Селия таким саркастическим тоном, что едва узнала свой голос. - Изображать моего мужа... доктора... джентльмена? Едва ли Жюстину удалось бы убедить кого-нибудь даже в том, что он человек, а не животное! А как вы намерены оградить его от посторонних взглядов? Самый большой просчет этого... этого нелепого плана заключается в том, что Жюстин и Филипп, хотя и близнецы, совсем не похожи друг на друга!
     Макс снова зашагал из угла в угол.
     - Стал не похож, потому что зарос бородой и отрастил длинные волосы. Но раньше Жюстин и Филипп были похожи как две капли воды.
     - Неужели? - воскликнула пораженная Селия. Она взглянула на Лизетту, и та едва заметно кивнула. - Ну что ж, предположим. А что делать с их голосами, манерами, привычками?
     - Мы постараемся, чтобы Жюстина не разглядывали слишком пристально, - ответил Макс.
     - В Новом Орлеане все знали Филиппа, - сказала Селия. - Он помог многим людям, у него повсюду были друзья. Неужели вы действительно надеетесь, что нам удастся одурачить их всех?
     - На короткое время удастся. - Макс подошел к дивану и присел рядом с ней. Хотя глаза у него были не синие, а золотистые, он напоминал ей Филиппа. Филипп тоже умел смотреть на человека так, словно видел его насквозь. - Селия, - тихо сказал Макс, - без твоей помощи у нас ничего не получится. Никто не поверит, что это Филипп, если ты убедительно не сыграешь роль его жены.
     - С моей помощью тоже ничего не получится, - ответила Селия. - Я не смогу вести себя так, будто он мой муж. Не смогу относиться к этому... к этому презренному пирату с обожанием преданной супруги, тем более что...
     - Селия, - Макс взял ее за руку, - я редко прошу кого-нибудь об одолжении. - Его проникновенный голос завораживал. - Я не из тех людей, которые любят просить. Но я сделаю что угодно ради моих близких. Жюстин такой же мой сын, как и Филипп. В прошлом я вел себя непростительно, и от этого страдали они оба. В детстве Жюстин не желал принимать ничьей помощи, даже если отчаянно в ней нуждался. И сейчас я не оставлю его в беде. Будь жив Филипп, он бы, я уверен, попросил тебя помочь брату. Я прошу тебя от имени Филиппа. Помоги Жюстину не ради него, а ради меня.
     Селия с трудом сглотнула и отвела взгляд:
     - Я не хочу.
     - Но ты поможешь? - настойчиво повторил Макс.
     Многие говорили: Макс обладает потрясающим даром убеждения. Чему тут удивляться? Он умел так попросить, что отказать ему было невозможно.
     - Да, - против воли ответила Селия. - Вы с Лизеттой были очень добры ко мне, и я в долгу перед вами... и Филиппом. - Она встала с дивана, почувствовав, что дрожат колени. - Я, пожалуй, пойду во флигель и подумаю обо всем хорошенько.
     Лизетта подошла к ней и обняла.
     - Спасибо, Селия.
     Кивнув на прощание, Селия вышла из комнаты. Макс подошел к Лизетте сзади и обнял ее, положив подбородок на ее изящную головку.
     - Любимый, - прошептала она, - ты думаешь, у нас все получится?
     Он вздохнул, поцеловал ее рыжие волосы. - Милая, задай вопрос полегче.

***

     Часа через полтора Селия вернулась в дом. Из столовой доносился приглушенный разговор, пахло рыбой и кукурузными лепешками. Удивительно, как Волераны могут спокойно обедать после всего, что пришлось пережить совсем недавно, подумала она. Она, например, даже думать о еде не может. Селия задумчиво направилась к лестнице и остановилась внизу, положив руку на перила.
     Что-то тянуло ее наверх, какая-то неведомая сила толкала к Жюстину. Вздохнув, Селия стала подниматься по лестнице. Нервы у нее были напряжены, ладонь стала влажной от пота. Она была уверена: Жюстин чувствует, что она идет к нему. Он ждет ее.
     Она неслышно прошла по коридору, пол которого был покрыт мягким ковром, и остановилась на пороге открытой двери. Жюстин полусидел, опираясь на подушки; забинтованное лицо было повернуто в ее сторону. Селия ничем не выдала своего присутствия, но он почувствовал, что она здесь.
     - Селия, - хрипло произнес он.
     Она вздрогнула при звуке его голоса и, подойдя ближе, остановилась возле постели.
