я он.
     - Буду очень благодарна, если вы не станете упоминать о столь непристойных предметах в святой праздник, - резко оборвала она, покраснев до корней волос. Девлин снова усмехнулся и положил ее руку на сгиб локтя.
     - Так и быть, - смирился он, - обещаю весь вечер вести себя, как певчий из церковного хора, если так вам угодно.
     - Весьма приятные перемены, - чопорно ответила она, чем немало развеселила его.
     - Пойдемте со мной. Я хочу представить вас кое-кому из друзей.
     От Аманды не ускользнуло, с каким собственническим видом провожал ее Девлин в большую гостиную. Переходя от одной группы улыбающихся гостей к другой, он называл имена, высказывал добрые пожелания и обменивался шутками с поражавшей ее естественной, ненаигранной легкостью.
     Хотя он не предъявлял на нее права открыто, в голосе и выражении было нечто, заставлявшее безошибочно предполагать, что его и Аманду связывают не только деловые отношения. Это выбивало ее из колеи. Аманде еще не приходилось быть спутницей мужчины. Она никогда не становилась объектом завистливых женских и восхищенных мужских взглядов. Говоря по правде, до сих пор вообще ни один мужчина не пытался публично показать, что она принадлежит ему, и все же каким-то шестым чувством она понимала, что именно это и делает сейчас Девлин.
     Они проходили через анфиладу роскошно обставленных комнат. Для тех гостей, которые не хотели петь или танцевать, была отведена обшитая панелями красного дерева комната, где увлеченно играли в шарады. В другом помещении, уставленном ломберными столиками, шла игра в вист. Аманда узнавала знакомые лица писателей, издателей и журналистов, с которыми она последние несколько месяцев встречалась на вечерах и приемах. Здесь царило веселье: волнующий праздничный дух, казалось, распространялся на каждого, от мала до велика.
     Девлин привел Аманду к столу с напитками, где дети играли в снэпдрегон. Они стояли на стульях вокруг чаши с дымящимся пуншем, выхватывая оттуда горячие изюминки и отправляя в рот. Девлин рассмеялся при виде повернутых к нему чумазых физиономий.
     - Кто выигрывает? - спросил он, и все показали на пухлого, взъерошенного мальчишку.
     - Джорджи! Он больше всего изюминок добыл!
     - У меня ловкие пальцы, сэр, - признался перемазанный до ушей паренек.
     Девлин, дурачась, потянул Аманду за собой.
     - Ну-ка попробуйте, - уговаривал он. Дети захихикали. Аманда незаметно качнула головой.
     - Боюсь, придется снимать перчатки, а это займет много времени, - грустно сказала она.
     - Тогда я сделаю это за вас, - со смехом пообещал Девлин, стаскивая свою перчатку, и, прежде чем Аманда успела запротестовать, сунул руку в чашу, выхватил изюминку и сунул ей в рот. Аманда механически раскрыла губы. Изюминка оказалась так горяча, что едва не прожгла дыру в языке. Ребятишки разразились одобрительным смехом. Аманда поспешно наклонила голову, чтобы скрыть усмешку, но втайне наслаждалась изысканным вкусом пропитанного бренди изюма. Проглотив лакомство, она подняла глаза и с упреком уставилась на Девлина.
     - Еще одну? - невинно осведомился Девлин, поднеся руку к чаше.
     - Спасибо, не стоит. Не хочу портить аппетит.
     Девлин кивнул и, облизав пальцы, снова надел перчатку. Дети собрались вокруг чаши и возобновили игру, громко вскрикивая, когда пальцы окунались в обжигающую жидкость.
     - Что дальше? - спросил он, уводя Аманду от стола. - Может, выпьете вина?
     - Не хотелось бы занимать все ваше время, тем более что вам следует принимать гостей.
     Девлин молча отвел ее в угол гостиной, взял бокал вина с подноса проходящего лакея и протянул Аманде.
     - Для меня сегодня имеет значение только один гость, - прошептал он.
     Кровь забилась в висках Аманды. Ей казалось, что она грезит наяву. Такого просто не может случиться с Амандой Брайерз, старой девой из Виндзора: сладчайшая музыка, прекрасный дом, толпа гостей и красавец мужчина, нашептывающий ей милый вздор.
     - У вас изумительный дом, - запинаясь, пробормотала она, безуспешно стараясь снять чары, которые он навел на нее.
