тихо спросил он.
     - Счастлива, красива, весела... ах, Уордон, как мне жаль, что Джордж ее не видит!
     Рейвенхилл молчал, пристально глядя куда-то вдаль.
     - Уордон, - сказала Холли после долгого молчания, - вы часто думаете о Джордже?
     Он кивнул, в его печальной улыбке чудилась насмешка над собой:
     - Время не помогло, как все предсказывали. Да, я думаю о нем слишком часто. До его смерти я не терял никого и ничего дорогого и важного.
     Это Холли понимала слишком хорошо. Для нее жизнь тоже была когда-то волшебно прекрасна. До поры она была уверена, что все всегда будет чудесно. Ей никогда и в голову не приходило, что она может потерять любимого человека.
     - Когда мы с Джорджем были детьми, все считали его озорником, а меня пай-мальчиком, - сказал Рейвенхилл. - Но это была только видимость. У Джорджа было глубочайшее чувство чести, таких порядочных людей я больше не встречал. Мой отец был пьяница и лицемер, и вы знаете, что о своих братьях я не лучшего мнения. А те, с кем я дружил в школе, были всего лишь щеголями и прожигателями жизни. Джордж был единственным человеком, которым я действительно восхищался.
     Холли понимающе кивнула и крепко сжала его руку.
     - Да, - прошептала она с нежной гордостью, - это был прекрасный человек.
     - После того как его не стало, - продолжал Рейвенхилл, - в какой-то мере не стало и меня. Я был готов на все, чтобы притупить боль, но ничто не помогало. - Его рот скривился от отвращения. - Я начал пить. Много пить. Превратился черт знает в кого и уехал на континент, чтобы в одиночестве прочистить себе мозги. Но там я занялся еще худшими вещами. Такими, на которые я не считал себя способным. Если бы вы видели меня в течение этих трех лет, Холланд, вы меня не узнали бы. И чем дольше я оставался там, тем сильнее стыдился. Я бросил вас после того, как обещал Джорджу...
     Холли прикоснулась к его губам кончиком пальца, прерывая поток его саморазоблачений.
     - Вы ничего не могли бы для меня сделать. Я должна была горевать в одиночестве.
     Она сочувственно смотрела на него, не представляя, чтобы он мог вести себя недостойно и неприлично. Рейвенхилл никогда не был склонен к беспечности и разгулу. Он не пил, не развратничал, не играл в карты и не дрался, не обладал излишней импульсивностью. Чем же он занимался во время своего долгого отсутствия? Впрочем, теперь это не имело значения.
     Холли вдруг подумала, что можно горевать по-разному. Она замкнулась в своем горе, а Уордон, возможно, наоборот, горюя о Джордже, на время сошел с ума. Но вот он снова дома, и ей очень приятно его видеть.
     - Почему вы не зашли навестить меня? - спросила она. - Я понятия не имела, что вы вернулись с континента.
     Рейвенхилл виновато улыбнулся:
     - Пока что я не выполнил ни одного из обещаний, данных моему лучшему другу у его смертного одра. И если я не начну сейчас выполнять их, я не смогу дальше жить в ладу с собой. Полагаю, начать мне следует с того, чтобы просить у вас прощения.
     - Мне нечего вам прощать, - покачала головой она.
     - По-прежнему леди с головы до пят, да?
     - Пожалуй, уж не такая леди, какой была когда-то, - ответила она несколько иронично.
     Рейвенхилл внимательно посмотрел на нее.
     - Холланд, я слышал, что вы поступили на службу к Закери Бронсону?
     - Да. Я служу проводником по светскому обществу для мистера Бронсона и его очаровательной семьи.
     - Это моя вина. - Рейвенхилл явно принял ее сообщение не с таким удовольствием, с каким она его сделала. - Если бы я остался здесь и выполнил свои обещания, вы не дошли бы до такого.
     - Нет, Уордон, - поспешно ответила Холли, - это был очень ценный опыт. - Она пыталась подыскать слова, чтобы объяснить свои отношения с Бронсоном и его семьей. - Я стала лучше, познакомившись с ними. Они помогли мне в каком-то смысле, но объяснить этого я не умею.
     - Вы не созданы для того, чтобы работать, - спокойно заметил Рейвенхилл. - Вы знаете, что сказал бы об этом Джордж.
