Да  и  что  может  Розали  предложить  ему,  кроме  своего   тела   и
хорошенького личика - приятного, но вряд ли уникального?!
   Она медленно встала. Все мышцы  болели,  словно  ей  пришлось  бежать
ночью с одного конца города на другой.
   Вздрогнув, она наклонилась, подняла с пола сорочку и, надев ее, вошла
в свою спальню.
   Просторная комната была обита зеленым и золотым шелком,  с  тщательно
подобранной изысканной мебелью  красного  дерева,  большим  лакированным
платяным шкафом, где были аккуратно  развешены  ее  наряды  Она  мельком
взглянула на свое отражение, проходя мимо огромного золоченого  зеркала,
украшенного гирляндами розовых и желтых цветов, однако ничто не радовало
ее в это утро.
   Решив выпить чашку кофе, Розали рассеянно перебирала платья, пока  не
нашла нежно-желтый шелковый пеньюар "Что  я  скажу  Рэнду,  когда  увижу
его?" - с тревогой думала она. Розали  любила  его,  любила  уже  давно,
гораздо раньше  этой  ночи,  задолго  до  того,  как  он  провел  ее  по
сверкающим лабиринтам страсти. И вместе с этим чувством пришло  ощущение
блаженства, и гнев, и мука, и страх, и понимание, что она скорее вскроет
себе вены, чем признается ему в своем чувстве. Ведь Рэнд, вероятно, лишь
пожалеет ее. Одна только мысль об этом казалась ей  непереносимой  Вдруг
Розали услышала звуки шагов.  В  дверях  появился  Рэнд  с  растрепанной
шевелюрой и легкими тенями под глазами. Он  выглядел  сонным  и  все  же
таким сильным и красивым, что ей ужасно захотелось броситься  к  нему  и
спрятаться в его объятиях.
   - Доброе утро, - неуверенно сказал он,  и  Розали  плотнее  запахнула
полы пеньюара.
   - Доброе утро, - ответила она и с  удивлением  услышала  свой  голос,
который был холоднее льда.
   И сразу же робость в глазах Рэнда уступила место  равнодушию.  Розали
поняла, что между ними снова выросла стена отчуждения.
   В комнате сидели два малознакомых человека, с  вежливым  любопытством
смотревших друг на друга.

Глава 8

   О, эта пагубная красота!
   Прежде, чем вечер опустится,
   Я исчезну, я спрячу свое лицо
   И оплачу тот день, когда родилась.
   Я буду рыдать от любви и презрения,
   Самое темное место я отыщу в темноте.
   Стыд замучит меня,
   Я даже думать не смею о наступающем утре...
   Сидни Добели

   У Рэнда не было слишком  большого  опыта  в  постижении  переменчивой
женской натуры. Элен, его капризная мать, обычно смеялась над теми,  кто
имел неосторожность любить  ее,  одаривая  их  не  более  чем  случайным
вниманием. И Рэнд знал лишь одно средство защиты - маску безразличия,  о
которой теперь, невольно подчиняясь привычке, он  опять  вспомнил,  едва
только встретил холодно-голубые глаза Розали.
   Он не  понимал,  почему  изменилось  се  отношение  к  нему,  и  если
внутренний голос подсказывал Рэнду,  что  нужно  быть  ласковым  с  ней,
заставить ее довериться ему, то в  то  же  время  что-то  вынуждало  его
смотреть на Розали с отстраненной вежливостью. Между ними  снова  возник
непреодолимый барьер непонимания.
   - Ты уже  встала?  -  спросил  Рэнд,  и  Розали,  сраженная  вежливым
равнодушием его интонации, не сразу сообразила, о чем он говорит.
   - Да, - ответила наконец она. Невозможно было представить, что слова,
которые он говорил ей вчера, могли  быть  всего  лишь  обычной  любовной
игрой. Наверное, он всегда говорил что-то подобное женщинам, с  которыми
спал.
   "Надо спросить его, что он чувствует! - твердила  она  себе.  -  Надо
сказать ему о своих чувствах!"
   "Я никогда не осмелюсь", - обреченно думала Розали, глядя на Рэнда  с
нескрываемой враждебностью.
   Лицо его внезапно помрачнело. Он также не  решался  открыть  ей  свои
чувства, боясь насмешек и непонимания.
   И  уж  конечно,  он  не  скажет  ей  о  своем  намерении  сделать  ей
предложение, пока не убедится, что Розали примет его.
   - Может, позавтракаем? - спросил он.
   Розали кивнула.
   - Да, я.., немного голодна.
   Внезапно Рэнд усмехнулся, и напряжение стало убывать. Наконец-то  был
найден более-менее естественный тон разговора.
