ми распутницами.
     Леди Холли не принадлежала ни к одному из этих типов. Задачу уложить ее в постель нельзя рассматривать как приключение ни в каком смысле этого слова. Почему же при одной мысли о ней его обдавало жаром? Почему его охватывало возбуждение, когда он всего лишь находился в одной с ней комнате? Да, она хороша собой, но он и раньше знавал очень красивых женщин. У нее хорошая фигура, но не более, чем у прочих. К тому же она маленького роста. Губы его дрогнули в усмешке, когда он представил себе ее нагую, лежащую на шелковых простынях в его огромной кровати. Он не мог вообразить более увлекательного занятия, чем предаваться любовным играм с этой маленькой женщиной на своем широченном матрасе.
     Но этого не будет никогда. К своему величайшему сожалению, Закери сознавал, что он слишком хорошо относится к леди Холли, чтобы попытаться соблазнить ее. Это приведет ее в отчаяние. Удовольствие, которое она испытает, очень скоро заглушат чувство вины и угрызения совести. И она возненавидит его за это. Лучше оставить все как есть, пусть довольствуется счастливыми воспоминаниями о покойном муже и бережет себя для встречи с ним в ином мире.
     Физическое удовлетворение Закери мог получить и на стороне, но никто другой не заменит ему Холли. Она умна, принципиальна и очаровательна, и если он не станет вести себя слишком дурно, то сможет наслаждаться ее обществом целый год. Это куда дольше, чем одна ночь, какое бы удовольствие она ни принесла.

***

     Холли предложила Элизабет прогуляться по саду, отложив занятия до тех пор, пока не узнают друг друга получше.
     - Это мое любимое место для прогулок, - сказала Элизабет, подводя Холли к тропинке, производившей гораздо более "дикое" впечатление, чем остальной сад. Ступая по дорожке, вымощенной известняком, Холли любовалась огромными полянами подснежников. Вдоль дорожки росли декоративные деревья и кусты жимолости, наполнявшие воздух ароматом. Куда ни кинь глаз, все было густо усыпано розовыми пятнами цикламенов и алых клематисов, манящих Холли дальше и дальше по извилистой дорожке.
     Беседуя с Элизабет, Холли поняла, что сестра Бронсона оказалась воистину незаурядным человеком. Натура у нее была жизнерадостная, при этом девушка вовсе не скрывала, что хорошо знакома с неприятными сторонами жизни. В отличие от барышни, едва ступившей за порог классной комнаты и смотревшей на мир сквозь шоры привитых ей наставниками представлений, Элизабет была рождена в бедности, в такой бедности, которая лишила ее всех девических иллюзий. Ее темные глаза слишком много повидали для ее возраста, и ей, казалось, было незачем нравиться кому бы то ни было, кроме самой себя. Эти качества вряд ли вызвали бы энтузиазм предполагаемых поклонников, если бы Элизабет при этом не обладала необычной романтической красотой, против которой большинство мужчин едва ли смогло бы устоять.
     Отбросив назад темные локоны, Элизабет начала разговор с характерной для нее резкостью:
     - Надеюсь, вы не очень плохо думаете о моем брате, леди Холланд?
     - Я смотрю на него как на чрезвычайно незаурядную личность. - Холли пришлось ускорить шаг, чтобы идти с Элизабет в ногу, хотя та вовсе не торопилась.
     - Значит, нельзя сказать, что вы невзлюбили его?
     - Вовсе нет.
     - Это хорошо, - с явным облегчением сказала Элизабет. - Но я бы не удивилась, если бы вы сочли его совсем испорченным. У Зака много плохих привычек, он довольно необузданный, не говоря уже о том, что жутко надменен. Но за всем этим скрывается самый нежный человек из когда-либо живших на свете. Вы, пожалуй, никогда его таким не увидите - он проявляет это только с мамой и со мной. Но я очень хочу, чтобы вы поняли - он определенно стоит того, чтобы ему помочь.
     - Если бы я в это не верила, я никогда бы не оказалась здесь.
     Они поднялись по пологому склону и подошли к двум длинным прямоугольным прудам. Было так рано, что над водой висел белый туман, а на листьях еще блестела роса. Глубоко вдохнув утренний воздух, Холли с улыбкой посмотрела на Элизабет.