     - Я прекрасно знаю, чего хотел для меня Джордж, - согласилась она. - Но...
     - Нам нужно кое-что обсудить, Холли. Теперь не время и не место, но я должен спросить вас об одной вещи. Обещание, которое мы дали Джорджу в тот день, - вы все еще хотели бы выполнить его?
     Поначалу у Холли перехватило дыхание, и она ничего не могла ответить. У нее появилось головокружительное ощущение, что судьба несется на нее мощной волной. А вместе с тем она почувствовала облегчение и вялость, как если бы все, что она могла сделать, - это принять обстоятельства, над которыми она не властна.
     - Да, - тихо сказала она. - Конечно, я помню о нем. Но если оно вас связывает...
     - Я знал тогда, что делаю. - Он устремил на нее решительный взгляд. - И знаю, чего хочу теперь.
     Они сидели молча, слов не требовалось - боль потери окутывала обоих. В их мире человек не искал счастья ради счастья, но получал его - порой - как награду за достойное поведение. Часто выполнение долга приносило страдание и горе, но человека поддерживало сознание, что он живет честно.
     - Хорошо, поговорим об этом позже, - пробормотала наконец Холли. - Приходите ко мне в дом Бронсона, если хотите.
     - Проводить вас в бальный зал?
     Она поспешно покачала головой:
     - Если вы не возражаете, я останусь здесь. Мне хочется посидеть одной и немного подумать. - Увидев по его взгляду, что ему это не нравится, она улыбнулась для пущей убедительности. - Обещаю, в ваше отсутствие никто ко мне не пристанет. Прошу вас, Уордон.
     Он неохотно кивнул и запечатлел поцелуй на тыльной стороне ее ладони. Когда он ушел, Холли вздохнула и попыталась понять, почему она чувствует себя смущенной и несчастной, когда думает о выполнении обещания, данного ею Джорджу.
     - Милый, - прошептала она, закрыв глаза, - ты всегда знал, что для меня хорошо. Я верю тебе и вижу, какую мудрость ты проявил, взяв с нас это обещание. Но если бы ты мог подать мне знак, что по-прежнему этого хочешь... Нет, с моей стороны это не жертва, но...
     Ее размышления внезапно прервал возмущенный голос:
     - Что вы, черт побери, здесь делаете?

***

     Будучи борцом по натуре, всегда готовым сражаться за победу, Закери и раньше знавал ревность. Но такой - никогда. Никогда он не испытывал этой смеси негодования и боязни, обжигавшей его нутро. Не надо было обладать особой наблюдательностью, чтобы заметить, как Холли смотрела на Рейвенхилла в бальном зале. Он все прекрасно понял. Они были скроены по одному лекалу, и у них было общее прошлое, к которому он, Закери, не имел никакого отношения. Их связывали общие воспоминания, они знали, чего ждать друг от друга, - это было большим преимуществом. И внезапно Закери яростно возненавидел Рейвенхилла: его секундант воплощал то, чего не хватало Закери... был тем, каким он никогда не будет.
     Как жаль, что они живут не в старые времена! Тогда дело решала примитивная грубая сила, и можно было получить все желаемое, просто застолбив свои права. Ведь на самом деле большая часть этих чертовых аристократических ветвей именно таким образом и появилась. Потомки воинов, завоевавших свое главенствующее положение в сражениях и кровопролитных битвах. Поколение за поколением они жили, пользуясь привилегиями и богатством, и это смирило буйную кровь, смягчило их и обтесало. Теперь их изнеженные отпрыски не в состоянии опустить задранные носы и заметить человека, больше походящего на их досточтимых предков, чем они сами.
     Закери понимал, что это его проблема. Ему нужно было родиться на несколько веков раньше. Сейчас, чтобы попасть в общество этих утонченных снобов, ему приходится жеманничать и выделывать всякие антраша, а ведь он мог бы господствовать... сражаться... побеждать.
     Когда Закери увидел, что Холли вышла из гостиной, положив свою маленькую ручку на локоть Рейвенхилла, потребовалась вся его сила воли, чтобы не кинугься вперед. Он прямо дрожал от страстного желания схватить Холли в объятия и утащить ее прочь, как варвар.
     Но разумная его часть понимала, что нужно отпустить Холли без борьбы. Он не может ее потерять - она никогда ему не принадлежала. Пусть сама решает, что для нее лучше. Пусть обретет покой - она его заслужила.