   - Это простительно, - с улыбкой произнес он. - Ты заработала  сегодня
вкусный обед, - Не стоит  шутить  над  этим,  -  нахмурившись,  ответила
Розали. Рэнд с любопытством взглянул на нес. Кажется, он начал понимать.
Вероятно, ее желание было для нее самой такой же неожиданностью,  как  и
для него. Розали просто удивлена, но это не значит,  что  она  жалеет  о
случившемся.
   - Угрызения совести? - чуть насмешливо произнес он.
   - Вовсе нет, - возразила она, неохотно признаваясь себе,  что  ничуть
не жалеет об этой ночи.
   Рэнд посмотрел на нее долгим внимательным взглядом.
   - Я распоряжусь, чтобы подавали завтрак, -  бросил  он  через  плечо,
выходя из комнаты.
   - Да, пожалуйста, - ответила Розали, пытаясь подавить подступившие  к
горлу слезы. Она знала, что Рэнд  имеет  власть  над  ней,  неоспоримую,
несомненную, прочную.
   Теперь только одна половина ее существа принадлежала ей самой, другая
же навсегда осталась у Рэнда.
   После завтрака они отправились за покупками. Казалось, Рэнд забыл обо
всех своих делах, контрактах, пароходах и готов был посвятить Розали все
свое время.  Он  был  так  непринужден  и  весел,  что  Розали  невольно
поддалась его настроению.  Он  покупал  ей  множество  разных  подарков;
бархатные и атласные ленты, духи, перчатки с узором из  тонкой  вышивки,
шелковые шляпки, украшенные перьями, и много других вещей,  пока  Розали
не начала смеяться и умолять его остановиться. А  вечером  они  пошли  в
великолепный "Гранд-Опера", Розали была потрясена громадным  зданием  из
мрамора, золота, стекла и света. В самом  центре  зала  висела  огромная
сверкающая люстра.
   - Они вошли в уютную ложу, и вдруг зазвучала музыка: сочные, красивые
мелодии из "Дон Жуана" и "Вильгельма Телля", под звуки которых  началось
представление.  Танцоры  исполняли  свои  партии  с  такой  точностью  и
изяществом, что Розали следила за  ними  затаив  дыхание.  По  окончании
действия, чтобы как-то умерить ее восторг, Рэнд  иронично  заметил,  что
эти "небесные создания" сейчас уже, наверное,  сидят  в  так  называемой
"зеленой  комнате"  театра  в  обществе  самых  богатых  и   влиятельных
зрителей.
   Иногда Розали невольно удивляла его. Он не встречал еще  никого,  кто
бы столь же искренне выражал свои мысли и чувства, был таким духовным  и
одновременно столь прагматичным. Порой Розали ничего не знала  о  самых,
казалось бы, простых вещах. Ее неискушенность была очаровательна, хотя и
несколько утомительна.
   Зачем понадобилось Эмилии Кортес воспитывать ее именно таким образом?
Вероятно, она понимала, что Розали  рождена  не  для  того,  чтобы  быть
служанкой. Эмилия поощряла в  ней  мечтательность,  чтение  книг,  полет
фантазии,  отвлеченные  занятия,  все,   что   могло   скрасить   грубую
действительность. Скорее всего это было неверным решением, потому что  в
конце концов Розали оказалась один на один с опасностями зловещего мира,
о котором почти ничего не знала, и не было никого, кто мог  бы  защитить
ее.
   Нахмурившись,  Рэнд  смотрел  на   Розали,   увлеченную   театральным
зрелищем. Она была слишком желанной, слишком соблазнительной для  такого
мужчины, как он.
   В антракте Розали обернулась к нему, чтобы обменяться  впечатлениями,
глаза ее с сапфировым оттенком сияли странным восторженным светом.
   Кроме них, в ложе находились еще две дамы, одна из которых была столь
хороша собой, что восхищенная Розали порой дольше смотрела на  нее,  чем
на сцену. Надменная, с решительными  жестами,  она  была  приблизительно
того  же  возраста,  что  и  Рэнд.  Мягкие  алые  губы  и  нежные   щеки
удивительным образом гармонировали с ярко-голубыми глазами и  роскошными
светло-золотыми   волосами,   уложенными   в   изящную   прическу.    Но
замечательнее всего была ее высокая грудь  в  глубоком  декольте  белого
платья, украшенного ожерельем из крупных бриллиантов.
   - Колетт, посмотри, какая неожиданная встреча! - сказала  вдруг  дама
своей спутнице, и обе посмотрели на Розали, в смущении  застывшую  перед
ними.
