глаза смотрел  на  стоявшую  перед  ним  женщину,  отмечая
внешнее сходство ее со своей  женой.  Обе  были  миниатюрны,  с  черными
волосами и нежной, будто фарфоровой, кожей.
   - Мадам Каптерева, - пробормотал он, склонясь к ее руке.
   Мария Петровна легко могла сойти  за  тридцатилетнюю,  хотя  ей  было
сорок. Она отличалась необыкновенной  красотой,  классические  черты  ее
лица были более правильными, чем удочери. Глаза, скорее  круглой  формы,
совсем не походили на раскосые кошачьи глаза Таси. Брови, подобно усикам
бабочки, вздымались над ними тонкими дугами и  существенно  разнились  с
Тасиными - смелыми, вразлет.
   Изящно очерченный ротик был пухло-капризным в  отличие  от  страстной
сочности губ его жены. Во внешности Марии Петровны была какая-то хрупкая
недолговечность,  которая  с  годами  только  усиливалась.   Нет,   Люк,
безусловно, предпочитал сияющую  необыкновенную  красоту  Таси,  которая
никогда не потеряет власти над его душой и сердцем.
   Мария  Петровна  окинула  его  с  головы  до  ног  опытным  глазом  и
улыбнулась.
   - Лорд Стоукхерст, - сказала  она  по-французски.  -  Какой  приятный
сюрприз! Я ожидала, что вы окажетесь маленьким, бледным,  некрасивым,  а
вместо этого вижу высокого смуглого красавца. Я обожаю  высоких  мужчин.
Рядом с ними чувствуешь себя такой защищенной. - Она  изящным  движением
расстегнула пряжку накидки и позволила ему ее снять.  Ее  пышная  фигура
была великолепно обрисована желтым платьем. Драгоценные  камни  сверкали
на шее, на поясе, на руках и в ушах.
   - Maman, - донесся до них дрожащий голосок Таси,  и  Мария  Петровна,
обернувшись с ослепительной улыбкой, протянула руку  к  дочери,  которая
бросилась в ее объятия без оглядки. Они обнялись,  захлебываясь  смехом,
слезами и восклицаниями.
   - Тася, они до сих пор не разрешали мне повидаться с тобой.
   - Да, да, я знаю...
   - Ты стала такой красивой!
   - А ты, мама, красивая, как всегда.
   Они вместе перешли в комнату, чтобы  побыть  наедине,  и  уселись  на
постели, тесно сплетя руки.
   - Мне столько надо тебе  рассказать,  -  говорила  Тася  приглушенным
голосом, не выпуская мать из своих объятий.
   Непривычная к такому  открытому  проявлению  чувств,  Мария  Петровна
порхающим движением похлопывала Тасю по спине.
   - Как тебе в Англии? - спросила она по-русски.
   Тася улыбнулась, лицо ее сразу просияло.
   - Божественно, - прошептала она.
   Мария Петровна глянула в сторону соседней комнаты, где их ждал Люк:
   - Он хороший муж?
   - Хороший, добрый и щедрый. Я его очень люблю.
   - У него есть земли, поместья?
   - Он состоятельный человек, - успокоила ее Тася.
   - А сколько у него слуг?
   - По меньшей мере сотня, а может, и больше.
   Мария Петровна нахмурилась: по меркам русского дворянства,  это  было
довольно скромно. Одно время челядь Каптеревых достигала  почти  пятисот
человек. Слуги Николая Ангеловского исчислялись тысячами. Они работали в
его двадцати семи поместьях.
   - Сколько поместий у Стоукхерста? - подозрительно осведомилась  Мария
Петровна.
   - Три.
   - Всего три. - Мать нахмурилась и разочарованно вздохнула. - Что ж..,
раз он добр к тебе... - Она старалась, чтобы это  прозвучало  не  совсем
уныло. - И он красивый. Полагаю, это тоже чего-то стоит.
