Жюстин повернул ее к себе и пристально посмотрел в маленькое  грязное
личико. У нее были изящные, благородной формы  скулы,  а  дрожащие  губы
имели утонченный изгиб.
   - Ладно, - медленно произнес Жюстин изменившимся голосом. -  Кажется,
мы ошиблись, Филипп. - Он встряхнул протестующую девушку, успокаивая ее:
   - Тихо. Я не собираюсь бросать тебя в реку. Думаю, я найду  для  тебя
более подходящее применение.
   - Жюстин, отдай ее мне, - сказал Филипп. Жюстин  мрачно  улыбнулся  и
повернулся к брату.
   - Найди себе другое развлечение. Она моя.
   - Она в такой же степени моя, как и твоя!
   - Я первый поймал ее, - сухо сказал Жюстин.
   - С моей помощью! - возмутился Филипп. -  Кроме  того,  у  тебя  есть
Мадлен!
   - Возьми Мадлен себе, а я хочу эту.
   Филипп нахмурился.
   - Я буду драться с тобой из-за  нее,  -  сказал  он.  Жюстин  покачал
головой.
   - Глупый, тогда она убежит, и никто из нас не воспользуется ею.
   - В таком случае пусть она сама выберет!
   Они вызывающе смотрели друг на друга, и неожиданно Жюстин усмехнулся.
   - Хорошо, - сказал он,  и  свирепое  выражение  его  лица  постепенно
сменилось добродушием. Он встряхнул девушку, продолжая удерживать ее.  -
Ну, чертовка, кого из нас ты выбираешь?
   - Вы... выбираю? - прошептала она,  не  понимая,  что  происходит.  -
Зачем?
   - Чтобы пойти с одним из нас, - раздраженно пояснил Жюстин. - Кого ты
предпочитаешь? - Она начала бороться, и он крепче сжал ее, пока  девушка
не затихла, раскрыв рот от боли.
   - Мой Бог, не надо причинять ей боль, - сказал Филипп.
   - Я и не делаю этого, - возмущенно ответил Жюстин. - Просто  сжал  ее
немного. - Он посмотрел на девушку пронзительным  взглядом.  -  И  снова
повторю то же самое, если она не успокоится.
   Взмахнув  ресницами,  она  посмотрела  на   властное   мрачное   лицо
державшего ее парня, затем на светлое лицо  мальчика,  стоявшего  рядом.
Они братья, подумала она, схожие по внешнему виду. Однако тот,  которого
звали Филипп, кажется, немного мягче, и в его голубых глазах чувствуется
сострадание к ней в отличие  от  другого  брата.  Возможно,  ей  удастся
убедить его отпустить ее.
   - Выбираю тебя, - отчаянно сказала она, глядя на Филиппа.
   - Его? - Жюстин усмехнулся и поставил ее на землю.  -  Предпочла  его
мне? Да у него совсем нет опыта! Он, вероятно, даже не представляет, что
делать-то с тобой.
   "Надеюсь, что так", - подумала она, когда ее передавали из одних  рук
в другие.
   - Вот, делай с ней что хочешь, - угрюмо сказал Жюстин.  Он  поднял  с
земли  узелок  девушки  и,  обследовав  его,  обнаружил  горсть   монет,
завязанных в носовой платок, свернутое платье и янтарный гребень.
   Филипп опустил девушку на землю и положил руки на ее узкие плечи.
   - Как тебя зовут? - спросил он.
   Его голос оказался неожиданно мягким. Она  закусила  губу,  чувствуя,
что вот-вот заплачет.
   - Лизетта, - прошептала она, опустив голову.
   - Зачем тебе понадобилась пирога?
   - Этого я не могу сказать.
   Голубые  глаза  Филиппа  внимательно  разглядывали  ее,  начиная   от
блестящих  рыжих  волос  и  кончая  истоптанными,   непомерно   большими
ботинками на ногах. Несмотря на ее диковинный наряд,  она  выглядела  не
так, как простые девушки, да  и  сумасбродкой  ему  не  показалась.  Она
выглядела наивной и испуганной.
