чувство  рвалось  из
самой глубины его души, кипело, скрытое внешним спокойствием.  Оно  было
слишком  опасно,  чтобы  его  анализировать.  После   смерти   Мэри   он
сосредоточился лишь на том, чтобы выжить. Конечно,  при  этом  некоторые
потребности приходилось удовлетворять. Однако желание никогда не грозило
разрушить крепость, вернее, склеп его одиночества. Так было до сих  пор.
Ему следовало отослать эту гувернантку прочь, навсегда, до того как дело
зайдет далеко. Спор насчет беременной служанки был прекрасным  предлогом
для того, чтобы ее уволить, и провались эти Эшборны ко всем  чертям!  Но
почему-то он не смог сделать это.
   Он с трудом выдавил из пересохшего горла:
   - Вы собираетесь когда-нибудь вернуться?
   - Я... - Она посмотрела на  него  такими  несчастными  и  потерянными
глазами, что у него перехватило дыхание, и прошептала:
   - Я не могу.
   В следующую секунду она  исчезла,  рванувшись  мимо  него  ,  вон  из
библиотеки, не взяв с собой книжку, за которой приходила.
   Люк побоялся  последовать  за  ней.  Он  остался  сидеть  в  каком-то
оцепенении от нахлынувших одновременно сострадания и желания. Почти лежа
в кресле, он яростно смотрел  в  потолок.  Бог  свидетель:  в  том,  что
касалось женщин, дураком  он  не  был.  И  менее  всего  он  походил  на
человека, которого может поймать  в  свои  сети  таинственное  воздушное
создание. Она была слишком молода, слишком.., иностранка..,  слишком  не
похожа на Мэри.., во всем.
   При мысли о жене Люк встал, напряжение в мышцах стало ослабевать. Как
мог он предать Мэри? И таким  образом!  Он  вспомнил,  какую  радость  и
удовольствие он получал с женой в постели,  как  ее  теплое  тело  уютно
прижималось ночью к нему,  как  она  целовала  его  по  утрам,  стараясь
разбудить. И всегда им было  так  хорошо  вместе.  После  того  как  она
покинула этот мир, физическая потребность вынуждала его находить  других
женщин, но это было совсем иное.
   Он и думать не мог, что в его жизнь войдет кто-то еще.
   Не то чтобы сейчас рушилось самообладание и бурлили все  чувства.  Но
эта гувернантка становилась наваждением, и он  ничего  не  мог  сделать,
чтобы этому помешать.
   Он даже не знал ее настоящего  имени.  Усмехнувшись  с  издевкой  над
собой, он потянулся к бокалу с бренди.
   - За вас, - пробормотал он, салютуя бокалом пустому креслу  напротив.
- Кто бы вы ни были, черт бы вас побрал!
 
*** 
 
   Тася добежала до своей комнаты  и  захлопнула  за  собой  дверь.  Она
пробежала без передышки три лестничных пролета. У нее кололо в  боку,  и
теперь, держась за него и задыхаясь, она без сил прислонилась к стене.
   Ей не надо было так убегать из библиотеки, но если бы  она  осталась,
то, вероятнее всего, разразилась бы слезами от жалости к себе. Рассказ о
России вызвал в ней неистовую тоску по родине.  Ей  до  боли  захотелось
поговорить с матерью, увидеть знакомые  лица  и  места,  снова  услышать
родной язык и чтобы кто-то назвал ее настоящим, собственным именем...
   - Тася, - послышалось ей.
   Сердце замерло. Она ошеломленно оглядела пустую комнату: может  быть,
кто-то прошептал ее имя? Краем глаза она  увидела  тень,  мелькнувшую  в
зеркале шкафа. Ее охватил страх. В полной панике она хотела  бежать,  но
какая-то непонятная, страшная сила заставила ее сделать сначала один шаг
вперед, потом другой... Она не могла оторвать глаз от зеркала.