   Тася усмехнулась уголком рта и, взяв мать за  руку,  нежно  сжала  ее
пальцы.
   - Мама, я жду ребенка, - поделилась она своей тайной.  -  Я  почти  в
этом уверена.
   - Неужели? - На лице Марии Петровны отразились одновременно радость и
досада. - Но, Тася... Я еще слишком молода, чтобы быть бабушкой.
   Тася рассмеялась и внимательно выслушала советы матери, что ей есть и
как сохранить фигуру после родов. Мария Петровна пообещала  прислать  ей
крестильную рубашечку из  белого  кружева,  в  которой  крестили  четыре
поколения Каптеревых. Очень  скоро  десять  минут  истекли,  и  в  дверь
передней постучали. Тася вздрогнула и подняла  расширившиеся  от  страха
глаза на прижавшегося к стене мужа.
   - Пора, - тихо произнес Люк.
   Тася повернулась к матери:
   - Мама, ты не сказала мне, как там Варвара.
   - С ней все хорошо. Я хотела сегодня взять ее  с  собой,  но  Николай
запретил.
   - Передай ей привет и скажи, что я счастлива.
   - Конечно, передам. -  Мария  Петровна  стала  деловито  расстегивать
ожерелье и браслеты. - Вот, надень их. Я хочу, чтобы они были у тебя.
   Тася растерянно и удивленно покачала головой:
   - Нет, я же знаю, как ты любишь свои драгоценности...
   - Возьми, - настаивала Мария Петровна. - Я сегодня  надела  не  самые
ценные. Право же, я устала от этих побрякушек.
   Она небрежно назвала побрякушками прекрасные украшения с драгоценными
камнями:  двойные  нити  жемчуга  с  бриллиантами,  золотой  браслет   с
огромными сапфировыми кабошонами. Камни,  объединенные  толстым  золотым
плетением, были  не  огранены,  а  отшлифованы  и  походили  на  сияющие
голубиные яйца. Не обращая внимания на протесты дочери, мать  застегнула
браслет на ее запястье и надела тяжелые  золотые  перстни,  сняв  их  со
своих  пальцев:  перстень  в  виде  цветка  из  кроваво-красных  рубинов
("Всегда  носи  рубины,  они  очищают  кровь",  -  приговаривала   Мария
Петровна),   перстень   с   десятикаратовым   желтым    бриллиантом    и
необыкновенное творение ювелира -  жар-птица  из  рубинов,  изумрудов  и
сапфиров.
   - Эту брошь подарил мне твой отец, когда ты родилась, - сказала Мария
Петровна, прикалывая к лифу Тасиного платья последний дар -  драгоценную
брошь в виде букета из самоцветов.
   - Спасибо, maman.
   Тася встала и позволила Люку  закутать  себя  в  материнскую  зеленую
накидку. Когда опустится капюшон, она будет совсем скрыта от чужих глаз.
Озабоченно нахмурившись, Тася посмотрела на мать:
   - Что будет, когда они найдут здесь тебя вместо  меня?  Не  получится
ли...
   - Все будет в порядке, - успокоила ее Мария Петровна. -  Николай  дал
мне слово.
   Николай вошел в спальню, нетерпеливо сжав губы.
   - Хватит бабской болтовни. Пошли, Тася.
   Люк сжал плечо Таси и, мягко подтолкнув ее к Ангеловскому, сказал:
   - Я присоединюсь к тебе позже.
   - Что-о? - Тася круто обернулась к нему, краска сбежала с ее  щек.  -
Ты ведь пойдешь со мной. Разве не так?
   Люк покачал головой:
   -  Если  я  уйду  из  дворца  сейчас,  это  будет   выглядеть   очень
подозрительно. Будет лучше, если Редков и его офицеры  подумают,  что  я
остался с тобой и утешаю. Они слишком пристально следят за нами. Я скоро
уйду отсюда и встречусь с тобой и Биддлом на Васильевском острове.