   - Пойдем со мной, - сказал Филипп, беря ее за запястье. - Если у тебя
неприятности, может быть, мы сможем помочь тебе.
   - Нет, пожалуйста, - взмолилась она, пытаясь освободить свои руки.
   - У тебя нет выбора.
   Эти слова вызвали новый взрыв  сопротивления,  Лизетта  снова  начала
пронзительно кричать.
   - Я не причиню тебе вреда, -  сказал  Филипп,  взваливая  девушку  на
плечо и зажимая рукой ее колени. Она беспомощно молотила его по спине.
   Жюстин внимательно наблюдал за ними.
   - Куда ты ее тащишь? - насмешливо спросил он.
   - К отцу.
   - К отцу? Зачем? Он заставит тебя отпустить ее.
   - Есть что-то необычное в этой девушке. Я почему-то чувствую, что она
вызовет интерес у него.
   - Дурак, - проворчал Жюстин, однако неохотно  последовал  за  братом,
когда тот понес свое приобретение от берега медленно текущей речки.
   Лизетта продолжала безвольно болтаться на  плече  Филиппа,  решив  не
сопротивляться, чтобы сэкономить силы, которые ей могут еще  пригодиться
в дальнейшем. Бежать от этих двух парней не  было  никакой  возможности.
Она закрыла глаза, чувствуя тошноту. Если то, что сказал Филипп,  правда
и он направляется к своему отцу, ее непременно вернут в особняк  Сажесса
и больше убежать от него она не сможет.
   - Пожалуйста, - простонала она. - Не несите меня вниз головой. Мне...
мне будет плохо.
   Жюстин, следуя позади, заметил:
   - Она совсем позеленела, Филипп.
   - В самом деле? - Филипп остановился и поставил Лизетту  на  ноги.  -
Предпочитаешь идти пешком?
   - Да, - сказала она, неуверенно покачиваясь, и братья,  взяв  ее  под
руки, повели вперед. Ошеломленная, она вертела  головой  то  вправо,  то
влево, поняв, что  ребята,  должно  быть,  из  богатой  семьи.  Земля  и
строения были гораздо лучше ухожены, чем на  плантации  Сажесса.  Жгучее
полуденное солнце ярко освещало  белый  особняк  и  прочие  светло-серые
постройки. Широкие галереи  с  колоннами  выходили  в  сад,  окаймленный
густыми зарослями магнолий, дубов и мирта.
   Неподалеку виднелись часовня, коптильня и  различные  склады.  Позади
густых зарослей кипариса возвышалась колокольня, по соседству с  которой
располагались жилища рабов  -  небольшие  хижины,  образующие  маленькую
деревеньку.
   Лизетта  почувствовала,  что  тошнота   немного   прошла   и   голова
прояснилась, когда они поднимались  по  ступенькам,  ведущим  в  главный
особняк. Они прошли через огромную входную  дверь  и  вошли  в  большой,
темный, холодный холл, уставленный узкими скамьями красного дерева.
   - Где отец? - спросил Филипп.  Удивленный  слуга  жестом  показал  на
комнату  позади  одной  из  двух  гостиных,  соседствующих   с   холлом.
Самодовольные мальчики провели свою  подопечную  в  библиотеку,  где  за
большим письменным столом  красного  дерева  сидел  отец.  Комната  была
роскошно обставлена, подушки на креслах и диване обтянуты дорогим желтым
шелком, гармонирующим с желто-голубым ситцем,  покрывающим  стены.  Окна
обрамляли тяжелые портьеры.
   Внимание Лизетты  переключилось  на  фигуру  человека  за  письменным
столом. Его голова склонилась так, что она могла видеть только блестящие
черные волосы и большое мощное тело.
   - В чем дело? - донесся низкий  хрипловатый  голос,  от  которого  по
спине у нее пробежали мурашки. Она не удивилась бы, если бы  он,  подняв
голову, предстал в облике самого дьявола.