   - - Тася, - снова почудилось ей, и она в ужасе отшатнулась.  Рука  ее
потянулась ко рту, сдерживая рвущийся крик ужаса.
   Князь Михаил Ангеловский с залитым кровью лицом в упор смотрел на нее
из зеркала темными провалами глаз.
   Синеватые губы его раздвинулись в издевательской ухмылке.
   - Убийца.
   Тася не могла оторвать глаз от жуткого видения.
   В ушах слышалось странное жужжание. Она понимала, что этого на  самом
деле нет... Это лишь видение, порожденное ее виной и  воображением.  Она
закрыла на миг глаза, желая, чтобы  видение  исчезло,  но,  когда  снова
открыла их, видение все еще было на месте. Она отняла  руку  ото  рта  и
онемевшими губами запинаясь выговорила:
   - Миша, я не собиралась убивать тебя...
   - Кровь на твоих руках.
   Дрожащая Тася посмотрела на свои руки и увидела,  что  они  в  крови.
Сдавленный крик раздался в комнате.
   Она сжала кулаки и крепко зажмурилась.
   - Оставь меня в покое! - прорыдала она. - Я  не  буду  тебя  слушать.
Оставь меня в покое!
   Слишком испуганная, чтобы бежать и вообще что-то делать,  она  стояла
как соляной столп. Жужжание в ушах медленно затихало. Она вновь  открыла
глаза и посмотрела на свои руки. Они были чистыми и  белыми.  В  зеркале
было пусто. Кое-как она добралась до постели и  опустилась  на  нее,  не
вытирая струившихся по щекам слез.
   Ей потребовалось много времени, чтобы успокоиться.
   Когда паника прошла, она оказалась совсем обессиленной.
   Лежа на постели, она смотрела в потолок  и  вытирала  рукавом  глаза.
Пусть она не помнит само убийство Михаила, но ощущение вины давило ее  с
каждым днем все больше. Наверное, будут появляться еще другие видения и,
возможно, кошмары. Ее  совесть  не  позволяла  ей  забыть  то,  что  она
сделала. Это убийство навсегда останется с ней.  Внутри  все  ныло,  она
застонала от тихой тоски.
   Прекрати, яростно приказала она сама себе. Надо перестать мучить себя
мыслями о Михаиле Ангеловском, или она сойдет с ума.
 
*** 
 
   Первый день мая был ясным и солнечным.  Воздух  был  насыщен  запахом
молодой зелени. Эмма лежала,  распластавшись  на  ковре  в  комнате  для
занятий, и накручивала одну за одной свои рыжие кудряшки на пальцы, пока
они не встали  дикой  копной.  Она  была  неприятно  поражена  спокойным
объяснением гувернантки насчет менструального цикла, - Как  противно!  -
бормотала Эмма. - Почему у женщин  столько  неприятностей  и  хлопот  со
всем? Кровавые тряпки, живот сводит от боли, еще  каждый  месяц  считать
дни.
   Почему у мужчин не бывает ничего такого?
   Тася улыбнулась:
   - Думаю, у них свои трудности. И ничего в этом нет противного,  Эмма.
Так создал нас Господь. А за эти неприятности, как  ты  их  назвала,  он
благословил нас способностью родить человека.
   - А  что  в  этом  хорошего?  -  кисло  заметила  Эмма.  -  Тоже  мне
благословение - родовыми муками!
   - Когда-нибудь ты захочешь иметь своих детей, и тогда  все  остальное
будет не важно.
   Задумчивая складка перерезала лоб Эммы.
   - Значит, с того момента, как у меня начнутся месячные  кровотечения,
я стану достаточно взрослой, чтобы иметь ребенка?
   - Да, если ты делишь постель с мужчиной.
   - Просто делишь, и все?
   - Конечно, все более сложно. Но остальное ты узнаешь попозже.
