ядом. - Хватит, Джон. Идите в пирогу и подождите меня немного. Нам с мадам Волеран надо ненадолго остаться наедине.
     - Значит, вот уже до чего дошло, а? - бормотал Риск, пока Ог тащил его за собой к ручью. - Наедине! Теперь ему уже требуется уединение!
     Оставшись вдвоем с Жюстином, Селия тревожно посмотрела на него и поежилась, словно от холода. До этой минуты она была слишком напугана, чтобы думать, и бросилась в его объятия так, будто ничего естественнее и не могло быть. Она искала его, чтобы сказать: она действительно хотела от Филиппа того, чего он никогда не дал бы ей. И еще: глупо отрицать, что между ней и Жюстином что-то есть.
     - Ну, что ты хотела мне сказать? Селия покачала головой:
     - Ничего. Ничего важного. Извини, что вмешалась. Я не хотела.
     - По правде говоря, ты появилась здесь весьма вовремя. Я хочу, чтобы ты передала кое-что отцу.
     - Что именно?
     - Скажи, что я уехал на несколько дней. Вернусь не позднее пятницы.
     Селия отшатнулась, словно он ее ударил. - Уезжаешь... но ты не можешь, ты...
     - У меня нет выбора. За время моего отсутствия дело, кажется, совсем развалилось. Мне придется кое-что привести в порядок.
     - Ты не можешь уехать. - Селия была в отчаянии. - Ты еще не окреп. Ведь не прошло и месяца, как тебя сюда привезли! Ты пока не можешь защитить себя. Легар тебя ищет. Он найдет и...
     - Не найдет.
     - Но ведь он нашел - и ты чуть не погиб! Неужели ты рискуешь жизнью ради денег?
     - Дело не только в этом. Чтобы отомстить Легару за смерть Филиппа, я должен сам оценить ситуацию, уточнить, сколько у меня людей, оружия.
     - А потом?
     - Потом Ог, Риск и я выработаем план и приведем его в действие. Для этого потребуется время. Я вернусь через два, самое большее - через три дня.
     Когда Жюстин был болен, она самоотверженно выхаживала его с единственной целью - чтобы он убил Доминика Легара. Тогда она не думала, что это, возможно, будет стоить ему жизни, - тогда это казалось ей не столь уж важным, главным была месть. Теперь же она хотела одного - чтобы Жюстин был жив.
     - Знаешь... Раньше я считала это необходимым, но теперь...
     - Это по-прежнему необходимо.
     - Ты должен подождать. Останься здесь еще ненадолго...
     - Времени нет.
     Селию охватила безумная ярость. Какое ей дело, что она не имеет права ничего от него требовать, что он ничего ей не обещал? Она знала одно: он уезжает и, возможно, не вернется назад.
     - Ты ведь знаешь, что еще болен! - воскликнула она в бессильной ярости. - Ты даже еще ходить не можешь как следует, а тебя несет туда, где за тобой будут охотиться и преступники, объявленные вне закона, и стражи закона. Надеюсь, они тебя поймают! Выражение лица у него изменилось.
     - Селия...
     - Если ты так рвешься умереть, то, надеюсь, они до тебя доберутся, и ты получишь то, что заслуживаешь. Надеюсь, ты никогда не вернешься. Тебе ведь никто не нужен, потому что ты жадный и эгоистичный, и я тебя ненавижу! Я тебя ненавижу!
     Он быстро шагнул к ней. Селии показалось, что он собирается ее ударить, и она попыталась закрыть лицо руками.
     - Нет, - прошептала она, почувствовав его губы на своих.
     - Ты сводишь меня с ума, - пробормотал он, вглядываясь в ее побелевшее как мел лицо. - Ты уже свела меня с ума! После той ночи на озере я думал, что освободился от наваждения, но мысли о тебе продолжают мучить меня день и ночь. Я хотел вернуться к тебе. Думал, если овладею тобой еще разок, то пойму наконец, что ты ничем не отличаешься от других женщин. - Селия рванулась из его объятий, но его руки лишь еще крепче сжали ее. - Потом меня ранили, и ты была со мной. Каждое твое прикосновение становилось для меня и раем, и адом. Я боялся, что ты станешь мне необходимой. Теперь поздно об этом думать. Ты моя, и сама виновата в этом. Ты сама сделала себя моей.
     - Не говори так, - всхлипнула Селия, - это не правда, я не хочу слушать...
