?
     - Не позволяй мне думать о тебе как о простой партнерше по игре.
     - А что, существует такая опасность? Он кинул лукавый взгляд на их постель.
     - Боюсь, что, высоко ценя некоторые из твоих талантов, у меня появилась тенденция не замечать других твоих достоинств.
     - А мне думать о тебе только как о партнере по игре? Улыбка коснулась его губ.
     - Всегда. - Он сдернул халат с ее плеч и коснулся груди. - Ты не устала от разговоров? - прошептал он, ловя зубами мочку ее уха. - Тогда иди в постель, Синда. К сегодняшнему вечеру я приготовил для тебя новую игру. - И она послушно последовала за ним, завороженная его обольстительной, греховной улыбкой.

***

     Статья Люси была напечатана, и незадолго до этого Хит уговорил ее написать еще одну. Вторую статью писать было намного труднее, чем первую. Но, убедившись в том, с какой готовностью Хит отвечал на ее несмелые вопросы, Люси перестала стесняться прибегать к его помощи. Он садился вместе с ней и предлагал как можно было бы исправить уже написанное. Она только успевала проглатывать раздражение по поводу того, как безжалостно он обращался с фразами и абзацами, казавшимися ей наиболее удачными. Теперь она стала понимать, насколько умело он делал свое дело. Ему всегда удавалось представить доработку статьи истинным удовольствием, а не сложной и скучной работой. Неудивительно, что Дэймон так высоко ценил его редакторские способности. Хит обладал даром писать доступно и просто, и это было самой ценной чертой его таланта. Большинство редакторов просто были не в состоянии ясно выражать свои мысли. Но только не Хит. Он всегда точно знал, что хотел сказать, и добивался, чтобы его мысли были понятны всем. Он настаивал, чтобы его репортеры были отважными и даже дерзкими, чтобы они всегда были в гуще событий и писали о том, о чем репортеры из других газет еще и не слыхивали. Его концепция газеты как источника информации радикально противостояла современным стандартам. Большинство газет являлись трибуной, с которой звучал голос лишь главного редактора, а чаще всего владельца газеты. В "Экзэминер" же предпочтение отдавалось голосам и мнениям простых репортеров, Хит лишь умело направлял их: "Не ждите, когда событие произойдет, идите и ищите его сами, определяйте его". Пока только несколько репортеров понимали, чего от них ждал Хит, и они упорно трудились, вынося на своих плечах неимоверные нагрузки, только чтобы оправдать возложенные на них надежды.
     То, что Люси жила с Хитом под одной крышей и постоянно общалась с ним, давало ей огромное преимущество перед всеми остальными: она знала и понимала его лучше, чем другие. Репортер - очевидец всего, что происходит вокруг. Но она знала, что Хит хотел гораздо большего, хотя никогда не говорил об этом вслух. Он хотел научиться влиять на события, людей и решения, принимаемые ими, простой властью печатного слова. Он верил, что по-другому и не должно быть. Поэтому первостепенной задачей он считал превращение "Экзэминер" в самую информированную и влиятельную газету в Бостоне. Люси верила в то, что так и будет, и старалась вносить свой посильный вклад в достижение этой цели. Она определенно не была обделена писательским талантом, с каждым днем чувствовала себя все увереннее и увереннее и уже не сомневалась, что именно она, сама, безо всякой помощи, сможет найти правильные слова, чтобы выразить свои мысли. И что еще было немаловажным, это ее знакомства и связи с влиятельными людьми Бостона, к которым ни Дэймон, ни тем более Хит не имели доступа. Конечно, Люси была знакома не с самими важными персонами, а с их женами.
     Время от времени она доказывала свою необходимость как бесценного источника информации. Например, когда никому из репортеров не удавалось вытянуть ни слова из сенатора штата в отношении предполагаемой смены переправы между восточным Бостоном и основной частью города. Люси же без особых усилий в мельчайших подробностях выспросила все о готовившемся проекте у жены сенатора, за чашечкой чая. Через женщин, с которыми она общалась, ей удавалось узнать о том, кто куда собирался ехать и зачем. Благодаря ей репортеры "Экзэминер" стали появляться в совершенно неожиданных местах как раз вовремя, чтобы раздобыть последние и интересные известия. Теперь за ними закрепилась слава самых быстроногих и осведомленных. Особо интересные, по ее мнению, события и случаи Люси оставляла для себя, и ее мастерство оттачивалось с каждым днем.