     - Ваш брат замечательно все это устроил. - Она жестом показала на ослепительную красоту окружающего пейзажа.
     - Зак всегда делает все для того, чтобы добиться своего, - отозвалась Элизабет, замедляя шаг. Теперь они шли по каменному мосту, ведущему к саду. - Не важно, во что это обходится. Я никогда не видела своего отца - обо мне заботились только мама и Зак. Все мое детство Зак работал в доках, чтобы содержать нас. Но денег на сносную жизнь не хватало. Тогда Зак занялся боксом. Конечно, у него это хорошо получалось, но бои были такие жестокие... Я буквально заболевала, когда слушала рассказы о них. - Остановившись у дерева, сформированного в виде пирамиды из трех шаров, Элизабет откинула со лба буйные темные кудри и вздохнула. - После боя Зак приходил в вонючую старую лачугу, где мы жили... Боже! Какой у него был вид! Весь в крови и синяках, тело черно-багровое от кровоподтеков. Он не выносил, если к нему прикасались, даже не давал маме или мне натереть себя мазью. Мы умоляли его больше не заниматься этим, но если уж он решил что-нибудь, его не отговорить.
     Холли направилась к кусту в виде конуса.
     - Сколько времени он занимался боксом?
     - Около двух лет. - Тяжелый локон снова выбился из прически Элизабет, и она нахмурилась. - Ох уж эти вредные волосы, ничего с ними не сделаешь. - Она скрутила непослушные кудри и снова заколола шпильками всю их непокорную массу. - Когда мне исполнилось двенадцать, мы переехали из наемной квартиры в собственный маленький коттедж. Потом Закери стал совладельцем парохода и начал увеличивать свое богатство. Кажется, он обладает даром Мидаса. Зак добивался почти всех целей, которые ставил перед собой. Только вот... он не очень-то изменился с тех пор, как был боксером. Часто он ведет себя точно так, как на ринге. Нет, он не прибегает к физическому насилию, но... вы понимаете, что я имею в виду?
     - Да, - пробормотала Холли. Закери Бронсон все еще дерется и добивается побед и никак не может опустить кулаки. Только теперь это происходит в деловом мире, а не в боксе. И он получает удовольствие от роскоши и множества женщин, вознаграждая себя за все, чего он был лишен. Ему нужен кто-то, способный в достаточной мере обуздать его, чтобы он мог жить в цивилизованном обществе. Но этим человеком, конечно же, будет не она. Все, на что она способна, - это нанести на него кое-какой поверхностный лоск.
     - Зак хочет жениться, и жениться удачно, - с иронией продолжала Элизабет. - Скажите мне правду, леди Холли, знаете ли вы какую-нибудь женщину, которая могла бы подойти ему?
     От этого вопроса Холли стало неловко. Она такой женщины не знала. Зато была уверена, что никто из легиона беззаботных молодых девушек, начавших выезжать в этом сезоне, не имеет ни малейшего понятия о том, как обращаться с такой самобытной личностью, как Бронсон.
     - Я так и думала, - кивнула Элизабет, прочтя ответ на лице у Холли. - Но мы должны заниматься своим делом, не так ли? Закери ведь хочет также, чтобы я вышла замуж, и не всякий барон или виконт его устроит. - Она засмеялась весело и искренне. - Он не успокоится, пока не найдет мне герцога!
     Холли уселась на маленькую мраморную скамейку и устремила выжидающий взгляд на девушку, вовсе не разделяя ее веселья.
     - И вы этого хотите?
     - Господи, конечно, нет! - Смех Элизабет затих, и она медленно двинулась между фигурными кустами. Ее беспокойная энергия не давала ей посидеть на месте. - То, чего я хочу, невозможно... так что я, наверное, останусь старой девой и буду путешествовать по свету до конца своих дней.
     - Скажите мне, - осторожно начала Холли, - а о чем вы мечтаете?
     Элизабет бросила на нее странно вызывающий взгляд.
     - Все очень просто. Мне нужен тот, кто полюбит меня, забыв о проклятых деньгах моего брата. Честный, достойный человек, у которого хватит силы, чтобы противостоять Закери. Но найти такого не помогут никакие манеры.
     - Почему же?