     Жюстин затаил дыхание. Значит, все-таки это она была его ангелом-хранителем. Это были ее прохладные руки, ее тихий голос. Это она купала и кормила его, заставляла пить отвратительное пойло из полыни, держала за руку, думая, что он ничего не запомнит. Но он запомнил - может быть, не все, но кое-что. Почему, черт возьми, она ухаживала за ним?
     Вдруг ему в голову пришла мысль, показавшаяся забавной, и лицо его тронула усмешка.
     - Селия, - произнес он с грубоватым, каким-то наглым хохотком. - Моя маленькая женушка.
     Селия остолбенела. Именно это она и боялась увидеть - его противную издевательскую ухмылку. Значит, Максимилиан все рассказал ему.
     - Я не твоя маленькая женушка!
     - Ты ею являешься для всего мира.
     - Это всего лишь... - она лихорадочно подыскивала подходящее слово, - это понарошку.
     - Притворство.
     - Да, вот именно! И я не стала бы тебе помогать, если бы твой отец не упросил меня.
     - Отец тебя упрашивал? Ничего себе. Хотел бы я присутствовать при этом и видеть его лицо. Впрочем, сейчас я был бы рад увидеть хоть что-нибудь. - Жюстин взял ее за руку. Несмотря на раздражение, Селия не могла не подивиться точности его движений. Он потянул ее к себе, положил руку на бедро. - Тебя здесь немного откормили, - заметил он. Селия резко рванулась из его рук. - Но мне так больше нравится, - продолжал Жюстин. - Не очень-то уютно спать с костлявой женщиной.
     Селия вспыхнула:
     - Я соглашусь помочь сохранить твою ничтожную жизнь, только если ты будешь соблюдать мои условия. - Она вынула из кармана сложенный лист бумаги. - Я составила перечень, и я...
     - Я согласен на все твои условия, какими бы, черт побери, они ни были...
     - Я прочитаю тебе их.
     - Прочитаешь потом. Я еще долго проваляюсь в постели, так что буду полностью в твоей власти.
     Держась от него на безопасном расстоянии, Селия обошла вокруг кровати. Жюстин поворачивался к ней, как будто видел ее. Селия мысленно отметила, что сегодня у него здоровый цвет лица. Судя по всему, он шел на поправку с поразительной быстротой.
     - О чем ты думаешь? - спросил Жюстин. - Я ведь не вижу твоего лица.
     - С этой бородой ты похож на большого козла.
     Он улыбнулся, притронувшись рукой к жестким волосам.
     - Скоро мне придется с ней расстаться.
     - Даже без бороды тебя никто не примет за Филиппа.
     - Ты так думаешь? - Жюстин откинулся на подушку, презрительно усмехнувшись. - Да я одурачу даже тебя, милая женушка.
     - Не называй меня так!
     Он почесал бок, поморщившись от боли.
     - Мне надо вымыться.
     - Не сейчас.
     - Я хочу сейчас.
     - Этим займутся Лизетта с Ноэлайн.
     - Я так и знал, что ты струсишь и побоишься мыть меня теперь, когда я пришел в сознание. Но ведь ты меня мыла, когда я был без чувств, не так ли? Могу поклясться, ты познакомилась с каждым дюймом моего беспомощного тела. Наверное, часами разглядывала меня.
     - Не правда... самонадеянная свинья!
     - Разве ты меня не мыла?
     - Но не думай, что я получала от этого удовольствие! Я это делала в силу необходимости. Я совсем не боюсь, просто не испытываю желания видеть тебя голым. Больше я тебя мыть не буду.
     - Как скажешь. - Он помолчал, а потом добавил:
     - Но хорошая жена сделала бы это для своего мужа.
     - Ты мне не муж! И одно из моих условий заключается в том, что ты не воспользуешься этим маскарадом и не станешь приставать ко мне со всякими смехотворными претензиями вроде этой!
     - Смехотворными? Хотел бы я, чтобы когда-нибудь ты на собственном опыте узнала, насколько это смехотворно, когда ты не в состоянии ничего для себя сделать и приходится умолять кого-нибудь вымыть твое вонючее тело. Дай мне хотя бы тряпку, чтобы я помыл те места, до которых смогу дотянуться. - Он услышал, как она отошла от кровати. - Уходишь? - с горечью упрекнул он.
     Она не ответила. Послышался плеск наливаемой из кувшина в таз воды, и Жюстин замер в ожидании.
