се ее звучали мягкие, почти материнские интонации.
   Рэнд с удивлением посмотрел на нее. Ему вдруг показалось, что женщина
знает его.
   - Да, - негромко ответил он.
   - Я хотела поговорить с вами... Ваш брат сказал, что вы здесь. Дело в
том, что до меня дошли слухи об  исчезновении  Розали.  Мне  кажется,  я
смогу помочь вам найти ее.
   Рэнд со всевозрастающим удивлением посмотрел на нее.
   - Кто вы? - хрипло спросил он.
   - Лорд Беркли... Я - Эмилия Кортес Беллью.
   - Рози.., часто говорила мне о вас, - сказал Рэнд, не отрывая от  нее
взгляда, словно опасался, что она исчезнет.
   Сам факт, что Эмилия стояла сейчас здесь,  рядом  с  ним,  давал  ему
надежду, что он все-таки найдет Розали.
   - Она написала мне письмо из Франции, в котором  спрашивала  о  своих
родителях. - Эмилия подошла ближе и испытующе смотрела на Рэнда.  -  Она
также  писала  и  о  вас  и  ваших  с  ней  отношениях,  вот  почему   я
осмелилась...
   - Я рад, что вы сделали это, - прервал ее Рэнд. -  Давайте  поговорим
не откладывая.
   - Да, - ответила Эмилия. -  Предлагаю  вам  поехать  ко  мне,  в  мой
особняк. Нельзя, чтобы нас кто-нибудь под-. слушал.
   - Конечно, - начал было Рэнд, но потом остановился, пораженный. -  Вы
сказали, в ваш дом, мадам Беллью.
   Но разве вы не гувернантка леди Уинтроп?
   - Нет, - ответила Эмилия, беря его под руку и направляясь  к  карете,
стоящей под сенью двух каштанов.  -  Теперь  я  уже  не  гувернантка,  -
сказала она и улыбнулась Рэнду совсем как настоящая француженка. - Прошу
- мой экипаж ждет нас. Поедемте, а после нашего разговора я вновь отвезу
вас сюда. Мой дом совсем недалеко.
   Рэнд молча кивнул, и, когда они уселись в карету, Эмилия продолжила:
   - Розали говорила вам, наверное, о той ночи, когда мы  потеряли  друг
друга. В опере случился пожар...
   - Да, я знаю об этом.
   - Я полагаю, вы встретились с ней вскоре после этого.
   Розали  не  писала  мне,  как  именно  это   произошло,   но   думаю,
обстоятельства вынудили вас вместе уехать во Францию.
   - Да, - ответил Рэнд, не глядя на нее.
   - Ну так вот, после того как я, не  найдя  Розали,  вернулась  в  дом
Уинтропов и увидела, что она не возвратилась, я была очень  встревожена.
Баронесса Уинтроп весьма своевольная особа.  Она  считает,  что  если  я
воспитывала мою дочь, как она называет это, "с нравственной  мягкостью",
то я точно так же буду влиять и на ее Элен. В то же утро я была уволена.
   - Мне очень жаль.
   - Не стоит сожалеть об этом, -  улыбнувшись,  ответила  Эмилия--  Это
принесло долгожданные  изменения  в  мою  жизнь.  Дело  в  том,  что  ни
баронесса, ни Розали не знали, что я долгие годы была любовницей  барона
Уинтропа. Мы хорошо понимали друг друга, и он давно - уже хотел устроить
мою жизнь, но я настояла, чтобы наши отношения остались тайной, так  как
оберегала Розали и хотела, чтобы она росла с  чувством  уважения...  Она
получила хорошее воспитание, образование и  имела  все,  что  необходимо
девушке из приличной семьи. Я настояла, чтобы наши с  бароном  отношения
не разглашались до тех пор, пока Розали не выйдет замуж или  по  крайней
мере не станет достаточно взрослой, чтобы понять все.
   - Она уже способна понять.
   Эмилия улыбнулась.