     Черта с два, кровожадно подумал он. Он прокрался следом за ними, точно тигр, решив, что сметет все, что окажется на его пути. И нашел Холли, в одиночестве сидящую в саду, с видом мечтательным и оцепенелым, и ему захотелось встряхнуть ее так, чтобы волосы у нее рассыпались по плечам, а зубы застучали друг о дружку.
     - Что происходит? - прорычал он. - Вам следует облегчать жизнь Лиззи и советовать мне, с какой девицей нужно танцевать, а вместо этого вы сидите в саду, с обожанием уставившись на Рейвенхилла.
     - Я вовсе не смотрела на него с обожанием, - возмутилась Холли. - Я вспоминала разные вещи о Джордже и... ах, мне нужно вернуться к Элизабет!
     - Еще нет. Сначала я требую объяснить, что между вами произошло.
     Ее маленькое бледное личико застыло.
     - Это сложно.
     - Говорите попроще, - язвительно предложил он. - А я постараюсь понять.
     - Я бы предпочла отложить этот разговор до...
     - Сейчас!
     Она встала, но он схватил се за локоть, повернул к себе и разгневанно посмотрел в ее лицо, освещенное лунным светом.
     - Вам незачем так волноваться... - Холли несколько удивилась его грубости.
     - Я не волнуюсь, я... - Осознав, что держит ее слишком крепко, Закери внезапно отпустил ее локоть. - О чем вы говорили с Рейвенхиллом?
     Вряд ли он хотел сделать ей больно, но локоть ощутимо заныл, и Холли осторожно его потерла.
     - Ну, это связано с одним обещанием, которое я дала задолго до того, как мы с вами познакомились...
     - Дальше, - поторопил он.
     - Перед самой смертью Джордж сказал, что он боится за наше с Розой будущее. Он знал, что оставляет нам очень скромные средства, и, хотя родные заверили его, что они о нас позаботятся, он тревожился. Как я ни успокаивала его, он был безутешен. Он все шептал, что Розе нужен отец, чтобы заботился о ней, и что мне... ах да Господи!.. - Вздрогнув от этих мрачных воспоминаний, Холли снова села на скамью и крепко зажмурилась, сдерживая слезы.
     Выругавшись, Закери принялся шарить по своим многочисленным карманам в поисках носового платка. Он нашел карманные часы, запасную пару перчаток, пачки денег, золотой портсигар и маленький карандаш, но платок куда-то запропастился. Холли, наблюдая его тщетные поиски, неожиданно усмехнулась сквозь слезы.
     - Я говорила вам, что нужно взять носовой платок.
     - Не знаю, куда я его сунул, черт побери! - Он протянул ей одну из запасных перчаток. - Вот, возьмите.
     Закери уселся на скамью верхом и посмотрел на ее склоненную голову.
     - Что еще говорил Джордж? Холли глубоко вздохнула.
     - Его пугало, что станется со мной. Он считал, что без мужа мне будет одиноко, что мне нужен мужчина, который опекал бы и любил меня... он боялся, что я буду совершать ошибки и меня будут обманывать. Поэтому он позвал Уордона... то есть Рейвенхилла. Он верил ему больше всех на свете, доверял его суждениям и полагался на его чувство долга. Хотя внешне Рейвенхилл может показаться человеком холодноватым, он добр, справедлив и щедр...
     - Хватит о распрекрасном Рейвенхилле. - В Закери снова проснулась ревность. - Просто скажите, чего хотел Джордж.
     - Он... - Холли глубоко втянула воздух и резко выдохнула, словно ей было трудно говорить. - Он попросил нас обвенчаться, когда его не станет.
     Повисло молчание. Закери отчаянно пытался сообразить, не ослышался ли он. Холли смотрела в землю.
     - Мне не хотелось связывать Рейвенхилла и не казалась удачной эта идея, - прошептала она наконец. - Но Уордон уверял, что это разумно и для него весьма желательно. Что таким образом мы почтим память Джорджа и в то же время обеспечим достойную жизнь для всех троих - для меня, Розы и для него.
     - В жизни не слышал о таких глупостях, - проворчал Закери, быстро пересмотрев свое мнение о Джордже Тейлоре. - Очевидно, вы оба пришли в себя и поняли, что это безумие. Ну и слава Богу.
     - По правде говоря, все осталось в силе.