     - Тут нет моей заслуги. Я купил его со всей обстановкой.
     - Он очень велик для одного человека.
     - Я веду светскую жизнь и часто устраиваю приемы.
     - Ваша любовница тоже живет здесь? - выпалила Аманда, хотя так и не поняла, почему осмелилась задать столь непристойный вопрос постороннему мужчине.
     - Как, мисс Брайерз, - хмыкнул он, - подобные слова в святой праздник... Какое кощунство!
     - Вы не ответили, - настаивала она. Дело зашло слишком далеко. Отступать поздно.
     - Нет, - покачал он головой. - У меня бывали романы, но постоянные любовницы... Никогда. Насколько мне удалось понять, это чертовски неудобно, не говоря уже о том, что дорого. Страшно подумать, сколько приходится выкладывать, когда захочешь избавиться от любовницы.
     - А когда закончился ваш последний роман? Девлин ошеломленно заморгал.
     - Ну нет, больше я не открою рта, пока не объясните, почему это так вас интересует.
     - Вдруг пригодится... для героя будущей книги!
     - В таком случае, мой маленький любознательный друг, - объявил он, - неплохо бы вам узнать еще кое-что: я люблю и умею танцевать. Так что, если позволите мне продемонстрировать...
     Он взял у нее бокал, поставил на изящный столик и повел в гостиную.
     Сон наяву продолжался несколько часов: Аманда танцевала, пила, смеялась и участвовала в играх. Обязанности хозяина временами заставляли Девлина отлучаться, но даже когда он стоял на другом конце комнаты, Аманда чувствовала, что он не спускает с нее глаз. К ее удивлению, он посылал ей откровенно мрачные взгляды, если она слишком долго говорила с каким-нибудь джентльменом, словно в самом деле ревновал. Мало того, даже велел Оскару Фретуэллу вмешаться, после того как она дважды протанцевала с обаятельным банкиром Митчеллом, по прозвищу Король.
     - Мисс Брайерз! - учтиво воскликнул Оскар, склоняя златовласую голову, - по-моему, я еще не имел чести пригласить вас, а мистеру Митчеллу просто нельзя позволить единолично завладеть столь очаровательной дамой.
     Митчелл нехотя уступил, и Аманда, вставая в исходную позицию кадрили, улыбнулась и покачала головой.
     - Это ведь Девлин прислал вас, верно? - сухо осведомилась она. Фретуэлл смиренно склонил голову, даже не потрудившись отрицать очевидное.
     - Мне ведено передать, что Король Митчелл разведен, к тому же игрок и женщине просто опасно находиться в его обществе.
     - А мне он показался занимательным собеседником, - возразила Аманда, переходя к следующей фигуре и искоса поглядывая на Девлина, стоявшего в широком арочном проходе между гостиной и салоном. Лицо его было мрачно. Но Аманда жизнерадостно махнула ему рукой и продолжала танцевать.
     Когда музыка смолкла, Фретуэлл проводил Аманду к столу с напитками и попросил налить пунша. Пока слуга разливал розовую жидкость в хрустальные чаши, Аманда обратила внимание на стоявшего рядом незнакомца.
     - Мы не встречались раньше, сэр? - с улыбкой спросила она.
     - Нет, к моему величайшему сожалению, - ответил высокий, невзрачный мужчина. Обыденность черт подчеркивала небольшая бородка из тех, что недавно вошли в моду. Несмотря на слишком большой нос, лицо, освещенное большими карими глазами, не казалось некрасивым, а улыбка так и лучилась добротой. Густые, коротко стриженные светло-каштановые волосы посеребрила на висках седина. Аманда решила, что он на пять, а то и на добрых десять лет старше ее. Зрелый мужчина, знающий себе цену и уверенно шагающий по жизни.
     - Позвольте представить, - вмешался Фретуэлл, поправляя очки, - мисс Аманду Брайерз. Мисс Брайерз, это мистер Чарлз Хартли. Случилось так, что вы оба пишете романы для одного издателя.
     Это открытие заинтриговало Аманду.
     - Позвольте выразить сочувствие мистеру Хартли, - объявила она, чем вызвала смех обоих джентльменов.
     - С вашего позволения, мисс Брайерз, - пробормотал развеселившийся Фретуэлл, - я оставлю вас изливать друг другу свои невзгоды, а сам пойду поздороваюсь с друзьями, которые только что прибыли.