   - Я предпочла бы узнать все теперь, мисс Биллингз. А то я навоображаю
себе всякие ужасы.
   - То, что происходит между мужчиной и женщиной в постели, не  ужасно.
Мне говорили, что это может быть даже приятно.
   - Должно быть, так, - задумчиво сказала Эмма. - Иначе все эти женщины
не  зазывали  бы  папу  в  свои  постели.  -  Глаза  ее  вдруг  тревожно
расширились. - Ой, мисс Биллингз, вы не думаете, что  благодаря  папе  у
кого-нибудь из них появился ребенок?
   Тасе кровь бросилась в лицо.
   -  Не  думаю.  Есть  способы  предотвращать   это,   если   проявлять
осторожность.
   - Осторожность? В чем?
   Тася раздумывала, каким образом обойти этот вопрос, но, к счастью, их
разговор прервало появление служанки.
   Это была Молли, крепкая  темноволосая  девушка  с  широкой  белозубой
улыбкой.
   - Мисс Эмма, - сказала она. - Хозяин послал меня  сообщить  вам,  что
приехали сквайр  и  леди  Пендлтон.  Он  говорит,  чтобы  вы  сейчас  же
спустились к ним.
   - Пропади все пропадом!  -  воскликнула  Эмма,  кидаясь  к  окну,  из
которого была видна подъездная аллея. - Они уже вылезают  из  кареты.  -
Обернувшись к Тасе, она закатила глаза. - Каждый год они приезжают сюда,
чтобы посмотреть на майский праздник  с  папой  и  мной.  Леди  Пендлтон
говорит, что очень забавно наблюдать за  тем,  как  празднуют  "селяне".
Брюзгливая и чванная старая карга.
   Тася присоединилась к ней и тоже стала  разглядывать  в  окно  полную
пожилую женщину, одетую в парчу. Леди  Пендлтон  оглядывалась  вокруг  с
высокомерным хмурым видом.
   - Она действительно выглядит надменно, - согласилась Тася.
   - Вы должны пойти с нами в деревню, мисс Биллингз.
   Я умру со скуки, если вас с нами не будет.
   - Это не полагается, Эмма.
   Меньше всего Тасе хотелось принимать  участие  в  шумном  деревенском
празднике. Не подобало гувернантке, которая всегда должна вести  себя  с
достоинством, появляться в такой  обстановке.  Кроме  того,  сама  мысль
присутствовать на таком большом сборище заставляла ее нервничать. Ее еще
мучили воспоминания о кровожадной толпе на суде, об обвиняющих  лицах  в
зале судебных заседаний.
   - Я останусь здесь, - твердо сказала она.
   Эмма и Молли запротестовали одновременно.
   - Но папа отпустил всех слуг, и они пошли на праздник в деревню.
   - Это плохая примета - не пойти на майский  праздник!  -  воскликнула
Молли. - Вам надо встретить весну вместе с нами. Это самая важная  часть
праздника. Иначе вам не будет везти.
   - А что же такое будет там сегодня?
   Молли была поражена ее невежеством.
   - Танец вокруг майского  дерева,  разумеется.  А  потом  двое  мужчин
одеваются лошадью и проходят через каждый дом в деревне. Люди берутся за
руки и длинной цепью идут за  майской  лошадью.  Это  приносит  счастье,
когда праздничный парад проходит через ваш дом.
   - Почему лошадь? - поинтересовалась Тася, которую этот рассказ  очень
позабавил. - Почему не собака или козел?
   - Так полагается, чтобы это  была  лошадь,  -  с  оскорбленным  видом
возразила Молли. - Это всегда была лошадь.
   Эмма захихикала:
   - Интересно, что скажет папа, когда услышит, что мисс Биллингз  хочет
заменить нашу майскую лошадь на козла?! -  Смех  ее  продолжал  звенеть,
пока  она  спускалась  по  лестнице,  чтобы  присоединиться  к  отцу   и
Пендлтонам.