   - Отец, - начал Филипп, - мы поймали воришку у реки, где  он  пытался
украсть нашу пирогу.
   Человек за столом сложил несколько бумаг в аккуратную стопку.
   - Да? Надеюсь, вы объяснили ему,  какие  последствия  ждут  человека,
покусившегося на собственность Волеранов?
   -  Конечно...  -  подтвердил  Филипп  и  беспокойно   закашлялся.   -
Разумеется, отец...
   - Это девушка, - выпалил Жюстин.
   Этого оказалось достаточно,  чтобы  привлечь  внимание  Волерана.  Он
поднял голову и посмотрел на Лизетту.
   У него были  тонкие  черты  лица,  а  золотистые  глаза,  обрамленные
густыми черными ресницами, казались удивительно светлыми по сравнению  с
темным бронзовым лицом. Красиво очерченные насмешливые губы  говорили  о
жестокости. Подобное бессердечие Лизетта заметила и в чертах Жюстина, но
в отце оно проявлялось в полной мере.
   Сердце  девушки  тревожно  забилось.   Когда   мужчина   встал,   она
зачарованно, с ужасом смотрела на него.
   Это был стройный гигант с широченными, как церковные двери,  плечами.
Одежда  его,  простая,  но  превосходно  сшитая,  являлась   воплощением
элегантности. Лизетта съежилась и прижалась  к  Филиппу,  когда  мужчина
приблизился к ней. Она вздрогнула, когда его теплая  рука  взяла  ее  за
подбородок,  приподняв  его  кверху.  Девушка   почувствовала   шершавые
подушечки его пальцев, когда он поворачивал ее лицо то вправо, то влево.
Что это за джентльмен, если руки его покрыты мозолями?
   - Кто ты? - спросил он.
   Жюстин взволнованно ответил за нее:
   - Она не хочет разговаривать с нами, отец!
   Лизетта не могла выдержать его  пронизывающий  взгляд,  но  также  не
могла закрыть глаза.
   - Зачем тебе понадобилось  воровать  пирогу?  -  задал  он  следующий
вопрос.
   - Я... я должна была сделать это.
   - Как тебя зовут? - Она снова не ответила, и его пальцы приподняли ее
подбородок еще чуть выше. - Из какой ты семьи?
   - Пожалуйста... Я не могу сказать.
   - Ты потерялась?
   - Н...нет, нет, - ответила Лизетта, чувствуя, что  он  вытягивает  из
нее ответы помимо ее воли.
   - Тогда, может быть, ты убежала от кого-то?
   - Да, - прошептала она.
   - От кого же?
   - От такого же, как вы, месье. - По ее мнению, между  ним  и  Этьеном
Сажессом было много схожего. Макс слегка улыбнулся.
   - Сомневаюсь. Ты знаешь, кто я?
   - Нет, - едва слышно произнесла она.
   - Я Максимилиан Волеран. Ты что-нибудь слышала обо мне?
   - Нет.
   - Значит, ты не из Нового Орлеана?
   Лизетта  облизала  языком  пересохшие  губы  и   снова   пробормотала
невнятное "нет". Макс перевел  свой  взгляд  на  ее  рот.  Лизетта  едва
сдерживалась, чтобы не закричать и не броситься бежать,  зная,  что  это
бесполезно.
   - Сколько тебе лет? - спросил Макс.
   - Восемнадцать, месье.
   Он с оскорбительной наглостью бросил взгляд на ее плоскую грудь.
   - Лжешь.
   Лизетта покачала головой. Она знала, что выглядит моложе  своих  лет.
Но не могла же она объяснить ему, что ее грудь плотно стянута тряпкой.
   - Так сколько же тебе лет? - повторил он.
   - Восемнадцать. Это правда, - сказала она,  и  его  губы  скептически
скривились.
   - Куда же ты собиралась отправиться на пироге?