     - Разумеется, - кивнула Аманда, пробуя терпкий сладкий пунш, и, что-то припомнив, обратилась к собеседнику.
     - Вы, случайно, не Дядюшка Хартли? - восторженно воскликнула она. - Тот самый, что пишет стихи для детей?
     Получив подтверждение, она еще больше обрадовалась и порывисто коснулась его руки.
     - Ваши работы превосходны! В самом деле превосходны! Я читала ваши истории племянникам и племянницам. Моя любимая - про слона, который все время жаловался, и еше про то, как король находит волшебного кота...
     - Да, мои бессмертные произведения, - сухо, пожалуй, даже пренебрежительно перебил он.
     - Но вы так умны, - искренне выпалила Аманда. - По-моему, писать для детей куда труднее, чем для взрослых! Мне никогда не удавалось придумать сюжет, который бы их заинтересовал.
     Он улыбнулся так тепло, что невыразительное лицо вдруг стало почти красивым.
     - Мне трудно поверить, что какой-то жанр может быть не под силу вашему таланту, мисс Брайерз.
     - Давайте найдем тихий уголок и поговорим, - предложила Аманда. - Я сгораю от желания засыпать вас вопросами.
     - Чрезвычайно привлекательное предложение, - одобрил он, беря ее под руку и уводя от стола.
     Аманда нашла его общество успокаивающим и приятным. С ним она чувствовала себя спокойно в отличие от того возбужденного состояния, в которое ее неизменно приводило присутствие Джека Девлина. По иронии судьбы Хартли, писавший детские книги, был вдовцом и не имел собственных детей.
     - У нас был хороший брак, - признался он Аманде, все еще сжимая пустую хрустальную чашу, из которой был давно выпит пунш. - Моя жена была из тех женщин, которые умеют внести уют и ласку в жизнь мужчины. Очень скромная, сговорчивая, она никогда не закатывала истерик и не предъявляла претензий, как многие нынешние дамы. Была очень прямой и откровенной и любила посмеяться.
     Хартли неожиданно замолчал и задумчиво оглядел Аманду.
     Знаете, это может показаться странным, но характерами вы с ней очень схожи.

***

     Джек наконец умудрился отделаться от двух смертельно занудных ученых мужей, доктора Сэмюела Шорема и его брата Клода, горячо убеждавших его издать их манускрипт, посвященный греческим древностям. С плохо скрытым облегчением избавившись от этой парочки, Джек разыскал Фретуэлла и коротко спросил:
     - Где она?
     Не было нужды объяснять, кто "она".
     - Мисс Брайерз вместе с мистером Хартли устроились на диванчике в углу, - пояснил Оскар. - Не волнуйтесь, с ним она в полной безопасности. Хартли не из тех, кто позволяет себе вольности с дамами.
     Джек посмотрел в сторону беседующих и с угрюмым видом повертел в руках бокал с бренди. Странная, горькая улыбка скривила его губы.
     - Оскар, что вы знаете о Чарлзе Хартли? - осведомился он, не поднимая глаз на Фретуэлла.
     - Что именно вы имеете в виду, сэр? Обстоятельства его жизни? Характер? Хартли вдовец и имеет репутацию человека благородного. Небогат, хотя бедным его никак нельзя назвать, хорошего происхождения и воспитания. Не замешан ни в каких скандалах, - сообщил Фретуэлл и, помедлив, с улыбкой добавил:
     - Кроме того, его обожают все дети.
     - А что вы знаете обо мне? - мягко спросил Джек. Фретуэлл недоуменно нахмурился.
     - Мне не совсем понятно, что вы имеете в виду.
     - Вы знаете мои методы ведения дел: их нельзя назвать благородными. В отличие от Хартли с моим именем связан не один скандал. Я сделал огромное состояние, но при этом происхождение мое более чем сомнительно. Я незаконный сын, и в моих жилах течет дурная кровь. И в довершение всего я не люблю детей, мне омерзительна сама мысль о женитьбе, и мои отношения с женщинами никогда не длились более полугода. Кроме того, я эгоистичный ублюдок... потому что все вышесказанное не помешает мне преследовать мисс Брайерз, несмотря на то что худшего выбора она не могла бы сделать.
