расщелину. Мокрый палец опускался низко, слишком низко, осторожно ныряя между ее ягодицами, таким образом, что Аманда поежилась от смущения.
     - Нет, - ахнула она. - Нет, погоди...
     Но его палец уже скользнул внутрь, в местечко столь странное и запретное, что Аманда на время лишилась способности соображать. Обжигающие ласки продолжались, и она попыталась оттолкнуть Джека, но тело почему-то трепетало и млело, а удовольствие окутывало ее тяжелым душным туманом. Она закричала, тонко, пронзительно, и стала метаться, изгибаясь, пока волна ощущений не схлынула, оставив после себя воспоминания о небывалом наслаждении.
     И пока она еще дергалась в последних конвульсиях, Джек расстегнул брюки и вошел в нее быстро и резко. Аманда обхватила его ногами и стала целовать, пока он брал и владел ею. О, как она любила его жар и тяжесть в своем лоне, его нетерпение и стоны полностью удовлетворенного мужчины!
     Несколько минут они лежали в объятиях друг друга. Ее обнаженные бедра прижимались к его, по-прежнему прикрытым одеждой. Аманда чувствовала себя столь усталой и . пресыщенной, что сомневалась, сможет ли вообще двинуться с места. Но все же положила руку на плоский живот мужа.
     - Теперь можешь идти на работу, - выговорила она наконец.
     Джек тихо рассмеялся и долго целовал ее, прежде чем встать.

***

     Хотя настоящего образования он не получил, его природный ум и инстинкты неизменно поражали Аманду. Человека более заурядного столь обширный бизнес и деловые интересы попросту раздавили бы, и все же Джек со спокойной уверенностью правил своей империей. Казалось, его честолюбие и устремления не знают границ. Он часто делился планами с женой, открывая перед ней целый мир новых замыслов, о которых сама она даже не помышляла. К удивлению Аманды, Джек обсуждал с ней дела, словно она была не просто женой, а партнером на равных. Ни один человек не относился к ней с таким сочетанием уважения и терпимости. Он просил ее высказываться откровенно, не стеснялся возражать, когда считал нужным, и признавать свою не правоту. Он побуждал ее быть дерзкой и смелой, брал с собой повсюду: на спортивные состязания, в кабачки, научные выставки, даже на деловые совещания, где ее присутствие встречалось с откровенным изумлением. Хотя Джек наверняка понимал, что подобное поведение недопустимо в обществе, ему, похоже, было абсолютно все равно.
     По утрам Аманда обычно писала новый роман в просторной, специально для нее обставленной и декорированной комнате. Стены приятного для глаз цвета шалфея были уставлены высокими книжными шкафами красного дерева, между которыми висели гравюры в рамках. Вместо обычной тяжелой мебели, типичной для библиотек или читален, здесь поставили письменный стол и изящные кресла. И Джек постоянно добавлял новые экспонаты к коллекции подставок для перьев, которую начала собирать Аманда. Многие были усыпаны драгоценными камнями и украшены гравировкой. Аманда хранила их в шкатулке из кожи и слоновой кости, всегда стоявшей на столе.
     Вечерами Джек любил принимать гостей, ибо всегда находились те, кто желал снискать его расположение: политики, художники, торговцы и даже аристократы. Нескончаемые орды осаждали их дом. Аманду никогда не переставало удивлять влияние, которым обладал ее муж. Люди обходились с ним с осторожным дружелюбием, зная, как умеет он при желании склонить на свою сторону мнение публики. Супружескую чету приглашали повсюду, от балов и вечеринок на яхтах до простых пикников. Нужно при этом сказать, что даже на людях они почти не разлучались.
     Аманде все яснее становилось, что при всей кажущейся совместимости с Чарлзом Хартли он никогда бы не сумел тронуть ее душу так, как Джек. Муж видел ее насквозь и понимал так хорошо, что это пугало. Он был бесконечно разным, непредсказуемым и иногда обращался с ней, как со взрослой зрелой женщиной, а временами держал на коленях, как дитя, уговаривая и дразня, пока она не разражалась беспомощным смехом. Как-то он велел поставить ванну в спальне перед камином и принести поднос с ужином. Потом отпустил горничных и вымыл ее сам, лаская под горячей мыльной водой сильными руками. Мало того, расчесал ее длинные волосы и стал кормить ужином с ложечки, так что расслабившейся, томной Аманде ничего не оставалось, кроме как, прижавшись к его груди, дремотно смотреть на пляшущие языки огня.