     - Потому что я ублюдок! - выпалила Элизабет. Затем неуверенно рассмеялась, глядя в лицо Холли. - Зак вам не сказал? Конечно, нет. Он думает, что если делать вид, что чего-то не существует, то оно исчезнет само собой. На самом деле я плод короткой связи, которая возникла у моей матери спустя долгое время после смерти мужа. Один мерзавец вошел в ее жизнь, соблазнил красивыми словами и несколькими пустяковыми подарками - и исчез, когда, она ему надоела. Я, конечно, никогда его не видела. Но я была тяжелой обузой для семьи, пока Закери не вырос и не смог кормить нас обеих.
     Холли смотрела на застенчивое лицо девушки. Она нравилась ей все больше и больше.
     - Элизабет, пожалуйста, подойдите сюда. - И она указала на место подле себя.
     После долгих колебаний девушка подчинилась. Она устремила взгляд на окружающий пейзаж, профиль ее казался неподвижным. Холли заговорила с крайней осторожностью:
     - Элизабет, незаконнорожденность не такое уж из ряда вон выходящее обстоятельство. Среди аристократии тоже есть множество таких, как вы, и они нашли себе место в порядочном обществе.
     - Конечно, - резко произнесла Элизабет, - это ведь не делает меня привлекательнее, а?
     - Это никого не украшает, - согласилась Холли. - Но и не может помешать удачно выйти замуж. - Она погладила изящную, гибкую руку девушки. - Так что не думаю, что вы останетесь старой девой.
     - Я не собираюсь выходить абы за кого, - возразила Элизабет. - Это должен быть замечательный человек, или я останусь одинокой.
     - Разумеется, - спокойно согласилась Холли. - Остаться незамужней - далеко не самое страшное. Гораздо хуже выйти за человека дурного или нелюбимого.
     Элизабет удивленно рассмеялась.
     - Я всегда считала, что такие, как вы, полагают всякое замужество, не важно, стоящее оно или нег, лучшей участью, чем вообще никакого.
     - Я видела столько неудачных браков, когда муж и жена делали друг друга несчастными людьми. Супружескую пару должны связывать любовь и уважение.
     - А как было у вас, миледи? - Едва этот вопрос слетел с ее губ, как Элизабет вспыхнула, испугавшись собственной бесцеремонности. - Простите меня! Это ничего, что я спрашиваю?
     - Конечно, ничего. Я с удовольствием рассказываю о своем покойном муже. Он и сейчас живет в моей памяти. Наше супружество было самым чудесным, какое только можно вообразить. - Холли печально улыбнулась. - Теперь, когда я оглядываюсь на это время, оно кажется мне сном. Я любила Джорджа всегда - мы были дальними родственниками, и в детстве я изредка виделась с ним. Джордж был красивым молодым человеком, и он был очень добр. Его семья и друзья обожали его. Я же была пухлым, очень робким ребенком, и вряд ли мы с ним обменялись за все время десятком слов. Потом Джордж отправился в большое путешествие, и я очень долго не видела его. Когда через несколько лет он вернулся, мне было уже восемнадцать. Мы встретились на балу. - Холли улыбнулась и приложила ладони к своим пылающим щекам, обнаружив, что приятные воспоминания все еще заставляют ее краснеть. - Джордж пригласил меня танцевать, и мне показалось, что сердце у меня остановится. Он обладал потрясающими обаянием и уверенностью, казавшимися мне неотразимыми. Несколько месяцев он очень пылко ухаживал за мной, пока мой отец не дал согласия на наш брак. Мы прожили вместе три года. Не было дня, чтобы я не ощущала, что меня любят и лелеют. Роза родилась незадолго до смерти Джорджа. Я так рада, что он успел побыть с ней.
     Элизабет, казалось, была очарована этой историей.
     - Ах, леди Холланд! - Она устремила на Холли взгляд, полный сочувствия и удивления. - Как вам повезло, что вы встретили такого человека.
     - Да, - тихо сказала Холли. - Это действительно так. С минуту обе молчали, глядя на колеблемые ветерком цветы и травы, но вот Элизабет вернулась к реальности.
     - Давайте сделаем что возможно из того дурного материала, который вам достался, леди Холланд, - бодро предложила она. - Вернемся домой и начнем занятия, хорошо?