   На  расположенном  в  восточной  части  города   острове   находилась
маленькая гавань, открытая в сторону Финского залива.
   Тасю охватила паника. Она прильнула к мужу, обняв его за талию:
   - Я никуда не пойду без тебя. Я не могу покинуть тебя теперь.
   Люк успокаивающе улыбнулся. Прямо"  на  глазах  у  Марии  Петровны  и
Николая он крепко поцеловал ее в губы.
   - Все будет хорошо, - прошептал он. - Я скоро последую за тобой.  Иди
и, пожалуйста, не спорь.
   Николай не сдержался.
   - "Пожалуйста, не спорь"?! - ядовито повторил он. -  Теперь  я  верю,
что об англичанах говорят правду, когда утверждают, будто ими  командуют
женщины. Надо же! Просить жену  послушаться  своего  приказа,  когда  ее
следовало бы поучить ремнем. Если, не  дай  Бог,  наступит  такой  день,
когда уважающий себя русский заговорит с  непослушной  женой  в  том  же
тоне, что и вы... - Он оборвал себя и посмотрел на них с отвращением.
   Тася насупилась в ответ:
   - Слава Богу, я замужем не за "уважающим себя русским". Вам нужны  не
жены, а рабыни! Помоги Господь здешним женщинам, у которых  есть  ум,  и
характер, и свое мнение!
   Николай посмотрел Поверх ее головы  на  Люка,  и  его  золотые  глаза
блеснули внезапным весельем.
   - Вы ее испортили, - произнес он. - Ей лучше убраться в Англию.
   Повинуясь знакам мужа, Тася отпустила его и  шагнула  к  Николаю,  на
ходу натягивая на голову капюшон накидки.
   Однако тут же замерла, увидев тень, мелькнувшую в передней, и услышав
приглушенные ковром шаги.
   Остальные тоже услышали осторожные шаги и замерли.
   Люк опомнился первым и бесшумно выбежал в переднюю.
   Он схватил подслушивающего часового и зажал ему  рот.  Тот  стал  так
сильно сопротивляться, что оба ударились о стену.
   Люк задыхался, напрягая  последние  силы,  еще  немного  -  и  солдат
вырвется из объятий сжимавшей его руки. Один крик поднимет всех на ноги,
и Тася лишится последнего шанса на освобождение.
   Люк, хватая ртом воздух,  смутно  ощутил,  что  Николай  приблизился.
Блеснула сталь, и человек обмяк, тяжело привалившись к Люку.  Он  понял,
что Николай заколол часового и сразу прижал какой-то матерчатый ком - не
то полотенце, не то тряпку - к смертельной ране, чтобы остановить кровь.
   Солдат последний раз дернулся в руках Люка.
   - Не дай крови попасть на  ковер,  -  проговорил  Николай,  осторожно
отступая от тела.
   Люка  замутило  Мельком  он  увидел  два   женских   лица:   бледное,
напряженное лицо Марии Петровны  и  замкнутое,  отчужденное  лицо  Таси.
Решительно подавив легкую тошноту, он  помог  Николаю  вынести  мертвого
часового. Дальше по коридору  была  комната,  нечто  вроде  кладовой,  в
которой стояла ненужная мебель и были сложены картины. Они положили тело
в угол, загородили его столом и заложили картинами в рамах.
   -  Еще  один  скелет  в  семейной  истории  Ангеловских.  -   Николай
критически оглядел их работу.  Лицо  его  не  выражало  никаких  эмоций,
желтые глаза были пусты, как плошки.
   Люк был поражен бездушной черствостью  Николая,  но  тут  он  обратил
внимание на то, как побелели костяшки его сжатых  в  кулак,  запятнанных
кровью пальцев.
   - Не думайте, - пробормотал Николай, заметив этот взгляд, -  что  вид
смерти меня волнует. Раньше волновал, а теперь меня  беспокоит  как  раз
отсутствие всяких чувств.
   Люк скептически посмотрел на него:
   - Как угодно.