   Рэнд замер при  звуке  голоса,  напоминавшего  звон  колокольчика,  и
медленно повернулся в их сторону.
   - Лорд Беркли, как приятно снова видеть вас! -  воскликнула  дама,  и
Розали с досадой отметила, что той действительно было приятно видеть его
и, вероятно, даже более, чем можно было показать это публично.
   - Леди Эллизмир и мадам Дюпре! - произнес Рэнд с вежливым поклоном.
   - Лондон опустел без вас, - проговорила красавица с золотыми волосами
- леди Эллизмир, пристально глядя на Рэнда. Она была  довольно  высокого
роста и, стоя рядом с ним, смотрела ему прямо в глаза.
   Фамильярность,  с  которой  она  обращалась  к   Рэнду,   и   взгляд,
попеременно останавливавшийся на волосах, на точеных чертах его лица, на
губах, - все это неприятно  поразило  Розали.  Она  машинально  теребила
золотую тесемку на рукаве своего бархатного платья. Сердце ее  сжималось
от боли, когда она смотрела на них.
   То, как эти двое смотрели друг на друга, говорило яснее всяких слов о
том, что когда-то они были любовниками.
   Мысль о том, что Рэнд обнимал эту женщину, целовал  ее  так  же,  как
целовал Розали,  была  отвратительна  девушке.  Эта  манерная  блондинка
омрачила самые дорогие ее воспоминания. "Ты просто  глупая,  -  говорила
Розали самой себе. - Ты считала себя единственной в его судьбе, но  ведь
это не так".
   Встреча с леди Эллизмир доказала, что Розали не первая  и,  очевидно,
не последняя в жизни Рэнда.
   "Когда-то он оставил леди Эллизмир, но пройдет время, и ему точно так
же надоест мое общество", - в отчаянии думала она.
   И вдруг случилось нечто, повергнувшее ее в полное смятение.
   - А, - произнесла леди Эллизмир,  глядя  на  нее  своими  прозрачными
голубыми глазами. - А вот и знаменитая мисс Беллью!
   Розали внезапно замерла, глаза  ее  расширились.  Рэнд  посмотрел  на
золотоволосую леди, но та сделала вид, что не замечает гневного взгляда.
   - Знаменитая? - растерянно переспросила Розали.
   - Ну конечно! Дорогая моя, все газеты только о вас и говорят! Кто  же
теперь не знает о вас и ваших претензиях считаться дочерью Бо  Браммеля!
- Леди Эллизмир повернулась к  своей  спутнице  мадам  Дюпре.  -  Должна
заметить, она не производит впечатления авантюристки.
   Вероятно, ее претензии законны.
   Розали почувствовала вдруг, как лицо ее побелело словно мел.  Она  не
смотрела  на   Рэнда,   а   только   старалась   справиться   со   своей
растерянностью.
   - У меня не было ни желания, ни намерения иметь какие-либо  претензии
к Джорджу Браммелю  и  тем  более  называть  его  своим  отцом,  -  тихо
проговорила она. Гордость не позволяла ей смотреть в глаза дамам.
   - Действительно, нет никакого сходства, - задумчиво  произнесла  леди
Эллизмир, рассматривая Розали, словно картину второсортного художника. -
Но может быть, вы похожи с ним внутренне? Вы не находите, что в вас есть
эта чрезмерная утонченность, как у Бо? Или...
   - Или расточительность? - добавила мадам Дюпре.
   - Когда вы впервые открыли...
   Обе дамы,  казалось,  испытывали  явное  удовольствие,  видя  мучения
Розали.
   Она посмотрела на Рэнда и едва не  разрыдалась.  Он  обо  всем  знал.
Казалось, он вовсе не был удивлен сообщением, но где-то  в  глубине  его
карих глаз светилась мольба о том, чтобы Розали продолжала  верить  ему.
Но она была слишком расстроена, чтобы улавливать подобные оттенки.
   - Когда вы возвращаетесь в  Лондон,  лорд  Беркли?  -  спросила  леди
Эллизмир, все еще глядя на Розали.
   - Когда Париж окончательно наскучит, - улыбнулся он.
   - Я надеюсь, вы возьмете с  собой  вашу..,  мисс  Беллью?  Думаю,  ей
понравится наше общество...
   - Клара, - прервал он ее болтовню с необычной мягкостью в голосе, - я
скорее отправлю мисс Беллью прямиком в  ад,  чем  отдам  на  растерзание
лондонского света.
   Но леди  Эллизмир,  похоже,  не  слишком  огорчилась,  услышав  такую
отповедь, и хитро улыбнулась.