     Ей нравилось быть в курсе работы и дел Хита. Ей льстило, что иногда они общались на исключительно интеллектуальном уровне. По своему прошлому опыту она знала, что большинству мужчин претило признание интеллектуальных способностей своих жен. Хит же всячески поощрял ее занятия, а иногда даже делился и дарил ей свои идеи. Казалось, все в ней приводило его в восторг, даже редкие моменты упрямства и плохого настроения. Иногда он прилагал все свои силы, чтобы сбить ее с праведного пути, заставить переступить через строгость и хорошие манеры, спровоцировать на спор или даже на ссору. Он обожал спорить с ней, посмеиваться и очаровывать снова и снова. Он мог подобрать ключи к любому из ее пристрастий и был уверен, что она переживала и хранила каждое из них так же трепетно, как и он сам. Ее воспоминания о жизни до замужества казались теперь лишь слабым отражением всего этого. Что тогда она знала о счастье? Что она вообще знала тогда о жизни?
     Двадцать шестого января Виргиния ратифицировала Пятнадцатую поправку и была вновь принята в Союз. Эта новость вызвала необычайное оживление во всех газетных редакциях на Вашингтон-стрит. Все только говорили и спорили о том, что сенат потребовал проявления полной лояльности со стороны официальных органов и прессы, да о бесчисленных оговорках, касающихся избирательных прав, проведения выборов в государственные органы и публичных школах для южан. Потом, в феврале, в Миссисипи тоже ратифицировали эту поправку, и, казалось, весь штат встал с ног на голову, когда вслед за этим последовали множественные проявления жестокости и насилия в отношении черного населения штата. Чуть не каждый час приходили новые сообщения, которые необходимо было освещать или по крайней мере хоть как-то реагировать на них.
     Хит работал безудержно, в неурочные часы и приходил домой лишь поздно ночью, уставший и измотанный. Никакие уговоры Люси сбавить темп и отдохнуть немного не действовали на него. Сам работая без устали, он и остальных заставлял работать так же много, добавив воскресный выпуск и увеличив объем обычных номеров на две полосы. В результате все в "Экзэминер" с удовлетворением отметили, что тираж газеты увеличился почти на пять тысяч экземпляров. Это поставило газету на одну ступень с "Джорнэл". Хита и Дэймона непомерно воодушевил такой успех. Теперь они не просто пытались выжить. Теперь они стали конкурентоспособными. По городу ходили слухи, что владельцы "Геральд" с опаской оглядывались на "Экзэминер", боясь, что скоро он опередит и их.
     Люси искренне радовалась успехам Хита, но в то же время сильно переживала, что он работал практически без отдыха. По выходным он брал Люси с собой на различные мероприятия и встречи, опять же связанные с делами. Он почти полностью отверг сон и отдых, как излишнюю роскошь. Даже Дэймон признался, что просто не в состоянии угнаться за ним. Постепенно сверхплотный график работы начал сказываться на характере и поведении Хита. Теперь ничего не стоило вывести его из равновесия. От частого пребывания на улице в его голосе появилась легкая, но постоянная хрипотца, а мягкая, плавная речь превратилась в отрывистый скрежет. Заметив, как ввалились его щеки, Люси решила положить этому конец.
     - Син, - сказал Хит, входя в спальню и поправляя галстук. - Ты уже готова? Нам нужно приехать... - Он резко остановился, увидев, что она все еще в халате и преспокойно сидит на кровати.
     - Я никуда не поеду сегодня, - упрямо заявила она. Его губы сжались от нетерпения.
     - Милочка, я уже объяснял тебе, что у нас нет выбора. На этот обед приглашены все члены Газетной ассоциации, и там обязательно будут люди, с которыми мне необходимо встретиться...
     - Ты же сказал, что Дэймон тоже будет там. Он может поговорить с ними.
     - У нас нет времени для спора.