   - Пошли.  -  Николай  не  стал  задерживаться.  -  Вся  эта  возня  и
передвижка мебели... Они скоро заметят,  что  солдат  пропал,  и  пошлют
целый полк на его розыски.
   Тася спокойно, не ускоряя шага, спустилась по лестнице,  опираясь  на
руку Николая. Она низко склонила голову, чтобы  походить  на  страдающую
мать, и капюшон опустился на лоб, скрывая лицо. Смерть солдата  потрясла
ее, и она поняла, как жестока и кровава борьба за жизнь.
   Она черпала силы в холодной решимости Николая. Тася покидала  дворец,
где умер Миша и началась ее непростая дорога, но теперь у нее был Люк  и
был дом, куда она отчаянно  хотела  вернуться.  Она  положила  руку  под
плащом себе на живот, где уже гнездился ее  ребенок.  Господи,  дай  мне
вернуться, пусть мы все благополучно вернемся домой...
   Губы ее шевелились  в  беззвучной  молитве,  пока  она  шла  рядом  с
Николаем через вестибюль, полный солдат, и ощущала на себе их взгляды.
   Кто-то встал на их пути, вынуждая остановиться. Тася вцепилась в руку
Николая. Он не моргнул, хотя ее ногти больно впились в кожу.
   - Полковник, в чем дело? - холодно спросил он. - Вы что-то хотите?
   -  Да,  ваше  сиятельство.  Мадам  Каптерева  известна  как   женщина
необыкновенной красоты. Я счел бы за честь хоть мельком увидеть ее лицо.
   Ответ Николая источал презрение:
   - Только тупой холоп может попросить об этом. Неужели  вы  совсем  не
уважаете горе матери, что осмеливаетесь тай оскорблять ее?
   Наступило долгое  вызывающее  молчание.  Рука  Николая  под  Тасиными
пальцами напряглась и словно окаменела.
   Наконец Редков отступил.
   - Простите меня, госпожа Каптерева, - пробормотал он. -  Я  не  хотел
вас оскорбить.
   Тася молча кивнула и продолжила свой  путь  об  руку  с  Николаем,  а
офицер остался на месте, глядя им вслед.  Переступив  порог,  выложенный
узором из цветных кирпичей, она ощутила на лице прохладу ночного  ветра.
Они быстро пошли к экипажу, поджидавшему их  в  темноте,  в  стороне  от
света, бросаемого уличным фонарем.
   - Быстрее, - сказал Николай, подталкивая ее к экипажу и помогая зайти
внутрь.
   Тася крепко сжала его руки. Из тени приспущенного капюшона  глаза  ее
светились неестественным блеском. Ощущение неминуемой беды, страха не за
себя, а  за  него  нахлынуло  и  стало  невыносимым.  Перед  ее  глазами
мелькнуло видение - он корчится и кричит в ужасной муке..,  и  лицо  его
залито кровью. Ее затрясло.
   - Николай, - настойчиво прошептала она. - Ты должен поскорее покинуть
Россию. Ты должен приехать к нам, в Англию.
   - Нет, даже если от этого будет зависеть моя жизнь, - возразил он.
   - Но так и есть, -  напряженно  шепнула  она.  -  Именно  твоя  жизнь
зависит от этого.
   Николай пристально посмотрел ей  в  глаза,  улыбка  его  исчезла.  Он
нагнулся к экипажу, словно желая сказать ей что-то личное и важное.  Она
затаилась, не шевелясь.
   - Такие, как ты и я, не пропадают. Мы всегда выживем, - сказал он.  -
Мы берем свою судьбу в свои руки и лепим то, что  нам  хочется.  Сколько
женщин, по-твоему, смогло бы пройти путь от вонючей тюремной  камеры  до
положения жены английского аристократа? Ты использовала  свой  ум,  свою
красоту - все, что имеешь, чтобы получить то, что хочешь. Я  сделаю  для
себя не меньше. Не беспокойся обо мне.