   - Вы думаете, ад более  достойное  место,  чем  английское  общество,
милорд?
   - Я  только  знаю,  в  котором  из  этих  двух  мест  более  здоровая
атмосфера. Всего доброго.., леди. - Он слегка подчеркнул последнее слово
и  предложил  Розали  руку.  -  Я  думаю,  мисс  Беллью,   представление
закончилось.
   Рука Розали  дрожала,  но  она  заставила  себя  вежливо  кивнуть  на
прощание.
   Голос ее был на удивление спокоен, когда она произнесла по  дороге  к
ждущему их кабриолету:
   - Ты не имел права скрывать это от меня!
   - Рози, я собирался сказать тебе...
   - Не трудись заканчивать, - обиженно оборвала она. - Я знаю,  что  ты
сказал бы мне об этом лишь тогда, когда посчитал  бы  это  выгодным  для
себя, - Рози...
   - Я чувствую себя пешкой в чужой игре. Не смотри на меня  так.  Я  не
собираюсь ни плакать, ни спорить с тобой - просто хочу, чтобы ты оставил
меня в покое. Мне надо самой подумать обо всем случившемся.
   - - И раздуть это сверх всякой меры...
   - Это мое право, равно как и то, что я  имею  право  знать  все,  что
напрямую касается меня. - Она почти застонала. - Но узнать это от  одной
из твоих бывших.., от этой, которая даже.,.
   - Изволь продолжать! - резко оборвал ее Рэнд. - Я  готов  назвать  ее
как угодно, но не согласен, что она до сих пор является для меня кем-то,
пусть даже бывшим.
   - Я видела, как она...
   - Клара Эллизмир ведет себя так со всеми.
   - А насколько близко она знакома с тобой?
   Розали  была  неприятно   поражена   своей   собственной   грубостью.
Воцарилось молчание. Рэнд вдруг улыбнулся.
   - У тебя нет никаких оснований для ревности, Рози.
   - Я вовсе не ревную! - резко бросила она.
   Самонадеянная улыбка не сходила с лица Рэнда.
   -  Откровенно  говоря,  последние  несколько  лет  у  меня  не   было
недостатка во внимании леди Эллизмир.
   Но к несчастью, я стал что-то слишком разборчив в последнее время.
   Розали опустила глаза. Гнев ее иссяк,  остались  лишь  разочарование,
смущение и все та же нестерпимая ревность.
   Рэнд между тем продолжал своим мягким тихим голосом:
   - Милая, мы с тобой должны кое-что выяснить. Я взрослый мужчина, и  у
меня большой жизненный опыт, как бы я ни старался убедить тебя,  что  ты
единственная в моей жизни. Вполне вероятно, до  тебя  дойдут  разговоры,
сплетни или ты сама познакомишься с женщиной, с которой  я  прежде  имел
интимную связь. Но знай, что ни к одной из них я не относился  серьезно.
Но ты, кажется, намерена ссориться со мной из-за них?
   - Я не собираюсь ссориться с тобой из-за женщин,  которых,  вероятно,
никогда не увижу, - холодно заметила Розали, слегка  успокоенная  словом
"они", - если у них нет даже имен, о чем беспокоиться?
   Интересно,  однако,  как  скоро  сама  она  будет  переведена  в  эту
безликую, презренную категорию? В тысячный раз  Розали  вопрошала  себя,
зачем позволила себе влюбиться в Рэнда.
   - Я не хотела бы больше обсуждать эту тему. Пожалуйста, давай немного
помолчим.
   - Хорошо, но только пока едем - Он  нахмурился  и  подумал,  с  каким
удовольствием встряхнул бы сейчас это маленькое упрямое  создание.  -  И
только потому, что наш разговор не предназначен для посторонних ушей.
   - Твои рассуждения просто невероятны, - пробормотала Розали,  закусив
губы.
   Они замолчали, слушая грохот колес. Экипаж ехал  быстро,  подпрыгивая
на ухабах.
   Поразмыслив, Розали решила, что не стоит винить Рэнда в том,  что  он
скрыл от нее это злосчастное сообщение в газете.  Ведь  она  сама  своим
молчанием как бы дала согласие на то, чтобы  Рэнд  стал  ее  защитником.
Неудивительно, что теперь он  чувствовал  ответственность  за  все,  что
.касалось  ее.  Розали  сама  дала  ему  право  действовать  по   своему
усмотрению. Но его покровительство не  может,  конечно,  длиться  вечно.