     Таким же неукротимым он был и в спальне, где близость, которую они делили, казалась настолько бурной и чувственной, что Аманда временами боялась смотреть ему в глаза по утрам. Джек не позволял ей ничего скрывать ни физически, ни эмоционально, и она неизменно стыдилась . столь беззастенчивой откровенности. Он давал и брал, он требовал, пока ей не начинало казаться, что она больше себе не принадлежит. Он научил ее вещам, которые не подобало знать ни одной леди. Она и не подозревала раньше, что нуждалась именно в таком муже: в человеке, который освободил ее от всех запретов и ограничений, тупого спокойствия и довольства собой. Заставил резвиться и играть, и куда ушла горечь отягощенных тяжким трудом и непосильной ответственностью молодых лет!
     После публикации последнего выпуска "Ненастоящей леди" положение Аманды как самой знаменитой писательницы в Англии стало неоспоримым. Джек объявил о намерениях выпустить роман в трех томах, причем если одно издание предполагалось опубликовать в переплете из телячьей шкуры, то другое - более дешевое - в ткани "под шелк". Спрос на будущий трехтомник был так велик, что Джек предсказывал рекордные продажи и отпраздновал успех покупкой бриллиантового с опалами колье и таких же серег, гарнитура настолько роскошного, что Аманда со смехом отказалась надевать его. Колье было когда-то изготовлено для Екатерины Великой, императрицы российской, и называлось "Луна и звезды": полумесяцы из огненных опалов, оправленные в золотую филигрань, и бриллиантовые звезды между ними.
     - Я не могу носить подобную роскошь, - отговаривалась обнаженная Аманда, сидя в постели и прижимая к себе простыню.
     Джек подошел к ней с колье в руках. Лучи утреннего солнца играли на драгоценностях, отбрасывая ослепительно яркие снопы света.
     - Еще как можешь!
     Он сел позади нее, отбросил курчавую гриву волос на одно плечо и застегнул фермуар. Аманда ахнула, когда холодные камни коснулись разогретой сном кожи. Он припал поцелуем к ее затылку и вручил зеркальце:
     - Тебе нравится? Если предпочитаешь что-то другое, мы можем его обменять.
     - Оно великолепно, - сухо заметила Аманда. - Но не подходит для такой женщины, как я.
     - Почему?
     - Потому что я прекрасно сознаю свое положение. И буду казаться в этом блеске вороной в павлиньих перьях.
     Она нерешительно завела руки за спину и попыталась расстегнуть фермуар.
     - Ты очень щедр, но это не...
     - Положение! - фыркнул Джек и, поймав ее руки, бросил на матрас. Жаркий синий взгляд шарил по нагому телу, задерживаясь на щедрой плоти грудей, где опалы рассеивали крошечные радуги по коже. В этот момент его лицо было исполнено обожания и вожделения. Нагнувшись, он припал к ее шее и принялся обводить языком крошечные промежутки между бриллиантами и круглыми опалами.
     - Почему ты не способна увидеть себя моими глазами?
     - Перестань, - попросила она, извиваясь под натиском его напряженной плоти сквозь бархат халата. - Джек, не мели вздор!
     - Ты прекрасна, - настаивал он, оседлав ее бедра. - И я не позволю тебе встать, пока ты это не признаешь.
     - Джек! - простонала она, закатывая глаза.
     - Повторяй за мной: я прекрасна...
     Она толкнула его в грудь, но он сжал ее запястья и поднял руки над головой, так что ее груди поднялись, Аманда стала пунцовой от смущения, но вынудила себя не отводить глаз.
     Я прекрасна, - повторила она тоном, каким обычно пытаются потакать безумцу. - Теперь можно встать? Зубы Джека сверкнули в лукавой усмешке.
 О, я дам вам свободу, мадам.
     Он нагнулся ниже, так что их губы почти слились.
     - Повтори...
