет, миледи, хозяин почти ничего не читает. Но очень любит книги.
     Подавив улыбку, Холли прошла дальше. Главная комната библиотечных апартаментов была в три этажа высотой, потолок ее украшали затейливые фрески, изображающие ангелов и прочие райские картины. Блестящий паркетный пол издавал свежий запах пчелиного воска, смешивающийся с запахом кожаных переплетов и пергаментной бумаги, эту композицию приправлял едва уловимый аромат табака. В камине резного зеленого мрамора, куда без труда поместилась бы карета, бушевало пламя. В дальнем конце комнаты стоял такой массивный письменный стол красного дерева, что для перемещения его потребовалось бы, пожалуй, не менее дюжины человек. Когда дворецкий возвестил о прибытии леди Тейлор, человек, сидевший за этим столом, встал.
     Хотя Холли, знакомясь со знатью и далее с членами королевской семьи, никогда не теряла хладнокровия, сейчас она немного волновалась. Возможно, причиной тому была репутация мистера Бронсона или великолепие окружающей обстановки. Она немного задохнулась, когда он подошел к ней. Хорошо, что она надела свое лучшее дневное платье - из итальянского шелка кофейного цвета, с высоким воротом, отороченным кружевом цвета ванили, с пышными рукавами, собранными у локтей.
     Как он молод, удивилась Холли. Она ожидала увидеть человека сорока - пятидесяти лет. Закери же Бронсон выглядел лет на тридцать. Несмотря на свой элегантный костюм - черный фрак и темно-серые брюки, - он напоминал кота. Он был высокий, ширококостный, и ему явно не хватало аристократического лоска, к которому привыкла Холли. Гриву густых черных волос, свободно падающую на лоб, следовало бы зачесать назад и напомадить, узел галстука был слишком свободным, словно его только что теребили. Бронсон был хорош собой, хотя черты его лица казались резкими, а нос, судя по всему, был сломан. Еще она отметила выдающий силу подбородок, крупный рот и мимические морщинки в уголках глаз, позволяющие надеяться на живое чувство юмора. Встретившись с ним взглядом, Холли ощутила странный укол узнавания. Глаза у него были такими темными и проницательными, что Холли стало не по себе. Наверное, такие глаза должны быть у дьявола - смелые, понимающие...
     - Добро пожаловать, леди Холланд. Я не надеялся, что вы придете.
     При звуках его голоса Холли замерла. Комната завертелась вокруг нее, и она все силы тратила на то, чтобы сохранить равновесие. Она узнала этот голос. Она узнала бы его и через десять лет. Это был тот самый незнакомец, человек, который разговаривал с ней так нежно и целовал ее так страстно, оставив неизгладимый след в ее памяти. Горячий румянец стыда залил ее щеки. Казалось, что он никогда не сможет снова поднять глаз. Но он молчал, и ей пришлось начать первой.
     - Меня почти отговорили, - произнесла она. Ах, если бы она только послушалась родственников и осталась за надежными стенами тейлоровского особняка!
     - Могу ли я спросить, почему вы решили согласиться? - Голос его был так вежлив, так мягок, что Холли удивленно посмотрела на него. В темных глазах не было ни намека на насмешку, и это ее успокоило.
     Он ее не узнал, решила она с облегчением. Он не знает, что она - та самая женщина, которую он целовал на балу у Бельмонтов. Облизнув сухие губы, она попыталась взять себя в руки.
     - Я... на самом деле не знаю. Наверное, любопытство.
     Это вызвало у него усмешку.
     - Что ж, причина ничем не хуже любой другой.
     Он взял ее руку в свои. Его длинные пальцы легли на ее пальчики. Жар его ладони проник сквозь тонкую ткань перчатки. У Холли чуть не закружилась голова от внезапно нахлынувших воспоминаний: какой жар ощутила она в тот вечер на балу у Бельмонтов, как настойчивы были его губы, когда он целовал ее...
     Смутившись, она отняла руку.