     Он жадно поцеловал ее в губы, и огонь пробежал по телу Селии. Именно этого ей хотелось, именно этого она ждала - чтобы его сильные руки обнимали, а губы целовали ее.
     Его поцелуй вдруг стал очень нежным, а язык скользнул глубоко в ее рот. Селия помнила это ощущение. Она застонала и обвила его шею руками. Его губы скользнули ниже, к груди. Селия откинула назад голову, закрыла глаза и растворилась в словах любви, которые он ей нашептывал. А ей-то казалось, что она такого никогда больше не испытает!
     - Я никогда не смогу насытиться тобой.
     Он целовал ее снова и снова, с наслаждением пил ее сладкое дыхание.
     Потом, оторвавшись от губ, прижал ее голову к груди. Вся дрожа, Селия ощутила гулкие удары его сердца. Он приподнял ладонью ее лицо, заставил посмотреть на себя. Глаза у него были темно-синие, как ночное небо, и она почувствовала, что тонет в их глубине.
     - Селия...
     Она обняла его и спрятала лицо у него на груди. Поцеловав в волосы, он сжал ее в объятиях последний раз и, не сказав больше ни слова, отстранил от себя.
     Словно в тумане, Селия смотрела, как он спускается к ручью. Губы ее дрожали, но она не окликнула его. Ее охватил страх. Жюстин стал частью ее существа, и она чувствовала, что не переживет, если потеряет его.

***

     - Так на сколько дней он уехал? - переспросил Макс. На его лице не дрогнул ни один мускул.
     - На два или три дня, - не очень твердо ответила Селия.
     Она прилагала все усилия, чтобы не выдать тайну своих отношений с Жюстином, но ей казалось, что Лизетта все понимает. У Лизетты была прекрасная интуиция. Обычно окружающие, очарованные ее красотой, не замечали, что она обладает острым умом. И сейчас обращенный на Селию взгляд выражал странную смесь сочувствия и сомнений. Лизетта ободряюще пожала руку Селии.
     - Он в опасности? - снова заговорила Селия.
     - Да, - коротко ответил Макс. - Плантация - единственное безопасное место для него. Легар пообещал целое состояние тому, кто принесет ему в мешке голову Жюстина. А если моего сына схватят стражи порядка, его ждет не лучшая участь. Сейчас я пытаюсь добиться помилования для Жюстина. Все осложняется тем, что, выдавая Жюстина за Филиппа, приходится обманывать губернатора. К тому же мой любезный сын, кажется, вновь решил поразмяться под именем капитана Грифона!
     - Вы действительно думаете, что губернатор примет прошение о помиловании? - удивленно спросила Селия.
     - Не знаю, - честно признался Макс. - Трудно предугадать. Вот если бы губернатором был Клерборн...
     - Вильерэ по крайней мере креол, - заметила Лизетта. - Это может помочь нам.
     - Не обязательно, - ответил Макс. - Сейчас у него одна цель - ограничить въезд в штат "нежелательных элементов". А мой сын как раз и есть "нежелательный элемент".
     Лизетта нахмурилась:
     - А если тебе удастся уговорить губернатора и он помилует Жюстина?
     - В таком случае он может не опасаться блюстителей закона. - Макс невесело улыбнулся. - Но пока этого не произойдет, ему придется по-прежнему изображать Филиппа. А это означает, что ему лучше вернуться вовремя, чтобы быть на балу у Дюкеснов в субботу.
     Лизетта взглянула на мужа с озадаченным видом:
     - А нельзя ли ему, любимый, под каким-нибудь благовидным предлогом отказаться?
     - Дюкесны - мои кузены по материнской линии - сказали мне, что нынешний бал посвящают возвращению Филиппа. Он будет почетным гостем. Там соберется весь Новый Орлеан, и все будут ждать его появления.
     Лизетта испуганно охнула:
     - Но... но что будет, если Жюстин не вернется вовремя?
     - В таком случае нам конец.

***

     На следующий день поздно вечером Жюстин собрал людей, которым, как клятвенно утверждал Ог, можно было доверять. Они встретились в домике у озера. По разным причинам ни один из двенадцати не принял приглашения Легара присоединиться к нему. Оглядев собравшихся, Жюстин остался доволен. Он увидел среди них приземистого здоровяка ирландца Даффи, красивого мулата Томаса и скандалиста Безносого, изуродованного в рукопашной схватке. Они согласились помочь Жюстину не только из-за денег, но и потому еще, что были злы на Легара и его людей.