     Она попыталась, правда, не слишком усердно, выдернуть руки. Джек позволил ей изгибаться и извиваться, пока его халат не распахнулся, простыня не подевалась куда-то, а их обнаженные тела не соединились. Нестерпимый жар его плоти пульсировал у ее бедра, и все ее тело горело в предвкушении. Тяжело дыша, она развела колени. Он стал целовать ее груди, чуть царапая щетиной нежные вершинки.
     - Скажи, - пробормотал он. - Скажи. Она со стоном сдалась, слишком воспламененная, чтобы заботиться о том, каким глупым это может показаться.
     - Я прекрасна, - процедила она сквозь стиснутые зубы. - О, Джек...
     - Прекрасна настолько, чтобы носить колье, предназначавшееся императрице?
     - Да. Да. О Господи...
     Он скользнул в нее, заставив охнуть и изогнуться в головокружительном порыве. Она стиснула его руками и ногами, поймала ритм его движений, поднимаясь навстречу каждому выпаду. Глаза Джека сузились до крошечных синих щелок. Ладони нежно сжали ее голову. Он вонзался в нее, пока она словно не растеклась, как бы желая принять форму всех изгибов его тела. Только тогда Джек содрогнулся, изливаясь в нее, бешеными рывками выбрасывая свое семя. Отдышавшись, он улыбнулся и глубже протолкнул в нее свою обмякшую плоть.
     - Это научит тебя не отказываться от моих подарков, - объявил он и лег на бок, увлекая ее за собой.
     Да, сэр, - пробормотала она с притворной покорностью, а он, ухмыльнувшись, одобрительно шлепнул ее по попке.
     Знакомясь с многочисленными деловыми проектами мужа, Аманда особенно заинтересовалась медленно гибнущим журналом, "Ковентри куотерли ревью". Издание, уже некоторое время угасавшее от нарочитого невнимания Джека, состояло из обзоров и очерков последних событий в литературе и истории. Аманде было ясно, что положение исправилось бы, будь у "Ревью" редактор, достаточно опытный, чтобы придать ему некоторую интеллектуальную направленность.
     Полная новых идей относительно того, что следует изменить в журнале, Аманда подготовила проект, включавший предложения новых тем, рубрик, литературных жанров, авторов, творчество которых следовало бы рассмотреть подробнее, общих направлений, которым должен был следовать редактор, и список возможных сотрудников.
     ""Ревью" должно стать прогрессивным и объективным изданием, чутким к реформам и социальным преобразованиям. С другой стороны, оно должно сохранять терпимость к существующим системам и структурам и пытаться улучшить их, вместо того чтобы разрушать, как и сохранять лучшие качества общества, осуждая худшие..."
     - Неплохо, - прокомментировал Джек, задумчиво глядя вдаль и пытаясь разобраться в собственных мыслях. - Даже очень.
     Они сидели в отдельно выстроенной оранжерее своего дома. Джек устроился в кресле и положил ноги на табурет. Аманда свернулась на подушках маленького диванчика с чашкой горячего чая в руках. Через открытые арочные проемы врывался прохладный ветерок.
     Казалось, придя к решению, Джек поднял проницательные глаза на Аманду.
     - Ты задала "Ревью" идеальный курс. Теперь мне нужен подходящий редактор, который бы смог претворить в жизнь твой проект.
     - Может, мистер Фретуэлл, - предложила она. Джек немедленно покачал головой.
     - Нет, Фретуэлл так чертовски занят, что вряд ли этим заинтересуется. Во всяком случае, я сильно сомневаюсь. Это несколько более интеллектуальное занятие, чем те, которые он обычно предпочитает.
     - Тогда тебе необходимо кого-то найти, - настаивала Аманда, разглядывая его поверх края чашки. - Нельзя же бросить "Ревью" на произвол судьбы!
     - Я уже нашел. Тебя. Если, разумеется, ты согласна. Аманда с сожалением рассмеялась, в полной уверенности, что он подсмеивается над ней.
     - Ты знаешь, что это невозможно.
     - Почему?
     Она рассеянно дернула за свисавший на лоб локон.
     - Никто не будет читать издание, если станет известно, что им заправляет женщина. Ни один уважающий себя писатель не станет сотрудничать в нем. Будь это модный или дамский журнал - дело другое. Но нечто солидное вроде "Ревью"...
     Она грустно покачала головой.