   Желаю тебе счастья.
   Она почувствовала прикосновение его холодных  твердых  губ  на  своих
губах и содрогнулась, словно ее поцеловал покойник.
   Дверца кареты захлопнулась. Тася откинулась на подушки. Кучер щелкнул
кнутом, посылая лошадей вскачь. Ахнув  от  удивления,  она  поняла,  что
рядом с ней кто-то есть.
   - Леди Стоукхерст, - раздался мягкий  голос  Биддла.  -  Как  приятно
видеть вас в добром здравии!
   Тася рассмеялась:
   - Мистер Биддл! Теперь я начинаю верить, что еду домой.
   - Да, миледи. Как только заберем лорда Стоукхерста около доков.
   Она сразу стала серьезной, лицо окаменело от тревоги.
   - Чем раньше, тем лучше!
 
*** 
 
   Мария Петровна подошла  к  Люку,  стоявшему  у  окна,  и  они  вместе
наблюдали, как отъехал экипаж с Тасей.  Только  тогда  она  вздохнула  с
облегчением:
   - Слава Богу, теперь она в безопасности. -  И,  обернувшись  к  зятю,
коснулась его руки. - Спасибо, что вы ее спасли. Мне приятно знать,  что
у нее такой преданный муж.
   Должна  признаться,  сначала  я  была  огорчена  тем,   что   у   вас
недостаточное состояние, но теперь  понимаю:  есть  более  важные  вещи,
такие, как любовь и верность.
   Люк несколько раз порывался что-то сказать,  но,  пораженный  словами
Марии Петровны, только открывал и закрывал  рот.  Наследник  герцогства,
дополнивший доходами от промышленности свои весьма  значительные  доходы
от земель и имений, занимающих большие территории в семи  графствах,  не
говоря уж о контрольном пакете  акций  в  расширяющейся  железнодорожной
компании... Нет, ему и в голову не приходило,  что  теща  снисходительно
решит примириться с его "недостаточным состоянием".
   - Спасибо, - удалось выговорить ему.
   Глаза Марии Петровны затуманились.
   - Я вижу, вы хороший человек. Добрый и надежный.
   Тасин отец, Иван, тоже был таким. Дочь была  для  него  счастьем.  Он
называл ее своим сокровищем, своей жар-птицей. Последние его слова перед
смертью были о Тасе.
   Он умолял меня позаботиться о  ней,  выдать  ее  замуж  за  человека,
который будет ее лелеять. - Мария Петровна  прослезилась.  -  Я  думала,
дочке надо выйти замуж за Ангеловского. С ним она бы никогда ни в чем не
нуждалась.
   Я убедила себя, что так было бы лучше, и не  слушала  ее,  когда  она
умоляла не принуждать ее к браку с Михаилом.
   Но для меня она была ребенком, а ее мольбы - просто лепетом о любви и
мечтах... - Она склонила голову  и  промокнула  глаза  платком,  который
подал ей Люк. - Я виновата во всем, что случилось с Тасей.
   - Не стоит  искать  виновных,  -  проговорил  Люк.  -  Всем  пришлось
несладко. С Тасей теперь все будет хорошо.
   - Да, я верю в это.  -  Мария  Петровна  поцеловала  его  в  щеки  по
европейской моде. - Вам надо немедленно отправляться к ней.
   - Да, я иду, - ответил он, склоняясь к ее руке. - Не  беспокойтесь  о
дочери, госпожа Каптерева. Тася будет в полной безопасности в  Англии...
И будет счастливей, чем вы можете себе представить.
 
*** 
 
   Тася и Биддл сидели в темном углу склада, где  хранились  корабельные
грузы. Жизнь здесь почти замерла - лишь несколько  отпущенных  на  берег
матросов, рабочих доков да двое торговцев, спорящих насчет поврежденного
товара. Забившись в тень, Тася с беспокойством ждала прихода мужа.