     - Ну вот давай и не будем спорить. - Она взглянула на него и уже не могла сдержать слез. Как всегда, он был красиво и безупречно одет, но тот особый румянец жизнелюбия исчез от непомерной нагрузки. Под голубыми глазами образовались темные, почти черные круги. Выражение лица стало жестким и усталым. Чем он был недоволен, что с таким рвением старался замучить самого себя до смерти? Была ли в том ее вина? Неужели это было настолько серьезно, что он даже не осмеливался говорить с ней об этом? - Мне не нравится, что мы выезжаем каждые выходные, - сказала она начинающим дрожать голосом. - У нас нет времени просто посидеть вместе.
     - Но так не будет продолжаться всегда, - спокойно ответил Хит. - Просто именно сейчас так много всего происходит, что невозможно оставить это без внимания.
     - Но ведь совершенно нет необходимости делать все самому, - выкрикнула она. - Ты ведь никому не доверяешь, а тогда чем же ты, скажи на милость, отличаешься от Дэймона в его уверенности, что только он один может справиться с этим и сделать все как надо?
     - Люси, - увидев, как слезы покатились из ее глаз, Хит вздохнул и потер виски. - Хорошо. Через несколько недель я поищу возможность передать часть своих обязанностей кому-нибудь другому.
     Но его слова ее не удовлетворили, а, скорее, только подлили масла в огонь.
     - Я не знаю, насколько еще хватит тебя, но я больше так не могу!
     Бормоча под нос проклятия, Хит скинул туфли, снял пиджак и галстук, взял Люси на руки и сел на кровать, посадив ее на колени. Люси прижалась к его груди, приткнувшись мокрым от слез лицом ему в шею. Теплота и уверенность исходили от него, сердце отчетливо билось под ее ладонью.
     - Син, все будет хорошо, - шептал он ей на ухо, нежно качая словно младенца. - Мы никуда не поедем сегодня. Останемся дома.
     - Теперь я не так счастлива, как раньше...
     - Я знаю, знаю, милочка. Я исправлюсь. И с сегодняшнего дня все будет хорошо.
     - Теперь ты не смеешься, как раньше...
     - Я буду. Начиная с завтрашнего утра.
     - Ты тратишь все силы на газету, а я вижу тебя только тогда, когда ты уже не в состоянии передвигаться.
     - Боже мой... - Хит улыбнулся и прижался к ее волосам, целуя ее в ухо. - Я виноват. Не плачь так горько, голубушка, чшшш...
     Он говорил ей что-то, успокаивал, укачивал, гладил ее по волосам до тех пор, пока она не перестала плакать. Люси с наслаждением ощутила облегчение, когда оба они откинулись на кровать. Все неприятности отступали, когда он был рядом, обнимал ее.
     - Побудь со мной, - сказала она, сильно прижимаясь к нему. - Не уходи. Давай просто отдохнем немного. А потом поужинаем дома.
     Вечер только начинался, и Люси была уверена, что он откажется. Даже дома у него было полно бумаг и статей, которые он просматривал каждый вечер перед тем, как лечь спать. Но сейчас он был на удивление сговорчив и не возражал, когда она, на минуту оставив его, встала и погасила свет. Когда же она вернулась, он, зевнув, крепко прижал ее к себе и положил голову ей на грудь. Люси с готовностью приняла тяжесть его тела. А когда ее пальцы скользнули в ароматный шелк его светлых волос, она в задумчивости впилась глазами в камин. Он спал, но не обычным спокойным, а каким-то всепоглощающим, жадным сном, который охватил его слишком быстро. Он даже не пошевельнулся, когда в дверь спальни осторожно постучали.
     - Да? - тихо ответила Люси, глядя на дверь. - Что такое, Бесс? - Девушка осторожно заглянула в дверь.
     - Миссис Рэйн, извозчик, что сказать ему?
     - Поблагодари его, извинись за беспокойство и скажи, что сегодня он уже не будет нужен, - без обычной улыбки на лице проговорила Люси. - Скажи, чтобы отогнал карету. И еще, позаботься, чтобы сегодня нас больше никто не беспокоил. - Люси понимала, что говорила с Бесс слишком строго, но девушка, похоже, не обиделась на нее.