     На его лице появилось выражение явного наслаждения, как всегда, когда возникала вроде бы безвыходная ситуация.
     - Что, если Фретуэлл. выступит подставным лицом? - выпалил он. - Мы назначим тебя его заместителем, тогда как в действительности именно ты будешь всем управлять.
     - Но рано или поздно правда выйдет наружу.
     Да, но к тому времени ты завоюешь такой авторитет и проделаешь такую уйму безупречной работы, что никто не посмеет говорить о твоей замене.
     Он встал и принялся бродить по оранжерее, с каждой минутой все больше воодушевляясь.
     - Ты первая женщина-редактор солидного издания... клянусь Богом, хотел бы я это видеть! Аманда с тревогой воззрилась на него.
     - Что за чушь! Я ничего не сделала, чтобы получить такой пост. И никто, ни один человек не одобрит моего назначения.
     - Если тебе не наплевать на одобрение других, не стоило вообще выходить за меня замуж, - ухмыльнулся Джек.
     - Да, но это... Это возмутительно. Она никак не могла себя представить в роли редактора журнала!
     - Кроме того, у меня почти нет времени для своей работы.
     - То есть тебе не хочется браться за это!
     - Конечно, хочется! Но ты забываешь о моем положении! Скоро мне нельзя будет показаться на улице, а потом придется заботиться о новорожденном.
     - Все это можно устроить. Найми столько людей, сколько потребуется. Не вижу, почему бы тебе по большей части не работать дома.
     Аманда сосредоточенно допила чай.
     - Я буду единолично руководить журналом? - переспросила она. - Заказывать статьи... нанимать штат.., выбирать книги для обзора? И ни перед кем не отвечать?
     - Даже передо мной, - коротко бросил Он.
     - А когда все-таки обнаружится, что не мистер Фретуэлл был редактором, а женщина, и я стану притчей во языцех, и все критики начнут меня преследовать, ты меня не оставишь?
     Улыбка Джека слегка померкла. Он встал над ней, опершись руками о подлокотники диванчика.
     - Конечно, нет! Черт возьми, женщина, как ты можешь спрашивать такое...
     - Я сделаю "Ревью" шокирующе либеральным, - предупредила она, откидывая голову, чтобы взглянуть на него. Она коснулась его рук, пальцы прокрались под рукава, приглаживая жесткие волоски. Ее сияющая улыбка вызвала его ответную усмешку.
     - Прекрасно, - мягко ответил он. - Поджигай хоть весь мир. Только позволь вручить тебе спички.
     Сгорая от волнения и радости, Аманда подняла лицо, чтобы принять его поцелуй.

Глава 15

     Работая над новым проектом журнала, Аманда сделала поразительное и немного забавное открытие: замужество дало ей куда больше свободы, чем статус одинокой женщины. Благодаря ему у нее были деньги, влияние, чтобы поступать по своему желанию, и... важнее всего, муж, который одобрял все ее действия и поступки.
     Его не пугал и не страшил ее ум. Он гордился ее достижениями и без колебаний превозносил жену перед посторонними людьми. Ободрял ее, побуждал быть дерзкой, храброй, не стесняться высказывать свое мнение, вести себя так, как никогда бы не посмели "приличные" жены. А в постели дразнил, соблазнял, осыпал ласками, мучил, и Аманда обожала каждую проведенную с ним минуту. Она и не мечтала, что мужчина будет испытывать к ней подобные чувства, относиться к ней, как к прекраснейшей соблазнительнице, наслаждаться ее далеко не совершенным телом.
     Но самым большим сюрпризом было очевидное тяготение Джека к мирному домашнему существованию. Для светского, привыкшего к ежевечерним развлечениям человека он, как ни странно, был рад снизить лихорадочный, почти невероятный темп жизни и крайне редко принимал чьи-то приглашения, предпочитая проводить вечера с женой.
     - Мы можем выезжать чаще, если ты хочешь, - как-то предложила Аманда, когда они уселись за ужин вдвоем. - На этой неделе нас пригласили на три приема, не говоря уже о званом вечере в субботу и воскресной вечеринке на яхте. Не хочу, чтобы ты отказался от общества других людей из-за какого-то ошибочного представления о том, что я удерживаю тебя у своей юбки...