     Жюстин сидел на деревянном сундуке, вытянув длинные ноги, и излагал план. Время от времени пираты вставляли замечания. Обычно Жюстин не обсуждал свои решения. Но на этот раз дело, на которое они шли, было очень опасным, и команда, по его мнению, имела полное право высказать свои соображения.
     - Нам нужен свой человек в лагере Легара, - сказал Жюстин, взглянув на Ога. Тот кивнул:
     - Я вотрусь в доверие к Легару.
     - Еще неизвестно, что потребует от тебя Легар, чтобы ты доказал свою преданность, - заметил Жюстин. - Если вдруг решишь дать задний ход...
     - Нет, - прервал его Ог. - И что я должен делать дальше?
     - Ты поможешь тайком перевезти людей на остров, тогда мы нападем неожиданно. Труднее всего будет спрятаться там.
     Слово взял Безносый, и лицо его исказилось безобразной улыбкой.
     - Я хорошо знаю подземные ходы. Много лет назад, когда я плавал с Легаром, он несколько дней продержал меня там взаперти в наказание за то, что я взял женщину, приглянувшуюся Андрэ.
     Жюстин кивнул:
     - Нарисуй подробную карту.
     - А как решим насчет Легара? - спросил Риск. - Кто его должен убить?
     Жюстин язвительно усмехнулся:
     - Джон, ты меня удивляешь. Прикончить Легара - моя личная и очень приятная обязанность.

Глава 10

     Три дня после отъезда Жюстина Селии показались тремя месяцами. Она не могла думать ни о ком, кроме Жюстина. Он сказал, что она принадлежит ему. Ну что ж, он тоже принадлежит ей. С того самого дня, как его полуживым привезли на плантацию, он принадлежал ей: это она выхаживала его и лечила, это ее он мучил своими капризами.
     Более непохожих, чем они, людей было трудно себе представить. Однако мысль о расставании с ним вызывала у нее физическую боль. Даже не боль, а ноющее чувство опустошенности. Ей мучительно хотелось видеть и слышать его, ощущать рядом его присутствие.
     Селия еще острее чувствовала свое одиночество, видя, как в трудные минуты поддерживают друг друга Макс и Лизетта. Они любили друг друга и детей. В одно прекрасное утро Макс и Лизетта не вышли к завтраку, и все поняли почему. Когда позднее Лизетта спустилась вниз, ее лицо сияло, а светло-карие глаза лучились мягким светом.
     В пятницу за ужином семья собралась вместе. Разговор не получался. Лизетта занималась Рафом, который не столько ел, сколько забавлялся банановым пюре. Селия с трудом заставила себя проглотить несколько кусочков рыбы, тушенной с грибами в винном соусе. Макс был внешне невозмутим, но каждые пятнадцать минут посматривал на часы.
     - Любимый, в котором часу завтра бал? - спросила его Лизетта.
     Именно в этот момент на пороге появился Жюстин. Он вдохнул соблазнительные запахи.
     - М-м-м... я умираю с голоду. Надеюсь, мне что-нибудь оставили?
     Макс вскочил:
     - Если бы я не был так рад видеть тебя, мой отчаянный сын, я бы, наверное, задал тебе хорошую трепку.
     Жюстин усмехнулся:
     - Мне уже задали трепку, отец, так что ты опоздал.
     Макс пристально посмотрел на него:
     - Насколько я понимаю, ты сделал то, что хотел, и больше неожиданных исчезновений не будет?
     - Ты правильно понял.
     - Как обстоят дела?
     Лицо Жюстина приняло неприятно жесткое выражение.
     - Легар объявил Воронов остров своей собственностью, наложил свою лапу на все, что там было: суда, боеприпасы и прочее добро... И никто не осмеливается ему перечить.
     - Ты тоже не будешь, - сказал Макс. - Капитан Грифон умер. Я надеюсь добиться помилования у губернатора.
     - Помилования? - Жюстин хохотнул. - Будь ты закадычным другом самого президента Монро, тебе не удастся добиться помилования. В любом случае мне оно не нужно. Скоро я исчезну навсегда.
     Макс начал было спорить, но Лизетта решительно прервала его:
     - Слава Богу, что ты вернулся вовремя, Жюстин.
     - Вовремя - для чего?
     Макс рассказал ему о бале у Дюкеснов.