     - Конечно. - Холли встала и отряхнула юбку. - Я полагаю, мы начнем с того, как садиться, вставать и ходить. Девушка расхохоталась:
     - А я-то думала, что умею все это делать!
     Холли в ответ тоже улыбнулась:
     - Вы делаете это совсем неплохо, Элизабет, но есть кое-какие мелочи...
     - Да, я знаю. Я жестикулирую при ходьбе, как будто участвую в соревнованиях по гребле.
     Это сравнение вызвало у Холли улыбку.
     - Уверяю вас, на самом деле это не так.
     - Вы такая дипломатка, - заметила Элизабет с усмешкой. - Но я и сама знаю, что я так же грациозна, как солдат, проходящий строевое обучение. Будет просто чудом, если вам удастся помочь мне.
     Она направились назад, к дому, и Холли снова пришлось поторопиться, чтобы идти вровень с Элизабет.
     - Во-первых, - проговорила она, задыхаясь, - вы должны попытаться ходить помедленнее.
     - Простите. - Элизабет сбавила шаг. - Я всегда как будто спешу куда-то, даже если мне некуда идти.
     - Моя гувернантка учила меня, что леди и джентльмены никогда не ходят быстро - это признак вульгарности.
     - Почему?
     - Не знаю. - Холли грустно рассмеялась. - По правде говоря, я не знаю, зачем нужно множество вещей, которым я собираюсь обучить вас... просто так полагается.
     Они вернулись домой, дружески болтая, и Холли порадовалась возникшей между ними взаимной симпатии. Элизабет стоила того, чтобы ей помочь, и, несомненно, заслуживала любви. Но в мужья ей нужен совершенно особенный человек, который не будет ни слишком потакать ей, ни слишком ее контролировать. Настолько сильный, чтобы оценить живой нрав Элизабет и не пытаться сокрушить его. Именно естественная энергия делала ее такой привлекательной.
     Должен же быть кто-то, размышляла Холли, пробегая мысленно список своих знакомых. Вечером она напишет несколько писем своим подругам, с которыми давно не общалась. Настало время снова вступить в светский поток, возобновить старые связи и оказаться au courrant <в курсе (фр.).> всех новостей и сплетен. Как странно, что после нескольких лет уединения ей вдруг захотелось присоединиться к тому кругу, к которому она некогда принадлежала. Ее охватило ощущение беззаботной легкости, и она почувствовала, что полна надежд и радостного волнения, чего с ней не бывало с тех пор как...
     С тех пор как умер Джордж. Внезапно она ощутила острый укол вины, испортивший ее радужное настроение. Имеет ли она право испытывать радость? Может ли быть счастливой теперь, когда Джорджа больше нет с ней? Последние три года все ее мысли были только о нем... до сих пор. Теперь голова ее полна новыми идеями и честолюбивыми замыслами, и она общается с людьми, которых он не знал.
     "Я никогда не позволю тебе уйти в небытие, мой самый любимый! - пылко подумала она. - Я никогда не забуду ни единого мгновения, пережитого вместе с тобой. Просто мне нужно переменить обстановку, вот и все. А последующие годы жизни я проведу в ожидании, когда мы с тобой снова будем вместе..."
     - Леди Холланд, вам нехорошо? - Элизабет остановилась у входа в дом, ее живые карие глаза преисполнились тревогой. - Вы вдруг затихли и как-то погрустнели... Ах, я, наверное, опять шла слишком быстро, да? - Она в раскаянии опустила голову. - Простите меня. Я возьму себя в ежовые рукавицы, вот увидите.
     - Нет-нет... - Холли смущенно улыбнулась. - Дело вовсе не в вас. Это трудно объяснить. Последние три года у меня была очень тихая жизнь. Очень тихая. А теперь все меняется так быстро, и, чтобы приспособиться, мне нужно делать над собой некоторые усилия.
     - А-а. - Элизабет, похоже, успокоилась. - Да, так мой брат поступает с людьми. Он вмешивается в их жизнь, играет ею и все переворачивает вверх тормашками.
     - В таком случае я рада, что он это сделал. Я рада, что я здесь и могу быть полезной кому-то еще, кроме моей дочери.