   - У меня есть кузина, которая живет в Бьюволете, и...
   - В Бьюволете? - повторил Жюстин, с презрением  глядя  на  нее.  Этот
маленький церковный приход находился почти в пятидесяти милях.  -  И  ты
собиралась  отправиться  туда  в  одиночку?  Ты  слышала  что-нибудь  об
индейцах из племени чокто? Или о речных пиратах? Ты  представляешь,  что
могло случиться с тобой на болоте? Что ты о себе  возомнила?  Ты  просто
глупая девчонка...
   - Хватит, Жюстин, - прервал его Макс. Сын мгновенно замолчал.
   - Путешествие  в  такую  даль  в  одиночку...  в  самом  деле  весьма
рискованное предприятие, - заметил Макс Лизетте. - Но  вероятно,  ты  не
собиралась плыть  одна.  Может  быть,  мы  помешали  твоему  свиданию  с
каким-нибудь поклонником?
   Лицо девушки побледнело, а в глазах промелькнула ярость. Как  он  мог
подумать, что она пошла на это ради тайной встречи с любовником! Задавая
подобные вопросы, он ее оскорбляет - это невозможно вынести. Прежде  чем
Лизетта поняла, что делает, ее рука изогнулась, чтобы  нанести  удар  по
его лицу. Он легко поймал ее за  запястье,  как  будто  предвидел  такую
реакцию. Девушка в бешенстве закричала и начала отчаянно бороться с ним,
пытаясь ударить другой рукой.
   Он развернул ее и завел ей руку за спину. Лизетту  пронзила  боль,  и
она вскрикнула. Макс тотчас отпустил ее запястье и  обхватил,  зажав  ей
руки. И тут у него  возникло  мрачное  подозрение.  Выражение  его  лица
тотчас стало ледяным.
   - Полегче, - проговорил он. - Успокойся. Я не причиню тебе вреда.
   Он взглянул на близнецов, которые, как  зачарованные,  наблюдали  эту
сцену.
   - Уходите оба, - сказал он.
   - Но почему? - горячо запротестовал Жюстин. - Это мы ведь  обнаружили
ее, и кроме того...
   - Сейчас же, - сухо произнес Макс. - И скажите бабушке, я  жду  ее  в
библиотеке.
   Нет! Лизетта хотела в панике закричать, когда увидела,  что  мальчики
уходят,  нехотя  волоча  ноги  и  поглядывая  на  нее  через  плечо.  Не
оставляйте меня с ним!
   - У него мои вещи! - воскликнула она, осуждающе глядя на Жюстина.
   - Жюстин, - обратился к нему Макс тихим голосом,  в  котором  звучало
предупреждение.
   Юноша усмехнулся, достал из  кармана  носовой  платок  с  монетами  и
бросил его на ближайший стул. Затем выскользнул  за  дверь,  прежде  чем
отец успел сделать ему выговор.
   Оставшись наедине с Волераном, Лизетта сбивчиво заговорила:
   -  Месье  Волеран,  я  ужасно  сожалею,  что  нарушила  право   вашей
собственности, но так  как  я  не  нанесла  вам  ущерба,  позвольте  мне
исчезнуть. Я никогда не побеспокою вас снова, потому что уверена, у  вас
есть более важные дела, чем возня со мной, и... -  Лизетта  запнулась  и
удивленно взвизгнула, почувствовав, что он поднимает сзади  ее  рубашку.
Кожей она почувствовала влажный воздух. - Нет! -  вскрикнула  девушка  в
ужасе и попыталась  освободиться  от  удерживающей  ее  руки.  -  Вы  не
смеете... не можете...
   - Разумеется, могу, - сухо сказал Макс, засовывая край рубашки ей  за
воротник. - У вас нет  причины  опасаться  меня,  мадемуазель.  Меня  не
интересуют ваши... - он сделал паузу и насмешливо добавил:
   - женские прелести.  И  мне  нет  никакого  дела  до  вашей  девичьей
скромности.