     У Селии дрожали руки, и, чтобы не выдать себя, она положила вилку. Окинула Жюстина нетерпеливым взглядом. Он был грязен и небрит, скулы и нос обгорели на солнце. Одно его присутствие действовало на нее возбуждающе. Ей хотелось броситься ему на шею, пригладить спутанные темно-каштановые волосы, прижаться к нему всем телом. Но он ни разу даже не взглянул на нее, как будто ее тут и не было.
     - ...можно же как-то уклониться от приглашения, - говорил Жюстин Максу, но тот покачал головой:
     - Если ты там не появишься, сразу поползут слухи. Жюстин выругался и тряхнул головой:
     - Ну ладно, чему быть, того не миновать. Жребий брошен, теперь поздно отступать. Я пойду на бал и сыграю роль джентльмена. Никому и в голову не придет заподозрить, что я не Филипп. - Он повернулся к Лизетте:
     - Мама, прикажи Ноэлайн принести мне ужин наверх. - Потом, усмехнувшись, добавил:
     - Было бы неплохо принять ванну и переодеться.
     - Ну конечно, - сказала Лизетта, с беспокойством взглянув на него. - Как твоя нога?
     - Со мной все в порядке, - с улыбкой успокоил ее Жюстин.
     Даже не взглянув в сторону Селии, он вышел из комнаты.
     Селия почувствовала себя совершенно опустошенной. Ей стало страшно. Почему Жюстин не замечает ее? Возможно, сцена, разыгравшаяся между ними перед его отъездом, была для него просто забавой? Его самолюбию льстило, что она влюбилась в него.
     Растерянная и несчастная, Селия выдавила жалкую улыбку, поковыряла вилкой в тарелке и даже проглотила кусок рыбы. После ужина вместе с Максом и Лизеттой она перешла в гостиную. Усевшись у камина, протянула к огню ноги, обутые в туфельки без задников. Сверху, из комнаты Жюстина, не доносилось ни звука.
     - У тебя усталый вид, Селия, - заметила Лизетта.
     - Да, я устала, - тихо ответила Селия, глядя в огонь.
     "Жюстин Волеран - чудовище, - думала она. - Что, кроме презрения, может заслуживать человек, который с такой легкостью лжет и раздает пустые обещания?"
     Через некоторое время, пожелав Волеранам спокойной ночи, Селия отправилась к себе во флигель. Не желая беспокоить служанку, она сама открыла входную дверь, прошла в спальню. Ей стало неуютно в темноте, и она зажгла старинную лампу, стоявшую на бюро.
     Когда неверный свет разлился по комнате, Селия в ужасе замерла на месте. В комнате был мужчина. Он шагнул к свету, и сердце Селии учащенно забилось.
     - Жюстин?
     Он был выбрит, одет в белую сорочку и темные брюки; еще влажные пряди волос падали на лоб.
     От одного его присутствия в комнате стало тесно.
     - Я не решался взглянуть на тебя, - охрипшим голосом сказал он. - Если бы посмотрел, не удержался бы и обнял.
     Полная теней комната вдруг показалась Селии дворцом из волшебной сказки. Где-то внизу живота поднялась горячая волна. Понимая, что у нее не хватит силы воли, чтобы выставить его вон, Селия все-таки прошептала дрожащими губами:
     - Жюстин, прошу тебя, уходи. Прошу тебя.
     - Нет.
     Он взял ее руки в свои и, чтобы согреть, засунул под рубашку, прижал к груди. Его сердце гулко колотилось под ее ладонями.
     - Это не правильно, плохо...
     - Замолчи, сердечко мое, - прошептал он, вытаскивая из белокурых волос гребень.
     Шелковистые пряди мягко рассыпались по ее спине. Его пальцы добрались до затылка, и он отклонил назад ее голову. Прикоснулся губами к ямочке на шее.
     От прикосновения его губ по всему телу Селии прокатилась волна наслаждения. Она слабо попыталась вырваться из его рук, но он держал ее крепко. Губы его с завораживающей нежностью ласкали ее губы, и Селия обвила его шею руками. Дыхание у нее участилось, ладони стали горячими, влажными.
     Его язык проник в теплые глубины ее рта. Он глухо застонал от наслаждения, резким движением рванул застежку на платье, и оторванные пуговицы рассыпались по полу.
     Селия охнула и рванулась из его рук, напуганная неожиданной грубостью. Но он снова стал нежен и, целуя ее, скользнул рукой по обнаженной груди. Селия прогнула спину, прижавшись к теплой руке, и затаила дыхание, наслаждаясь каждым его прикосновением. Он что-то нежно прошептал ей, словно зная все, что происходит с ней, и снова отыскал ее губы.