   - Да, теперь я знаю это.
   Они не затрагивали более важных тем,  пока  наконец  не  подъехали  к
дому, в котором жила Эмилия.
   Это был роскошный особняк, обставленный мебелью из красного дерева, с
богатыми коврами и тончайшим фарфором.
   Эмилия сняла накидку и обратилась к пухленькой улыбающейся девушке.
   - Марта, пожалуйста, приготовь нам чай и подай его через  полчаса,  -
мягко произнесла она, усаживаясь па зеленый бархатный диван.
   Посмотрев на Рэнда восхищенным взглядом, - девушка быстро вышла.
   - Это бывшая прислуга Уинтропов, - пояснила Эмилия. - Я переманила  у
них многих, в том числе и повара, пообещав хорошее  жалованье  и  доброе
отношение. Ну, хорошо, - добавила вдруг она, внимательно глядя на Рэнда.
- Перейдемте к делу. У меня достаточно  времени,  чтобы  рассказать  вам
все, что я хотела, прежде чем Марта подаст нам чай.
   Рэнд кивнул и сел в кресло.
   - История не такая уж длинная и сложная. Я  расскажу  лишь  факты,  а
если вам что-нибудь будет не ясно, я коснусь этого особо.
   Она помолчала.
   - Я была гувернанткой Люси Донкастер. Внешне Розали очень  похожа  на
нее, хотя  по  характеру  они  совершенно  разные.  Розали,  несомненно,
сильнее, она более проницательна и уверена в себе,  чем  ее  мать.  Люси
была прелестной девушкой, и я очень любила ее.  Однако  до  сих  пор  не
пойму, почему она так  привлекала  к  себе  мужчин,  может  быть,  своей
беспомощностью...  Очень  многие  влюблялись  в  нее,  и  особенно  граф
Ротерхэм. Он и Люси были помолвлены, и  все,  вероятно,  закончилось  бы
хорошо, если бы не  этот  тщеславный  красавец,  совсем  еще  мальчишка,
который поразил ее воображение.
   - Бо Браммель, - мрачно произнес Рэнд.
   - Да. Люси очень любила его, в то время как он был лишь очарован  ею.
Ей так и не удалось освободиться от этой любви. Я делала все  возможное,
чтобы помешать их встречам, но прошло  время,  и  выяснилось,  что  Люси
беременна от него. К несчастью,  к  тому  времени  Браммель  уже  совсем
охладел к ней и влюбился в какую-то другую девушку,  а  потом  -  еще  в
одну, и еще, и еще... Люси чахла от  тоски  и  говорила,  что  не  хочет
больше жить.
   Родители ее не знали, что она ждет ребенка. Я же убедила их, что Люси
необходимы перемена обстановки и новые впечатления и что ее состояние  -
лишь следствие чрезмерной нервозности, и  мы  поехали  во  Францию.  Мои
родственники вполне уважаемые люди, и Донкастеры  не  противились  нашей
поездке к ним.
   - И вы действительно гостили у них?
   - Да, мы жили у моих родителей, которые свято хранили тайну Люси.  Но
в тот момент  мы  хотели  оставить  ребенка  у  них,  пока  не  найдется
кто-нибудь, кто бы захотел удочерить девочку.
   - Хороший план, - заметил Рэнд, с пониманием глядя на Эмилию.
   - Поначалу я тоже так думала, - задумчиво произнесла она. -  Но,  как
позднее выяснилось, я не  только  недооценила  глубину  чувства  Люси  к
Браммелю, но также и силу страсти  графа  Ротерхэма.  Он  был  просто  в
бешенстве из-за отсрочки их свадьбы с Люси. И совсем потерял  голову  от
любви. Он разузнал, где мы находимся, и приехал во  Францию.  Однажды  я
отправилась на базар, а  когда  вернулась  в  дом  своих  родителей,  то
увидела там графа. Он не отходил от Люси, которая была  уже  на  восьмом
месяце беременности. Он говорил ей ужасные  вещи,  лорд  Беркли,  просто
страшные  для  такого  юного  и  хрупкого  создания,  и  она  рыдала  от
негодования и страха. Перед отъездом в Англию он сказал ей, что все  еще
ждет ее и готов жениться. Граф чувствовал, что был  предан,  или  скорее
обманут, а чувства его оскорблены, и жаждал мести... И вот этот страх  и
расстройство от измены Браммеля привели ее в состояние  некоего  легкого
помешательства. Вскоре после того как родилась Розали, Люси, не выдержав
эмоционального потрясения, бросилась в Сену.