   Если бы Лизетта не была так шокирована, она,  возможно,  и  возразила
бы, но девушка понимала, что захватившему ее человеку  ничто  не  мешает
делать все, что ему захочется.
   - Я презираю вас, - сказала она слабым голосом и вздрогнула, когда он
обнаружил конец тряпки, зажатый под мышкой правой руки. На мгновение его
рука  мучительно  приблизилась  к  ее  груди.  -  Вы  не  джентльмен,  -
пробормотала  она,  изгибаясь,  когда   он   ослабил   повязку.   -   Вы
бессердечный,    бесцеремонный...    грубый,    наглый,    жестокий    и
бесчувственный...
   Пока она излагала свое мнение о нем, Макс развязал повязку. Лизетта в
панике прикрыла руками свою грудь, дрожа от унижения.
   - Я так и думал, - услышала  она  голос  Макса  и  почувствовала  его
взгляд на голой  спине.  Он  словно  обжигал  ее  нежную  кожу.  Лизетта
покраснела. Ни один мужчина не видел прежде  ее  обнаженного  тела.  Она
неуверенно попыталась отстраниться, но его рука обхватила ее за талию. -
Перестань дергаться, - строго сказал он. - Я не собираюсь  приставать  к
тебе, к тому же моя мать в любой момент может появиться здесь.
   Застыв от унижения, Лизетта терпеливо  переносила  его  обследование.
Она знала, что на теле у  нее  много  следов  от  укусов  комаров  через
одежду. Места, которые она расчесала, сильно  болели.  Синяки  недельной
давности от побоев Гаспара покрывали все ее тело разноцветными  пятнами.
Что мог подумать об этом Волеран? Почему он ничего не говорит?
   В затянувшемся молчании Лизетта слегка покачивалась в стальном кольце
его рук и, что удивительно, была едва ли не благодарна за их  поддержку.
Внезапно она так ослабла, что с трудом стояла на ногах и  изо  всех  сил
старалась  держать  глаза  открытыми.  В  конце  концов  подбородок   ее
опустился и глаза закрылись. Чувствуя свою беспомощность, она ждала, что
будет дальше. Все  происходило  помимо  ее  воли.  Странно,  но  она  не
испытывала неприятных ощущений от его твердых, сильных рук. Может  быть,
это был сон...  Ну  конечно,  сон:  легкое  прикосновение  кончиков  его
пальцев к ее спине, их движение от синяка к синяку,  которое,  казалось,
обжигало кожу. Соски ее груди набухли  и  стали  до  боли  твердыми.  Ей
хотелось уклониться от этой властной, но дающей утешение руки.
   Макс медленно опустил конец задранной рубашки и прикрыл хрупкое  тело
девушки. Затем повернул ее лицом  к  себе,  держа  руки  на  ее  плечах.
Выражение его лица было бесстрастным, почти нечеловеческим, неподвижным,
подобно граниту.
   - Кто это сделал?
   Она поняла, что он спрашивает о синяках. И как прежде,  непреодолимая
сила заставила ее говорить:
   - Мой отчим.
   - Кто он?
   - Гаспар... Гаспар Медар.
   - А... Значит, месье Медар имеет склонность к подобным делам?
   И  хотя  его  тон  был   небрежным,   почти   безразличным,   Лизетта
почувствовала, что ее ответ имел для него важное значение.
   - Мы приехали из Натчеза... для бракосочетания.  Я  отказалась  выйти
замуж  за  человека,  которого  отчим  выбрал  для  меня,  и  он   очень
разозлился.
   Брови Макса слегка приподнялись. Пока  креольская  девушка  не  вышла
замуж, отец или отчим считался ее полновластным  хозяином,  каким  затем
становился  муж.  Не  повиноваться  воле  родителей,  особенно  в   деле
бракосочетания, для этих мест немыслимо.
   - При таких обстоятельствах большинство людей не  стало  бы  осуждать
хозяина за то, что он наказал свою непокорную дочь, - сказал Макс.