     Раздались шаги, и неожиданно с него резким движением сорвали простыню.
     Селия благодарила Бога, что на глазах у него повязка. Она бы ни за что не смогла сделать это, если бы он за ней наблюдал. Теперь он в сознании и точно знает, что именно она видит. Селия покраснела с головы до пят.
     Она с подчеркнутым равнодушием подложила под него свежие полотенца, обмакнула губку в таз с водой и начала мыть его шею и плечо, стараясь не замочить бинты. Жюстин тихо вздохнул и расслабился, не скрывая удовольствия от прикосновения прохладных рук.
     - Ты мастерица это делать, - пробормотал он. Она не ответила. - Скажи мне что-нибудь. Я так давно не слышал женского голоса.
     - Что ты хочешь, чтобы я сказала?
     - Расскажи мне, как тебе жилось последние месяцы.
     - Твои родители были ко мне очень добры. Я жила здесь тихо и спокойно. Пока не появился ты. Он усмехнулся:
     - Всем я приношу одни неприятности, как шелудивый пес.
     - Надеюсь, ты скоро исчезнешь и все неприятности унесешь с собой.
     - Я тоже на это надеюсь. - Жюстин притронулся к забинтованному лицу. - Когда это можно будет снять?
     - Не знаю.
     Он провел пальцами по бинтам.
     - Лицо здорово пострадало? - Он говорил раздраженно. - Мне еще долго терпеть эту повязку?
     - Я не доктор.
     - А как ты думаешь? - Он требовательно подчеркнул слово "ты".
     Сердце ее сжалось: она боялась, что он ослеп.
     - Надо набраться терпения и побольше отдыхать, - спокойно посоветовала Селия. - Это все, что я могу тебе сказать.
     Жюстин вдруг затих, будто прочел ее мысли.
     - Я потерял глаз? Или оба?
     - Не знаю, восстановится ли зрение полностью, надо подождать...
     - В таком случае я узнаю сам. - Он засунул пальцы под бинты и чуть не сорвал повязку.
     Селия остолбенела от ужаса, потом схватила его за руки.
     - Жюстин, остановись! Жюстин...
     Он нетерпеливо стряхнул ее руку.
     - Нет, еще рано, будет только хуже, - уговаривала Селия. Однако несмотря на его слабость, ей все же было не под силу с ним справиться. Бинты из льняной ткани в мгновение ока оказались на полу.
     Но как только Жюстин открыл глаза, его голову пронзила острая боль. Он приглушенно вскрикнул и закрыл лицо руками, смутно слыша сквозь собственную брань голос Селии:
     - Ты упрямый осел! Конечно, ты пока ничего не видишь! Еще слишком рано! Перестань вертеться, ты навредишь себе еще больше!
     Почувствовав прикосновение ее рук, он, обезумев от боли, оттолкнул ее. Селия, ничуть не смутившись, буквально отодрала его руки от лица и обернула голову полотенцем. В комнату заглянула Ноэлайн, проходившая мимо и привлеченная непонятным шумом. Она мгновенно оценила ситуацию.
     - Дайте успокоительное, - сказала ей Селия, умудряясь говорить спокойно. - Скорее.
     Ноэлайн без лишних слов подошла к шкафчику и налила в стакан воды. Жюстин стонал, ему казалось, что от боли глаза вылезают из орбит.
     - Лежи спокойно, - шептала Селия ему на ухо, положив его голову на свое плечо. - Ты сам во всем виноват, ведь я тебя предупреждала, чтобы ты не трогал повязку! Если хочешь снова видеть, ты должен лежать спокойно. Нужно время.
     - Убирайся от меня ко всем чертям, бесчувственная сучка! - злобно прошипел он, однако его дрожащая рука обвилась вокруг ее талии, будто это был спасительный якорь.
     Его горячее дыхание обжигало ее кожу сквозь тонкую ткань платья. Селия прикрыла его голое тело простыней: ей вдруг захотелось защитить его от посторонних взглядов. Это было смешно, ведь Ноэлайн знала его со дня рождения.
     Ноэлайн принесла снотворное.
     - Жюстин, надо это выпить.
     - Что это такое?
     - Это тебе поможет. - Селия поднесла стакан к его губам.
     Он поперхнулся и беспомощно выругался:
     - Не хочу, черт бы все побрал...
     - Выпей сейчас же, - сказала она тихим, но не допускающим возражений голосом.