   Биддл чувствовал ее растущую тревогу.
   - Прошло еще мало  времени,  миледи.  Он  еще  не  мог  добраться  до
острова, - тихо сказал он.
   Она глубоко вздохнула:
   - А если обнаружилось, что я исчезла? Тогда его попытаются  задержать
для допроса в полиции... Его могут обвинить в политическом  преступлении
против царя, и тогда...
   - Он скоро будет  здесь,  -  уверял  ее  Биддл,  хотя  в  его  голосе
зазвучали тревожные нотки.
   Тася застыла, заметив, что  к  ним  приближается  высокий  человек  в
черно-красной  с  золотом  форме  корпуса   жандармов   -   специального
подразделения полиции, находящегося в  подчинении  императорской  тайной
канцелярии. Когда жандарм подошел ближе, на  его  усатом  лице  читалось
подозрение. Он явно хотел узнать, кто они такие и что они здесь делают.
   - О Боже! - прошептала Тася. Но она не поддалась панике.  Молниеносно
сообразив, что надо делать, она обернулась и обняла за  шею  удивленного
камердинера. Не обращая внимания на  его  потрясенное  восклицание,  она
прижалась губами к его губам и не выпускала беднягу из объятий, пока  не
подошел жандарм.
   - В чем дело? - сурово осведомился он. - Что здесь происходит?
   Тася с деланным ужасом отпрыгнула от Биддла.
   - О, - задыхаясь, проговорила она, -  умоляю  вас,  не  рассказывайте
никому,  что  мы  здесь!   Я   пришла   сюда   на   свидание   к   моему
поклоннику-англичанину... Отец не любит его...
   Подозрительность жандарма перешла в хмурое осуждение.
   - Без сомнения, отец высечет тебя, если узнает, что ты тут делаешь.
   Тася умоляюще смотрела на него, глаза ее налились слезами.
   - О, прошу вас!  Это  наш  последний  вечер  вместе...  -  Она  снова
подвинулась к Биддлу и уцепилась за его руку.
   Жандарм оглядел тощенькую маленькую фигурку Биддла, явно не  понимая,
что в нем могло пробудить такую страсть.
   После долгой мучительной паузы он  смилостивился  и  грубовато  велел
Тасе:
   - Прощайтесь, и пусть он уходит. Поверь, твой  отец  знает,  что  для
тебя лучше. Послушные дети -  радость  родителей.  А  такая  хорошенькая
девушка,  как  ты...  Да  тебе  найдут  мужа  получше  этого  тщедушного
англичанина.
   Тася кротко кивнула:
   - Да, конечно.
   - Я сделаю вид, что не заметил вас, и продолжу свой обход. Но,  -  он
погрозил ей пальцем, - пусть вас не будет здесь, когда я вернусь.
   - Спасибо. - Она  рассыпалась  в  благодарностях  и,  сняв  с  пальца
перстень с драгоценным камнем, вложила ему в руки. Подарок убедит его не
торопиться с возвращением  и  дать  им  еще  несколько  минут  побыть  в
помещении склада. С коротким кивком жандарм принял  перстень  и,  бросив
мрачный взгляд на Биддла, продолжил свой обход.
   Тася, почувствовав облегчение, с извиняющейся  улыбкой  обернулась  к
Биддлу:
   - О, мистер Биддл, я, наверное, вас шокировала?
   Он кивнул и, судорожно вздохнув, ослабил ворот рубашки.
   - Я.., я не знаю, как взгляну в лицо его милости.
   - Уверена, что он все поймет... - смущенно начала она  и  вздрогнула,
увидев, что к ним направляется еще один мужчина.
   Биддл замер, готовясь к возможному нападению, но  вместо  этого  Тася
кинулась к незнакомцу с тихим восклицанием:
   - Дядя Кирилл!
   Бородатое лицо Кирилла расплылось в  улыбке,  и  он  схватил  Тасю  в
охапку мощными руками.
   - Малышка плем