Розали взглянула на  Рэнда  -  все  в  нем  выдавало  беспокойство.  Она
улыбнулась и тут же постаралась подавить в  себе  невольную  радость  от
того, что Рэнд огорчился ее отказу говорить с ним сейчас Да, конечно, ей
нужно  обдумать,  что  сказать  ему,  как  действовать,  прежде  чем  он
использует ситуацию с выгодой для себя.  Ему  ничего  не  стоит  убедить
Розали в своей правоте. Ах, как усложнилась бы ситуация,  признайся  она
Рэнду, что любит его!
   Солнце багряным диском висело на горизонте,  когда  они  подъехали  к
гостинице и поднялись наверх. Рэнд помог Розали снять  мантилью,  и  она
отошла к окну, глядя на пышное зарево заката.
   - Ты, конечно,  предполагал,  что  мне  будет  интересно  узнать  эту
новость.
   - Позднее я непременно рассказал бы тебе об этом.
   - Пойми, я не дитя, и ты не должен оберегать меня  от  потрясений.  -
Голос ее задрожал. - Да, я не дитя, хотя и  веду  себя  порой  абсолютно
несерьезно.
   - Ты не...
   - Я знаю, - перебила она его, вспыхнув от стыда. -  Я  возложила  всю
ответственность на тебя, а у тебя и  так  забот  хватает.  Я  поехала  с
тобой, чтобы избежать необходимости самой принимать трудные решения,  и,
что еще хуже, я хотела воспользоваться твоим  раскаянием.  Я  не  должна
была делать этого. Я сама способна найти себе работу. Мне не нужны  твоя
помощь и твое покровительство - Я  не  позволю  тебе  уйти  вот  так,  -
прервал ее Рэнд. - Вини себя сколько хочешь, Рози, но я не отпущу тебя.
   - Все равно я сама должна была заботиться о себе, - упрямо  повторила
она. - Просто тогда мне было гораздо удобнее предоставить  тебе  за  все
отвечать, Я ненавидела тебя.
   - А теперь? - спросил вдруг Рэнд, наблюдая, как она  медленно  отошла
от окна.
   Розали не ожидала такого  вопроса.  Значит,  он  ничего  не  заметил,
значит, она смогла скрыть свои настоящие чувства! Она  поймала  на  себе
выжидательный взгляд Рэнда.
   - Теперь? - смущенно переспросила Розали. - Нет,  конечно,  ненависти
уже нет. Одно дело - сердиться на кого-то и совсем другое.
   Она подошла к небольшому столику  и  провела  рукой  по  его  гладкой
поверхности.
   - Нет, только не ненависть. Как ты такое мог подумать?
   Рэнд вдруг приблизился к ней.
   - А как же тогда.., тот первый раз?
   - Казалось, он хотел во что бы то ни стало пробудить в ней  ненависть
к себе.
   - Я предпочитаю думать, что прошлой ночью все было впервые.
   Сказав эти  слова,  Розали,  сама  того  не  ведая,  затронула  самые
чувствительные струны в душе Рэнда. Опустив глаза, он  молча  боролся  с
захватившими его переживаниями. Никогда в жизни никто еще не простил ему
ни одной нанесенной  им  обиды,  не  важно,  была  ли  она  большой  или
маленькой. Поэтому он заранее не заботился ни о чьем прощении, тем более
что гордость не позволяла ему унижаться до этого.
   - Рэнд, - позвала Розали, все еще не глядя на него.
   - Да? - спокойно отозвался он.
   - Что ты имел в виду, когда сказал, что я единственная?
   Последовало долгое молчание. Розали с замиранием сердца ждала ответа.
   -  Ты  достойна  человека  с  незапятнанным  прошлым,   безупречного,
чистого.
   Розали задумалась. Да, когда-то она  мечтала  о  благородном  рыцаре,
который полюбит ее крепко и навсегда, но, теперь все, что ей было нужно,
сосредоточилось в Рэнде, только в нем одном, с его порочным  прошлым,  с
его очарованием, силой, с его краткими  вспышками  горького  отчаяния  и
стихийной  страстью.  Она  предпочла  бы  его  любому,   а   тем   более
какому-нибудь неопытному юнцу.
   - О, наивный юноша,  -  задумчиво  произнесла  она  и  улыбнулась.  -
Невинный, неопытный, неловкий. Ты думаешь, я соглашусь на  его  неумелые
ласки и неуклюжие поцелуи? Представь себе, ты ошибся. И  кроме  того,  я
сомневаюсь,   что   безупречный   юноша    захочет    иметь    дело    с
незаконнорожденной дочерью...
   - Замолчи! - резко прервал ее Рэнд.
   Он смотрел на нее в сумраке наступившего вечера.
   Последние лучи заходящего солнца слабо освещали ее блестящие  волосы,
краси