     - Мисс Брайерз - женщина умная, - спокойно заметил Фретуэлл. - Может, вы позволите ей самой решать, что для нее лучше, а что хуже.
     Джек покачал головой.
     - Когда она осознает, что ошиблась, будет поздно. Женщины в таких вопросах руководствуются не разумом, а сердцем,
     - Сэр... - сконфуженно пробормотал Фретуэлл, но Джек уже отошел, рассеянно потирая шею усталым жестом человека, гонимого злобной волей.
     Рождественский ужин был великолепным. Одно изысканное блюдо сменялось другим. Гости наперебой восторгались и поваром, и хозяином. Хлопанье винных пробок звучало достойным аккомпанементом звону бокалов и звукам оживленной беседы.
     Аманда потеряла счет подносимым ей деликатесам. Одних супов было четыре, включая черепаховый и из омаров. За ними последовала жареная индейка с гарниром из трав и сосисок.
     Нескончаемая процессия слуг вносила блюда: телятину под соусом бешамель, каплунов, "сладкое мясо", жареную дичь и зайчатину, оленину, лебединые яйца и разнообразные овощные запеканки. Пудинги из дорогой привозной рыбы и дичи были поданы в дымящихся серебряных чашах. На подносах громоздились экзотические фрукты, салат, в хрустальных чашках красовались трюфели в вине. Аманда попробовала даже нежные стебли спаржи, явно выведенной в оранжереях специально к Рождеству, поскольку сейчас для этого овоща был не сезон.
     Как бы Аманда ни наслаждалась превосходным ужином, все же временами едва замечала, что ест. Все ее внимание поглощал сидевший рядом мужчина. Девлин был на редкость обаятелен и рассказывал занимательные истории с неутомимым остроумием, как подобает истинному ирландцу.
     В Аманде постепенно нарастала тяжелая сладостная боль, не имевшая ничего общего с выпитым вином. Она хотела остаться наедине с Девлином, завлечь и обладать им, пусть и ненадолго. При виде его прекрасных рук у нее пересыхало в горле. Она вспоминала невыразимое тепло его тела и жаждала вновь его почувствовать, окутать его собой... хотела, чтобы покой физической разрядки снизошел на обоих, хотела лежать, расслабленная и счастливая, в его объятиях. Она вела такую скучную, невыразительную жизнь, и Девлин был для нее как ослепительная комета, прорезавшая темноту неба.
     Ужин, казалось, продолжался целую вечность. Но наконец гости встали из-за стола и вновь разделились на группы. Правда, некоторые джентльмены захотели выпить портвейна, а дамы собрались в гостиной вокруг чайного подноса. Большая компания собралась у пианино и затянула рождественские гимны. Аманда собиралась присоединиться к ним, но, прежде чем успела подойти к пианино, рука Девлина сжала ее локоть. Низкий голос прошептал:
     - Пойдемте со мной.
     - Куда именно? - задорно осведомилась она. Учтивая маска гостеприимного хозяина не могла скрыть жадного желания в его глазах.
     - Найдем подходящую гирлянду омелы.
     - Вы нарываетесь на скандал, - предупредила она, не зная, то ли смеяться, то ли тревожиться.
     - А вы боитесь скандала?
     Они вышли из гостиной и оказались в полутемном коридоре.
     - В таком случае вам лучше было бы остаться с вашим респектабельным приятелем Хартли.
     - Да вы, кажется, ревнуете? - весело фыркнула Аманда. - Ревнуете к этому доброму, воспитанному, милому вдовцу...
     - Еще бы не ревновать, - пробормотал Девлин. - Я ревную к каждому мужчине, кто смеет на вас смотреть!
     Он потянул ее в большую, слабо освещенную комнату, где пахло кожей, клеем и табаком. Вероятно, это была библиотека. Сердце бешено стучало в предвкушении разговора наедине.
     - Я хочу вас только для себя, - мрачно продолжал Девлин. - И чтобы все эти проклятые гости убрались.
     - Мистер Девлин, - дрожащим голосом начала она, но тут же задохнулась, когда он прижал ее к книжному шкафу и встал совсем близко. Невыносимо близко.
     - Думаю, вы слишком много выпили.
     - Я не пьян. Почему так трудно поверить, что я вас хочу?
     Теплые руки сжали ее голову, губы коснулись лба, щек, носа легкими обжигающими поцелуями, от которых горела кожа.