   - И вы решили оставить Розали у себя?
   Эмилия улыбнулась.
   - Я полюбила ее сразу же, как только увидела. Я поменяла имя и  место
жительства... Я никогда не жалела, что решилась на это, ведь Розали дала
мне столько радости, сколько дочь может дать матери...
   Рэнд вдруг вспомнил о цели своего визита.
   - Черт, я спрашиваю не о  том,  -  хрипло  проговорил  он.  -  Сейчас
главное - кто мог похитить дочь Браммеля?
   Кто сделал это?
   - Совершенно верно, лорд Беркли, - сказала Эмилия, внимательно  глядя
на Рэнда. - Я боялась этого похищения с той самой  минуты,  как  узнала,
что тайна Розали открыта. ,Дело в том, что она украдена не  потому,  что
она дочь Браммеля. Ее похитили, потому что она дочь Люси Донкастер.

Глава 15

   Только радость отныне!
   Теперь ты со мной.
   Готова слушать меня
   И успокоить мои треволненья.
   Теперь ты - моя!
   И твой я навек...
   Филипп Сидни

   Дверь была крепко заперта на  засов.  Поняв  это,  Розали  в  сердцах
бросила на пол зажатые в руке шпильки. Злые отчаянные слезы готовы  были
брызнуть из ее глаз, но она сдержала себя.
   После  нескольких  часов  безуспешных  попыток   открыть   замок   ей
показалось,  что  она  услышала  наконец  долгожданный  щелчок,  который
означал бы свободу, однако дверь по-прежнему была заперта. В комнате  не
было ни окон, ни камина, через которые можно было бы попытаться убежать,
и Розали оставалось только одно - постараться  открыть  эту  злосчастную
дверь, но она не нашла для этого ничего, кроме шпилек.
   Убранство комнаты отличалось пышностью, однако для  Розали  это  была
только тюрьма. Вышивка, разнообразные букеты цветов, кружевные оборки  -
все вокруг только раздражало ее. Эта претенциозная английская красивость
была весьма далека от изысканной простоты замка д'Анжу.
   На маленьком столике возле кровати в оборках и рюшах горела  масляная
лампа, на другом стояла корзина, полная  спелых  фруктов.  Розали  взяла
яблоко и надкусила его - оно оказалось сочным  и  сладким.  Розали  ела,
вспоминая события последних дней.
   С той минуты как Гильом оставил ее в цыганском шатре,  какие-то  люди
все время перевозили ее с места на место,  обращаясь  с  ней  достаточно
хорошо, однако сохраняя полное молчание о том, куда и зачем ее везут.
   Бегство было абсолютно невозможно,  так  как  похитители  действовали
слаженно и быстро.
   Часть пути они проделали  на  корабле,  и,  когда  однажды  ночью  он
причалил к  берегу,  Розали  сразу  узнала  знакомые  запахи  английской
пристани, воздух Лондона и звуки родной речи. Конечно,  она  была  рада,
что ее привезли не куда-нибудь, а именно в  Англию,  где  все  было  так
знакомо.
   Судя по суровой тишине, окружавшей  ее,  Розали  заключила,  что  она
находится в доме, расположенном в самой глуши - не было слышно ни  стука
экипажных колес, ни ржания  лошадей,  ни  чьих-либо  голосов.  Время  от
времени она слышала лишь шарканье прислуги за дверью. Она поняла, что им
было приказано игнорировать ее настойчивый стук и крики.