     - Что?! - Закери, будучи не в силах удержаться, схватил Холли за подбородок и поднял его, чтобы видеть ее лицо. Слезы высохли, но на щеках виднелись влажные дорожки. - В силе? То есть как это? Только не говорите, что вы решили действительно все это проделать!
     - Мистер Бронсон... - Удивленная его реакцией, Холли попыталась высвободиться. - Давайте вернемся в зал, а все эти проблемы обсудим в более подходящее время.
     - К черту бал! Мы поговорим об этом сейчас же!
     - Не кричите на меня! - Она встала, и ее мерцающие красные юбки заструились. Лунный свет играл на жемчужной коже ее груди, и застенчивые тени сбегали к манящей ложбинке между грудями. Она была так хороша и приводила его в такую ярость, что Закери пришлось стиснуть кулаки, чтобы не дать волю рукам.
     Он встал, легким движением перекинув ногу через скамью. Прежде он никогда не бывал одновременно возбужден и рассержен - это было новое ощущение, и отнюдь не из приятных.
     - Очевидно, Рейвенхиллу не так уж хотелось этого брака, как он утверждал, - заметил он резко. - После смерти вашего мужа прошло целых три года. По-моему, трудно это расценить иначе.
     - Я тоже так думала, - призналась Холли, потирая виски. - Но сегодня Уордон объяснил мне, что ему потребовалось время, чтобы во всем разобраться, и теперь он точно знает, что по-прежнему хочет исполнить желание Джорджа.
     - Разумеется, хочет, - выпалил Бронсон, - после того как увидел вас в этом красном платье.
     Холли широко раскрыла глаза, и щеки ее вспыхнули.
     - Ваше замечание оскорбительно. Уордон вовсе не из тех...
     - Неужели? - Лицо Закери искривила жестокая усмешка. - Будьте уверены, миледи, что любой мужчина, присутствующий на этом балу, был бы чертовски счастлив залезть к вам под юбки. Так что честь здесь вовсе ни при чем.
     Придя в ужас от такой грубости, Холли отодвинулась и сердито сверкнула глазами.
     - Мы говорим о Рейвенхилле или о вас?
     Внезапно осознав, что она сказала, она хлопнула себя рукой по губам и робко уставилась на Закери.
     - Ну вот, мы до чего-то и договорились. - И он нарочито медленно стал приближаться. - Да, леди Холли... теперь для вас не секрет, что я вас хочу. Я желаю вас, понимаете... черт, вы даже нравитесь мне, а таких вещей я никогда не говорил ни одной женщине!
     Встревоженная Холли бросилась бежать по дорожке, но не к дому, а дальше, к темным лужайкам, где их вряд ли могли услышать или увидеть. Хорошо, подумал Закери с мгновенно вспыхнувшим азартом, отбросив всякое благоразумие. Он пошел за ней без особой спешки: его большой шаг сводил на нет несколько ее шажков - мелких и торопливых.
     - Вы совсем не понимаете меня, - посетовала Холли через плечо, дыша быстро и отрывисто. - Вы не представляете, что мне нужно, чего я хочу...
     - Я знаю вас в тысячу раз лучше, чем когда-нибудь узнает Рейвенхилл.
     Она недоверчиво засмеялась, торопливо войдя в уставленный скульптурами сад.
     - Я, мистер Бронсон, знакома с ним много лет, а с вами мы познакомились всего четыре с половиной месяца назад. Что же вы могли разглядеть во мне такого, чего не знает он?
     - Во-первых, что вы из тех женщин, которые могут поцеловать незнакомого мужчину на балу. Дважды.
     Холли замерла, ее тело напряглось.
     - О-о, - услышала она свой тихий голос.
     Закери подошел к ней и остановился, выжидая, когда она овладеет собой и повернется к нему.
     - Все это время, - проговорила она дрожащим голосом, - вы знали, что я - та женщина, но ничего не говорили мне.
     - Вы тоже.
     Тут Холли повернулась и заставила себя посмотреть ему в глаза. Ее лицо пылало от стыда.
     - Я надеялась, что вы меня не узнали.
     - Я узнаю вас с завязанными глазами. Ваше тело, ваш запах, вкус...
     - Не надо, - сказала она, задыхаясь от ужаса. - Молчите, не говорите так...
     - С того самого момента я хотел вас больше всех других женщин.