     - Не присесть ли нам? - И Бронсон жестом указал на два кресла в стиле Людовика XIV, стоящих возле чайного стола с мраморной столешницей.
     - Да, благодарю вас. - Холли обрадовалась возможности дать отдых своим дрожащим ногам.
     Бронсон занял кресло напротив и наклонился вперед.
     - Чаю, Ходжес, - приказал он дворецкому, потом снова устремил взгляд на Холли и обезоруживающе улыбнулся:
     - Надеюсь, вам повезет, миледи. Закусывать в моем доме - все равно что играть в рулетку.
     - В рулетку? - Холли нахмурилась, услышав незнакомое выражение.
     - Это такая игра, - объяснил он. - В хороший день моя кухарка неподражаема. А в плохой... о ее бисквит запросто можно сломать зуб.
     Холли с облегчением рассмеялась. Ее волнение отчасти улеглось: надо же, Бронсон жалуется на прислугу так же, как это делают обычные люди.
     - Конечно, при надлежащем руководстве... - начала она, но внезапно остановилась. Стоит ли давать советы, о которых тебя не просят?
     - В моем хозяйстве, миледи, руководить некому. У нас полная анархия, но эту тему я хочу обсудить с вами позже.
     Не для этого ли он пригласил ее к себе? Чтобы узнать ее соображения о том, как вести домашнее хозяйство? Разумеется, нет. Он наверняка подозревает, что она - та самая женщина, с которой он нежданно столкнулся на балу у Бельмонтов. Быть может, он играет с ней? Задаст ей сейчас несколько хитроумных вопросов, и она попадется в ловушку.
     Если так, то лучшей защитой будет самой начать разговор и все объяснить. Она просто скажет, что в тот вечер он застал ее врасплох и она повела себя совершенно не присущим ей образом.
     - Мистер Бронсон, - с трудом произнесла она. - Я должна кое-что с-сказать вам.
     - Да? - Он внимательно посмотрел на нее своими черными глазами.
     Вдруг Холли показалось нереальным, что она целовала этого огромного мужчину, обнимала, гладила его бритую щеку... За те несколько тайных мгновений, пока продолжалась их встреча, она узнала такую близость, какой не ощущала ни с одним мужчиной, за исключением Джорджа.
     - В-вы... - Сердце молотом стучало в груди. Проклиная себя за трусость, Холли отказалась от попытки исповедаться. - У вас очень красивый дом.
     Он улыбнулся.
     - Я думал, что он не в вашем вкусе.
     - Вы правы. Но он замечательно исполняет свое предназначение.
     - То есть?
     - Ну как же, он триумфально объявляет всем о вашем взлете.
     - Это верно. - Он бросил на нее заинтересованный взгляд. - На днях один надутый барон назвал меня карьеристом. До этой минуты я не понимал, что это значит.
     - Да. - Холли мягко улыбнулась. - Вы взяли с места в карьер.
     - То был не комплимент, - сухо заметил он.
     Холли подумала, что представители знати, с которыми он встречается, наверное, частенько ставят его на место, и почувствовала к нему симпатию. Разве Бронсон виноват в своем происхождении? Но английская аристократия полагает, что каждый должен держаться своего класса. Люди из низших слоев ни в коем случае не могут подняться в более высокие, претендовать на место в светском обществе, как бы ни было велико их богатство. Но Холли полагала, что, если человек самостоятельно чего-то достиг, он достоин уважения. Интересно, подумала она, согласился бы с ней Джордж? И какое мнение он составил бы об этом человеке? Этого она не могла себе представить.
     - По-моему, мистер Бронсон, ваши свершения достойны восхищения, - сказала она. - Большая часть английских аристократов просто сохраняют богатства, давным-давно дарованные королями их предкам за верную службу. Вы сами заработали свое богатство, а для этого требуются ум и воля. Хотя барон и не хотел вам польстить, назвав карьеристом, это нужно рассматривать именно как комплимент.
     Он долго и внимательно смотрел на нее.
     - Благодарю вас, - кивнул он наконец.