   - Трусы, - пробормотала она, бросая  надкушенное  яблоко.  -  Все  вы
трусы! У вас не хватает смелости посмотреть  мне  в  глаза  и  ответить,
почему меня держат здесь против моей воли!
   Голос ее стал громче, когда  в  бессильной  ярости  она  воскликнула,
обращаясь к запертой двери:
   - Я не знаю даже, ночь сейчас или день! Я задыхаюсь здесь. У меня нет
ни книг, ни газет... Черт бы вас всех побрал!  У  меня  нет  больше  сил
ждать!
   Молчание.
   - Я скоро сойду с  ума,  -  прошептала  она,  сжимая  виски  и  делая
несколько глубоких вдохов, чтобы как-то успокоиться.
   Расстегнув верхние пуговицы своего закрытого  платья  цвета  лаванды,
она легла на постель, закрыла глаза и стала думать о Рэнде.
   Где он сейчас? Что делает? Удалось ли ему выведать  у  Гильома,  куда
увезли ее?
   "Он найдет меня, - говорила она себе. - Он перевернет вверх дном  всю
Францию и Англию, но найдет меня".
   Розали не сомневалась в его любви, в его силе  и  настойчивости.  Она
улыбнулась, вспомнив, каков Рэнд в гневе.
   Хотя он по-настоящему способен был внушить ей страх, что-то внутри ее
всегда заставляло ее восхищаться им в эти минуты, так как сила и  ярость
напоминали ей о его страсти.
   Она вспоминала его смех, и его  восхитительную  белозубую  улыбку,  и
смелый  блеск  его  глаз.  И   почувствовала   вдруг,   что   постепенно
успокаивается...
   - Никто не сможет разлучить нас, - проговорила она. - Ты - моя жизнь,
без тебя я ничто. Верни меня к жизни, Рэнд!
   Розали повернулась на  бок  и  тихо  уснула,  прислонившись  щекой  к
подушке.
   Когда она наконец открыла глаза, то увидела яркий свет,  льющийся  из
соседней комнаты. Розали быстро встала, но тут же  замерла  из-за  вновь
наступившей темноты.
   - Зажгите лампу, -  раздался  вдруг  хриплый  мужской  голос.  Розали
послушно подкрутила фитиль, больно обжегшись о горячее стекло, и увидела
находившегося в комнате незнакомца.
   Он был приблизительно вдвое старше ее, высокий и сильный,  с  бледным
лицом и темными с проседью волосами. Глаза его, черные и блестящие,  как
оникс, в упор смотрели на нее.
   - Люси, - произнес он, и голос его задрожал.  Розали  отерла  пот  со
лба, испуганно глядя на незнакомца.
   - Я.., я не Люси, - ответила она.
   Мужчина медленно покачал головой.
   - Я знаю. Вы - се дочь.
   - Да.
   Она хотела было отойти в сторону, но он, внимательно наблюдая за ней,
казалось, готов был помешать ей сделать следующее движение.
   - Меня держат взаперти целую вечность, - сказала Розали. - Почему  вы
делаете это? Кто вы?
   - Мне очень жаль, мисс Донкастер.
   - Это не мое имя, - резко ответила Розали. - Меня зовут Розали Бел...
   - Это не имеет никакого значения, - прервал он, подходя ближе. - Люси
принадлежала мне, а вы - ее дочь, и, значит, вы тоже принадлежите мне.
   - Люси.., принадлежала вам? - шепотом переспросила Розали.
   Что это могло значить?
   - Вы... Донкастер?
   Он усмехнулся от такого предположения и тряхнул  черными  с  проседью
волосами.
   - Я - граф Ротерхэм.
   Розали побледнела.
   - Я не понимаю вас, - с усилием выговорила она,  -  Люси  никогда  не
принадлежала вам. Она была влюблена в Джорджа Браммеля!