     Жюстин несколькими глотками выпил лекарство, и две-три капли стекли по подбородку на лиф ее платья. Селия бросила умоляющий взгляд на Ноэлайн:
     - Принеси, пожалуйста, бальзам для глаз. И бинты.
     Ноэлайн, наморщив лоб, смотрела на Селию с Жюстином.
     - Да, мадам.
     Селия отставила в сторону стакан и взглянула на темноволосую голову, прильнувшую к ее плечу. Жюстин успокоился, только дышал прерывисто. Она могла лишь догадываться, как он страдает. Голова его отяжелела на ее груди, и она вдруг почувствовала к нему нежность.
     - Жюстин, - тихо сказала она, - все прошло. Теперь надо отдохнуть.
     - Я не хочу быть слепым, - пробормотал он. - Не хочу, чтобы меня водили за руку.
     - Нет-нет, с тобой все будет в порядке. Успокойся.
     Она нашептывала ему слова утешения, пока он, глубоко вздохнув, не обмяк на ее груди.

***

     Весь следующий день Жюстина поили снотворным, так как это был единственный способ удержать его в постели.
     - Он еще задаст нам жару, - печально покачала головой Лизетта. - Ты, конечно, знаешь, что такое выхаживать раненых, но таких трудных больных, как Жюстин, у тебя, думаю, не было.
     Когда Жюстин проснулся, предсказания Лизетты сбылись. Он пребывал в отвратительном настроении и даже с ней вел себя возмутительно, то и дело обрывая на полуслове.
     - Принеси мне что-нибудь съедобное, - ворчал он. - Не желаю больше есть эти помои.
     - Тебе пока нельзя обычную еду.
     - В таком случае можешь не кормить меня вообще! - заорал он и здоровой рукой отшвырнул чашку с бульоном.
     Взбешенная Лизетта ушла, прислав перепуганную служанку убрать осколки.
     Жюстин потер ноющий бок. Нога тоже болела. Болело все: плечо, бок, живот. Но хуже всего была острая боль в голове, которая, казалось, становилась сильнее с каждым ударом пульса. Он застонал, Ноэлайн предложила ему снотворное, но он обругал ее и выгнал из комнаты. Он не желал больше спать. Он хотел встать с кровати и двигаться самостоятельно, а больше всего ему хотелось избавиться от гнетущей темноты.
     - Эй ты, - рявкнул он на служанку, которая возилась в углу, - закругляйся и передай мадам Вал... Селии, что ей не удастся прятаться от меня вечно. - Решив, что этого, возможно, будет недостаточно, чтобы Селия поднялась к нему, он добавил:
     - Скажи ей, что у меня съехала повязка на боку.
     Через десять минут мучительного ожидания он наконец услышал легкие шаги и почувствовал аромат духов.
     - Ты не спешила, - ехидно заметил Жюстин.
     - Твои крики и стоны всех в этом доме выведи из равновесия, - холодно ответила Селия. - Ноэлайн вспоминает злых лоа, у Лизетты от возмущения лицо пошло красными пятнами, а дети убеждены, что мы держим в спальне чудовище.
     - Пошли вы все к дьяволу!
     - Что случилось с твоей повязкой? - Селия откинула простыню. - Повязка на месте. - Тут она заметила глубокие морщины на его лбу, и голос ее стал мягче. - Голова еще болит, а? Дай-ка я сменю тебе подушку.
     Селия осторожно приподняла его голову и поменяла подушку. Обошла вокруг кровати, поправляя сбившиеся простыни, потом открыла окно, впустив в комнату прохладный ветерок.
     - Ты хочешь пить?
     - Пить? Терпеть не могу, когда мне в глотку вливают...
     - Не хочешь, чтобы я тебе почитала?
     - Нет. - Жюстин приложил руку к болезненно пульсирующему виску.
     Она отвела его руку и стала тихонько массировать ему виски. Он замер от удивления. Ощущения были странными: обычно он терпеть не мог, когда к нему кто-нибудь прикасался, но сейчас... испытывал огромное удовольствие.
     - Так лучше? - услышал он ее тихий голос. Если он ответит "да", она остановится, если скажет "нет" - тоже остановится.
     - Пожалуй, немного лучше, - пробормотал он. Легкое поглаживание продолжилось, и он задремал. Селия встала.
     - Не уходи.
     - Тебе надо поспать.
     - Почитай мне.