   - Эмма, не рассказывай ему  этого,  -  крикнула  ей  вслед  Тася,  но
девочка не ответила. Вздохнув, Тася снова перевела взгляд на Молли:
   - Я не буду  участвовать  ни  в  каком  весеннем  празднике.  Если  я
правильно понимаю, это всего лишь языческий обряд... Поклонение друидов,
феи и все такое прочее.
   - Вы не верите, что феи существуют, мисс Биллингз? - наивно  спросила
Молли. - Вам надо верить. Таких, как вы, они и любят уносить. - И она со
смешком удалилась, а Тася хмуро смотрела ей вслед.
   Стоукхерсты провели день, наблюдая вместе с Пендлтонами, как  танцуют
вокруг майского дерева. Большинство слуг не пришли на обед, хотя  миссис
Планкет заранее приготовила множество холодных блюд. Все были  заняты  -
наряжались к вечернему веселью. Тася не сомневалась, что встреча весны -
всего лишь повод, чтобы  выпить  и  побуянить.  Она  не  хотела  в  этом
участвовать. Закрывшись в своей комнате, она уселась у открытого окна  и
вслушивалась в далекие звуки барабана и долетавшие из деревни  песни.  В
ночном воздухе разливалась бодрящая прохлада. Тася смотрела  из  окна  и
воображала, что лес полон фей и что не огни факелов мерцают в темноте, а
светятся их крылья.
   - Мисс Биллингз! - Дверь ее комнаты с шумом распахнулась, и к ней, не
спрашивая разрешения, буквально влетели три девушки.
   Растерянная Тася ошеломленно уставилась на Молли, Ханну и Бетси.  Они
были одинаково одеты - в цветастые юбки и  белые  блузки  -  и  украшены
лентами и цветочными гирляндами.
   - Мисс Биллингз, - весело объявила Молли, - мы пришли забрать  вас  с
собой в деревню.
   Тася, еле подавив вздох, покачала головой:
   - Спасибо, но мне нечего надеть. Я останусь  здесь.  Желаю  вам  всем
хорошо повеселиться.
   - Мы принесли вам одежду. - И на постель была  тут  же  брошена  куча
ярких блузок и юбок.
   Ханна, маленькая белокурая посудомойка, робко улыбнулась Тасе:
   - Некоторые из них наши, а некоторые мисс Эммы.
   Возьмите то, что вам понравится... Это  все  старые  вещи.  Примерьте
сперва эту красную юбку, мисс Биллингз.
   - Я не пойду, - твердо повторила Тася.
   Но девушки продолжали настаивать и уговаривать:
   - Мисс Биллингз, вы должны пойти. Наверное,  это  будет  единственным
вашим развлечением за весь год...
   - На дворе темно. Никто вас и не узнает.
   - Все идут. Не можете же вы оставаться здесь одна.
   К удивлению Таси, на пороге появилась миссис Наггз с охапкой  цветов.
Лицо домоправительницы было суровым.
   - Что это я слышу, будто мисс Биллингз собирается идти в деревню?
   Тася обрадовалась, что наконец у нее появился союзник.
   - Миссис Наггз, они настаивают, чтобы  я  пошла  с  ними,  но  вы  же
понимаете, что это неразумно.
   - Да, - сказала миссис Наггз и неожиданно широко улыбнулась. - И если
вы не пойдете с ними, мисс Биллингз, я буду очень недовольна.  Когда  вы
будете старухой, как я, тогда сможете оставаться  дома  и  наблюдать  за
праздником из окна. А сейчас извольте участвовать в майском танце.
   - Но.., но... - Тася даже начала заикаться, - я не верю  в  языческие
обычаи. - Как все русские, она была воспитана на сложной смеси религии и
суеверий, поэтому считала, что природу и ее силы надо  уважать,  но  Бог
недоволен поклонением идолам. Поклонение майскому дереву и другие обряды
майского праздника были для нее совершенно неприемлемы.