   - Молчите, - хрипло произнес он, лицо его исказила внутренняя мука.
   Розали вздрогнула, но продолжала прямо смотреть ему в глаза.
   Граф улыбнулся.
   - Какая отчаянная смелость!
   - Моя мать боялась вас? - спросила Розали.
   - Если бы она хранила верность, у нее не было бы причин бояться меня.
Я очень любил ее. Она была ангелом во плоти - мне все нравилось в ней...
Мою страсть никто, кажется, не понимал, и уж, конечно, не этот трус, ваш
отец... Я любил ее застенчивость, ее безмятежность, ее прозрачную кожу и
длинные волосы...
   Он взял локон Розали и долго держал  в  руках,  лаская  его  бледными
худыми пальцами.
   - Ваши волосы даже длиннее, чем у нее. И у вас ее глаза... Вы  знаете
это?
   Розали покачала головой.
   - Голубой цвет Донкастеров, -  продолжал  Ротерхэм.  -  Отличительная
черта их рода - темно-голубой, почти фиолетовый оттенок глаз...
   - О, - с удивлением произнесла Розали, - я думала, что наследовала...
   - Вы думали, что если его глаза голубые, то, значит, и ваши  тоже,  -
горько проговорил он. - Нет, вовсе нет.
   Глаза Браммеля не  такие  яркие,  как  ваши,  не  такие  страстные  и
выразительные.
   - Можете говорить что угодно о нем, - сказала Розали,  чувствуя,  что
по ее телу начинают бегать мурашки от его прикосновений.
   "Он хочет затащить меня в постель", - с  ужасом  думала  она.  Потом,
улыбнувшись  неуверенной,  дрожащей  улыбкой,  произнесла   с   деланным
спокойствием:
   - Ничто не изменит того факта, что он мой отец  и  что  Люси  выбрала
именно его...
   Ротерхэм мрачно выругался и,  подойдя  совсем  близко,  прижал  ее  к
стене. Розали  чувствовала  его  тело  сквозь  тонкие  покровы  ткани  и
попыталась отстраниться, но Ротерхэм крепко держал ее в своих объятиях.
   - Почему же вы не кричите? - спросил он, и Розали  почувствовала  его
дыхание на своей щеке.
   - Не вижу смысла, - прошептала она. - Нет,  я  не  стану  кричать.  Я
знаю, вы хотите напугать меня, но вам это не удастся. Я не боюсь вас,  я
просто испытываю к вам отвращение, точно так же, как моя мать.
   - Ты просто потаскушка, точно такая же, как  твоя  мать,  -  прошипел
Ротерхэм, сжимая ее так сильно, что Розали не могла уже дышать. - Я знаю
все о твоих отношениях с Беркли, об этом  знает  каждый!  Но  теперь  ты
будешь мне наградой за все то  время,  когда  я  любил  Люси  и  не  мог
насладиться ею!
   - Вы - сумасшедший! Я не Люси! - закричала Розали.
   - Ложь! Во всяком случае, ты - часть  ее,  -  возразил  он,  закрывая
глаза. - Ты чувствуешь все, как будто ты - она! О Боже, ты  смотришь  на
мир ее глазами!
   Он застонал и попытался поцеловать Розали.
   - Я искал тебя с  той  самой  минуты,  как  Люси  ушла  из  жизни,  -
пробормотал он. - Все эти годы я знал  о  твоем  существовании,  с  того
самого момента, как увидел ее во Франции,  беременную  тобой.  Маленькая
дрянь! Она носила в утробе отродье Браммеля, будучи помолвлена со мной!
   Розали, не в силах более вынести это, закричала, пытаясь ударить его,
но Ротерхэм легко схватил ее за запястья  и  сжал  их  так  сильно,  что
пальцы ее побелели. - - Вы заплатите за все своей жизнью, -  проговорила
Розали, не узнавая свой голос. - Если  я  не  убью  вас,  то  кто-нибудь
другой отомстит за меня!