     - Да, миссис Рэйн. - Дверь затворилась. Снова комнату окутала тьма, и только слабые отблески тлеющих углей мерцали в камине. Слышалось потрескивание углей и ровное дыхание Хита. Было уже далеко за полночь, а Люси все не спала, как будто только так она могла сохранить спокойный сон мужа. Возможно, когда-нибудь она будет с улыбкой вспоминать об этих напряженных часах, о том, как она предалась беспричинному страху и, нежно обвив его своими руками, пыталась укрыть от всего мира. Возможно, когда-нибудь она и улыбнется этому. Но не теперь. Не теперь.

***

     - Тебя знобит, - настаивала она, неотступно следуя за ним, пока он ходил по комнате и одевался, чтобы уйти.
     - Возможно, - спокойно ответил Хит. Вытерев полотенцем чисто выбритое лицо, он снова направился в спальню. - Зима. У любого может подняться температура. Но это не подействует на меня. Я должен работать.
     - Если бы я знала, как ты упрям, то привязала тебя к кровати, пока ты спал, - раздраженно выпалила она.
     Усмехнувшись, Хит потянулся, впервые за последние недели чувствуя в себе былую силу и энергию.
     - Хорошо, что мы остались дома вчера. Просто немного отдыха, вот что мне было нужно.
     - Тебе нужно отдохнуть еще. Ты что же думаешь, одна ночь сможет восполнить недели самоистязания? И не надейся! - Заметив, насколько беззаботным он выглядел, Люси просто пришла в ярость, и ей ничего не оставалось, как накричать на него. Иначе ей вряд ли удалось бы справиться с ним. - И если ты посмеешь опоздать к ужину сегодня и не станешь исполнять своих обещаний, данных мне вчера...
     - Не будь занудой, милочка. - Он быстро поцеловал ее в нос и вышел из комнаты.
     Люси изо всех сил сжала кулачки, стараясь сдержать себя хоть немного, ей не хотелось, чтобы ее голос звучал, как у торговки рыбой.
     - А завтрак? - Ей все-таки удалось произнести это более или менее спокойным тоном.
     Его хриплый голос едва донесся до нее из прихожей:
     - У меня нет времени, Син. Увидимся вечером.
     Несмотря на благоприятное начало дня, силы и бодрость покинули его примерно через час, как он вошел в офис редакции. Он сидел за своим письменным столом и читал. Легкая головная боль, которой утром он даже не придал значения, переросла в невыносимую, раскалывающую череп на куски. Эта боль, казалось, отзывалась в каждом уголке его огромного тела, включая кончики пальцев. Он пытался не обращать на нее внимания и сконцентрироваться на рукописи, лежавшей перед ним, до тех пор пока строчки не поплыли у него перед глазами. В полдень в дверь раздался знакомый стук Дэймона. Стук отозвался в голове Хита, как будто Дэймон стучал не в дверь, а ему по затылку.
     - Зачем же так барабанить? - сердито хмурясь, пробурчал Хит, когда наконец Дэймон вошел в кабинет.
     - Извини. Я вижу, что тебе вовсе не по душе мое вторжение. Я просто хотел уточнить некоторые детали, касающиеся моей статьи.
     - Я что-то не припоминаю. Разве у нас были какие-то сомнения? Это... - Хит помедлил и потер глаза. - Про что там было? Хайрэм Рэвелз?
     - Нет, это было вчера. - Дэймон молча наблюдал за ним холодно-любопытным взглядом черных глаз, что вызвало у Хита необъяснимую волну раздражения. - Это о кубинском восстании, - чуть замедленно продолжил Дэймон. - Благодаря секретарю Фишу удалось остановить президента от объявления Кубе войны. И еще я думаю, нам надо вставить абзац о метисах, бегущих в Испанию. Это должно, несомненно, вызвать сочувствие к повстанцам.
     - Да, да, хорошо. Займись этим.
     - Ладно. - Дэймон помедлил, перед тем как выйти из комнаты. Голос его стал тихим и спокойным. - Твоей жене удалось оставить тебя дома вчера?
     - Как видишь, - ответил Хит.
     - Ну и молодец. В последнее время ты не отдыхал ни минуты. Не волнуйся, ты ничего не потерял, пропустив этот ужин. Ты же знаешь, что и я умею делать дела. И если бы ты хоть немного сбавил темп, часть обязанностей я мог бы взять на себя.
     Хит смотрел на него ничего не понимающим взглядом. Его глаза пылали горячечным огнем, а под ними образовались огромные черные круги. От этого взгляда Дэймон весь похолодел и смотрел на Хита чуть дыша.