   - А вы делайте это не потому, что верите или  не  верите,  -  смеясь,
вмешалась Молли. - А просто на счастье. Для веселья.
   Неужели  вы  никогда  не  делали  что-то  просто  для   того,   чтобы
повеселиться?
   Тася мечтала остаться одна в своей  комнате.  Она  перепробовала  все
возражения, но все они были отметены.
   - Ладно, - неохотно согласилась она. - Но  удовольствия  это  мне  не
доставит.
   Хихикая и щебеча, девушки выбирали ей наряд, пока она раздевалась.
   -  Наденьте  красную  юбку,  -  настаивала  Ханна,  тогда  как  Молли
предпочла голубую.
   - Ей даже корсета не нужно. - Бетси с завистью смотрела на  тоненькую
фигурку Таси.
   Молли помогла ей натянуть через голову блузку с присобранным вырезом.
   - У нее сиськи не больше, чем у Эммы. - Она добродушно рассмеялась. -
Но не огорчайтесь, мисс Биллингз.
   Еще несколько недель на  пудингах  миссис  Планкет,  и  у  вас  будет
фигура, как у меня.
   - Не думаю. - Тася с сомнением  посмотрела  на  пышную  грудь  Молли.
Покорившись судьбе, она послушно стала  вытаскивать  из  волос  шпильки.
Женщины  разразились  восхищенными  восклицаниями,  когда  ее  блестящие
черные волосы упали волной, доставая почти до колен.
   - О, как красиво! - вздохнула Ханна. - Хотела бы я, чтобы мои  волосы
были такими же красивыми. - Она подошла к зеркалу и, нахмурившись, стала
оттягивать  свои  золотистые  кудряшки,  словно  это  могло  сделать  их
длиннее.
   Тасины волосы перевили лентами и цветами и заплели их в косу, которая
толстым  жгутом  лежала  на  спине,  после  чего,  отступив  назад,  они
залюбовались делом своих рук.
   - Вы просто прелесть, - сказала миссис Наггз. - Все парни из  деревни
будут пытаться сорвать у вас поцелуй!
   - Что?! - с тревогой воскликнула Тася, но девушки уже  тащили  ее  из
комнаты.
   - Это такой деревенский обычай, - объяснила  Молли.  -  Иногда  парни
подбегают и пытаются сорвать поцелуй  на  счастье.  В  этом  нет  ничего
плохого.
   - А если я не хочу, чтобы меня целовали?
   - Вы можете убежать. Наверное... Но никто так не делает. Если  парень
некрасивый, так ведь одно мгновение можно и потерпеть, а если  приятный,
так и бежать не захочется!
   Когда они вышли на улицу, уже стемнело, но звезд видно  не  было,  их
скрывала пелена облаков. Деревня была  празднично  освещена  факелами  и
лампами, выставленными в окнах домов. По мере того как они  приближались
к  площади,  где  было  установлено  майское  дерево,   барабанный   бой
становился все громче и громче, ритм его то убыстрялся, то замедлялся.
   Как Тася и думала, вино играло важную роль в веселье.
   Мужчины и женщины щедро угощались из бутылок и фляжек, утоляя жажду в
перерывах между танцами.
   Взявшись за руки,  они  кружились  вокруг  увитого  цветами  майского
дерева и пели какие-то языческие  песни  о  деревьях,  земле  и  месяце.
Ощущение свободы и веселья напомнило Тасе о  любви  русских  крестьян  к
хороводам  на  Ивана  Купалу,  когда  им  выпадала  редкая   возможность
поскоморошничать, выпить и повеселиться.
   - Пойдем! - закричала Молли, хватая Тасю за руку.
   Бетси  схватила  ее  за  другую  руку,  и  они  влились  в   хоровод,
кружившийся под звуки древней баллады о колдовской дубраве.