     - Вопрос в том, Аманда, - тихо добавил он, лаская ее дыханием с легким ароматом рома, - хочешь ли ты меня.
     Слова вспорхнули, словно птички, и остались в душе, а она больше не смогла устоять от искушения прижаться к этому сильному, мускулистому торсу. Он прижал ее к себе так крепко, как только позволяли ее многочисленные юбки.
     Облегчение, охватившее Аманду, было настолько велико, что она не сдержала стона. Он гладил губами ее обнаженную шею, целуя, пробуя на вкус, и ее колени сами собой подогнулись под грузом ощущений, слишком острых, чтобы вынести.
     - Моя прекрасная Аманда, - пробормотал он, почти не отнимая губ от ее шеи. - A chuisle mochroi... я уже говорил это тебе, помнишь?
     - Но не сказал, что это означает, - выдохнула она, прислонясь своей гладкой щекой к его, чуточку шершавой.
     Он откинул голову и посмотрел на нее потемневшими глазами. Широкая грудь судорожно вздымалась.
     - Биение моего сердца, - прошептал он. - С первой минуты нашей встречи, Аманда, я знал, как все будет между нами.
     Она дрожащими пальцами стиснула мягкую шерстяную диагональ его лацканов.
     Значит, это и есть желание? И оно в сотни раз сильнее всех когда-либо испытанных ею ощущений! Даже в тот вечер, когда Джек дарил ей ослепительно сладостное наслаждение, воспламенившее ее чувства до совершенно недостижимых раньше границ экстаза, он все равно оставался для нее незнакомцем. И теперь она осознала, какая большая разница между возможностью желать привлекательного, но совершенно чужого мужчину и того, кого ты знаешь. К которому ты неравнодушна. С кем ты делишься секретами. Споришь. Смеешься. В присутствии которого испытываешь странное напряжение. И все это привело к тому, что между ними родилось и расцвело что-то новое. Взаимная приязнь и симпатия превратились в нечто темное и первобытное.
     "Он никогда не будет твоим, - поспешно предупредил ее голос сердца. - И никогда не будет принадлежать тебе. Никогда не захочет жениться или терпеть любые ограничения своей свободы. Рано или поздно все это кончится, и ты снова останешься одна".
     Но все мысли улетучились, когда их губы сомкнулись: его - настойчивые, дразнящие, требовательные, ее - покорно приоткрывшиеся под натиском поцелуя. И это, казалось, потрясло его: она ощутила дрожь его горла и груди. И тогда поцелуй стал еще жарче, крепче, и она глухо застонала под ласками его языка. Вторжение возбуждало ее, и она теснее прижималась к нему, пока дерзкие груди не расплющились о его грудь.
     Девлин оторвался от нее, хрипло, прерывисто дыша. Руки стальным кольцом стиснули ее плечи.
     - Боже, - пробормотал он в сколотые рыжевато-каштановые волосы, - ты создана для моих объятий... я просто с ума схожу. Такая сладкая... мягкая...
     Он снова поцеловал Аманду, жадно, жарко, вбирая в себя, будто изысканный деликатес, которого так долго жаждала его душа, и только вкус и текстура ее губ могли утолить ненасытную потребность. Упоение разлилось во всем ее теле, оцепеневшем, ожидающем толчка, который одним экстатическим взрывом мог бы избавить от невыносимого напряжения.
     Его руки скользнули к лифу платья, теребя рубчатый шелк. Прохладная плоть её грудей поднималась над квадратным вырезом, переливаясь через сдерживающие оковы зеленого шелка. Наклонив голову, Джек прижался губами к глубокой ложбинке, покрыл поцелуями нежные полушария. Затвердевшие соски натянули ткань, и он, коснувшись их, стал осторожно пощипывать, перекатывая между пальцами. Аманда в отчаянии застонала, вспомнив их вечер вместе, когда ее обнаженная грудь поблескивала в свете камина, а Джек лизал и тянул губами острые бугорки. Она снова хотела прежней близости, и невозможность этого едва не доводила ее до безумия.
     Девлин, будто прочитав мысли Аманды, накрыл рукой ее грудь и сжал. Но не облегчил тянущей боли.
     - Аманда, - хрипло сказал он, - я сегодня сам отвезу тебя домой.
     Чувственный туман заволакивал ее мозг.
     - Ты уже предложил мне свой экипаж, - напомнила она.
     - Ты зн