     - Аманда, - перебил он, обнимая ее, - в последние несколько лет я выезжал почти каждый вечер и тем не менее даже в толпе чувствовал себя одиноким. Теперь у меня наконец есть дом и жена, и большего не нужно. Если хочешь куда-то поехать, с удовольствием тебя провожу, но сам бы лучше остался здесь.
     Аманда нежно погладила его по щеке.
     - Значит, тебе не скучно?
     - Нет, - рассеянно ответил он. Брови насмешливо дернулись. - Я меняюсь, - торжественно объявил он. - Ты превращаешь меня в ручного мужа.
     Аманда возвела глаза к небу.
     - Ручной? Вот уж наименее подходящее для тебя описание! Ты самый необычный муж, которого только можно представить! Интересно, какой из тебя выйдет отец!
     - О, я дам нашему сыну все самое лучшее! Стану бессовестно баловать, пошлю в самые дорогие школы, а когда он вернется из кругосветного турне, станет управлять издательством вместо меня.
     - А если будет девочка?
     - Тогда она станет управлять издательством вместо меня, - не растерялся Девлин.
     - Глупый... женщины не способны на такое.
     - Моя дочь способна, - объявил он. Аманда, не желая спорить, улыбнулась.
     - А ты что станешь делать, пока наши сын или дочь займутся издательством?
     - Буду дни и ночи проводить, пытаясь ублажить тебя. Не знаю более приятного и волнующего занятия, - рассмеялся Джек и ловко увернулся, когда она подняла руку, чтобы шлепнуть его по упругим ягодицам.
     Худший день в жизни Джека начался на редкость безобидно, с мирных ритуалов завтрака, прощальных поцелуев и обещания вернуться домой к обеду, после работы в конторе. На улице закапал мелкий, но пронизывающий дождь, серое небо бугрилось тучами, обещавшими бурю. Оказавшись в теплом, приветливом убежище своего магазина, где уже толпились покупатели, искавшие убежища от непогоды, Джек с наслаждением потянулся.
     Бизнес процветал, дома ждала любящая жена, и будущее казалось светлым и безоблачным. Все слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Подумать только, что его жизнь, начавшаяся так ужасно, приняла совершенно неожиданный оборот! Ему было даровано куда больше, чем он заслуживал!
     Улыбаясь во весь рот, Джек взбежал по ступенькам к своему кабинету. И усердно работал до полудня, а потом, готовясь уйти, принялся складывать бумаги и рукописи. В дверь легонько постучали. На пороге с озабоченным видом появился Оскар Фретуэлл.
     Девлин, тебе только что принесли записку. Человек, доставивший ее, утверждает, что дело срочное.
     Джек, нахмурившись, взял листок бумаги и быстро прочитал. Черные строчки словно сами прыгали в глаза. Почерк Аманды, но она так спешила, что даже не подписалась.
     "Джек, я больна. Послала за доктором. Немедленно приезжай".
     Джек нервно смял записку в маленький шарик.
     - Это Аманда, - пробормотал он.
     - Чем я могу помочь? - немедленно спросил Фретуэлл.
     - Присмотри, чтобы все было в порядке, - не оборачиваясь, бросил Джек, уже выходивший из кабинета. - Я еду домой.
     Он сел в карету и велел гнать что есть мочи. Во время короткой поездки домой Джек дошел до полнейшего отчаяния, перебирая в голове всякие страхи и ужасы. Что, во имя Господа, могло стрястись с Амандой? Этим утром она просто цвела здоровьем, но что, если произошел несчастный случай?
     Внутренности свернулись клубком от нарастающей паники, и, подъезжая к дому, он уже был белее полотна.
     - О, сэр! - вскричала Сьюки, едва Джек ворвался в холл. - Сейчас с ней доктор... все вышло так неожиданно... моя бедная мисс Аманда...
     - Где она? - крикнул он.
     - В с-спальне, с-сэр, - заикаясь, пробормотала горничная. Взгляд Джека упал на груду простынь, которые она поспешно отдала служанке с приказом немедленно выстирать. Джек с ужасом заметил алые пятна на белоснежной ткани.
     Он помчался наверх, перепрыгивая через две ступеньки, но не успел взяться за дверную ручку, как из комнаты вышел пожилой мужчина с докторским саквояже