   - А... а вы?
   -  Я  не  уважаю  человека,  который  бьет  женщин.   Независимо   от
обстоятельств.
   - Это... - Слова застряли у нее в горле. - Это  большое  счастье  для
вашей жены, месье.
   То ли ей показалось, то ли  на  самом  деле  в  его  глазах  внезапно
промелькнула веселая искорка.
   - У меня нет жены, малышка.
   - О... - Лизетта отвернулась, и щеки ее  порозовели.  Неожиданно  для
самой себя она смутилась.
   - Где сейчас твой отчим? Полагаю, не слишком далеко отсюда.
   - Пожалуйста, месье, умоляю вас...
   - Можешь не рассчитывать, что я отпущу тебя, поскольку,  как  ты  уже
догадалась, я не намерен делать это, - сказал  Макс  с  улыбкой.  -  Где
остановился Медар?
   - Он в доме месье Сажесса. - Лизетта  опустила  голову,  не  заметив,
какая  вспышка  злобы  внезапно  промелькнула  в  золотистых  глазах  ее
пленителя.
   - Твой нареченный Этьен Сажесс?
   - Да.
   - А твое имя? - быстро спросил он.
   - Лизетта Керсэн, - прошептала она и почувствовала слабость.
   Ситуация приняла неожиданный оборот. Макс пристально смотрел на нее с
каким-то диким удовлетворением.
   Невеста Этьена Сажесса в  его  власти!  Наконец-то  у  него  в  руках
появилось орудие мести, которое вручили ему его сыновья.  Теперь  отпала
необходимость что-либо предпринимать,  все  произошло  само  собой.  Его
мысли прервал голос матери:
   - Макс! Кто это? - Ирэн резко остановилась  при  виде  в  руках  сына
маленькой жалкой фигурки,  которая  выглядела  подобно  овечке  в  пасти
волка.
   - Мадемуазель Лизетта Керсэн, мама, - спокойно  сказал  Макс.  -  Она
приехала   из   Натчеза.   По-видимому,   девушка   сбежала   от   своих
родственников. Мальчики случайно натолкнулись на нее и привели  ко  мне.
Кажется, ей пришлось испытать  немало  неприятностей  и  требуется  наша
помощь. Надеюсь, вы позаботитесь о ней  и  найдете  для  нее  подходящую
одежду.
   Ирэн испытывала острое любопытство, но решила, что Макс все  подробно
объяснит  ей  в  более  подходящий  момент.  Она  с  искренней  жалостью
посмотрела на девушку, которая, казалось, готова была упасть в обморок.
   - Пойдем, детка, - сказала Ирэн. - Я подыщу что-нибудь из одежды  для
тебя.
   - Мадам, - начала Лизетта дрожащим голосом. - Я должна...
   - Поговорим позднее, - сказала Ирэн и взяла ее за руку. -  Пойдем  со
мной.
   - Благодарю, мадам, - пробормотала Лизетта и  охотно  пошла  за  ней,
стремясь поскорее избежать общества Максимилиана Волерана.  Она  ощущала
на себе его жадный взгляд. Лизетта была еще неопытной и не знала повадок
мужчин, но чувствовала, что он проявляет к ней  необычайный  интерес,  и
потому не могла быть спокойной, пока не избавится от него.

***

   Спустя несколько часов Ирэн с трепетом приблизилась к Максу. Он стоял
у окна в библиотеке со стаканом в руке.
   - Как она? - спросил сын, не поворачивая головы.
   - Искупалась, немного поела и сейчас отдыхает. Ноэлайн наложила  мазь
на царапины и укусы насекомых. - Ирэн  встала  рядом  с  ним  у  окна  и
задумчиво посмотрела на реку. - Я помню, как познакомилась с ее  матерью
Жанной много лет назад.  Она  из  прекрасной  семьи  Мэгниеров,  которая
когда-то жила в Новом Орлеане, но, к сожалению,  не  имела  сыновей  для
продолжения р