     Она вышла за книгой, и когда вернулась, он немедленно повернулся к ней. Роман был неинтересный, даже скучный, но Жюстину было все равно. Его успокаивал шелест страниц и ее тихий голос. Он попытался представить себе ее лицо, но не мог: вспоминались лишь спутанные белокурые волосы, худенькое личико, темно-карие глаза.
     Последние четыре месяца Жюстин каждый день думал о Филиппе и Селии, но не мог представить их вместе. Он понимал, что должен чувствовать себя виноватым, но не мог. У него вообще была удивительная способность не чувствовать своей вины. Он совсем не сожалел о том, что произошло между ними. Интересно, часто ли она вспоминает о той ночи? Или предпочитает не думать об этом? Уже засыпая, он представил себе, что под его головой не подушка, а ее мягкие колени.

Глава 8

     Дверь в комнату отворилась. Жюстин узнал тяжелые шаги Максимилиана. Отец каждый день заходил к нему, рассказывал, что новенького в Новом Орлеане и в Мексиканском заливе. В последнее время пираты несколько присмирели, но комендант военно-морской базы был тем не менее преисполнен решимости покончить с морскими разбойниками.
     - Лейтенант Бенедикт приходил снова, - начал Макс, не тратя лишних слов на вступление. - Я целую неделю сдерживал его натиск, но больше не могу. Он желает увидеться с тобой, порасспросить о Вороновом острове и об обстоятельствах побега. Я почти уверен: он хочет убедиться, что ты не Филипп. Я сказал, что ранения вызвали частичную потерю памяти. Это поможет тебе.
     - Бенедикт давно знаком с Филиппом?
     - Около года. У жены лейтенанта Мэри случился выкидыш, когда она упала с лошади, и Филипп спас ей жизнь. Бенедикт сказал тогда, что навеки в долгу перед Филиппом.
     - Это хорошо. Быть может, в благодарность он несколько умерит служебный пыл и забудет, что должен вывести меня на чистую воду?
     - Или, наоборот, преисполнится решимости доказать, что ты не Филипп.
     На губах Жюстина появилась язвительная улыбка.
     - Мне было бы намного проще играть роль Филиппа, не проживи он жизнь праведником.
     - Ничего, по крайней мере внешне ты будешь выглядеть как он. - Макс окинул его критическим взглядом. - Для начала надо тебя побрить и подстричь волосы.
     - Угу, - буркнул Жюстин. - Ноэлайн уже целую неделю точит ножницы в ожидании этого счастливого момента.
     Макс фыркнул:
     - Попроси Лизетту сбрить тебе бороду. Она здорово наловчилась в прошлом году, когда я поранил руку.
     Жюстин насторожился:
     - Где это тебя угораздило?
     - На плантации. Пустяковая царапина, но правая рука у меня не действовала недели две. Я тогда не мог обходиться без посторонней помощи, а уж бриться тем более. Лизетта в конце концов овладела этим мастерством, но первые два дня... можешь себе представить, что я чувствовал, когда трясущаяся от страха женщина держала у моего горла лезвие бритвы?
     Жюстин рассмеялся:
     - Ты храбрее меня, отец!
     Они еще немного поговорили, и Макс ушел. Жюстин задумчиво потрогал бороду. Его вдруг поразило, что они с отцом только что вели спокойный дружеский разговор, как это обычно бывало у отца с Филиппом. Ему же никогда прежде не приходилось по-дружески беседовать с отцом. Интересно, почему сейчас все не закончилось привычной для них жестокой перебранкой?

***

     Лизетта наблюдала, как Селия собирает ужин для Жюстина.
     - Селия, Ноэлайн отнесет Жюстину еду.
     - Не нужно, я сама, - ответила Селия, старательно складывая салфетку.
     Всю последнюю неделю Жюстин требовал внимания Селии каждую минуту. Когда ему было что-нибудь нужно, он звал именно ее. При ней он редко выходил из себя. Казалось, само ее присутствие действует на него успокаивающе. Ему не нравилось, когда кто-нибудь другой менял повязки или даже взбивал подушки. А за тем, как он ест, вообще никому не позволялось наблюдать, кроме Селии. Слепота делала его беспомощным. Селия читала ему, развлекала рассказами о своем детстве во Франции. Она попробовала было отстраниться от ухода за ним, но не выдержала сама. Ее пугала эта неожиданно возникшая потребность немедленно бежать к нему, но ничего поделать с собой не могла.
     - Селия, - продолжала Лизетта, нахмурив брови, - мне к