     - Боже милостивый! - Для такого спокойного и уравновешенного человека, как Дэймон, это тихое восклицание было равносильно крику о помощи. - Ты нездоров. Я позову кого-нибудь, чтобы тебя отвезли домой.
     - Не будь глупцом! Мне просто нужно немного воды. - Голова Хита беспомощно упала на руки.
     - И он еще называет меня глупцом! - проворчал Дэймон. - Потрясающе. - Он вышел из кабинета и вернулся буквально через несколько минут. Все это время Хит сидел, прислонившись пылающей щекой к прохладной поверхности своего рабочего стола, и изо всех сил пытался собраться с силами. Ему показалось, что прошло никак не менее часа, когда Дэймон вошел и сказал:
     - Пожалуй, придется позвать еще кого-нибудь, чтобы мы могли отнести тебя туда. Так что я пойду...
     - Я выйду сам, - сказал Хит, подняв голову и уставившись на Дэймона леденяще-голубыми глазами.
     - Тебе необходима помощь.
     - Нет, только не перед ними.
     Дэймон понимал, что Хит говорит о сотрудниках газеты. Ему была невыносима даже мысль о том, что кто-то из них увидит его в таком жалком состоянии. Дэймон понимал, что, если ему удастся хоть немного протянуть время, сопротивление Хита исчезнет само собой. Было бы слишком безрассудно позволить ему выйти самому. Но Дэймон уже начинал вникать в природу гордости несгибаемого южанина и даже испытывал восхищение перед этим великолепным безрассудством. С другой стороны, он прекрасно осознавал, что Хит до конца своих дней будет злиться на него, если сейчас он не выполнит именно этой просьбы.
     - Хорошо. Ты можешь попробовать выйти отсюда без посторонней помощи, - с неохотой проговорил он. - Я пойду рядом с тобой, но учти, коли ты свалишься на меня, то непременно нанесешь мне существенное увечье, если вовсе не покалечишь. И уж тогда я сполна стребую с тебя возмещения этого ущерба.
     Хит пробормотал что-то нелицеприятное в адрес янки и одним быстрым движением поднялся на ноги, отчаянно схватившись за край стола, когда комната завертелась у него перед глазами.
     - Упрямый мятежник, - не удержался и прошептал Дэймон. - До чего ты довел себя?

***

     Встревоженная властным стуком в дверь, Люси бросилась к входной двери и подбежала, когда Соуэрс уже открыл ее.
     - Хит! - вскрикнула она, увидев, что муж с трудом стоит, прислонившись к дверному косяку. Лицо его было необычайно бледно, даже загар не спасал его сейчас. Дэймон стоял с другой стороны, поддерживая его под руку.
     - Я в полном порядке, - выдавил Хит.
     - Он болен, - коротко сказал Дэймон, жестами указывая дворецкому, чтобы тот помог ему втащить Хита в дом. - Я уже послал за доктором, это наш семейный врач. Он будет здесь через несколько минут.
     - Мне нужно немного отдохнуть.
     - Проклятые южане, - сказал Дэймон. - Никогда не знают, когда пора капитулировать. - И хотя это было сказано в его обычной холодноватой манере, но в его словах прозвучала какая-то печальная нотка грубоватой мужской привязанности и сочувствия.
     Втроем они подняли Хита наверх в спальню и уложили на кровать. Затем Соуэрс спустился вниз ждать доктора. При других обстоятельствах Люси, наверное, сгорела бы от стыда даже при мысли, что ей нужно будет хотя бы частично раздеть мужа в чьем-либо присутствии. Но сейчас, не задумываясь, она стащила с него пальто и сняла ботинки, едва ли заметив пристальный взгляд черных как смоль глаз Дэймона. Хит весь дрожал. Люси что-то озабоченно бормотала ему, натягивая одеяла до самого подбородка, мягко поглаживая его по плечам.
     - Миссис Рэйн?
     Люси узнала голос Бесс и, не подняв глаз, быстро сказала:
     - Принеси еще одеяла.
     - Может быть, горячие кирпичи, завернутые во фланель?
     - Да, да. И поскорее.
     Горничная вышла из комнаты и опрометью бросилась вниз. А Хит, прижавшись пылающей щек