     К удивлению Холли, Бронсон покраснел. Наверное, он не привык к таким похвалам. "Надеюсь, - подумала она, - он не решит, что я ему льщу с какой-либо целью".
     - Мистер Бронсон, я вовсе не кривлю душой, говоря это.
     Левый уголок его рта изогнулся в улыбке.
     - Уверен, что вы никогда не кривите душой.
     Появились две горничные с огромными серебряными подносами и принялись накрывать на стол. Одна из них, крупная особа, расставлявшая тарелочки с сандвичами, гренками и бисквитами, все время нервно хихикала. Другая, более миниатюрная, принесшая столовое серебро и салфетки, ставила чашки с блюдцами не так, как полагается. Обе приложили немало усилий, чтобы поставить чайник в надлежащее место, и чуть не перевернули его. Холли молча переживала их неумелость. А ведь девушкам явно требовалась всего лишь пара советов.
     Очевидная неопытность горничных удивила ее. Человек, занимающий такое положение, как мистер Бронсон, должен быть окружен безупречной челядью. Вышколенный слуга всегда спокоен и выполняет свою работу, оставаясь при этом как бы частью обстановки. Он ни в коем случае не привлечет к себе внимания и скорее даст себя расстрелять, нежели улыбнется в присутствии гостя.
     Когда приготовления наконец были закончены и горничные удалились, Холли принялась расстегивать пуговки на запястьях своих серых перчаток и аккуратно стягивать их. Заметив внимательный взгляд мистера Бронсона, она вопросительно улыбнулась.
     - Я займусь чаем? - предложила она, кивнув на накрытый стол, и он кивнул в ответ и снова устремил взгляд на ее руки.
     В глазах Бронсона был некий тревожный блеск, и Холли показалось, будто она расстегивает блузку, а не перчатки. Обнажить кисти рук перед джентльменом - вещь обыкновенная, но взгляд его заставлял думать иначе.
     Она налила кипятку в чайник севрского фарфора, чтобы он нагрелся, потом вылила эту воду в фарфоровую миску. Со знанием дел она отмерила и высыпала ароматные чайные листочки в чайник и долила водой. Пока чай заваривался, Холли клала на тарелочки сандвичи и бисквиты и вела светский разговор. Бронсон, казалось, был доволен тем, что она взяла инициативу на себя.
     - Вы поместили в своей библиотеке прекрасное собрание портретов, мистер Бронсон.
     - Предки чужих людей, - сухо отозвался он. - Мои были не из тех, кто позирует художнику.
     Холли приходилось слышать, что нувориши так поступают - развешивают у себя дома какие-нибудь портреты, чтобы создать впечатление, будто у них блестящая родословная. А вот Закери Бронсон без всякого стеснения признавался в этом.
     Она подала ему маленькую тарелочку и салфетку.
     - Вы живете здесь один?
     - Нет, со мной обитают моя матушка и сестра Элизабет.
     Холли была чрезвычайно заинтересована.
     - Кажется, никто раньше не говорил, что у вас есть сестра.
     Бронсон отвечал с крайней осторожностью:
     - Я дожидался подходящего момента, чтобы ввести Элизабет в общество. Боюсь - так уж сложились обстоятельства, - что с ней будут затруднения. Ее не научили, как... - Он замолчал, явно подыскивая определение для всего того, что требуется от молодой женщины, стремящейся попасть в высший свет.
     - Я понимаю, - кивнула Холли, и брови ее сдвинулись. Действительно, девушке, которая не получила надлежащего воспитания, придется трудно. Общество иногда бывает беспощадно. Семья Бронсонов ничем не замечательна, кроме денег, и единственное, на что они могут рассчитывать, это на толпу охотников за приданым, которая набросится на Элизабет. - Вы не думаете послать ее в пансион для девиц, мистер Бронсон? Если хотите, я могла бы рекомендовать вам...
     - Ей двадцать один год, - сказал он откровенно. - Она будет там старше всех девушек, и она уже сообщила мне, что скорее умрет, чем поедет туда. Элизабет хочет жить дома.
     - Конеч