     Платье ее скользнуло вниз, он сорвал с себя рубаху, и Селия увидела так хорошо знакомое ей тело. Руки ее потянулись к нему, и нежная грудь прижалась к его заросшей темными волосами груди.
     Жюстин зарылся лицом в ее золотистые локоны. Охваченный страстным желанием, он сорвал с себя одежду и, подхватив Селию на руки, уложил на кровать.
     Селия обвила его руками и ногами, и реальность исчезла, уступив место чувственности. Она снова попала под колдовские чары человека, о котором с той самой ночи на озере вспоминала со страхом и желанием.
     - Прошу тебя, - шептала она, - прошу...
     Почувствовав, что она не может больше сдерживаться, Жюстин опустился на нее и рывком вошел в ее плоть.
     - Ты принадлежишь мне, - сказал он, целуя ее в дрожащие губы. - Тебе от меня не уйти... никогда.
     Селия, словно в тумане, не отрываясь смотрела на него, чувствуя, как поднимается в ней волна желания. Она прижалась к его телу, дрожа от наивысшего наслаждения, и вдруг расплакалась.
     Жюстин целовал ее мокрое от слез лицо, нежно поглаживая рукой спину.
     - Не плачь, - сказал он, и эти слова прозвучали как мольба. - Не надо, любовь моя, сердечко мое.
     - Это случилось снова, - жалобно прошептала Селия. - Лучше бы мне ненавидеть тебя.
     - Ты любишь меня, - сказал он, взяв в ладони ее лицо и вытирая слезы.
     - Что в этом хорошего? Ты оставишь меня, и я опять потеряю все. Я не хочу.
     - Я разделаюсь с Легаром и вернусь за тобой.
     - Ты не вернешься. А если вернешься, я никуда с тобой не поеду - потому что ты пират.
     Он поцеловал ее.
     - Я уже не пират. Я подарил судно Риску.
     - Изменить свою суть непросто.
     - Ты поможешь мне измениться.
     - Значит... ты хочешь, чтобы я была с тобой? Надолго ли? А что будет потом, когда я тебе наскучу?
     - Ты нужна мне навсегда. Ты не можешь мне наскучить, как не может наскучить жить или дышать. - Он прижал ее маленькую ручку к своему сердцу, и она почувствовала под ладонью гулкие удары. Жюстин пристально вглядывался в ее лицо. - Я не смогу жить без тебя. Если ты откажешься уехать со мной, я останусь здесь. Пусть лучше меня поймают и повесят.
     - Ты говоришь... глупости, - запинаясь, сказала Селия.
     - Это не глупости. Я и сам не хотел, чтобы со мной такое случилось... но не смог ничего поделать. - Он еще крепче прижал ее руку к своей груди. - Я вернусь за тобой, я хочу, чтобы мы жили вместе. Я хочу сделать тебя счастливой.
     - Значит, я должна стать любовницей человека, объявленного вне закона? - удрученно спросила Селия.
     - Нет, не любовницей, а женой.
     - Женой? Ты просишь меня выйти за тебя замуж?
     Жюстин нежно поцеловал ее.
     - Нет, не прошу.
     Селия долго смотрела на него, потом улыбнулась дрожащими губами:
     - Значит, у меня нет выбора?
     - Нет, милая.
     - Как-то раз ты сказал мне, что никогда не полюбишь.
     - Я думал, что не способен любить. Пока не появилась ты.
     - Ты хочешь, чтобы я была рядом, потому что это тебе удобно? Не нужно искать женщину для удовлетворения своих потребностей, так?
     Он засмеялся:
     - Это я буду жить так, чтобы тебе было удобно.
     - Я для тебя всего лишь случайная прихоть. Привлекательна потому лишь, что когда-то принадлежала Филиппу.
     Жюстин посмотрел на нее сверху вниз своими синими глазищами:
     - Я люблю тебя, пропади все пропадом! Люблю, потому что ты моя. Люблю за то, что ты беспокоишься обо мне, думаешь, будто во мне осталось что-то хорошее. Филипп был гораздо лучше меня, я таким никогда не стану. Видит Бог, он заслуживал тебя больше, чем я. Но его больше нет, а мне ты нужна.
     - Зачем я нужна тебе?
     - Чтобы любить меня. Чтобы помочь мне стать достойным тебя. Ты - единственный человек на свете, который способен это сделать.