     - А уж как рады мы, миледи! Слава Богу, что кто-то попытается привести нашу семью в приличный вид. Единственное, о чем я жалею, - что не смогу наблюдать, как вы будете учить Зака этикету. Думаю, это будет неплохое развлечение.
     - Я не буду возражать, если вы захотите присоединиться к нашим урокам, - сказала Холли, которой внезапно понравилась эта мысль. Ей вовсе не улыбалось оставаться наедине с Закери Бронсоном, а если с ними будет Элизабет, это уменьшит напряжение, которое непременно возникает, когда он оказывается рядом.
     - Зак будет возражать, - сухо ответила Элизабет. - Он дал понять, что его занятия с вами - его сугубо личное дело. Видите ли, он очень гордый. Он никогда не допустит, чтобы его слабости выставлялись напоказ и кто-нибудь, даже я, увидел, до какой степени он не представляет себе, как быть джентльменом.
     - Вряд ли джентльменом можно стать после нескольких уроков хороших манер, - ответила Холли. - Это сочетание многих качеств... это значит быть благородным, добрым, скромным, храбрым, способным к самопожертвованию и честным. Быть таковым каждую минуту. И когда человек находится в обществе, и когда он совсем один.
     Последовала короткая пауза, а потом Холли с удивлением услышала хихиканье Элизабет.
     - Ладно, - сказала девушка, - сделайте с ним что сможете.

***

     Занятиями с Элизабет Холли осталась довольна. Она обучала девушку искусству садиться на стул и грациозно вставать. Задача заключалась в том, чтобы слишком не наклоняться вперед во время обоих действий и естественным жестом придерживать юбки так, чтобы не мелькнули соблазнительные щиколотки. Мать Элизабет, Пола, пришла посмотреть на происходящее и тихонько сидела в уголке обитого плюшем диванчика.
     - Идите попрактикуйтесь с нами, мама, - позвала ее Элизабет, но миссис Бронсон смущенно отказалась.
     Случалось, Элизабет начинала шалить, чтобы, как предполагала Холли, позабавить мать. Она ходила или садилась подчеркнуто не сгибаясь, потом с нарочито чопорным видом оглядывалась по сторонам, пока все трое не начинали смеяться. Но к концу занятий Элизабет усвоила позу и движения во всех тонкостях, чем вызвала искреннее одобрение Холли.
     - Отлично. Какая вы грациозная, Элизабет!
     Девушка вспыхнула, явно не приученная к таким комплиментам.
     - К завтрашнему дню я все забуду.
     - Мы будем практиковаться до тех пор, пока это не станет для вас естественным, - заявила Холли.
     Скрестив подвижные руки на груди и вытянув ноги совершенно не по-дамски, Элизабет серьезно спросила:
     - Леди Холланд, а вам никогда не приходило в голову, что все эти манеры и светские правила придуманы людьми, у которых слишком много свободного времени?
     - Возможно, вы правы, - с улыбкой ответила Холли.
     Оставив дам Бронсон и отправившись на поиски своей дочери, Холли продолжала размышлять над этим вопросом. Все, что она знала о высшем обществе и поведении истинных леди и джентльменов, вкладывалось в нее с самого ее появления на свет. Она никогда не думала подвергать сомнению эти аксиомы - до сих пор. Многие из общественных добродетелей, такие как любезность и самообладание, бесспорно, необходимы в цивилизованном обществе. Что же до бесчисленных мелких уловок... Неужели действительно так важно, как человек сидит, стоит или жестикулирует, как строит фразу или одевается? Или это на самом деле всего-навсего способ, к которому прибегают люди, чтобы доказать, будто бы они выше остальных?
     Мысль о том, что человек вроде Закери Бронсона мог быть от рождения равен человеку наподобие... да, наподобие кого-то из Тейлоров или даже ее дорогому Джорджу... это провокация. Большинство аристократов были бы шокированы таким предположением. Те, кто рожден с голубой кровью в жилах и имеет многие поколения благородных предков, лучше, утонченнее остальных. Именно этому всегда учили Холли. Но Закери Бронсон начал жизнь, не имея никаких преимуществ, и стал личностью, с которой нельзя не считаться. Он очень старается изменить себя и своих близких и смягчить грубость собственного характера. Неужели он настолько хуже Тейлоров? Или ее самой?
     Подобные мысли ни за что не пришли бы Холли в голову,