   - Ты имеешь в виду своего любовника, - сказал Ротерхэм, прикасаясь  к
ее груди. - Учти, ты никогда больше не увидишь его. А если  убежишь,  то
он будет убит в течение часа после твоего побега.
   - Нет!
   Розали отчаянно боролась  с  ним,  вырываясь  из  его  объятий,  и  в
очередной попытке освободиться с силой ударила его в  шею.  Ротерхэм  на
секунду  разжал  пальцы,  открытым  ртом  глотая   воздух,   а   Розали,
воспользовавшись его замешательством, побежала к  двери.  Она  повернула
ручку и с облегчением  почувствовала,  что  та  поддалась.  Отворив  ее,
Розали что было сил устремилась прочь. Она слышала позади громкий  топот
и бежала как безумная по направлению к  холлу,  а  оттуда  к  бесконечно
длинной лестнице, ведущей к выходу.
   Все плыло у нее перед глазами - застывшие в  изумлении  фигуры  слуг,
горничная, зачем-то бегущая ей навстречу...
   Розали неслась по лестнице, но на повороте  споткнулась  и  упала  на
гладкие мраморные ступени.
   Она слышала за спиной звук  приближающихся  шагов  Ротерхэма.  Тяжело
дыша, Розали поднялась и снова рванулась вперед, как внезапно дорогу  ей
преградила чья-то фигура.
   Не успев увернуться, Розали столкнулась с человеком, стоявшим  у  нее
на пути, поскользнулась и вдруг отчетливо поняла, что  сейчас  упадет  и
умрет.
   И в тот момент, когда она уже падала на холодный мрамор, кто-то вдруг
легко подхватил ее.
   Из последних сил Розали вцепилась в отвороты сюртука своего спасителя
в отчаянной немой мольбе о помощи.
   - Успокойся, Рози, любовь моя, - услышала она голос Рэнда. - С  тобой
все в порядке?
   Задыхаясь, она произнесла:
   - Ротерхэм...
   Розали пыталась объяснить ему, но волнение мешало ей.
   Рэнд прервал ее, коснувшись пальцем ее губ:
   - Я все знаю.
   Он был так великолепно спокоен и силен!
   Розали устало прислонилась щекой к его плечу.
   Рэнд взглянул на Ротерхэма.
   - Я с большим удовольствием задушил бы тебя голыми руками, - произнес
он. - Однако если ты предпочитаешь какой-нибудь другой способ, я  сделаю
тебе одолжение.
   Ротерхэм улыбнулся.
   - Я предпочитаю сражаться на шпагах, - ответил он.
   - Согласен.
   - Оружие внизу. Соблаговолите следовать за мной...
   - Я готов, - вежливо ответил Рэнд, сбрасывая сюртук.
   Розали хотела просить Рэнда, чтобы  он  увел  ее  отсюда  и  забыл  о
Ротерхэме, но понимала, что Рэнд ни за что не согласится на это.
   Розали встретила его быстрый взгляд и внезапно  увидела  все,  что  в
первую минуту ускользнуло от нее. В  глазах  Рэнда  пылала  такая  смесь
любви, боли и ярости, что она поняла -  ему  необходимо  владеть  собой,
иначе он не сможет сделать то, что намеревался.
   - Отличная вещь, - похвалил Рэнд, принимая шлагу.
   - Боюсь, тебе не придется долго держать ее в руках. Я проткну тебя до
того, как ты успеешь понять, что случилось, - сказал  Ротерхэм,  сверкая
глазами. - После двадцати лет разлуки я не хочу опять потерять  ее.  Она
принадлежит мне.
   - Что за чушь! Вы бредите!
   - Разве ты можешь понять это, нахальный щенок! - усмехнулся Ротерхэм.
- Она-то прекрасно все понимает, в отличие от...
   - Понимает что?
   - Что принадлежит мне по праву. Она должна заплатить за то, что стала
такой же потаскушкой, какой была ее мать.
   - Признаюсь, мне надоело с