   -  Вам  не  обязательно  петь,  мисс  Биллингз.  Просто  покрикивайте
погромче и шевелите ногами!
   Это  было  довольно  просто.  Тася   не   отставала   от   остальных,
подхватывала все песни, которые пелись, и вскоре ее сердце стало  биться
в ритм барабанам. Наконец хоровод распался,  и  все  пошли  отдохнуть  и
выпить вина. Молли передала ей полупустой мех, и  Тася  неловко  поймала
ртом струйку сладкого красного вина. Когда танец возобновился, Тасю взял
за левую руку красивый белокурый парень. Он улыбнулся ей  и  стал  петь,
стараясь петь громко, как и все остальные.
   Возможно, из-за вина, а может,  из-за  дурашливости  танца,  но  Тася
начала  получать  удовольствие  от  происходящего.  Женщины  выбегали  в
середину круга и, срывая с себя цветочные гирлянды,  размахивали  ими  и
высоко подбрасывали их в воздух. Запахи цветов, пота и вина  смешивались
в один особый земной аромат, сладкий и  крепкий.  Тася  кружилась  около
майского дерева, пока мир  не  завертелся  вокруг,  а  огни  факелов  не
заплясали, как светлячки.
   Она выскочила из хоровода и попыталась отдышаться.
   Оборки ее влажной блузки липли к телу, и она все время их оттягивала.
Несмотря  на  ночную  прохладу,  ей  было  жарко,  она  вся  пылала   от
возбуждения. Кто-то  передал  ей  бутылку,  и  она  отхлебнула  из  нее.
Поблагодарив, она вытерла рот рукой и, подняв глаза, увидела, что  вином
угощал ее тот самый белокурый парень. Он взял у нее бутылку и  поцеловал
ее в щеку, прежде чем она успела что-то сделать.
   - На счастье,  -  произнес  он  и,  улыбнувшись,  снова  обернулся  к
майскому дереву.
   Тася удивленно моргнула и подняла руку к щеке.
   - Лошадь! - закричал мужской  голос,  и  толпа  радостно  взревела  в
ответ:
   - Лошадь, лошадь!
   Тася закатилась от смеха, увидев двух парней, изображавших коричневую
лохматую лошадь.  Один  из  них  мужественно  держал  огромную  маску  -
лошадиную морду.  Шею  лошади  обвивала  цветочная  гирлянда,  а  попона
закрывала ноги, спускаясь почти до земли. Ноги шутовски  приплясывали  и
лягались. После нескольких таких па лошадь повернула к середине  деревни
и, покачиваясь, зашагала вперед.
   Люди взялись за руки и двинулись за ней длинной цепью,  извивавшейся,
как гигантская змея. Тасю эта змея тоже захватила, и вместе со всеми она
прошла через первый дом, где в ожидании уже были распахнуты  все  двери.
Чтобы столько народа не нанесло  грязи,  на  полах  лежали  тростниковые
половики.
   Людская цепочка вышла из задней  двери  дома  и  отправилась  дальше.
Вдоль улицы стояли люди,  наблюдая  за  танцующими,  и  хлопали  в  такт
древним песням. Около забора стояли несколько мужчин, некоторые  из  них
открыто ласкали своих спутниц. Какое-то  препятствие  заставило  шествие
приостановиться. В ожидании танцоры топали ногами, продолжая петь.
   Услышав откуда-то  кошачьи  вопли,  Тася  посмотрела  по  сторонам  и
поняла, что это вопили мужчины.
   Каково же было ее удивление, когда она увидела среди них Стоукхерста.
Его белые зубы блеснули в широкой улыбке, когда кто-то  из  его  соседей
особенно громко  взвыл.  Что  он  здесь  делает?  Тася  вся  напряглась,
собираясь убежать, как только он ее заметит. Но  уже  было  поздно...  В
этот момент он повернулся и в упор