     - Вы хотите любую! - воскликнула она. Явно решившись на отступление, она отодвинулась от него и пошла вокруг белой мраморной статуи.
     Закери упорно шел за ней.
     - А как вы думаете, что меня удерживало дома по вечерам в последнее время? Мне доставляло больше удовольствия сидеть в гостиной и слушать, как вы читаете стихи, чем проводить ночь с самыми умелыми лондонскими шлюхами...
     - Прошу вас, - презрительно процедила она, - избавьте меня от ваших убогих комплиментов. Вероятно, есть дамы, которые могут оценить ваше обаяние распутника, но только не я.
     - Мое обаяние распутника не оставило вас равнодушной, - возразил он, нагнав ее и поддержав, когда она споткнулась о гравий. - Я видел, как вы смотрите на меня. Я чувствовал, как вы реагируете на мои прикосновения. По-моему, они вам вовсе не противны. В тот вечер в оранжерее вы ответили на мой поцелуй...
     - Вы застигли меня врасплох! Я была поражена!
     - Значит, если я вас опять поцелую, - тихо и вкрадчиво сказал он, - вы мне не ответите? Да?
     Хотя он не видел ее лица, он чувствовал, как мышцы ее напрягаются все больше, по мере того как она осознает, в какую ловушку попалась.
     - Да, мистер Бронсон, - прошептала она неуверенно, - не ответила бы. А теперь, пожалуйста, позвольте мне...
     Он повернул ее, прижал к себе и наклонился.

Глава 12

     Холли испуганно вскрикнула, а потом замерла под лавиной охвативших ее ощущений. Бронсон целовал так же потрясающе, как ей запомнилось, - жадно, с таким явным желанием, которое не могло остаться без ответа. Ночь словно сомкнулась вокруг них, мраморные скульптуры стояли рядом молчаливыми стражами, следящими, чтобы им никто не помешал. Черноволосая голова Бронсона нависла над Холли, губы его были ласковы, но настойчивы. Вдруг ей захотелось крепче прижаться к нему. Она просунула руки под его фрак и ощутила жар его тела. Его рубашка была теплой и пахла мужчиной. Этот запах магнитом притягивал ее: соль и кожа, одеколон и резкий привкус табака. Взволнованная и возбужденная, она прижалась лицом к его груди. Она прерывисто дышала, и руки ее сомкнулись вокруг его крепкого стана.
     - Холли, - пробормотал он, такой же потрясенный, как и она. - Боже мой... Холли...
     Его большая ладонь обхватила ее затылок. Он закинул ее голову назад и снова завладел губами. Холли тоже хотелось попробовать, каков он на вкус! Она просунула язык в его жадные горячие уста. Нет, не так... Застонав, она стала на цыпочки, потянулась вверх... Но он был слишком большой для нее, слишком высокий, и она расстроенно вздохнула.
     Схватив Холли на руки, словно она ничего не весила, Закери понес ее дальше, в глубь сада со скульптурами, где стояло что-то круглое и плоское - возможно, каменный стол или солнечные часы. Он сел, посадив ее к себе на колени, а губы его продолжали вкушать изысканное яство. Никогда в жизни она не испытывала такого физического влечения и наслаждения. Ей хотелось прикасаться к нему, и она сорвала перчатки. Ее дрожащая рука потянулась к черной шевелюре и скользнула в густые волны на затылке. Он застонал.
     Прервав поцелуй, Бронсон склонился над ней, уткнулся в нежную шею Холли, нашел чувствительное местечко. Она чувствовала его язык на своей коже, и это заставляло мучительно сладко сжиматься сердце. Губы его опустились ниже и задержались там, где бешено билась жилка.
     Красный шелк смялся, лиф съехал вниз так, что почти обнажились соски. Чувствуя, что он вот-вот соскользнет совсем, Холли испуганно прикрыла грудь.
     - Прошу вас... - Во рту пересохло, слова давались с трудом. - Мне не следует... ах, мы должны прекратить это!
     Он словно не слышал ее, и губы его продолжали свое путешествие. Закрыв глаза, Холли покорилась судьбе, чувствуя, как лиф ее платья под сильными пальцами уезжает куда-то вниз. Скоро, скоро она его остановит, но пока что... ни стыд, ни честь уже не имели значения.
     Она ахнула, когда ее груди освободились от а